Шри Ауробиндо. Жизнь Божественная – I. Книга Первая. Вездесущая Реальность И Вселенная (Шри Ауробиндо, 2014)

Глава I. Устремление Человечества

Самое раннее и древнее устремление пробужденной человеческой мысли, неизбежное и настойчивое, претерпевшее бесчисленные гонения и прошедшее через целые эпохи скептицизма, является высшим достижением человеческого разума и находит свое выражение в интуитивном предчувствии Божественного, в стремлении к совершенству, в поисках абсолютной Истины и чистого Блаженства, в смутных догадках о возможности бессмертия. Древние зори человеческого знания донесли до нас свет этого извечного устремления человечества. Сегодня мы видим, как люди, насытившись, но не найдя удовлетворения в громких победах науки на поприще исследования внешних проявлений Природы, снова начинают прислушиваться к голосу изначальных устремлений человеческой души. Новейшая формула Мудрости будет совпадать с самой ранней и древней – Бог, Свет, Свобода, Бессмертие.

Эти вечные идеалы человечества противоречат его обыденному опыту и одновременно свидетельствуют о недоступных обычным людям глубоких и возвышенных переживаниях, которые достигаются в своем целостном единстве лишь упорной работой и личными усилиями выдающегося одиночки или же в результате общего эволюционного процесса человечества. Познать, овладеть и жить жизнью божественного существа в животном эгоцентрическом сознании, обратить полумрак физического разума в ослепительное сияние супраментала, заменить омраченные болью и страданием преходящие радости непреходящим блаженством и покоем, достичь бесконечной свободы в мире, который представляется царством механической необходимости, открыть секрет бессмертия в бренном теле и претворить его в жизнь – вот цель Природы в ее земной эволюции, достижением которой осуществляется проявление Бога в Материи. Обычный материально-ориентированный человеческий разум, считающий свою настоящую организацию сознания пределом возможного, принимает в качестве решающего и окончательного аргумента против неосуществленных духовных идеалов их прямое противоречие реальным фактам материальной жизни. Хотя при более внимательном рассмотрении мировых процессов становится очевидным, что это противоречие представляет собой один из основополагающих методов работы Природы и безусловно принимается ею.

Все проблемы бытия в основе своей суть проблемы гармонии. Они возникают из ощущения неразрешенного противоречия и конфликта, но, вместе с тем, и из предчувствия возможного согласия и единства. И если наиболее прагматическая, животная часть человеческого существа вполне способна мириться с неразрешенным конфликтом и противоречием, то для полностью пробужденного разума такое примирение совершенно невозможно. Но обычно материалистическому сознанию удается преодолеть этот внутренний конфликт, либо закрыв глаза на существующую проблему, либо согласившись на примитивный, темный, утилитарный компромисс. Ибо всей Природе свойственно стремление к гармонии; к ней по-своему стремится как жизнь и материя в своей сфере, так и разум в своих построениях и умозаключениях. И чем острее преодолеваемое противоречие, чем непримиримее конфликт противоборствующих сил, тем настойчивее и сильнее устремленность к достижению более тонкой и совершенной гармонии, которая не потребовала бы такого напряжения и затраты сил, не будь противоречия столь явно выражены. Одно из таких противоречий, которое предстоит разрешить Природе, заключается в несоответствии между активной жизнью и ее проявлениями в материальной форме, ибо последняя сводит жизненную активность к инерции. И чем глубже это противоречие, тем с большим совершенством решает его Природа, добиваясь бессмертия материальной формы разумно организованного животного тела. Еще одно противоречие, преодолевая которое Природа добилась удивительных результатов – и стремится при этом к еще большему совершенству, – состоит в том, что сознательная воля и разум человека не соответствуют его материальной форме и жизни, которые сами по себе не обладают самосознанием в полной мере и способны лишь, в лучшем случае, к проявлению механической и подсознательной воли. Здесь Природе предстоит явить чудо – созиданием животного сознания, не только стремящегося, но владеющего и Истиной, и Светом, и практическим всемогуществом, как результат прежде достигнутого непосредственного и совершенного знания. В таком случае высшие устремления человека, имеющие своей целью примирение противоположностей на более высоких уровнях сознания, не только рациональны сами по себе, но являются единственным логическим следствием принципов, которыми руководствуется Природа, и завершением ее усилий, лежащих в основе главного метода ее работы и исчерпывающих смысл ее вселенских устремлений.

Мы говорим об эволюции Жизни в Материи, об эволюции Разума в Материи; но слово «эволюция» лишь обозначает определенное явление, не объясняя его. И действительно, нет очевидных причин, по которым Жизнь должна развиваться из материальных элементов или Разум – из живых форм, если только не принять указанного Ведантой решения проблемы, согласно которому Жизнь уже изначально присуща Материи, а Разум – Жизни, так как по существу Материя есть форма, скрывающая в себе Жизнь, а Жизнь, в свою очередь, есть форма скрытого Сознания. Тогда логично будет сделать следующий шаг и предположить, что ментальное сознание представляет собой лишь завуалированную форму бытия более высоких уровней сознания, лежащих за пределами Разума. В таком случае неистребимое стремление человека к Богу, Свету, Блаженству, Свободе и Бессмертию занимает подобающее ему место среди целенаправленных усилий Природы, с помощью которых она пытается шагнуть за пределы Разума, усилий, столь же естественных, оправданных и закономерных, как воля к Жизни, заложенная Природой в определенных формах Материи, или стремление к Разуму, присущее некоторым формам Жизни. Этот импульс Природы, пребывая в скрытом состоянии, но набирая силу самоутверждения и постепенно развиваясь в различных формах, создает необходимые для своего проявления новые качества и средства самовыражения. Подобно тому как стремление к Разуму охватывает широкий, иерархически сложившийся спектр наиболее чувствительных элементов Жизни в разнообразных материальных формах – от металлов и растений до кульминации своего проявления в человеке, так и в самом человеке существует подобный же восходящий ряд уровней сознания, позволяющий освоить их, что, по меньшей мере, является подготовкой к высшей божественной жизни. Организм животного был лабораторией, в которой Природа создавала человека. Вполне возможно, что человек, в свою очередь, станет живой мыслящей лабораторией, в которой при сознательном участии самого человека Природа хочет создать сверхчеловека, Бога. Или, лучше сказать, Природа пытается раскрыть Бога в человеке. И если согласиться с тем, что эволюция заключается во все более полном проявлении Природой заложенных и дремлющих в ней возможностей, то она, эволюция, также подразумевает полную реализацию того, что представляет собой Природа в своей скрытой сущности. Отсюда следует, что мы не можем остановить эволюцию Природы, когда нам этого захочется, равно как и не имеем права называть – как это делают моралисты от религии и рационалисты – уродливыми отклонениями или болезненными фантастическими капризами любые ее попытки или намерения выйти за пределы того, что кажется нам возможным. И если допустить, что Дух уже скрыто присутствует в Материи и видимая Природа есть не что иное, как завуалированная форма проявления Бога, то в таком случае высшая и законная цель, достижимая для человека на земле, заключается в раскрытии его собственной божественной сущности и в реализации Бога как внутри себя, так и в окружающей его природе.

Итак, вечный парадокс и вечная истина божественной жизни в животном теле, нетленная устремленность души, обитающей в бренной оболочке, единое и универсальное сознание, отраженное в ограниченных умах и разобщенных эгоизмом душах людей, трансцендентное неизреченное Существо вне времени и пространства, по чьей воле существует и пространство, и время, и космос, и вся высшая истина, осознаваемая на низших уровнях бытия, – все это находит свое оправдание для ищущей мысли и изначального инстинкта, ведущих человечество к Свету. Время от времени предпринимаются попытки покончить с вопросами, которые слишком часто объявляются неразрешимыми с точки зрения логического мышления, и убедить человечество направить свою умственную энергию на решение насущных, практических проблем материального бытия во вселенной; все эти попытки, правда, не приносят долго сохраняющихся плодов. Человечество снова и снова с еще большей страстью обращает свою мысль на поиски разрешения извечных проблем бытия, и в результате – периоды сомнения чередуются с всплесками мистицизма, новые религии приходят на смену старым, теряющим свое влияние и значимость под натиском скептицизма, который сам по себе не может удовлетворить духовной жажды и не хочет задаваться глубокими вопросами, хотя в основе его и лежит пытливая мысль. Попытки отрицания или искоренения истины по той лишь причине, что она не обрела еще совершенных форм проявления и слишком часто скрывается за темным обличьем предрассудков и примитивных верований, сами по себе являются признаком обскурантизма. Желание отклониться от пути космической необходимости, сопряженного с трудностями и не влекущего за собой быстрых ощутимых результатов, является, в конечном счете, не просто неприятием истины Природы, но бунтом против скрытой могучей воли великой Матери Природы. Было бы гораздо лучше и разумнее принять то, что она все равно не позволит человечеству отбросить в сторону, подняв отвоеванные у Неведения сферы до уровня просветленного разума и самоуправляемой сознательной воли и освободив их от власти слепых инстинктов, смутных предчувствий и случайных устремлений. И не надо бояться того, что высокие идеалы и устремления кажутся недостижимыми, даже если самораскрытие истины и высший свет интуитивных озарений в человеке подвергаются вытеснению, подавлению или проявляются как случайные проблески света, пробивающегося сквозь плотную завесу, подобно вспышкам полярного сияния в небесах нашего материального мира, поскольку вполне очевидно, что мы стоим на пороге перехода к следующему, более высокому уровню сознания, по отношению к которому Разум является лишь формой, искажающей недоступные ему истины; и свет этих высших истин может повести человечество к восхождению на предназначенные ему высоты.

Глава II. Два Отрицания: Отрицание Материалиста

Воплощение божественной жизни на земле и утверждение бессмертного духа в бренном теле не могут иметь под собой никакой реальной основы, если мы не признаем, что не только вечный Дух обитает в смертном теле, служащем ему лишь временным одеянием и прибежищем, но и сама Материя, предназначенная для создания нашего тела, представляет собой достойный, благородный материал, из которого сам Дух, подобно неутомимому ткачу, постоянно творит для себя все новые одеяния и непрерывно выстраивает все новые жилища для Своего обитания.

Но даже этих аргументов может оказаться недостаточно, чтобы проникнуться уважением к своему физическому телу, если только не повторить вслед за Упанишадами: «Материя тоже есть Брахман», если не попытаться увидеть за внешними проявлениями тождество двух полюсов бытия, Материи и Брахмана, и не оценить по достоинству яркий образ древнего изречения, представляющий материальную вселенную как внешнюю оболочку, вместилище Божественного Существа. Для рационального мышления Дух и Материя являются совершенно несовместимыми противоположностями, если только не ввести между ними целый ряд ступеней, связывающих обе противоположности по восходящей (Жизнь, Разум, Супраментал и промежуточные уровни сознания между Разумом и Супраменталом). В противном случае Дух и Материя останутся противостоящими полюсами, понятиями, которые можно лишь на бумаге объединить в одно неразрывное целое. Определить Материю через Дух или Дух через Материю можно либо искусственным схоластическим путем в противовес логике фактов, либо используя иррациональный, чисто мистический подход.

Если мы признаем существование чистого Духа, Бога или Мировой Души на одном полюсе бытия и лишенной разума субстанции, энергии или Природы – на другом, то мы неизбежно должны прийти либо к отрицанию Бога, либо к утверждению несостоятельности Природы. И Разум, и Жизнь стоят перед необходимостью выбора. Разум склонен отвергать первое как плод воображения или второе – как самообман органов чувств; Жизнь делает акцент на нематериальном и склонна к самозабвенному экстатическому состоянию или к неприятию самой себя как чего-то несовершенного, к отрицанию собственной возможности бессмертия и к утверждению своего животного начала в противовес Божественному. Согласно Санкхье, Пуруша и Пракрити, пассивная исполненная света Душа и механическая активная Энергия, не имеют между собой ничего общего даже в том, что касается их форм проявления в инертном состоянии; их противоречия могут быть разрешены лишь путем затухания инертной Активности до состояния неизменного Покоя, поглощающего бесплотную череду образов, порожденных Действием. У Шанкары безмолвный и пассивный Дух и многоликая Майя в равной степени несопоставимы и непримиримы; их острый антагонизм может разрешиться только посредством растворения иллюзии бесконечной множественности в единой Истине вечного Безмолвия.

