Предложения в которых упоминается "истины веры"
И вот отчего ни о какой догмат столько не претыкались еретики, покушавшиеся объяснить истины веры собственным разумом, как о таинство пресв.
Думается, что подобное незнание самых основ веры связано с тем, что истины веры познавались «на практике» — традицией, примером, образом жизни и подкреплялись храмовой культурой — богослужением (молитвословиями и проповедью) и иконографией.
Падшее человечество приступает к святой истине верою; другого пути к ней нет.
Выработка рациональных методологических и методических подходов к решению возникших проблем, совмещение истины веры и истины, постигнутой разумом, стало задачей профессиональных философов-схоластов.
Религиозное чувство народа, лишённое ясного разумения, смешивало истины веры с литургической буквой и порождало церковный раскол.
Таким образом, случайность тем в поучениях, применённых к жизни святых, отнюдь не есть какое-либо неудобство, из-за которого нужно оставить всё прекрасное и в высшей степени полезное дело проповедания истин веры и нравственности по руководству жизни святых.
Но где начальствующие и подчинённые могут идти одним путём, как, например, в истине веры, в добре нравственном, в делах человеколюбия и милосердия: там предшествующий пример власти как сильно, и вместе как приятно увлекает за собой подчинённость!
По их учению, иконы — это творение человеческих рук, в них ничего нет святого, они извращают истину веры, потому что требуют поклонения мёртвым изображениям.
Если бы под словами: «душа и ангелы невидимы, невещественны», надлежало разуметь только то, что они не имеют грубой вещественности, осязаемой и видимой, то это непременно было бы пояснено для того, чтобы христиане, обучаемые истинам веры православной, могли иметь о естестве души и ангелов точные понятия, без опущения таких существенных черт.
Вера по своей первичной основе или сущности есть не слепое доверие, а непосредственная достоверность, прямое и непосредственное усмотрение истины веры.
В таком же положении мы находимся в отношении истины веры: эта истина, удостоверяя сама себя присутствием в опыте самой реальности, стоит неколебимо твёрдо, вне и выше всякого сомнения.
Отличительные черты, через которые ты открываешь истину веры, — это то, с чем ты сталкиваешься во встрече: встреча — это то средство, то явление, через которое ты приближаешься к вере.
Но писатель, очевидно определив догмат неточно, сказав, вместо преподавания того, что считается истиной — преподавание истины, и даже сказав просто: догмат есть истина веры, дал догмату ещё другое значение, исключающее первое, и был невольно вовлечён в противоречие.
Вера вдруг обнимает, видит, а рассудок окольными путями доходит до истины: вера — средство сообщения духа с духом, а рассудок — духовно-чувственного с духовно-чувственным и просто материальным; та — дух, а этот — плоть.
Философия и «внешние науки» рассматриваются ими как начальная ступень богопознания, их назначение является служебным по отношению к истинам веры.
Так и велось, что один из них делал всё для того, чтобы воплотить истины веры в жизнь, второй же, видя это, только дивился энергии первого и его несгибаемой вере.
На практике священник перед началом таинства проводит краткую беседу, изъясняя основные истины веры.
Предмет учения составляют истины веры и правила нравственности, вообще «словеса благочестия».
Просвещение и просветление человеческого духа законом любви собирает все силы личности и направляет её волю и разум к высокой простоте целостного знания, водворяющего в душе непосредственное и живое согласие с истинами веры и откровения.
Но именно потому, что истина веры стала исключительно предметом благочестивого (а иногда и неблагочестивого) охранения, она потеряла живую и действенную силу, отделилась от действительности, перестала быть жизненною правдой.
То же самое бывает и с верой без любви, или с истиной без блага, потому что истина, называемая истиной веры, есть свет, а благо, называемое благом любви, есть тепло.
Путь веры короткий и непосредственный имеет приоритет перед разумом, который идёт более длинным и сложным путём, требующим многих доказательств, однако противоречий между этими двумя путями нет, так как философия в конечном итоге приводит человека к истинам веры.