Для материалиста все обстоит значительно проще. Отрицая Дух, он может легко прийти к заключению, которое по своей простоте может казаться очень убедительным, являясь выражением настоящего монизма; это будет монистический принцип Материи или Силы. Но ограниченность его позиции не позволит материалисту до конца придерживаться однажды избранной им точки зрения. В конечном счете ему придется постулировать существование непознаваемого с теми же атрибутами, какими в философии Санкхьи наделен пассивный Пуруша или безмолвный Атман; непознаваемое материалиста есть нечто инертное, чуждое познаваемой вселенной. И все это – лишь для того, чтобы заглушить в себе неумолимые требования Разума с помощью сомнительной уступки или чтобы занять позицию, оправдывающую отказ от расширения границ своего поиска и опыта.

Человеческий разум не может найти удовлетворения в этих бесплодных противоречиях. Он всегда и во всем ищет окончательное, всеохватывающее решение, которое можно найти лишь примирением двух противоречий с позиции просветленного сознания. Чтобы достичь такого примирения, человеческая мысль должна преодолеть границы своего внутреннего сознания, путем ли объективного анализа Жизни и Разума наравне с Материей, или путем субъективного синтеза и озарения, и прийти к окончательному единству противостоящих сторон, исключающему отрицание множественности форм их самовыражения. Только при таком полном и всеобъемлющем подходе можно найти гармонию разнообразных, по видимости противоречивых форм бытия и сложных по своему происхождению противоборствующих сил, которые управляют нашим разумом и жизнью, и прийти к единой Истине, которую они здесь собой символизируют и различным образом представляют. Только тогда наш Разум, получив подлинную, надежную основу и прекратив бесполезные блуждания, начнет действовать подобно Брахману в Упанишадах и обретет целенаправленность и устойчивость во всех сферах своего проявления в жизни, а наша жизнь, осознав стоящую перед ней цель, будет стремиться к ее достижению с ясной и непреходящей радостью, светом и мудро направленной энергией.

Но поскольку это гармоничное состояние когда-то было нарушено, человек должен вновь и вновь проходить через опыт и обращаться к рассмотрению двух полюсов бытия в их крайних проявлениях. Таким естественным для себя способом человеческий разум пытается вернуть утраченную основу совершенного мировосприятия. В своих попытках он может временно остановиться и задержаться на промежуточных этапах поисков, сводя все явления в мире к проявлению Жизненной Энергии, или к чувственным восприятиям, или к Идеям; но все подобные однобокие решения проблемы всегда несут на себе отпечаток нереальности. Они лишь временно могут удовлетворить логическое мышление, которое имеет дело с чистыми идеями, но никогда – чувства реальности, присущего разуму, поскольку разум знает, что за ним стоит нечто большее, чем Идея; с другой стороны, он также знает, что в нем самом скрыто то, что превосходит Дыхание жизни. Разум может на время удовлетворить свое чувство реальности, обращаясь к Духу или Материи в качестве объекта конечной реальности, чего нельзя сказать ни об одном из принципов, относящихся к промежуточным по отношению к этим двум полюсам планам. Поэтому разум должен испытать все крайние проявления Духа и Материи, прежде чем вернуться к плодотворному синтезу двух крайностей в единое целое. Причина этого в том, что человеческий интеллект, по своей природе наделенный способностью отчетливого восприятия только отдельных фрагментов бытия и способностью самовыражения в форме речи, которая достигает наибольшей точности и ясности лишь за счет выделения и разграничения отдельных языковых средств и образов, вынужден добиваться единства, выбирая для себя что-то одно как главное и безжалостно отбрасывая все остальное. Практически это сводится к тому, что в угоду утверждения какой-либо одной идеи или подхода отвергаются и отбрасываются все остальные возможные принципы и взгляды. Чтобы увидеть истинный источник единства, избежав при этом исключения всего многообразия в пользу одного избранного принципа, интеллект должен либо выйти за пределы своей собственной природы, либо проделать весь долгий путь анализа и опыта, чтобы понять, что все многообразие бытия сводится к Единому, который хотя и не поддается никакому определению или описанию, все же абсолютно реален и достижим. Каким бы путем мы ни шли, он всегда неминуемо приведет нас к Единому, лишь бы мы сумели дойти до конца избранного пути.

Поэтому для нас служит хорошим предзнаменованием то, что сегодня, имея столь большой объем накопленного опыта, в определенной мере нашедшего и свое вербальное выражение, мы вновь стоим перед двумя крайностями, двумя полярными принципами, на практике выдержавшими самые суровые испытания, в результате которых универсальный инстинкт человечества, незримый судья и страж Духа Истины, отказывается принять что-то одно, Дух или Материю, и удовлетвориться этим как единственно возможной истиной. В Европе и Индии, соответственно, материалистическое отрицание Духа и аскетическое отрицание Материи пытались утвердить себя в качестве единственно возможной истины и правды Жизни. В Индии, несмотря на накопление огромных духовных богатств, это привело к полному банкротству в сфере Жизни. В Европе погоня за материальными богатствами и победоносное покорение сил природы закончились равным по глубине банкротством в области Духа. Человеческий интеллект, который искал решения всех проблем исключительно в сфере Материи, не нашел удовлетворения в полученных им ответах.

Теперь пришло время – и человечество пытается выработать новый всеобъемлющий подход к жизни как на интеллектуальном плане сознания, так и в плане внутреннего и внешнего опыта и в свете этого интегрального подхода заложить новый глубокий фундамент самореализации человеческого бытия и на индивидуальном, и на общественном уровне.

Из разницы в отношении Духа и Материи к Непознаваемому, которому оба причастны, возникает различие в характере материалистического и аскетического отрицания. Отрицание материалиста, хотя и кажется большинству людей более осязаемым и наглядным, со скорейшим успехом склоняя их на свою сторону, отличается относительно непродолжительным влиянием на людские умы и, в конечном счете, не имеет того эффекта, который оказывает более глубокое и опасное отрицание аскета. Отрицание материалиста несет в себе исцеляющее от него самого средство. Самая сильная сторона материалистической позиции – это агностицизм; но, утверждая исходную непознаваемость объективного мира, он безосновательно раздвигает границы непознаваемого, относя к этой сфере все, что пока еще не познано. Материализм исходит из того, что физические органы чувств являются нашим основным орудием познания, и разум поэтому, как бы высоко ни устремлял полет своей мысли, не может выйти за пределы, положенные ему органами чувств; разум всегда должен оперировать лишь фактами, доступными чувственному восприятию; и даже те выводы, которые мы делаем на основе чувственных восприятий объективного мира, не должны выходить за рамки границ, доступных чувственному восприятию. Иначе говоря, мы не можем использовать полученный опыт, чтобы соприкоснуться с его помощью с другой сферой, где действуют другие законы, предполагающие меньше ограничений и больше возможностей, где инструменты познания отличаются от тех, что нам хорошо известны.

Этот основополагающий принцип материализма несет в себе приговор своей собственной несостоятельности. Его можно принять, лишь закрыв глаза на весь тот опыт и аргументы, которые ему противоречат, отрицая или умаляя достойные и полезные свойства человеческого существа, применяемые более или менее осознанно или же, в худшем случае, скрыто присутствующие в человеке, и отказываясь исследовать явления сверхфизического порядка, помимо тех, которые по видимости относятся к сфере материи и воспринимаются как производная активность материальных сил. Как только мы приступим непосредственно к исследованию деятельности разума и супраментала без всякой предвзятости, которая с самого начала усматривает в них лишь производные от Материи формы, мы столкнемся с множеством явлений, не подпадающих под узкие, ограниченные определения материалистических догм. И материалистические положения агностицизма исчезнут в тот самый момент, как только на основе накопленного опыта мы признаем, что во вселенной есть познаваемые реалии, выходящие за границы чувственного восприятия, а в человеке есть силы и способности, определяющие и влияющие на сферу чувственного восприятия независимо от органов чувств, которые являются своего рода буфером между этими способностями и чувственным миром и представляют лишь внешнюю оболочку нашего истинного и совершенного бытия. Это и есть отправная точка для более углубленного и всеобъемлющего решения извечной проблемы.

Но сначала нужно воздать должное той великой и полезной миссии, которую выполнил рационалистический материализм за короткий период времени, когда увлек за собой умы человечества, поскольку мы можем без опасения ступить на широкий путь опыта и познания, вновь открывающийся перед нами, только тогда, когда человеческий интеллект прошел суровую школу строгого аскетизма. Ибо подобного рода опыт может привести недостаточно подготовленный рассудок к опасным искажениям истины и обманчивым фантазиям. Именно поэтому в прошлом часто бывали случаи, когда найденная истина обрастала таким комом извращающих ее предрассудков и абсурдных догм, что дальнейшее продвижение по пути истинного знания становилось невозможным. Тогда возникала необходимость отступить на время как от истины, так и от скрывающих ее нагромождений, чтобы расчистить путь, а затем вернуться к ней, увидеть ее по-новому и продолжить уверенное движение вперед. Материализм с его рационалистическими методами познания сослужил человечеству добрую службу.

Дело в том, что сверхчувственные способности, проявляясь в материальной сфере, воплощаясь в физическом теле, идут в одной упряжке с человеческими эмоциями, желаниями и побуждениями и, в силу подобного смешения, они могут, скорее, ввести в заблуждение, чем доставить свет истины. Такой опасности впасть в заблуждение особенно подвергаются те, кто, используя сверхчувственные способности, не обладает строгостью и чистотой чувств и ума и пытается подняться в высшие сферы духовного опыта. В какие только чадные, призрачные миры, миры туманного полусвета, а то и мрака, мерцающего порой вспышками, способными скорее ослепить, чем озарить и просветить, не бросает таких путешественников поспешность и преждевременность предпринимаемых ими действий! Подобного рода путешествия – потребность Природы: таков избранный ею путь поступательного развития, она любит развлекаться и во время работы, но именно для Разума они могут оказаться поспешными и преждевременными.

Отсюда следует, что истинное Познание всегда должно основываться на чистом, ясном и приученном к дисциплине интеллекте. Знанию в процессе его развития также необходимо исправлять допущенные ошибки, возвращаясь время от времени на почву ограниченной чувственной реальности, к конкретным фактам физического мира. Прикосновение к Земле всегда служит источником силы и вдохновения для ее сыновей, даже если они стремятся к сверхчувственному Знанию. Можно даже сказать, что сверхчувственными способностями можно действительно владеть во всей полноте только в том случае, если ваши ноги прочно стоят на земле. «Земля – Его основа»[4] , – сказано в Упанишадах о Духе, проявленном во вселенной. И абсолютно верно то, что, чем больше мы расширяем круг наших знаний о физическом мире, чем точнее и надежнее эти знания, тем более широкую и прочную основу мы закладываем для достижения высшего знания и его наивысшей ступени – Брахмавидьи, знания Брахмана.

Поэтому, покидая эпоху материализма как пройденный этап на пути человеческого познания, мы должны быть очень осторожны, чтобы в спешке огульно не осудить и не отбросить как ненужную даже малую крупицу полезного опыта и знания, накопленных в этот период, перед тем как приобретем новые силы и способности, которые будут в состоянии надежно и уверенно заменить собой прежние. Мы, скорее, должны относиться с уважением и восхищением к заслугам атеизма перед Божественным и с удивлением к тому, как агностицизм подготовил почву для безграничного расширения знания. В нашем мире ошибка всегда указывает путь Истине, так как ошибка – это по сути своей не что иное, как полуправда, приобретающая отрицательную окраску из-за своих ограничений. Нередко под личиной ошибки скрывается сама Истина, чтобы незамеченной ближе подойти к своей цели. И как хорошо, если бы ошибка, как это было в великую эпоху материализма, всегда была верной, строгой и сознательной – в своих пределах служанкой Истины и несла бы в себе по-своему прекрасную и чистую полуправду, а не безоглядное и самоуверенное безумие.