Поэтому, братия, каждый из нас должен искать прозрения и для этого — учиться истинам веры и правилам христианской жизни, особенно же остерегаться пороков и страстей.
Поскольку логика (философия) как техника мысли служит пониманию истин веры, постольку содержательность ей сообщает божественное откровение.
Он заключается в постепенном углублении в самого себя, в сосредоточенных размышлениях об истинах веры.
Правда, в этом раннем возрасте ум ребёнка ещё не раскрылся для полного уразумения, душа ребёнка наполняется неясными ощущениями и представлениями; но всё это богатые задатки, это первые опыты духовной жизни, благодаря которым значительно облегчится дальнейшее изучение истин веры и усвоение духа благочестия.
То, что первоначально в бытие вступили духи, раньше в христианстве считалось одной из истин веры.
Ничего в них не понимая, он всё же мог обладать истиной веры, не будь он манихеем.
Не отличается это поучение ни искусственным красноречием, ни глубиною и плодовитостию мыслей; напротив, дышит совершенною простотою и кратко излагает самые общие первоначальные наставления в истинах веры и нравственности.
Когда святая душа воспринимает таким образом истины веры, это становится «наукой святых».
Поэтому весьма важное дело — просвещённа очёса сердца при всех познаниях, но особенно при познании истин веры и правил нравственности.
Впоследствии оно породило сомнение и в самих истинах веры.
С равною любовью и готовностью проповедовали они им, как и мужьям, не делая никакого между ними различия, предлагали спасительные истины веры и делали их сонаследницами обетованного блаженства точно так же, как и мужей (ап.
Неверие — это сознательное упорное отвержение истин веры.
Как бы ни случайна была, по-видимому, тема поучения в жизни святого или из истории праздника, но если она всякий раз наглядно учит добру и отвращает от порока, если она развивает необходимую для спасения истину веры и нравственности, она по всей справедливости заслуживает того, чтобы предложить её в общедоступном и живом развитии и изложении слушателям-христианам в форме церковного поучения.
Это было давно, я лишь начала постигать тогда суть истиной веры.
Для достижения подобного разумного убеждения в истинах веры он старался отыскивать в видимых предметах нечто подобное невидимым, особенно же любил обращать внимание слушателей на самих себя.
Катехизаторам вменялось в обязанность привлекать язычников к христианству, оглашать желающих принять крещение истинами веры православной и проч.; учащим — воспитывать юношество в добрых началах нравственности и давать познания в духе веры и благочестия христианского.
Та беда наша, что в веру нашу мешается близорукий рассудок, этот паук, ловящий истину сетками своих суждений, умозаключений, аналогий.
Мне стали указывать, что вот уже около столетия императоры исповедуют религию христиан, а империя стоит незыблемой, что многие достойнейшие люди, и в том числе наши родственники, приняли новую веру, что истина её засвидетельствована многими чудесными явлениями и высокими подвигами, и многое другое.
А как я сам всех вер не знаю, то обе истины их во всей полноте судить не могу, и я потому ни одной веры против другой не унижаю и ни одну не превозношу, так как это до меня совсем не касающее.
Подобным истинам наверняка можно доверять ещё меньше, чем древним учениям религий веры с их многовековой практикой.
И бывало, что принимавшие это с верою уклонялись от истины и впадали в умоповреждение.
Что, если наука опирается на истину ровно в той же мере, как и восхваляющие себя символы веры, с которыми я сталкивался до сих пор?
Сердце само умирает, подвергая сомнению истину, посягая на уничтожение того, чего нельзя уничтожить, тогда как расширение сердца, при искренней вере, есть тот же верный признак истины того, во что ты веруешь, потому что предмет, в который мы веруем, сообщает жизнь нашему сердцу и обновляет, усиливает эту жизнь.
Философия призывается на службу вере с тем, чтобы представлять и объяснять религиозные истины в категориях разума, то есть в понятиях, разработанных философией и доступных для понимания верующими.
Подлинную науку и подлинную веру объединяет прежде всего честный поиск истины.
Я же понимаю под верой динамическую интуитивную убеждённость внутреннего существа в истине сверхчувственных феноменов, которым нет физических доказательств, но которые могут быть пережиты на опыте.