Всякому истинному знанию присуща определенная степень агностицизма, так как в конце любого избранного нами пути вселенная является нам как символ или образ непознаваемой Реальности, которая представлена здесь, на земле, в зашифрованном виде в различных системах ценностей, будь то физические, витальные и чувственные, интеллектуальные или духовные ценности. Чем реальнее становится для нас Божественное, тем больше мы осознаем, что Оно всегда остается за пределами мысли и словесных формулировок. «Ни мысль, ни слово не достигают Его»[5] . Но как сторонники идеи иллюзорности проявленного мира преувеличивают нереальность всего существующего, так же возможно и преувеличение непознаваемости Непознаваемого. Когда мы говорим о Нем как о непознаваемом, мы на самом деле имеем в виду, что Его нельзя постичь мыслью и словом, инструментами интеллекта, которые всегда исходят из выявления различий и оперируют определениями, как средством выражения некоего содержания. Но недосягаемое для мысли, Оно доступно для постижения высшим усилием сознания. Существует даже такой вид Знания, с помощью которого Оно познается; это Знание через отождествление. Конечно, такое Знание непередаваемо ни мыслью, ни словом, но в результате овладения этим Знанием нам открывается новое видение Божественного в символах нашего космического сознания, и не в одном отдельном символе, но во всех возможных; обретение подобного Знания влечет за собой радикальное преобразование нашего внутреннего, а вслед за ним и внешнего существа, всей нашей жизни в целом. Более того, существует область Знания, через которое Божественное раскрывает себя в тех именах и формах феноменального мира, что пока недоступны обычному человеческому мышлению. Именно этого высокого, но еще не высшего Знания можно достичь, преодолев границы материализма и подвергнув тщательному исследованию Жизнь, Разум и Супраментал в их собственных характерных проявлениях, а не только в тех производных формах, которые связывают их с Материей.

Неизвестное не есть Непознаваемое[6] ; оно может остаться непознаваемым только в том случае, если мы сами предпочтем пребывать в неведении или будем упорствовать в своем изначальном ограниченном подходе к жизни. Так, всему непознанному, но познаваемому, всем вещам во вселенной соответствуют определенные вселенские познавательные способности; такие способности всегда существуют и в человеке, в микрокосме, и на определенном этапе они поддаются развитию. Мы, конечно, можем эти способности не развивать, и даже там, где они частично присутствуют, мы можем, никак не содействуя их росту, доводить их до своего рода атрофии. Но по существу все, что принципиально познаваемо, доступно постижению человека. И поскольку Природа вложила в человека неугасимое стремление к самовыражению и полной самореализации, любая насильственная попытка интеллекта искусственно ограничить деятельность наших способностей пределами некой заданной области обречены, в конечном счете, на неудачу. Теперь, когда мы научились исследовать Материю и пришли к пониманию ее скрытых возможностей, само полученное нами знание, которое даже в рамках временных ограничений оказывается столь значительным и полезным, должно взывать к нам, подобно ведическим стражам: «Ступайте вперед, исследуйте иные сферы»[7] .

Если бы современный материализм представлял собой просто невежественную поглощенность сугубо материальной стороной жизни, то вряд ли можно было бы прогнозировать заметное поступательное движение человечества вперед. Но поскольку самая сущность материализма – это стремление к Знанию, человечество не сможет остановиться на достигнутом; по мере приближения к барьеру чувственного познания и соответствующего ему уровня сознания человечество, влекомое неудержимой устремленностью к знанию, шагнет далеко за пределы материалистического мировосприятия. И можно надеяться, что та стремительность и уверенность, с которой люди овладели знанием о видимой части вселенной, является залогом успеха в преодолении человечеством нового барьера и в завоевании областей, лежащих за границами материального. Сегодня мы наблюдаем еще неосознанное начало этого победоносного движения вперед.

Характерным свойством всякого знания, каким бы путем оно ни достигалось, является тяготение к единству, и не только в какой-либо окончательной концепции, но и в магистральных направлениях, формируемых получаемыми с помощью этого знания основных общих результатах. В этом отношении достойно удивления, что современная наука с такой точностью, даже в том, что касается формулировок, подтверждает этот принцип в сфере исследования Материи, открыв его заново и другим методом, отличным от метода Веданты (имеется в виду первоначальная Веданта Упанишад, а не более поздняя, получившая отражение в метафизических философских системах). С другой стороны, понятия и представления Веданты зачастую раскрывают перед нами свой полный смысл и значение, все богатство своего содержания, только когда мы рассматриваем их в свете открытий современной науки. В качестве примера можно привести ведантистское изречение, описывающее все сущее в Космосе как единое зерно, которое благодаря воздействию универсальной Энергии принимает разнообразные формы проявления[8] . Особенно характерны в развитии современных научных взглядов тенденции, ведущие к монизму, совместимому с множественностью, что обнаруживает их связь с ведантистской идеей о единой сущности, имеющей множество форм становления. И даже если придерживаться дуалистического разделения Материи и Силы, это не будет, по сути, противоречить монистическому принципу, так как очевидно, что Материя как некая сущностная вещественность для органов чувств не существует и представляет собой лишь умозрительную формулу субстанции, как Прадхана в Cанкхье. Фактически наука уже близка к тому, чтобы признать, что различение реальности в форме вещества от реальности в форме энергии – это не более чем произвольная умственная операция.

В конечном счете Материя выражает себя как форма проявления некоторой неизвестной Силы. Так же и Жизнь, эта неизведанная тайна, начинает раскрывать себя как омраченная энергия чувственного восприятия, заключенная в узы материальной формы. И когда мы избавимся от своего неведения, которое понуждает нас столь резко разграничивать Жизнь и Материю, то нетрудно предположить, что тогда Разум, Жизнь и Материя предстанут перед нами как три вида единой Энергии, что будет соответствовать тройственному миру ведийских провидцев. И тогда рухнут наши представления о том, что Разум есть производное от грубой материальной Силы. Энергия, создающая мир, не может быть ничем иным, как Волей, а Воля, в свою очередь, – сознанием, полагающим себя в действии и его результате.

Но что есть это действие и результат, если не самоинволюция Сознания в форму, а затем его самоэволюция из формы с целью реализации высших возможностей во вселенной, которая была создана этим Сознанием? И к чему сводится воля Сознания в человеке, как не к стремлению к бесконечной Жизни, к беспредельному Знанию, к неограниченной Силе? Сама Наука сегодня мечтает о победе над физической смертью и, выказывая неутолимую жажду знаний, пытается привести человечество к своего рода земному всемогуществу. В этой работе до бесконечно малых величин сжимается пространство и время; Наука стремится всеми возможными способами сделать человека независимым от обстоятельств и облегчить для него таким образом бремя причинно-следственных связей. Все идеи об ограниченных возможностях и всевозможных преградах начинают отходить на второй план, и их сменяет представление о том, что настойчивая человеческая воля и в самом деле способна передвигать горы, так как Сознание на уровне нации или народа в конечном счете найдет выход из любого положения. Это всемогущество Сознания получает свое выражение не на уровне отдельной личности, но на уровне коллективной воли человечества, которая использует отдельную личность как средство для достижения своих целей. Но если мы подойдем к делу глубже, то увидим, что не коллективная сознательная Воля, а сверхсознательная Сила использует индивида как средство и средоточие, а человечество – как условие и поле своей деятельности. Тогда что же это, как не Бог, проявляющийся в человеке, бесконечное тождественное в Себе Существо, многоликое Единство, Всеведущий и Всемогущий, сотворивший человека по Своему образу и подобию, вложивший в него эго, как побудительный мотив к действию, создавший человечество, коллективного Нараяну[9] , вишваманаву[10] , как среду формирования и обитания личности, и стремящийся воплотить в них некий образ единства, безграничного Знания и всемогущества, что и составляет содержание Божественного самосознания? «То, что бессмертно в смертных, есть Бог, пребывающий внутри как энергия наших богорожденных сил»[11] . Именно этому широкому и мощному движению, объемлющему весь космос, подчиняется современный мир, почти не догадываясь о стоящей перед ним цели, но подсознательно стремясь к ее осуществлению.

Но существуют пределы и препятствия – ограничения материальной сферы в области Знания, барьеры материальных механизмов в сфере проявления Силы. Необычайно важны для будущего обозначившиеся в последнее время тенденции, поскольку они говорят о возможности более высокой степени свободы в этом отношении. По мере приближения передовых достижений научного Знания к границе, отделяющей материальное от нематериального, высшими практическими достижениями науки считаются те, что стремятся к упрощению и даже устранению материальных механизмов, что дает наибольший эффект. Беспроволочный телеграф – это примечательная веха и указание Природы на то, в каком направлении нам следует двигаться. Материальные механизмы, участвующие в промежуточной передаче физических сил, сигнала, устранены; они остались только на двух концах – приема и передачи сигнала. В конечном счете и здесь они должны исчезнуть: когда изучение законов и сил сверхчувственного мира будет производиться с самого начала на правильной основе, Разум сам найдет средства, которые будут наилучшим образом решать задачу передачи физической энергии на расстоянии, он достигнет способности непосредственно управлять этой энергией и посылать ее в нужную цель. Как только мы это осознаем, перед нами откроются широкие перспективы будущего.

Тем не менее, даже если бы мы и обладали полным знанием о мирах, лежащих сразу же над материальным уровнем, и могли управлять ими, нам и в этом случае пришлось бы столкнуться с определенными ограничениями, так как оставались бы непознанными миры, расположенные еще выше. Последнее препятствие на пути к нашей свободе скрыто там, где внешнее сливается с внутренним в единое целое, где наше эго уменьшается и исчезает вовсе, а законом, определяющим наши действия, становится, наконец, единство, охватывающее все многообразие форм бытия, в отличие от того, что происходит в настоящее время, когда мы пытаемся свести все многообразие к некоему подобию единства. Есть центральный престол космического Знания, возвышающийся над всеми обширными его владениями; у этого престола внутренний мир человека сливается с миром его внешней жизни[12] , а тот и другой – в его полной власти, там человеческая жизнь[13] соединяется с вечным совершенным Существом, и в нашем человеческом бытии мы достигаем реализации Его божественной природы[14] .

Глава III. Два Отрицания: Отрицание Аскета

И все же есть еще неизведанные запредельные сферы.

По ту сторону космического сознания есть более удаленная, но все же доступная для нас сфера сознания, еще более трансцендентная не только по отношению к нашему эго, но и к самому Космосу; с этого уровня сознания вселенная выглядит как маленькая картинка на необъятном фоне. Это Сознание поддерживает всю деятельность вселенной или, иначе говоря, терпеливо мирится с ней. Оно охватывает всю Жизнь во всей ее безмерности, если не сказать больше: отвергает ее с высоты Своей бесконечности.

Если, с точки зрения материалиста, оправданна его позиция, настаивающая на том, что Материя реальна, на том, что мир относительного – это единственное, в чем мы можем быть в какой-то степени уверены, а Запредельное есть нечто совершенно непостижимое или же порождение впавшего в мечтательность или сон ума, чисто абстрактная мысленная конструкция, полностью оторванная от реальности, то для саньясина, влюбленного в Запредельное, точно так же оправданна, с его точки зрения, его собственная позиция, настаивающая на том, что единственная реальность есть чистый Дух, неподвластный переменам, рождению и смерти, а наш мир относительности есть порождение ума и чувств, тоже своего рода сновидение, абстракция, но теперь уже в обратном смысле – абстракция-произведение нашего мышления, отвратившегося от чистого и вечного Знания.

Какое доказательство – теоретического ли, опытного ли характера – можно выдвинуть в защиту одной из позиций, чтобы ему невозможно было противопоставить равносильное – как в отношении логики, так и опыта – в защиту противоположной? Реальность материального мира подтверждается его доступностью чувственному восприятию; но наши органы чувств неспособны к восприятию нематериального мира и всего, что по своей организации отличается от грубой Материи, поэтому все сверхчувственное всегда будет для них нереально. Эта грубая, примитивная ошибка наших физических органов чувств нисколько не оправдывается тем, что перемещается в область философских суждений. Совершенно очевидно, что подобные притязания безосновательны. Даже в материальном мире есть вещи, недоступные чувственному восприятию. Тем не менее отрицание сверхчувственного как непременной иллюзии или галлюцинации основано на неизменном отождествлении чувственно воспринимаемого и реального, что само по себе является чистой галлюцинацией. Это самый настоящий пример порочного круга в аргументации, когда просто упрямо утверждают то, что пытаются доказать – метод, не имеющий никакого значения для непредвзятого подхода и беспристрастного рассмотрения.

Бывают не только физические реалии, недоступные чувственному восприятию, – у человека существуют также и органы сверхчувственного восприятия[16] (если можно принимать в качестве доказательства этого утверждения чей-либо опыт или живое свидетельство), способные без помощи телесных органов чувств воспринимать не только объекты материального мира, но и сверхчувственные реалии других миров, иными словами, речь идет об огромной области сознательно воспринимаемого опыта в мирах, устроенных на принципах, отличных от тех, что управляют миром грубой Материи, которая, как может представляться, служит основой существования всей нашей солнечной системы.