В этих изречениях солнце означает любовь, луна — веру, а звёзды — познания блага и истины; когда их более нет, то сказано, что они помрачаются, не дают света своего и падают с небес.
Религиозная вера предполагает признание сакрального (священного) мира в качестве безусловной истины и ценности для человека, задающих ему высший смысл жизни.
Люди, развращённые умом, невежды в вере противятся истине... Обманщики будут преуспевать во зле, вводя в заблуждение и заблуждаясь... Согрешающих (заблуждающихся.
Вера в истину, которая составляет а priori всего нашего сознания, есть именно вера в такой абсолютный синтез, в котором все представления, возможные и действительные, даны в их безусловном значении.
Любовь же в царстве духовном есть любовь к ближнему, называемая благостыней, а свет истины оттуда есть разум, который также называется верой (см.
Следовательно, ограничение княжеской власти есть прямое следствие познания истин христианской веры.
Обязательные среди них: смысл жизни и смерти; проблемы истины, добра и красоты; проблемы человека; возможности и границы познания; страдание и счастье, долг и любовь; природа и общество; язык и культура, религия и нравственность, знание и вера.
Мы с отцом, после долгих размышлений и колебаний, убедились, что нашли истину, что это вера, которая имеет обоснованную надежду.
Последствия веры в истину: благо, любовь и счастье.
Это предметы веры, истины в последней инстанции, не подлежащие сомнению и пересмотру.
Твёрдо знаю, что огонь оного мира гораздо мучительнее огня здешнего; это всякому, без сомнения, признать должно за истину и принять с верой.
Начало всякого познания — предварительная ступень знания — это вера как готовность считать что-то истиной.
Отрицание в этом случае равноценно отказу от истины и веры.
Теперь, когда в науке перестали заниматься изучением тайн исключительно материального мира, эта истина, постоянно подкрепляемая опытом и верой уже со времён самого возникновения человеческого мышления, начинает получать подтверждение и в новейших научных исследованиях.
И всё же у них одно и то же чувство парадокса в основе и одна и та же вера, что философские истины нельзя преподносить косвенным образом и в абстрактных понятиях, а следует излагать напрямую, путём интуитивных ассоциаций.
Сколь ни были бы замутнены древние представления о стихиалях (духах стихий в самом широком смысле) побочными примесями, внесёнными ограниченностью человеческого воображения и ума, сколько бы аберраций ни искажало в пантеонах политеистических религий образы природных божеств — в самой основе этих вер лежит истина.
Наивысший авторитетный источник веры — церковь как непогрешимая инстанция истины.
Мир йоги, чистой духовной веры, мир абсолютных истин бытия, постижения будущего и единения с аурой, космической энергией.
Менее их виновны, но ещё более их жалки те слабые умы, которые для веры требуют знамений, и только тогда пламенно признают истину, когда даже внешние обстоятельства способствуют её торжеству и право даже материальной силы на её стороне; но лишь только настало время зла и лжи, но лишь только современная действительность вручила жезл силы врагам истины и добра, — эти добрые энтузиасты, далёкие, впрочем, от того, чтоб перейти на сторону тьмы, тем не менее отчаиваются в достоверности и действительности того, что считали недавно своим кровным убеждением!
Однако интерпретация науки как совокупности замкнутых в себе, конкурирующих сообществ, отстаивающих несоизмеримые в масштабе универсальной истины позиции, разрушает веру в правомерность подобных претензий.
Вера, происходящая от ученья, не освобождает человека от гордости и сомнения; освобождает же та, которая зрится разумением и воссиявает в разуме, и называется познанием и явлением истины.
Выдвижение этой проблемы обусловлено новой культурно-исторической ситуацией, когда истина, на имманентное обладание которой претендовала домодернистская философия и теология, больше не принимается на веру, ибо созданные ими образы мира, ранее воспринимавшиеся как объективные и общезначимые, начинают теперь осознаваться как относительные построения человеческого разума, как конструкты, имеющие определённую мотивировку и потому допускающие деконструкцию.
У них догматы есть: 1) непререкаемая божественная (данная через божественное откровение) истина, и в этом смысле догматы веры называются божьими, божественными, господними и противопоставляются продуктам человеческого, особенно так называемого спекулятивного мышления и личного мнения; 2) догматы есть истина, относящаяся к внутреннему существу религии, т.
Вот вера в эти «тогу», в эти пустые кумиры и заслоняла от меня истину.
А между тем, приведённые слова могут быть истолкованы аллегорически в том смысле, что так как в церкви под небом и землёю часто подразумеваются духовные и плотские (люди), то небеса имеют отношение к чистому разумению истины, как сказано: «Сотворил небеса премудро» (Пс 135. 5), а земля — к простой вере простых людей, основывающейся не на баснословных измышлениях, и, вследствие этого, нетвёрдой и зыбкой, а на пророческой и евангельской проповеди, а потому крепкой, получающей подтверждение в крещении, почему и сказано: «Утвердил землю на водах»; или же, если кто-либо непременно хочет понимать это изречение буквально, то такой имеет основание сказать, что речь идёт о возвышающемся над водою острове или даже материке, а, возможно, и о своде пещеры.
Когда тайны веры сближаются с духом, то это является не откровением в строгом смысле слова, поскольку эти тайны уже открыты, а лишь новым представлением и объяснением ранее открытой истины.
Бедная положительным знанием, она была исполнена веры в силы человеческого разума и думала, что истину можно взять с бою, как феодальный замок, что для смелой мысли нет ничего невозможного.
Но первобытный христианин доказывал истину своей веры своими добродетелями, и многие не без основания полагали, что божественное учение, просвещавшее или подчинявшее себе разум, вместе с тем очищало сердца верующих и руководило их действиями.
Я знаю несколько этого молодого человека; он одарён добрыми качествами, и, я думаю, ему недостаёт только познания истины нашей веры, чтобы сделаться достойным и полезным членом церкви и общества.
Вот почему, говоря терминами богословия, «свобода» и «благодать» — в нашей связи свободная воля к вере и благодать веры, дар религиозной истины — не только не противоречат одна другой, но необходимо взаимно требуют друг друга.
От жизни в вере нужно незамедлительно перейти к жизни в истине — начать любить.
В малодушии своём они готовы всякую истину признать призраком своей фантазии, обманом своего сердца, заблуждением ума; не имея силы пристать ни к той, ни к другой стороне, они начинают заводить жалобные иеремиады о горьком разочаровании, о слабости человеческого ума, о блаженстве веры в какую-нибудь сладенькую фантазию собственной их работы, которую они добродушно предлагают всем, как спасительный якорь на треволненном море жизни.
Порой его истины остры до жестокости, но аура любви, окружающая этого человека, помогает людям принимать его слова, впитывать их энергию, отправляться на поиски собственной веры.
Значение имеют вера, надежда и любовь, так как они — истина и реальность.
Чувство, допускающее веру в сверхъестественные истины, является не столько активным убеждением, сколько холодным и пассивным согласием.
В действительности же воля к вере есть не что иное, как воля к вниманию, воля увидать, заметить, воспринять то, что само по себе — будучи раз воспринято — есть достоверная истина.
И не потому только тянулся, что подпал под эмоциональную тиранию памяти, а потому ещё, что в нём, атеисте, жила по сути религиозная вера в истину, тлеющую далеко позади, в неумолимо отступающей темнеющей вечности, и инстинктивный страх потерять за спиной тускнеющий отсвет заставлял замедлять шаги, оглядываться — лишал покоя.
И тогда я терял ту главную точку опоры, которую я имел в церкви как носительнице истины, как источнике знания того смысла жизни, которого я искал в вере.
Честный, опытный и знающий инженер, Рыжков, не разбирающийся в тонкостях экономики, своими колебаниями, своей верой в истину, которую ему навязывало его окружение, упустил многое в жизни страны.
Свет, который она получает в вере, соотносится со светом, который она обретает через познание отдельных истин, как чистое золото — с простым металлом и как океан — с каплей воды.