Теперь, когда в науке перестали заниматься изучением тайн исключительно материального мира, эта истина, постоянно подкрепляемая опытом и верой уже со времен самого возникновения человеческого мышления, начинает получать подтверждение и в новейших научных исследованиях. Все возрастающее число таких очевидных и убедительных доказательств, как, например, явление, известное под названием телепатия, могут игнорировать разве что люди, живущие в расцвеченной скорлупе прошлого, ограниченные, хотя и пытливые, умы, не способные переступить пределы своего собственного опыта, и те, кто путает просвещение и разум с правоверным повторением давно известных формул, с ревностной преданностью безжизненным или отмирающим интеллектуальным догмам и убеждениям.

Правда, картина сверхчувственных реалий, которую представляет наука в результатах своих исследований, еще очень несовершенна и далека от истины, поскольку научные методы исследований слишком примитивны и неполноценны. Но, по крайней мере, установлено, что вновь открытым тонким органам сверхчувственного восприятия действительно доступны те явления физического мира, которые ускользают от телесных органов чувств. Поэтому нет оснований считать ложными и ощущения тонких органов чувств, полученные ими от сверхчувственных реалий, недосягаемых для материальной организации сознания. Подобно тому, как это должно делаться для любого рода данных, как это делается в отношении данных физического восприятия, любые показания и свидетельства тонких органов чувств должны подвергаться анализу, систематизации и контролю со стороны мыслящего интеллекта, получать правильное истолкование и классифицироваться, должны быть строго и тщательно определены область действия тонкого восприятия, законы его функционирования и характерные для него процессы. Но, как бы то ни было, в конечном счете истина высокого плана, постигаемая в опыте восприятия тонких реалий, доступных более тонким органам чувств, не менее важна и значительна, чем истина материальной вселенной. Потусторонние миры существуют, они подчинены своему единому ритму, своим особым законам бытия и развития и располагают присущими им мощными энергиями и просветленными, то есть точными, средствами познания. Потусторонние миры оказывают свое влияние как на бытие нашего физического мира, так и на наше физическое тело; это влияние и воздействие осуществляется ими с использованием их собственных средств, здесь есть их посланцы, здесь есть те, кто может свидетельствовать о них.

Но все сущие миры являются лишь полем нашей деятельности и основой для получения опыта, а органы чувств – лишь вспомогательными инструментами, способствующими приобретению этого опыта и облегчающими наше существование. Сознание – вот что представляет собой единую всеобъемлющую основу, вселенского свидетеля, наблюдающего за развитием мироздания; а органы чувств являются инструментами сознания. Реальность миров со всем, что в них существует, исчерпывается и подтверждается этим сознанием-свидетелем, и нет кроме этого другого подтверждения реальности их бытия, будь то одного или многих миров, физических или сверхчувственных. Согласно одной из существующих точек зрения, такое взаимоотношение сознания и бытия свойственно самой природе всего сущего и не является характерной особенностью человеческого восприятия объективного мира; при этом все проявленное бытие сводится к сознанию, занимающему позицию наблюдателя, и активно развивающемуся объективному миру, причем Действие не может быть совершено без наличия Свидетеля, поскольку вселенная существует лишь в сознании и для сознания и никаким самостоятельным бытием не обладает. Согласно противоположной точке зрения, материальная вселенная вечна и существует сама по себе. Вселенная уже была до того, как возникли жизнь и разум, и ей суждено пережить их; они исчезнут и не будут больше тревожить вечную размеренную и бессознательную жизнь небесных светил своими скоропреходящими стремлениями и мелкой игрой мысли. Различие этих двух позиций, на первый взгляд чисто метафизического характера, имеет огромное практическое значение, так как определяет общий подход человека к жизни, цели, которые он перед собой ставит, и сферу приложения его сил. По существу, это вопрос о реальности космического бытия и, что еще важнее, вопрос о ценности человеческой жизни.

Если мы будем придерживаться логики материализма последовательно и до конца, то неизбежно придем к выводу о незначительности и нереальности жизни как отдельного человека, так и целого народа, что оставляет нам только один выбор: либо отчаянно стремиться взять от жизни все, что можно, так как жизнь дается только один раз, либо бесстрастно и бесцельно служить своему народу, сознавая при этом, что отдельный человек – это нечто вроде краткоживущей фантазии возбужденного мышления, а народ – чуть более долговечная коллективная форма все той же разновидности судорожного, время от времени повторяющегося возбуждения Материи. В труде и радости мы подчинены воздействию импульсов материальной энергии, что заставляет нас считать жизнь преходящей иллюзией или верить в существование абсолютных моральных целей и в постигаемость умом истины, что также является лишь заблуждением, хотя и более благородного характера. Материализм, подобно спиритуалистическому монизму, приходит к утверждению о наличии Майи, которая одновременно существует и не существует; существует – потому что мы ощущаем ее и зависимы от нее, и не существует – потому что проявления ее носят чувственный и преходящий характер. С другой стороны, если мы делаем слишком сильный акцент на нереальности объективного мира, то приходим другим путем, но к аналогичным результатам и к не менее категоричным выводам, а именно – к нереальности индивидуального эго, к нереальности и бессмысленности человеческого существования и к необходимости возвращения к Небытию или к совершенно обособленному от мира Абсолюту, как к единственно разумному выходу из бессмысленных хитросплетений чувственной жизни.

И тем не менее этот вопрос не имеет логического разрешения, основанного на нашем обыденном опыте физического бытия, так как этому опыту всегда недостает того, что могло бы придать состоятельность и приводимым аргументам. У нас, как правило, нет ни полного опыта космического или супраментального сознания, не связанного с жизнью человеческого тела, ни, с другой стороны, уверенных, основанных на опыте свидетельств, доказывающих, что наше субъективное «я» действительно зависит от своей физической формы и не способно ни продлить свое бытие после разложения этой формы, ни хотя бы расширить это бытие за пределы физического тела. Извечный спор может быть разрешен либо расширением нашего сознания, либо в результате совершенствования доступных нам инструментов познания, на что, правда, вряд ли приходится надеяться.

Расширение нашего сознания непременно предполагает внутреннее перерастание индивидуального бытия в бытие космическое. Поскольку, если Свидетель, о котором шла речь выше, и существует, то он представляет собой не индивидуальное сознание, воплощенное в проявленном мире, а Сознание космическое, охватывающее всю вселенную и во всем многообразии своих действий предстающее в виде имманентного Разума, Сознание, для которого мир или существует реально и вечно как выражение динамического аспекта Его собственного бытия, или созидается и поглощается Им в акте присущего Ему знания или сознательного усилия. Свидетель бытия скрывается не в отдельном разуме во вселенной; Космический Свидетель бытия, Владыка вселенной, есть вечный и невозмутимый разум, тот, что одинаково присутствует в живом организме земли и живом теле человека и для которого все наши чувства и рассудок – лишь временный подсобный инструмент.

Современная психология постепенно начинает признавать возможность воплощения в человеческом существе космического сознания, равно как и других более гибких и совершенных средств познания, хотя их и продолжают считать галлюцинацией даже в тех случаях, когда допускают, что они обладают ценностью и эффективностью. Психология Востока всегда признавала космическое сознание реальностью и целью нашего индивидуального развития. Достижение космического сознания сводится по сути к преодолению внутренних барьеров, связанных с природой нашего эго, и по меньшей мере к приобщению, а в лучшем случае – к самоотождествлению со скрытым духом-знанием, который незримо пребывает во всех формах жизни и во всем, что кажется нам неодушевленным.

Достигнув космического сознания, мы можем по Его подобию жить универсальной, вселенской жизнью. И тогда, вследствие того, что все наше сознание и чувственное восприятие меняются, мы начинаем ощущать Материю как единое бытие, а отдельные физические тела – как формы проявления этой Материи, в которых единое материальное бытие самоотчуждается в отдельном физическом теле от всех других форм, а затем с помощью физических средств устанавливает связи между бесконечным множеством форм своего бытия. И Разум и Жизнь мы будем воспринимать также как единое бытие, распадающееся на множество отдельных форм и видов и вновь стремящееся к единству, используя для каждой сферы свои соответствующие средства. Можно пойти еще дальше и, преодолев многие промежуточные ступени, достичь супраментального сознания, вcеленская деятельность которого определяет все процессы более мелкого масштаба. Приобщаясь к космическому сознанию, мы не просто осознаем наличие или присутствие этого плана бытия, мы начинаем усваивать его сознание, поскольку это бытие становится доступным нашему чувственному опыту и познанию. Как раньше мы жили на уровне сознания нашего эго, так теперь – на уровне космического сознания, все активнее вступая в контакт и даже достигая единства с другими ментальными, витальными и физическими существами, что оказывает влияние как на наше собственное моральное и ментальное существо, так и на других людей, а также на весь физический мир в целом и на те события, что в нем происходят; причем наши средства влияния и воздействия на окружающее нас бытие приближаются к божественным и отличаются от тех, что доступны сознанию нашего эго.

Для тех, кто соприкоснулся с космическим сознанием или живет будучи постоянно погруженным в него, оно обладает большей реальностью, чем мир физический; оно реально само по себе, реальна его деятельность, реальны плоды этой деятельности. И как космическое сознание реально по отношению к нашему миру, который является его воплощением и выражением, так же и наш мир реален по отношению к космическому сознанию, не являясь, правда, независимым от него бытием. Обладая этим высоким и менее ограниченным опытом, мы воспринимаем сознание и бытие не как нечто противоположное и отличное друг от друга, но, напротив, в этом состоянии для нас все бытие и есть высшее сознание, а сознание, в свою очередь, есть вечное, самосущее, реальное в своих действиях бытие, оно – не мнимость и не процесс становления. Этот мир реален как раз потому, что существует только в пределах сознания, ибо именно Сознательная Энергия порождает Сознательное Бытие, составляя с последним неразрывное единство. Самостоятельное бытие отдельной материальной формы, независимое от принимающей эту форму самопросветленной энергии, противоречило бы истинному положению вещей и представляло бы собой фантасмагорию, кошмарный сон и немыслимую ложь.

Сознательное Бытие, представляющее собой истину бесконечного супраментального сознания, превосходит вселенную и живет независимо в Своей собственной невыразимой бесконечности и космической гармонии. Мир живет Им, но Оно не живет миром. И, подобно тому как мы можем достичь космического сознания и слиться с космическим бытием, точно так же мы можем достичь сознания, трансцендентного по отношению к космическому бытию, и превзойти уровень космического сознания. Теперь мы возвращаемся к вопросу, который уже был поставлен ранее: не означает ли этот выход в Трансцендентное еще одно отрицание – отрицание теперь уже космического бытия? В каком отношении находится наша вселенная к Запредельному?

Ибо у порога Трансцендентного обретается простой в себе, совершенный Дух, о котором говорится в Упанишадах, исполненный света, чистый, поддерживающий мироздание, но непосредственно в жизни мира не участвующий, чуждый всякой двойственности и раздробленности, единый, ничем не связанный, лишенный множественности – чистый Дух последователей Адвайты[17] , пассивный Брахман, трансцендентное Безмолвие. Человеческий разум, если он внезапно, резким скачком – вместо постепенного перехода с одной промежуточной ступени на другую – возносится к этому пределу и пересекает этот порог, с очевидной ясностью ощущает нереальность всего проявленного физического мира и воспринимает Безмолвие как единственную существующую реальность; это одно из самых ярких и значительных по силе воздействия и убедительности переживаний, доступных человеческому рассудку. Здесь, в этом восприятии чистого Духа или стоящего за ним Небытия, кроется причина второго отрицания, противоположного отрицанию материалиста, но более полного, категоричного и опасного своими последствиями как для человека, так и для общества – когда они склоняют свой слух к его полному притягательной силы зову к бегству в пустыню, к уединению и отшельничеству, – отрицания аскета.

Именно этот бунт Духа против Материи вот уже два тысячелетия, с того момента, как буддизм нарушил равновесие старого арийского мира, с возрастающей силой властвует над умами индийцев. Но это не означает, что идея космической иллюзии исчерпывает всю индийскую ищущую мысль; есть в Индии и другие философские учения и религиозные устремления. Самими философскими школами, порой придерживающимися даже противоположных взглядов, предпринимались попытки примирить Дух и Материю. Но на всех на них все-таки лежит тень великого Отрицания и конечная цель жизни неизменно связывалась с одеяньем аскета. Преобладавшая концепция бытия основывалась на буддийской теории Кармы с вытекавшим из нее противоречием между свободой и зависимостью; рождение в мире связывает человека узами зависимости, свободу от которых можно обрести, выйдя из круговорота рождений. Поэтому мнения всех философских и религиозных направлений сходились в одном: в этом мире, где царствует борьба противоположностей, нет места царству Божию. Его следует искать в запредельных сферах: либо в вечной радости Вриндавана[18] , либо в блаженстве Брахмалоки[19] , в неизреченной Нирване[20] за границами всего проявленного, или там, где отдельная жизнь исчезает в бескачественном единстве не поддающегося никаким определениям Бытия. На протяжении веков многочисленные свидетельства святых, пророков и учителей, владевших умами Индии и священных для индийского народа, постоянно говорили об одних и тех же высоких и далеких истинах: единственный путь к знанию лежит через самоотречение, физическая жизнь – оплот неведения, цель жизни – выход из круговорота рождений по зову Духа и отвержение Материи.

Спустя целую эпоху после того, как в Индии сам дух аскезы утратил свою былую притягательность и общее сочувствие – и времена отшельничества уже прошли или, во всяком случае, проходят также во всем мире, – можно с легкостью объяснять былое широкое распространение аскетического движения упадком жизненной энергии древнего сообщества, утомленного давлением принятого им бремени, широким участием в общечеловеческом прогрессе, истощившего свои силы, чтобы помочь человечеству осуществить свои устремления в самых разнообразных областях деятельности, много давшего человечеству в сфере познания. Но мы уже убедились в том, что за аскетизмом стоит определенная истина бытия, высший уровень сознательной реализации наших возможностей. На практике дух аскезы является непременной составляющей человеческого совершенства, и, несмотря на его определенную узость, без него нельзя обойтись до тех пор, пока человек не освободит свой разум и витальную природу от власти животного начала, которое столь настойчиво дает себя знать в этих частях человеческого существа.

Мы же, безусловно, пытаемся найти более широкую и полную основу для синтеза Духа и Материи. Мы считаем, что идеал индийского аскета, выраженный в великой ведантистской формуле «Единый и другого нет», должен быть дополнен другой равновеликой формулой: «Все это есть Брахман». Страстная человеческая устремленность ввысь, к Божественному до сих пор не обрела должной связи и согласованности с нисхождением Божественного, извечно обращенного к Своему творению. Значение Его действия в Материи не постигнуто в той же мере, как Его истина в Духе. Реальность, которая составляет предмет поисков саньясина, исследована по всей «вертикали», но по «горизонтали» – не в той степени и полноте, как это было у древних последователей Веданты. Как бы то ни было, в нашем стремлении к всеобъемлющему синтезу Духа и Материи мы не должны умалять и преуменьшать значение и роль чисто духовного импульса. Если материализм, как мы видели, внес свой вклад в осуществление целей Божественного, то аскетизм сослужил еще большую службу Жизни. В своем окончательном устроении всеобщей гармонии мы сохраним истины, открытые материалистической наукой, и ее практические достижения, даже если отчасти или полностью исчезнут ныне существующие формы научных исследований, представления результатов и их приложений. Но с еще большей бережностью должны мы обращаться с наследием древней арийской расы (как бы ни приуменьшалось и ни умалялось его значение), чтобы должным образом сохранить все его богатство.

Глава IV. Вездесущая Реальность

Итак, если мы готовы в равной степени признать притязания как чистого Духа – на то, чтобы явить в нас свою абсолютную свободу, так и универсальной Материи – на то, чтобы служить основой и необходимым условием нашего земного воплощения, то нам необходимо найти такую истину, которая позволила бы полностью примирить двух давних противников, противостоящие полюса – Материю и Дух и определить для каждого из них соответствующее место в Жизни, объяснив их назначение с точки зрения Разума, не ущемляя и не умаляя их прав и суверенных истин, что придают силу даже ошибочным своим толкованиям, склонным преувеличивать исключительность их роли и места во всеобщем бытии. Как только мы сталкиваемся со столь притягательными для человеческого интеллекта проявлениями крайностей, можно быть уверенными, что мы имеем дело не просто с заблуждением, предрассудком или галлюцинацией, а с определенной скрытой реалией или фактом бытия, и если мы отрицаем его или не считаемся с ним, он заставит нас поплатиться за это. Здесь и заключается вся трудность, связанная с поиском удовлетворительного решения во взаимоотношениях Духа и Материи; здесь же кроется причина всех неудач на пути поиска компромиссов между двумя противостоящими полюсами. Но компромисс не есть истинное примирение – он представляет собой подобие сделки, временного перемирия между двумя противоборствующими сторонами. Истинное примирение всегда является результатом взаимопонимания, ведущего к внутреннему единству. Отсюда следует, что только путем максимально возможного объединения Духа и Материи мы сможем достичь их истинного примирения, а значит – получить прочную основу для установления согласия между внутренней и внешней жизнью человека.

Мы уже нашли в космическом сознании точку соприкосновения Духа и Материи, где Материя приобретает реальность для Духа, а Дух становится реальным для Материи. В космическом сознании Разум и Жизнь выступают лишь промежуточными ступенями и не противостоят друг другу, не являются – как это кажется обычному эгоистическому сознанию – обособленными друг от друга началами, участниками кажущегося конфликта между положительным и отрицательным принципами одной и той же непознаваемой Реальности. Достигая космического сознания, Разум, озаренный знанием, способным к восприятию одновременно как истины Единства, так и истины Множественности в их взаимодействии, сразу же избавляется от своих противоречий, которые находят свое разрешение и примирение в божественной Гармонии. Удовлетворенный этим обстоятельством, Разум способен стать посредником и содействовать высшему соединению Бога и Жизни, к чему мы и стремимся. Тогда Материя предстает перед озаренным интеллектом и просветленными тонкими чувствами одной из форм проявления Духа, его самовоссоздающейся ипостасью. Преображенному Разуму Дух раскрывает себя как душу, истину и как сущность Материи. И Дух и Материя признают и исповедуют друг друга как единую по своей сути божественную реальность. В свете этой реализации Разум и Жизнь одновременно выступают образами и орудиями высшего Сознательного Существа, посредством которых оно создает материальные формы, проявляя и раскрывая себя в них перед своими многочисленными центрами сознания. Разум достигает своей самореализации, обращаясь в зеркальное отражение Истины Сознательного Существа, которая выражает и проявляет себя во вселенских символах. Самореализация Жизни заключается в сознательном участии ее энергий в процессе совершенного божественного самовоплощения во все новых и новых формах и видах деятельности вселенского бытия.

Таким образом, можно утверждать: для человека в этом мире божественная жизнь возможна и это одновременно послужит оправданием деятельности и выводов Науки – так как раскроется живой смысл и разумная цель космической и земной эволюции – и позволит реализовать высший идеал и мечту всех основных мировых религий путем преобразования души человеческой в божественную.

Но где же тогда место Духа, безмолвного, чистого, инертного, самосущего и самодостаточного в своем блаженстве, который является оправданием жизненной позиции аскета? Здесь мы также должны попытаться найти гармонию исполненной света истины без каких бы то ни было антагонистических противопоставлений. Безмолвный Брахман и динамический Брахман не есть совершенно различные, полностью противоположные непримиримые крайности, одна из которых отрицает, а другая оправдывает космическую иллюзию. Они суть единый Брахман в двух ипостасях – позитивной и негативной, обе составляют друг для друга своего рода необходимость. Ибо Слово, созидающее бесчисленные миры, извечно рождается именно из Безмолвия; и Слово раскрывает и несет в себе то, что скрыто в Безмолвии. Совершенная свобода и всемогущество извечного божественного действия в бесчисленных космических мирах становятся возможными благодаря извечному бездействию. Проявление Божественной активности черпает свою энергию, безграничное разнообразие и гармонию в бесстрастном безмолвии Сознательного Существа, санкционирующего бесконечную плодоносность его собственной динамической Природы.

Так же и человек лишь тогда достигает совершенства, когда обретает внутри себя абсолютный покой и бездействие Брахмана, служащие источником свободной и неисчерпаемой энергии его действий, в которых он участвует с той же терпимостью и блаженством, что присущи и самому Божественному. Кто достиг в себе Покоя, тот чувствует этот бьющий из его безмолвия неиссякаемый родник энергий, осуществляющих работу во вселенной. Поэтому мы погрешили бы против правды, если бы сказали, что Безмолвие по природе своей является отрицанием космической активности. Кажущаяся несовместимость активного и пассивного аспектов Брахмана есть следствие заблуждения ограниченного Разума, обычно подверженного противопоставлению отрицаний и утверждений, резким переходам от одной крайности к другой и не способного проникнуть во всеобъемлющее сознание, благодаря своей глубине и силе одновременно охватывающее и вмещающее в себя полярные категории. Безмолвие не отрицает мира, но поддерживает его. Или, точнее говоря, с одинаковой беспристрастностью Безмолвие санкционирует как активность действия, так и полное бездействие, равно как и примирение активного и пассивного аспектов, что дает возможность воплощенной душе оставаться свободной и находиться в состоянии покоя, пребывая при этом в постоянной и разнообразной активности.

Но все же есть еще и абсолютный покой и бездействие, или Небытие. Из Небытия – говорится в древнем Писании – было явлено Бытие[22] . Но тогда, по логике, Бытие должно снова погрузиться в Небытие. Если бесконечное единое Бытие допускает проявление сложного многообразия и самовыражения отдельных форм, то не является ли Небытие – по крайней мере, как изначальное состояние и единственная неизменная реальность – отрицанием всякой возможности существования реальной вселенной? В этом случае конечной истиной аскетизма было бы абсолютное Ничто, к которому стремятся некоторые буддийские школы, а Дух – высшее «Я» – наравне с эго оставался бы лишь мысленной формацией, порождением сознания, проникнутого иллюзиями и поглощенного только внешней стороной мира феноменов.

Но здесь мы снова оказываемся в плену слов и поддаемся на обман со стороны вечных противопоставлений, воздвигаемых нашим ограниченным разумом с его неистребимой верой во всесилие всевозможных классификаций и чисто вербальных разграничений, будто, используя подобные методы, можно выразить высшие истины и передать наш супраментальный опыт в рамках категорий непримиримых противоположностей. Небытие – не более чем слово. При ближайшем рассмотрении понятия, обозначаемого этим словом, мы убеждаемся в том, что небытие, абсолютное небытие, можно не в меньшей мере полагать неким отвлеченным образом, созданным нашим разумом, чем бесконечный Дух, то есть высшее «Я». В действительности под этим Ничто мы подразумеваем то, что невозможно выразить даже в тех словах, к которым мы обычно прибегаем для передачи самых рафинированных понятий и совершенно абстрактных или тонких переживаний фактического бытия, известного нам по этой жизни во вселенной. Это Ничто просто находится за пределами позитивных представлений нашего разума. И мы создаем фикцию – «Ничто» для передачи методом абсолютного исключения того, что превосходит наше понимание и не укладывается в наше сознание. В результате внимательного изучения трактовки понятия «Ничто» другими философскими системами становится очевидным, что или в это понятие вкладывается смысл абсолютного нуля, который включает в себя Все, или же этому понятию придается значение не поддающейся определению Бесконечности, представляющейся человеческому разуму пустотой – поскольку он способен воспринимать лишь конечное, – на деле же являющейся единственным истинным Бытием[23] .

Когда мы говорим о появлении Бытия из Небытия, мы пытаемся в рамках временных категорий определить то, что лежит за пределами времени. Можно ли указать ту великую дату в истории вечного Ничто, когда из него появилось Бытие, или другую не менее важную дату, когда все нереальное растворится в вечной пустоте? Если мы утверждаем данность в равной степени как Сат, так и Асат, то должны мыслить их соприсутствующими одновременно. Как Бытие, так и Небытие, не сливаясь в единое целое, допускают наличие своей противоположности. И то, и другое – коль скоро мы принуждены рассматривать их в понятиях Времени – вечно. Но, в таком случае, какое же доказательство его собственной нереальности можно представить вечному Бытию, утверждая, что есть лишь вечное Небытие? При подобном отрицании всякого опыта как можно объяснить весь опыт вообще?

Утверждая Себя как чистое Бытие, Непознаваемое тем самым полагает Себя как свободную основу всего сущего в космосе. Небытием мы называем самоутверждение противоположного свойства – Его свободу от всякого космического бытия, другими словами, свободу от всякого положительного определения актуализированного бытия, пусть даже от определения самого абстрактного и трансцендентного, которое только может представить себе сознание во вселенной. Непознаваемое не отрицает Бытия как Своего реального самовыражения, но Оно отрицает Свое ограничение посредством всех и всяких выражений и проявлений. Небытие допускает Бытие так же, как Безмолвие допускает Активность. Благодаря такому одновременному отрицанию-утверждению, полюсы которого не уничтожают, но, как и в случае любой другой пары противоположностей, дополняют друг друга, пробужденная человеческая душа получает возможность в одно и то же время воспринимать и сознательное Самосущее бытие, и запредельное ему Непознаваемое как единую Реальность. Именно это обстоятельство позволило Будде достичь состояния Нирваны, оставаясь активным участником жизни в этом мире; сохраняя полную беспристрастность внутреннего сознания, в своей деятельности он был самой выдающейся и сильной личностью из известных нам живших на земле, оставившей неизгладимый след в земной истории.