Если он воспринимает истину, то он не может решить, истина это или нет, ибо он не способен к целостной очевидности... он теряет веру в то, что человеку вообще может быть дана тотальная очевидность.
Каждая сторона верила, что она обладает абсолютной истиной, без веры в которую невозможно спасение.
Страх ушёл, а его место заняла вера в истину и справедливость.
Михаил Карс, Проклятие Божественного перстня
Ибо только вера, вытекающая из собственного и порой мучительного опыта, становится истиной.
Ведь догмат, по определению церкви, есть откровенная богом истина, преподаваемая церковью для спасительной веры.
Чтобы сохранить в себе веру в будущее, найти в себе силы для деятельного труда во имя грядущего торжества свободы, нужно было суметь увидеть реальные пути борьбы и служения истине.
Темно ли, ясно ли его понятие, вечной ли истине или мимолётному призраку приносит он своё поклонение, во всяком случае вера составляет предел его внутреннему развитию.
Упадок церковных дел был связан не только с борьбой за власть, но и с расколом, подорвавшим у русского народа веру в то, что священство знает истину.
С кем бывает сие потому, что он стоит за веру, за самые высокие и первые истины, того не порицаю и, если сказать правду, того хвалю и сорадуюсь с ним.
Но когда гонения прекратились, появилась возможность облечь христианскую истину в формы, доступные и понятные не только горячо верующему сердцу, но и тому, кто был ещё слаб в вере — а потому искал разумных обоснований христианства.
Но образ выражения сей истины в первые века был неодинаков даже у православных учителей веры.
Первосвятители у нас одно право: вещать истину государям, не действовать, не мятежничать, — право благословлённое не только для народа, но и для монарха, коего счастие состоит в справедливости... с ослаблением веры государь лишается способа владеть сердцами народа в случаях чрезвычайных, где нужно всё забыть, всё оставить для отечества и где пастырь душ может обещать в награду один венец мученический.
— Вы согласитесь со мной, если я скажу, что цель литературы — помогать человеку понимать себя самого, поднять его веру в себя и развить в нём стремление к истине, бороться с пошлостью в людях, уметь найти хорошее в них, возбуждать в их душах стыд, гнев, мужество, делать всё для того, чтоб люди стали благородно сильными и могли одухотворить свою жизнь святым духом красоты.
Человеку обладательного типа вера даёт ощущение прочности: ему кажется, что он транслирует абсолютные и неколебимые истины, которым следует верить уже потому, что нерушима власть тех, кто эту веру защищает.
Все люди действия, первооткрыватели, изобретатели, научные исследователи движутся по пути, опираясь на веру, и пока у них ещё нет никаких доказательств или их цель не достигнута, они продолжают идти вперёд, несмотря на разочарования, неудачи, опровержение их гипотез, отрицание их идей, потому что нечто в них говорит: «Это истина, это то, к чему нужно стремиться и что необходимо осуществить».
Говорить свободно и красно, но без строго обдуманного плана, без надлежащего знания дела, без тщательного выбора выражений при изложении догматов веры и нравственных правил, без живого и святого чувства и побуждения научить своим словом истине и добру своих слушателей, без надлежащих библейских, святоотеческих и церковно-исторических доказательств, — говорить так хоть бы и свободно, без тетрадки и подготовки, всё, что и как придёт в голову по поводу мысли, развиваемой перед слушателями, далеко не значит импровизировать.
Следует спросить: что стало причиной подобного огрубления истины о воскрешении апологетами христианской доктрины веры?
Он демонстрирует страстную веру в истину как в цель, за которую человек должен бороться, и он верит в способность человека бороться, ибо последний от природы наделён разумом.
Но суровому князю-завоевателю казалось недостойным просить у греков просвещения истинами христианскими, он желал и саму веру завоевать мечом.
Учение о двойной истине, эта первомодель позднего «принципа дополнительности», создало иллюзию шаткого порядка, разделив веру и знание — in gloriam Platonis — на два департамента, в ведении одного из которых оказывались «тьмы низких истин», а другого «нас возвышающий обман», причём оба раза, как выяснилось, не раз и навсегда, а вполне реверсируемым образом: истин в обман, и обмана в истины.