Размышляя над подобными вещами, мы начинаем понимать, насколько используемые нами слова и речевые обороты являются слабым и неадекватным средством выражения рассматриваемого нами содержания вследствие насильственности наших утверждений и обманчивости определений. Мы также начинаем чувствовать, что ограничения, приписываемые нами Брахману, являются результатом узости человеческого разума, способного концентрироваться только на одном отдельном аспекте Непознаваемого, недооценивая или отрицая при этом все остальные. Мы всегда пытаемся жестко привязать и истолковать все наше знание и опыт переживания Абсолюта, используя явления, объекты и образы конкретной относительной действительности этого мира. Свои положительные суждения о том, что Едино и Цельно, мы строим на страстном эгоистическом самоутверждении собственного мнения и ограниченного опыта, настаивая на их преимуществе перед любым другим мнением и опытом, также, впрочем, ограниченными. Нам следует научиться ждать, открывать для себя новое, расширять свое сознание и – поскольку в целях самосовершенствования нам необходимо все же говорить о том, что человеческая речь не способна выразить полностью и до конца – стремиться к поиску наиболее общего, гибкого универсального описания, чтобы, основываясь на нем, достичь глубокой и всеобъемлющей гармонии.

Мы допускаем далее, что индивидуальное человеческое сознание может испытать такое состояние, в котором все относительное бытие как будто исчезает и по отношению к которому даже само понятие Духа, высшего «Я», становится неадекватным. Можно достичь состояния Безмолвия, запредельного какому бы то ни было Безмолвию. Но это состояние не есть еще предел возможного, этот опыт не может претендовать на исчерпывающую истину, единственную и окончательную, упраздняя иные практики за их ущербностью, а потому и ненадобностью: дело в том, что состояние Нирваны, этой своеобразной самоаннигиляции, дающее абсолютный покой и свободу нашему внутреннему существу, в то же время вполне совместимо с деятельностью во внешней жизни, деятельностью беспристрастной и в то же время плодотворной. Доказать возможность такой совместимости – с одной стороны, полной и непоколебимой внутренней имперсональности, пустоты внутреннего Покоя, а с другой – внешней активности, основанной на вечных истинах, исполненной Любви, Правды и Праведности, – это, как представляется, и составляло подлинную сущность учения Будды, предполагающего преодоление собственного эго, погруженности в рутину личных дел, самоотождествления с изменчивыми идеями и формами; сущность учения вовсе не сводилась к достаточно посредственному идеалу бегства от несчастий и страданий, связанных с физическим рождением и жизнью. Как совершенный человек сочетает в себе внутренний покой и внешнюю активность, так и душа, достигшая полного сознания, приобщается к абсолютной свободе Небытия, не утрачивая при этом прочной опоры во вселенском Бытии. Таким образом, душа, достигшая высот сознания, постоянно воссоздает внутри себя извечное чудо божественного Бытия, вселенского и запредельного, причем запредельного даже по отношению к самой себе. Опыт противоположного характера мог бы заключаться лишь в концентрации индивидуального ментального сознания на Небытии, что повлекло бы за собой полное отчуждение человека от никогда не прекращающейся в сознании Вечного Бытия космической деятельности и ее забвение.

Итак, достигнув в космическом сознании примирения Духа и Материи, мы приходим к тому, что и на уровне трансцендентного сознания возможно воспринимать одновременное утверждение и отрицание всего сущего уже не как непримиримое противоречие. Мы обнаруживаем, что всякое положительное утверждение есть признание определенного статического состояния или деятельности Непознаваемого; а всякое соответствующее отрицание есть признание Его свободы: как в пределах статического состояния или деятельности, так и абсолютной свободы от них. Непознаваемое есть Нечто высшее по отношению к человеку; чудесное и невыразимое словами, оно постоянно стремится выразить Себя в доступных для нашего сознания формах и с тем же постоянством ускользает от предлагаемых Им же определений Самого Себя, не даваясь вполне нашему постижению. Но Оно – отнюдь не злой дух и не своевольный маг, увлекающий нас от одного обмана к другому, еще большему, так чтобы в конце концов мы перестали бы верить чему бы то ни было и пришли к полному отрицанию всего и вся; напротив, это Мудрец, мудрость которого выше всякой нашей премудрости и который ведет нас от одной реальности к другой, более глубокой и обширной, так чтобы мы смогли постичь самую глубокую и обширную, какую только позволяют познать наши способности. Брахман есть вездесущая реальность, а вовсе не вездесущий источник бесконечных иллюзий.

Если мы, таким образом, примем позитивную основу гармонии – правда, у гармонии и не может быть никакой другой основы, кроме позитивной, – то различные концептуальные определения Непознаваемого, каждое из которых отражает определенную истину, не охватываемую, тем не менее, никаким умопостроением, должны пониматься, насколько это возможно, в их связи друг с другом и со всей нашей жизнью – как фактор, влияющий на нее; не следует рассматривать отдельно взятое определение изолированно, абсолютизируя, противопоставляя и преувеличивая исключительность его значения по отношению к прочим. Подлинный монизм, истинная Адвайта признают все сущее как единого Брахмана, не разделяя его бытие на два взаимоисключающих аспекта, вечную Истину и вечную Ложь, Брахмана и не-Брахмана, на «Я» и не-«Я», на реальный Дух и нереальную и все же извечную Майю. Если верно, что существует одно лишь высшее «Я», то точно так же верно должно быть и то, что все есть высшее «Я». И если это высшее «Я», Бог или Брахман, не есть нечто беспомощное, обделенное властью, подобное ограниченному индивиду, а представляет собой Всеобщее, обладающее самосознанием, то должен быть некий внутренний положительный мотив, побуждающий Его стремиться к самовыражению и самопроявлению; чтобы понять этот мотив, мы должны допустить, что все в проявленном бытии обладает определенной силой, мудростью и истиной. Мы должны признать неизбежность вражды противоположностей и очевидного зла в отведенных им пределах, но не следует рассматривать их как всевластно управляющую нами силу. Человечество всегда инстинктивно и совершенно справедливо стремится к мудрости как к последней и единственной истине во вселенной, как к торжеству добра и окончательной победе над ложью и злом, и тот же глубокий и верный инстинкт подсказывает, что содержание этой истины не может представлять собой какую-то вековечную насмешку и иллюзию, вездесущее и непобедимое зло или отказ отчаявшейся души от предназначенного ей великого пути.

Мы не можем предположить, что единая и единственная Сущность подвергается какому-то отличному от Нее самой стороннему влиянию, так как это абсолютно нереально. Нельзя также допустить, что эта Сущность против своей воли подчиняется отвергаемому Ею и в то же время превосходящему Ее силы враждебному воздействию, которое вызывалось бы одной из Ее частей и было бы направлено против всего Существа в целом, ибо в таком случае мы вновь возвращаемся к одному и тому же противоречию, но просто в иной формулировке: с одной стороны есть То, что, по определению, содержит в себе Все, а с другой – еще нечто иное, от Него отличное. Даже если мы скажем, что вселенная существует лишь потому, что Дух в своей абсолютной беспристрастности одинаково терпимо относится ко всему сущему, с безразличием взирая на все реальное, возможное и вероятное, тем не менее, есть еще и нечто, стремящееся к проявлению и воплощению и поддерживающее все проявленное; и это нечто не может быть ничем иным, как Целым, Единым, Всем. Брахман – един и неделим во всем и вся, любое воление в этом мире есть, в конечном итоге, воление Брахмана. И только наше ограниченное человеческое сознание, потрясенное и испуганное проявлениями зла, невежества, боли и страдания в космосе, стремится снять с Брахмана ответственность за самого Себя и свое творение, выдумывая какую-то противостоящую Ему силу или принцип, Майю или Мару, наделенного сознанием Дьявола, воплощающего самосущий принцип зла. Есть только один Господь и Дух, а все многообразие – лишь Его проявление и выражение.

И если наш мир – это сон, иллюзия или ошибка, то сон этот Он сам возжелал иметь во всей своей тотальности, этот сон – Его порождение, постоянно лелеемое и заботливо оберегаемое. Более того, этот сон существует в Реальности, и все, из чего он состоит и что в нем происходит, принадлежит той же Реальности, поскольку основа этого мира и материал, из которого он создан, есть Брахман. Ибо как можно предположить, что золотой сосуд есть плод воображения, если золото, из которого он сделан, настоящее? Мы видим, что слова «сон» и «иллюзия» не более чем привычные для нашего ограниченного сознания выражения, одновременно и отражающие определенную истину – пусть даже великую, и искажающие ее. Подобно тому как Небытие не есть просто ничто, так же и космический Сон оказывается вовсе не призраком и не является плодом фантазии рассудка. Явление как таковое не может быть призраком; явление есть субстанциональная форма, в которой выступает Истина.

Таким образом, мы исходим из понятия вездесущей Реальности, в которой Небытие, с одной стороны, и проявленная вселенная – с другой, не являются отрицающими друг друга противоположностями. Они скорее представляют собой различные состояния одной Реальности, две стороны одной медали. Высший опыт восприятия этой Реальности во вселенной свидетельствует о том, что она представляет собой не только сознательное Бытие, но и высший Разум и Силу, и самосущее Блаженство; за пределами же вселенной эта Реальность предстает в ином виде непознаваемого бытия, другого абсолютного неизреченного Блаженства. Таким образом, у нас есть все основания полагать, что само существование противоположностей в этом мире находит свое подтверждение благодаря этой высшей истине, если, конечно, при их рассмотрении мы опираемся не на наши ограниченные представления, источником которых служит обычное чувственное восприятие и опыт, но интерпретируем их с помощью освобожденного и просветленного разума и опыта. Пока мы еще находимся во власти одного лишь дуалистического мировосприятия, рассмотренное восприятие Реальности должно поддерживаться в нас верой, которую высшие достижения человеческого Разума, самая глубокая и пытливая мысль не только не отрицают, но именно утверждают. Эта вера поистине дана человечеству как поддержка и опора на его трудном пути, пока оно не достигнет такого уровня развития, когда вера обратится в знание и совершенный опыт и когда обретут явное подтверждение труды и деяния Мудрости.

Глава V. Предназначение Человека

Вездесущая Реальность есть истина всей жизни и всего бытия, абсолютного и относительного, телесного и бестелесного, одушевленного и неодушевленного, разумного и неразумного. И во всех бесконечно разнообразных, а часто и полярных формах самовыражения, начиная с противоречий нашей повседневной жизни и кончая антиномиями на далеких рубежах Неизреченного, Реальность едина и целостна, она не есть нечто составное. Все многообразие изменчивых объектов и событий берет свое начало в этой Реальности, к ней все сводится, ею исчерпывается и в нее возвращается. И любые утверждения относительно этой Реальности недостаточны и будут всегда отвергаемы, но лишь для того, чтобы привести к более полному утверждению все той же Реальности. Антиномии всякого рода сталкиваются, так что становится очевидным присутствие одной и той же Истины в противоположных началах и сам их конфликт обнаруживает их общее Единство. Брахман – это Альфа и Омега. Есть один только Брахман и ничего кроме Брахмана.

Но это единство нельзя выразить словами. Когда мы пытаемся охватить его разумом, нам приходится пускаться в бесконечные отвлеченные рассуждения, чтобы в конце концов, пройдя через многочисленные опыты, признать, что Реальность выше любых слов, концепций и определений, на которые способен наш интеллект. Мы всего лишь приходим к старой формуле индийских мудрецов neti neti, «не то и не это». Реальность не исчерпывается никаким опытом, не укладывается ни в одну концепцию.

Все, что Разум в конечном итоге может сказать о воспринимаемом нашим мышлением и чувствами бытии, частью которого мы сами являемся, так это то, что оно есть Непознаваемое, предстающее перед нами в разных состояниях и свойствах сущего, являющее себя во множестве сознательных форм, проявлений сил и энергий. Именно через эти формы, эти проявления сил и энергий, состояния бытия мы должны обрести возможность приблизиться к Нему и постичь Его. Но если наш разум в своей настойчивости и поспешности постижения Единства отождествит Реальность с любым поддающимся определению состоянием бытия, сколь угодно чистым и вечным, с конкретным признаком бытия, пусть даже самым общим, всеобъемлющим, с любой даже самой широкой формулировкой интеллекта, с самой безграничной энергией или не знающим предела действием и при этом исключит все остальное, то наша мысль погрешит против непознаваемости Реальности и придет не к подлинному единству, а к разделению Неделимого.