Но впустить в себя эту истину — это и есть вера.
Вера, надежда, любовь, счастье — на одной чаше весов; на другой — чистая мысль, осуществляющая божественный, но бескорыстный к безотносительный к каким бы то ни было интересам, акт прикосновения к истине.
А без такой реализации наша ментальная вера не может стать динамической реальностью; она по-прежнему будет лишь формальным знанием, а не живой истиной, лишь идеей, а не действенной силой.
Правило веры и образ кротости, воздержания учителю яви тя стаду твоему яже вещей истина: сего ради стяжал еси смирением высокая, нищетою богатая.
Знайте же, господа, то, что было уже поведано вам очевидцами, людьми смиренной веры и безупречной честности, простыми жалобщиками, столь трепещущими сего суда, что из их уст может изливаться лишь чистая влага истины.
Истина стоит сама за себя, нарядные слова не сильны побороть веру.
Они показывают ему адептов самой сложной и утончённой из древних религий, чтобы он сравнил их с современными людьми, сопоставил противоречивые и непонятные догматы христианской веры с простыми и здравыми религиозными истинами новоиерусалимцев.
Но здесь мы снова оказываемся в плену слов и поддаёмся на обман со стороны вечных противопоставлений, воздвигаемых нашим ограниченным разумом с его неистребимой верой во всесилие всевозможных классификаций и чисто вербальных разграничений, будто, используя подобные методы, можно выразить высшие истины и передать наш супраментальный опыт в рамках категорий непримиримых противоположностей.
И это — преступление; человек, который хочет насильственно внедрить в другого какую бы то ни было идеологию, какие бы то ни было убеждения, какую бы то ни было веру — это человек, который не верит, в конечном итоге, в убедительность той истины, о которой он говорит.
Вера в себя и поиски истины образуют гармонию.
Как я уже заметил в начале этого размышления, я не отрицаю, что в этом господствующем, критикуемом мною воззрении на сущность веры всё же содержится доля истины.
Надеюсь, никто не видел, как я садилась в его машину... Общеизвестная истина: если человек солгал в малом, ему и в большом веры никакой, но сейчас у меня нет другого выхода.
Последователи — это всегда люди с чётко выраженным, по крайней мере в своей массе, политическим цинизмом; люди, которые так же хорошо умеют показывать улыбки, как и скрывать неодобрение; беспринципные экспериментаторы, освобождённые своей верой от всяких обязательств перед истиной и состраданием, но считающиеся с фактами и выгодой, вовсе не чуждые лицемерию (обвинения в котором поверхностны и бесполезны, поскольку они касаются именно политиков — равно как мирских, так и церковных).
Потребовались столетия духовной борьбы и духовного развития для пролития света истины на этот тёмный пункт веры, но теперь это дело на верном пути, и великие умы в церкви и вне церкви помаленьку отходят от древнего предания, как от изношенной реликвии первобытных времён, когда облако невежества омрачало свет истины.
Чем больше людей в мире поймёт необходимость единения на основе любви к жизни, благоговения к природе, веры в неё как в божественное начало, стремления к добру — истине — красоте, тем легче будет устранить в мире зло.
Толпа имеет веру, теологи приходят к ней умозрением, а для философов истина, добытая доказательствами чистого разума, становится верой.
Знаю, такая книга мне принесёт не только известность, но и много хлопот со служителями веры, но я не сомневаюсь: сторонники истины всегда подадут мне руку.
Все мученики веры, борцы за свободу и за научную истину должны были восстать против тех, кто хотел заставить их молчать, ради собственной совести, законов гуманности и разума.
Но так как в настоящее время мы телесно отделены друг от друга, то я не хотел бы упустить случая написать тебе, поговорить письменно и кратко изложить проповедь истины, чтобы укрепить твою веру!
И взгляды умолкли; как это часто бывает, на краткий срок возобладала вера в то, что стоящий ближе всех к экрану видит больше, чем остальные, и, значит, видит истину.
Сомнение в подлинности и безусловной истине священных текстов было в данном случае одним из тысячи подводных камней, о которые разбилась его вера.
Для этого философского писателя, ревностно искавшего в очищенной от интеллектуалистских примесей самозабвенной и тихой вере якорь душевного спасения от бед неладно устроенной общественной и личной жизни, само понятие истины, в противоположность неизменной мишени его нападок — Гегелю, сопрягалось не с доказуемой рационально-логическим путём достоверностью для всех, вообще не с познанием сущности окружающих вещей, а в первую очередь с уяснением духовных и жизненных запросов отдельной, частной и неповторимой личности — прежде всего сокровенных тайн единичного существования самого мыслителя.
Вера в истину спасает, а вера в ложь, пусть даже и выглядящую благочестиво — губит.
Кто же имеет неправильные, сбивчивые и ложные понятия о вере и истине христианской, тому неудобно обрести спасение, когда бы и захотел.
Куда бы он ни приходил, его окружала толпа людей, выражавших веру, любовь к нему и готовность отдать жизни ради истины.
Истинная вера состоит не только в том, чтобы мы исповедовали её истины.
Сердолик — лучший оберег, который спасает нас от болезней и не даёт смерти подойти к нам, талисман жизни и любви, символ супружеского счастья, любви долгой и взаимной, камень истины и веры.
Но квазисекретность (этого круга) имеет целью, в сущности, текст, который это чтение доносит; истина, которую передаёт чтение, будет с помощью этого секрета освобождена через неожиданное и мгновенное распространение и с самого начала идеализируется для того, чтобы стать верой.
Правила, даваемые церковью о вере в догматы, о соблюдении таинств, постов, молитв, мне были не нужны; а правил, основанных на христианских истинах, не было.
И не потому, что в них нет фантастических мифов или небылиц — скорее наоборот, — но потому что они не возводят их в ранг основополагающих истин; на самом деле эти восточные религии требуют от нас не принимать никаких истин на веру.
Но если я здесь честно должен признать: «Не понимаю и не могу понять», то это всё ни в малейшей мере не может поколебать истины самой веры.
С особенной любовью он останавливается мыслью на тех учениках своих, вера, просвещение и жизнь которых подавали ему надежду на их верность истине и благоуспешную деятельность.
Но когда речь идёт о предметах таинственных и удалённых от нашего взора, то что бы мы умного об этом не прочли, что могло бы, подкреплённое одушевляющей нас спасительной верой, породить новые и новые мнения, мы не должны излишне твёрдо прилепляться к какому-нибудь из них, чтобы не рухнуть вместе с ним, если более тщательное исследование истины ниспровергнет его.
Не знающий истины не может и веровать истинно; потому что знание естественно предшествует вере.
Это-то глубокое убеждение в сверхъестественных истинах и было так прославляемо под именем веры, то есть под именем того умственного настроения, которое выдавалось за самый верный залог божественной благодати и будущего блаженства и считалось за главное или даже за единственное достоинство христианина.
Естьли невежество отцов и суеверие матерей вселяют в душу детей предрассудки и ложные правила нравственности и веры, естьли заблуждение и порок распространяются и увеличиваются больше от вредных наставлений, во младенчестве получаемых, нежели от чего-либо другого, то для чего не можем мы основать и распространить силу истины и добродетели наставлениями, совершенно оным противными?
В этом — и в одном этом — состоит «заслуга веры», о которой говорит обычное понимание веры; это есть, собственно, заслуга нравственной воли, направленной на созерцание, а потому и усмотрение открывающейся здесь истины, и тем самым заслуга воспитания в себе интереса и внимания к истине.
Потому истинная вера есть одно из самых несомненных свидетельств об истине.
Под именем христианских догматов разумеются откровенные истины, преподаваемые людям церковью, как непререкаемые и неизменные правила спасительной веры (стр.
Это более тонкий, по сравнению с прямолинейными поисками «доказательств» религиозных истин в содержании научных теорий, способ «оправдания» богословия в «век науки»: между богословскими и научными идеями нет и не может быть противоречий, поскольку они, идеи, размещаются по разные стороны границы между умопостигаемым и эмпирическим и, следовательно, «несоизмеримы»; что же до их единства, то оно, конечно, также не может быть установлено непосредственным логическим «совмещением», но зато выступает как необходимое следствие из самой сущности веры в божественное происхождение мира и человека.