В древние времена эта истина была настолько очевидна, что ведантистские провидцы даже после переживания опыта Сатчитананды, как высшего для нашего сознания позитивного выражения Реальности, выдвинули принцип запредельного Небытия, Асат; его нельзя путать с тем наивысшим из возможных для нашего опытного постижения состоянием бытия и бесконечного блаженства, отражением которого – хотя и искаженным – и является весь наш опыт. Если это Запредельное есть все-таки некое бытие, сознание, блаженство, то оно превосходит все самые высокие и чистые позитивные формы вещей, известных нам под этим названием и доступных нашему восприятию и осмыслению в этом мире. Буддизм, объявленный с легкой руки теологов антиведийской доктриной на том основании, что он отрицал авторитет священных Писаний, на самом деле берет свое начало в этой истинно ведантистской концепции. И только позитивное синтетическое учение Упанишад утверждало Сат и Асат не как взаимоисключающие противоположности, но как последнюю антиномию в нашем воззрении на Непознаваемое. В категориях нашего позитивного сознания даже Единство тесно связано с Множественностью, поскольку Множество есть тоже Брахман. Именно путем Знания Единства, Видьи, мы познаем Бога; без него ограниченное и раздробленное сознание, Авидья, было бы лишь мраком и хаосом Неведения. Однако если исключить сферу Незнания, если каким-то образом избавиться от Авидьи, как если бы это было нечто нереальное и несуществующее, то само Знание станет тогда в некотором роде мраком и источником несовершенства. Ослепленный светом человек уже не будет видеть того, что этот свет освещает.

Таково мудрое, ясное и преисполненное покоя учение наших самых древних провидцев. У них хватило терпения и сил на поиски и обретение знаний; у них также было достаточно ясности ума и смирения, чтобы признать ограниченность нашего знания. Им были ведомы те границы, за которыми знание терялось в запредельности. Нетерпение ума и сердца, которое обнаружилось в более поздние эпохи, стремление к извечному блаженству, совершенству чистого опыта и обладанию высоким безошибочным мышлением подвигли людей, отвергая Множественность, искать лишь Единого; ощутив дыхание горнего, они презрели или отвернулись от тайн, сокрытых в дольнем. Но проницательному оку древнего мудреца было очевидно, что для истинного познания Бога необходимо было узнавать Его везде и во всем, без каких бы то ни было ограничений, различая и понимая всевозможные противоположности этого мира, в которых Он являет сияние своего великолепия, но в то же время оставаться независимым от них.

Мы должны отвергнуть категоричные суждения ограниченной – двузначной – человеческой логики, утверждающей, что реальность Единого означает иллюзорность Множества, а существование Абсолютного единого бытия, Сат, означает нереальность мира относительного, Асат. Если во Множестве мы настойчиво ищем Единого, то Он раскрывает и проявляет себя как благословение и откровение Единосущного в бесконечном многообразии мира.

Нам также следует остерегаться переоценки значения отдельных положений, к которым приходит разум в кульминационные моменты развития определенных воззрений. Восприятие одухотворенным разумом вселенной, в соответствии с которым она – только сон, совершенная мнимость, имеет для нас нисколько не больше ценности, чем ощущение материалистического сознания, согласно которому Бог и Запредельность являются иллюзией. В одном случае – разум, привыкший доверять лишь чувственному восприятию и связывать понятие реальности только с фактами материальной действительности, еще не приспособился к иным средствам получения знания либо не в состоянии расширить свое понятие реальности до сверхчувственного опыта. В другом – тот же разум, попадая в сферу опыта переживания сверхчувственной реальности, переносит свою неспособность к расширению сознания в область чувственного опыта, объявляя ее, в свою очередь, сном или галлюцинацией. Но мы не должны терять из виду истину, ускользающую от обоих вышеупомянутых подходов. Правда, в этом мире форм, где нам предстоит достичь самореализации, ничто не воспринимается как реальность, пока не получит отражения на уровне нашего физического сознания и не проявится на низших уровнях бытия, оставаясь в то же время в гармонии со своими высшими формами проявления. Верно также и то, что форма и материя, утверждающиеся в качестве самосущей реальности, являются иллюзией, порожденной Неведением. Форма и материя есть лишь средства выражения и проявления бестелесного и нематериального. По своей природе форма и материя представляют собой результат проявления божественного сознания, а их цель и предназначение – выражение определенного состояния Духа.

Другими словами, если Брахман воплотился в форме и проявил свое бытие в материи, то сделал Он это только для того, чтобы получить удовольствие от самореализации в формациях сознания, принадлежащего сфере феноменов и относительности. Брахман выражает Себя в этом мире на уровне ценностей Жизни. Жизнь существует в Брахмане, чтобы в самой себе открыть Брахмана. Поэтому предназначение человека в этом мире заключается в том, чтобы достичь такого уровня сознания, при котором его собственное преображение будет возможно через совершенное самораскрытие его божественной сущности. Задача человека – реализовать Бога в жизни. Человек начинает с животного существования, но целью его является достижение божественного бытия.

Истинное правило самореализации как в сфере Жизни, так и в сфере Разума заключается в постепенном овладении знанием. Брахман выражает Себя последовательно в многообразных видах сознания, связанных преемственно-последовательным отношением, при этом сосуществующих в пределах одной формы во Времени или, возможно, относящихся к различным формам; так же и Жизнь в своем самораскрытии должна осваивать все новые сферы своего бытия. Но если мы, переходя от одного уровня сознания к другому, по своему нетерпению отвергаем или пренебрегаем старым ради нового, как, например, по достижении ментальной сферы мы отрицаем или умаляем значение физической жизни как основы нашего бытия или по достижении духовного плана сознания перестаем уделять должное внимание ментальной и физической жизни, то мы не достигнем интегральной реализации Бога и не выполним условий Его самовыражения и самопроявления. Мы не становимся совершеннее, мы только переносим свое несовершенство в другую сферу или, в лучшем случае, достигаем некой высоты, однако при этом сохраняются известные ограничения в нашем саморазвитии. Как бы высоко мы ни поднимались, пусть даже к пределам самого Небытия, наше восхождение не будет совершенным, если останется в забвении физическая основа нашего существа. Истинное преображение природы в божественную заключается не в том, чтобы оставить низшие планы бытия на произвол судьбы, а в том, чтобы преобразовать их в свете достигнутых нами высших истин. Брахман всеобъемлющ и объединяет одновременно множество состояний сознания, и мы, воплощая природу Брахмана, должны стремиться к тому же.

Помимо отказа от материального мира аскетический подход к жизни приводит еще к одной крайности, которой можно избежать, если ставить целью всеобъемлющее воплощение божественного сознания. Вся сложность и запутанность Жизни обусловлена отношениями между тремя основными формами сознания: индивидуальным, универсальным и трансцендентным, или супракосмическим. На обычном уровне жизненной активности человек рассматривает себя как обособленное существо во вселенной, полагая, что и он сам, и вселенная находятся в зависимости от некоторой силы, трансцендентной по отношению и к человеку, и к вселенной. Эту трансцендентную силу мы обычно называем Богом, и она в нашем понятии становится не столько супракосмической, сколько экстракосмической силой. Естественным следствием такого представления становится преуменьшение значения как человека, так и вселенной: согласно логике этого отношения, по достижении Трансцендентного отпадает всякая необходимость и в человеке, и во вселенной.

Интегральный подход к единству Брахмана позволяет нам избежать таких умозаключений и выводов. Как можно совместить жизнь в физическом теле с достижением ментальных и духовных сфер бытия, так можно найти и подход, при котором деятельность человека в физическом мире будет естественным образом совмещаться с нашим постижением космического, трансцендентного и супракосмического сознания. Подобно тому как трансцендентная по отношению к Миру сила охватывает всю вселенную, являя с ней одно целое и не исключая ее, так и вселенная, в свою очередь, охватывает человека, представляя с ним одно целое и не исключая его. Человек является центром всего вселенского сознания; вселенная есть форма выражения всей полноты Неизреченного и Непроявленного в его имманентном аспекте.

Таково истинное положение вещей, скрытое от нас нашим неведением или искаженным восприятием. Когда мы достигаем знания или правильного состояния сознания, то в извечном положении и соотношении вещей ничего не меняется, лишь индивидуальное сознание человека и его внутреннее и внешнее восприятие претерпевают глубокое изменение, что неизбежно трансформирует всю его деятельность и вытекающие из нее результаты. Человек необходим для вселенской активности Трансцендентного, которая отнюдь не прекращается и в нем самом, когда он достигает озаренного состояния сознания. Напротив, поскольку сознательное проявление Трансцендентного в отдельной личности есть средство, с помощью которого коллективное и всеобщее осознает самого себя, то участие озаренной и просветленной личности в миропроявлении является необходимым условием продолжения и развития мировой игры. И если бы достижение отдельной личностью состояния просветления неизбежно было бы связано с необходимостью ухода из этого мира, то последний был бы обречен на вечное пребывание во власти мрака, смерти и страдания. Такое мироустройство напоминало бы скорее беспрерывную безжалостную пытку или механически повторяющуюся галлюцинацию.

Философия аскетизма ведет к мировосприятию подобного рода. Но личное спасение не может иметь никакого смысла, если само космическое бытие есть иллюзия. Согласно представлениям монизма, индивидуальная душа едина с Всевышним; ощущение обособленности от Всевышнего есть неведение; избавление от этого чувства обособленности и отождествление себя с Всевышним есть спасение. Но кто остается в выигрыше от такого спасения? Во всяком случае, не высший Дух – высшее Я, ибо он всегда свободен, исполнен покоя, безмолвен и чист. Наш проявленный мир тоже ничего не выигрывает, поскольку он так и остается в оковах и узах – неизменно, навсегда, и освобождение отдельной души от вселенской Иллюзии не приносит ему свободы. Получается, что лишь для единичной человеческой души доступно высшее благо, когда она бежит из мира, где царствуют страдания и боль, разъединенность, обособленность и одиночество, в мир вечного покоя и блаженства. Можно, казалось бы, прийти к выводу о том, что отдельная душа, как нечто отличное и от Всевышнего, и от мира, обладает некой самостоятельной реальностью уже в самый момент своего освобождения и просветления. Но для приверженца теории иллюзорности мира человеческая душа нереальна и призрачна и существует разве что в необъяснимо таинственной Майе. Итак, мы с неизбежностью приходим к выводу: иллюзорная, нереальная душа избавляется от призрачных, несуществующих оков иллюзорного мира, что есть высшее благо, к которому стремится эта самая иллюзорная, несуществующая душа! Ибо окончательная формула подобного Знания гласит: «Нет ни узника, ни свободного, ни ищущего освобождения». Видья оказывается столь же тесно связанной с миром феноменов, как и Авидья; даже достигнув освобождения, мы вновь встречаемся с Майей, которая смеется над нашей безупречной логикой, разрешившей, как нам казалось, с успехом ее тайну.

Утверждают, что все это не поддается объяснению; это – изначально неразгаданное чудо, для нас же – факты практической жизни, которые мы должны просто принять. Иначе говоря, приходится из одной путаницы выбираться с помощью другой. Человеческая душа может разрубить гордиев узел своего эго лишь актом наивысшего эгоизма, придав своему личному спасению статус исключительной важности, что равнозначно признанию абсолютной обособленности своего существования в Майе. Тогда мы вынуждены будем относиться к другим душам всего лишь как созданиям нашего воображения, не придавая никакого значения возможности их освобождения; в то же время наша собственная душа будет для нас единственным средоточием абсолютной реальности, а ее спасение – единственным имеющим смысл делом. Или, другими словами, я буду считать реальным и возможным свое личное спасение, в то время как другие души, которые в равной степени являются частью меня самого, останутся в рабской зависимости от мира!