Враг о том только и старается, чтобы погасить веру в сердце и привести в забвение все истины христианства.
Действительно ли вера в абсолютную истину — враг свободы?
Формы, в которых это возможно, приобрели, конечно, постепенно, такую прочность и самостоятельность, что они в качестве логических и теоретико-познавательных законов ведут к субъективной убеждённости в истине даже и там, где в отдельных случаях общность придерживается ещё других убеждений; но и в этих случаях всегда должна быть налицо вера в то, что однажды и она проникнется этой убеждённостью; суждение, относительно которого было бы установлено, что общность его никогда не признает, не имело бы характера истинности и для отдельного человека.
Правило веры и образ кротости, воздержания учителя яви тя стаду твоему яже вещей истина: сего ради стяжал ecu смирением высокая, нищетою богатая.
Всему должно предпочитать веру и истину.
Буди путеводительница в житии нашем: светом истины умы наша просвети, сердца умягчи, веру укрепи, надежду утверди, дара любве сподоби.
После длинных рассуждений о том, что есть догмат, дело всё свелось к тому, что догмат есть истина, потому что он преподается церковью, а церковь есть люди, соединенные верой в эти догматы.
Речь идёт не религиозной вере, а о вере вообще, сегодня эра безверья, но наиболее явственно это проявляется в угасании истиной религиозности.
Вера духовных стихов — это вера взрослеющего ребёнка, когда ещё максимально понятными кажутся только те истины, которые можно «пощупать».
Одна из известных христианских истин заключается в выражении: «Вера без дел мертва».
Господа нужно было почитать и постигать, только так можно было достигнуть истины и веры.
Для меня же, человека, воспитанного в духе веры христианской, удержавшего, после всех заблуждений своей жизни, смутное сознание того, что в ней истина; мне, ошибками жизни и увлечениями ума дошедшему до отрицания жизни и ужаснейшего отчаяния; мне, нашедшему спасение в присоединении к тому духу веры, которую я чувствовал единственной движущей человечество божественной силой; мне, отыскивающему наивысшее доступное мне выражение этой веры, мне, верующему прежде всего в бога — отца моего, того, по воле которого я существую, страдаю и мучительно ищу его откровения; мне допустить, что эти бессмысленные, кощунственные слова суть единственный ответ, который я могу получить от моего отца на мою мольбу о том, как понять и любить его, мне этого невозможно.
Богооткровение, как вечная неизменная истина, основывается на вере.
Не утвердившие и не возрастившие веру от слуха делами веры удобно обольщаются учением лжи, лицемерно принимающей вид истины (см. 1 Тим. 4, 1).
А потом мы должны и вообще помнить, что о предметах святой и драгоценной веры нашей мы должны рассуждать и беседовать с полным благоговением, без раздражительности, без желания только оспорить противника и одержать над ним верх, а единственно только с святой ревностью об истине и о спасении ближнего.
Наш разум, повторю, опорочил в наших глазах веру: он «распознал» в ней незаконное притязание человека подчинить своим желаниям истину и отнял у нас драгоценнейший дар неба, державное право участвовать в творческом fiat (да будет), втолковав и расплющив наше мышление в плоскости окаменевшего est (есть).
Эта вера покоится на убеждённости в существовании истины, причём я знаю, что правда существует, потому что она подтверждается моим субъективным опытом, и мне не обязательно нужны другие доказательства.
Благо веры есть в сущности истина, исходящая от блага.
Весь символ веры состоит из двенадцати членов, и в каждом из них содержится особая истина, или, как ещё называют, догмат нашей православной веры.
Но истина нашей веры под охраной уголовных законов и духовной цензуры избавлена от свободной и открытой борьбы.
Вследствие такого соответствия небеса и названы были раем, ибо там истина в союзе с благом, или вера с любовью, как и здесь вешней порой свет с теплом.