Все встанет на свои места и перестанет казаться парадоксом, как только мы отбросим все непримиримые противоречия между Духом и проявленным миром. Мы должны принять многообразие проявленного мира, даже если утверждаем единство Проявления. Подтверждение истинности такого мировоззрения можно видеть где угодно, если только намеренно не закрывать глаза. И не кроется ли совершенная естественность и простота чуда Сознательного Бытия в том, что Оно не связано и не ограничено ни своим единством, ни своим многообразием? Оно «абсолютно» в том смысле, что обладает полной свободой выбора средств своего самовыражения и их сочетаний. Нет смысла говорить здесь о связанности, свободе, о поисках освобождения, ибо Оно есть всегда совершенная свобода. Оно настолько свободно, что не связано даже своей свободой. Оно может играть в зависимость, не попадая на самом деле ни в какую реальную зависимость. Его узы – это им самим установленные правила игры, а ограничения человеческого эго – временное средство, необходимое для воспроизведения своей трансцендентности и универсальности на уровне индивидуального Брахмана, человеческой личности.

Трансцендентное, Супракосмическое по своей сути абсолютно и свободно, пребывая за пределами Пространства и Времени, а также концептуальных противоположностей конечного и бесконечного. Но в космосе Оно использует свою свободу самовоплощения в форме, свою Майю для того, чтобы явить Свой образ посредством дополняющих друг друга начал – единства и многообразия, причем это единство многообразия устанавливается Им на трех уровнях: подсознательном, сознательном и сверхсознательном. И действительно, мы видим, что в нашей материальной вселенной в основе Множества и форм его проявления заложено подсознательное единство, которое получает достаточно явное выражение в жизнедеятельности и субстанции космоса, не воспринимаемое этими формами на поверхностном уровне. На сознательном плане человеческое эго становится тем внешним рубежом, на котором может возникнуть восприятие единства; но такое восприятие единства распространяется лишь на внешние формы и поверхностные действия и не охватывает того, что скрывается за их обличьем, а также не осознает своего собственного единства со всем окружающим миром. Это ограничение универсального «Я» в обособленности эго составляет нашу несовершенную личность. Но когда эго выходит за пределы ограниченного личного сознания, оно начинает вбирать в себя то, что по отношению к нему является суперсознательным, и растворяться в нем; оно начинает осознавать космическое единство и соединяться с Трансцендентным Духом, который выражен в космосе через единство многообразия.

Освобождение индивидуальной души поэтому является средоточием целенаправленного божественного действия; это первостепенная божественная необходимость, которой подчинено все остальное. Именно освобождение человека есть тот самый отмеченный Светом поворотный момент, с которого начинает проявляться целостное воплощение Трансцендентного Духа во вселенском многообразии. Но освобожденная душа раздвигает границы своего восприятия единства как вширь, так и ввысь. Единство души с Трансцендентным будет неполноценным при отсутствии единства с Множеством космических форм. И это единство «по горизонтали» выражается в передаче освобожденной душой своего состояния свободы другим космическим формам проявленного Множества. Душа, достигшая свободы и единения с Божественным, воспроизводит себя в освобожденных человеческих душах так же, как животное воспроизводит себя в материальной животной плоти. Поэтому, когда хотя бы одна душа достигает освобождения, появляется тенденция к распространению и проникновению свободного божественного самосознания в другие человеческие души; такое распространение божественного сознания носит иногда массовый лавинообразный характер на земле и – кто знает? – может быть, и за пределами земного сознания. Как определить границы этого проникновения божественного сознания? Существует легенда, которая гласит, что, когда Будда находился на пороге Нирваны, Небытия, его душа решила дать обет не погружаться безвозвратно в Нирвану, пока на земле будет оставаться хотя бы одно живое существо, не освобожденное от оков эго и страданий мира. Эта легенда очень похожа на истину.

Обретение высшего сознания – не помеха для распространения достигнутого нами уровня сознания в космосе. Брахман всегда сохраняет две степени свободы: свободу внутреннюю и внешнюю свободу созидания форм, свободу самовыражения и свободу от любого выражения вообще. Мы тоже, будучи причастны Единому, можем прийти к обладанию теми же божественными свойствами. Гармоничное сочетание этих двух степеней свободы является необходимым условием жизни, действительно стремящейся к божественной реализации на земле. Свобода, достигаемая отказом от низших планов бытия ради обретения высших, равнозначна отречению от того, что санкционировано Богом. С другой стороны, деятельность, осуществляемая при полной самопоглощенности действиями, направленными на отдельные узкие цели, ведет к утверждению ценностей низшего порядка и к отрицанию Всевышнего. Но почему человек должен разлучать то, что сочетал Бог? Уподобиться Ему в совершенстве – вот условие всеобъемлющей божественной реализации.

Путь к преодолению нашего эгоистического самовыражения, связанного со смертью и страданием, пролегает через Авидью, проявленную Множественность. Примирив Видью и Авидью в совершенном восприятии единства, лежащего в основе всего многообразия, мы в полной мере приобщаемся к бессмертию и блаженству. Достигнув запредельного Нерожденного, источника всего проявленного, мы освобождаемся от рождения и смерти в невежестве. Подобно Божественному, добровольно приняв путь Становления и воплощения в мире, мы обретаем блаженство бессмертия и, преодолев смерть, становимся сияющим средоточием Его сознательного самовыражения в человечестве.

Глава VI. Человек во Вселенной

Смыслом бытия вселенной – а в ее бытии есть и смысл, и цель, ибо она не есть ни пустая иллюзия, ни случайно возникшее и обреченное на гибель создание, – является последовательное откровение великой, трансцендентной, исполненной света Реальности, использующей бесчисленное множество относительных свойств и качеств видимых и невидимых для нас миров как средств и материалов, условий и сфер своего проявления. Тот же ход рассуждений, который приводит нас к заключению о том, что проявленный мир не есть плод воображения Разума, убеждает нас и оправдывает нашу уверенность также и в том, что он не есть слепое и беспомощное бытие множества отдельных преходящих элементов, то входящих в объединение, то вступающих в противоборство друг с другом в течение своей жизнедеятельности; проявленный мир не является также продуктом грандиозного самовоспроизводства и самодвижения темной Силы, внутренне лишенной Разума, обладающего знанием об условиях и целях ее деятельности и способного направлять ее и управлять всеми ее процессами. Бытие, в котором самосознание достигает всей полноты и которое, вследствие этого, в полной же мере владеет своими возможностями и способностями, содержит в своем обладании и весь мир феноменов, инволюционно присутствуя в нем и проявляя себя в многообразии вселенских форм, открывает себя в человеческом существе.

Как символу этого светоносного Самооткровения предки ариев поклонялись восходу Солнца, т. е. утренней заре. Полная завершенность всего движения ассоциировалась у них с самым высоким шагом вездесущего Вишну, который связывался в их восприятии с образом всевидящего ока, наблюдавшего за мирозданием с чистейших небес Разума. Это око – уже присутствующая в мире, все-освещающая, все-направляющая Истина сущего, весь мир обнимающая своим взором и с непреодолимой силой влекущая человека к его божественному восхождению, которое осуществляется им поначалу бессознательно, под влиянием общего импульса Природы, но в конце концов и вполне осознанно – в итоге постепенного процесса внутреннего пробуждения и саморазвития. Восхождение человека к божественной Жизни есть его основное предназначение на земле, его главная Работа и желанная Жертва. Только выполнением этой задачи оправдывается человеческое существование на земле, в противном случае человек был бы не более чем насекомым, ползающим среди таких же букашек-однодневок по комку грязи и воды, чудом образовавшемуся среди бескрайних просторов физического мира.

Эта Истина сущего, неизбежно и в постоянно возрастающей степени проступающая из массы противоречий мира феноменов, как было возвещено, объявляется бесконечным Блаженством и самосознающим Бытием, одинаковой везде и во всем, во все времена и даже за пределами Времени, осознающей себя за многообразными формами проявленного мира, которые никогда не могут выразить ее до конца ни качественно, ни количественно или каким-то образом ограничить, ибо она всегда остается самосущей и не зависит от форм собственного проявления. Чувственный мир проявляет Бытие, но не исчерпывает его, указывает на него, но не раскрывает его полностью. Бытие раскрывается только перед самим собой в пределах проявленного мира. Инволюционно представленное в проявленных формах сознательное Бытие, эволюционируя, осознает себя через обращенные на самого себя интуицию, видение и опыт. В этом мире оно становится самим собой через самопознание; а самопознание происходит путем самостановления. Таким образом, познав себя внутренне, оно сообщает заключающим его формам сознательное блаженство Сатчитананды. Это становление бесконечного Бытия-Сознания-Блаженства в сфере разума, жизни и физического тела человека (ибо независимо от них оно существует вечно) представляет собой ту самую трансформацию, которая является смыслом и целью человеческой жизни. Божественная триада проявляется через человека в его отношениях с окружающим миром, хотя сама в себе она едина, цельна и безотносительна к чему бы то ни было.

Высшее открытие Веданты – это Непознаваемое, познающее себя как Сатчитананду; эта истина содержит в себе все остальные истины, или, другими словами, все прочие истины являются производными от этой главной истины. Она говорит о том единственном опыте-восприятии, который остается, когда на вопрос о сущности мира феноменов найден ответ – либо негативным способом, то есть удалением всех видимых обличий и покровов, либо положительным, то есть сведением всех имен и форм[26] к той неизменной истине, что они несут в себе. Хотим ли мы как можно полнее реализовать себя в этой жизни или вовсе уйти от нее в трансцендентность, ищем ли чистоты, покоя и свободы в духе или силы, радости и совершенства, Сатчитананда есть то неведомое, вездесущее и неизбежное, к чему человеческое сознание извечно стремится в знании и действии, в чувствах и переживаниях.

Вселенная и человек – это две основные ступени нисхождения Непознаваемого, через которые к Нему можно приблизиться, прикоснуться; все остальные промежуточные звенья в цепи «вселенная – человек» являются лишь производными от взаимодействия этих двух основополагающих. Природа нисхождения высшей Реальности в проявленный мир носит скрытый характер и осуществляется ступенчатым образом, и на каждой ступени Реальность скрывается за особым покровом. Отсюда очевидно, что с неизбежностью откровение Реальности происходит по восходящей, и также очевидно, что восхождение к высшей истине с той же неизбежностью будет осуществляться последовательным образом. Дело в том, что каждый очередной уровень в нисхождении Божественного для человека является определенным этапом восхождения; и каждое новое обличье, скрывающее непознанного Бога, становится для любящего и ищущего Его человека тем средством, с помощью которого он раскрывает и реализует Божественное. От глухого оцепенения материальной Природы, в котором она не в состоянии осознать ни Дух, ни его Промысел, которыми поддерживается упорядоченная деятельность ее энергий, простирающаяся вплоть до уровня глубокого транса безжизненной материи, мир стремится к более ускоренному, но и неупорядочному ритму Жизни, протекающей на грани самосознания. От Жизни мир устремляется вверх, к Разуму, где отдельная сущность начинает осознавать себя и свое окружение; и этим осознанием вселенной обретается необходимый для осуществления высшей предначертанной ей цели рычаг – индивидуальность, обладающая самосознанием. Но Разум представляет собой лишь промежуточный уровень, он годен для продолжения движения к этой цели, но не для его завершения. Разум – инструмент высокой точности, но ограниченного назначения, который, в соответствии со своими возможностями, обрабатывает, изменяет, улучшает и сортирует полученный от Жизни грубый материал и передает его дальше, в руки высшего Творца божественного человечества. Этот Творец пребывает в мире Супраментального сознания, ибо Супраментал есть Сверхчеловек. Поэтому нашему миру предстоит подняться за пределы Разума к более высокому уровню бытия и силы, на котором как вселенная, так и отдельная личность осознает себя и овладевает тем, чем она на самом деле является, обретая гармонию единства и понимание сущности и предназначения друг друга.

Противоречия и несовершенства жизни и разума снимаются при постижении тайны более высокого порядка, чем секреты физического мира. Материя ниже уровня жизни и разума бессознательно и безотчетно несет в себе уравновешенное сочетание совершенного покоя и неисчерпаемой энергии действия. Покой материи скрывается за неприглядным обличьем темной инертности, бессознательного оцепенения или спящего и закрепощенного сознания. Управляемая силой, составляющей ее подлинную сущность, состояния которой она не способна воспринять и разделить, материя не может пробудиться к блаженству своей собственной внутренней гармонии энергий и сил.

На уровне жизни и разума ощущение этой неполноценности начинает пробуждаться в устремлениях неведения и в беспокойных обманчивых желаниях, которые являются первым шагом к самопознанию и самореализации. Но где же те сферы, где такая самореализация возможна? Они достигаются выходом за пределы собственной природы и ее ограничений. Поднявшись выше разума и жизни, мы сознательно обретаем в божественной истине то, что в материальной Природе в огрубленном виде представлено описанным выше равновесным состоянием, но теперь уже это не инертное бессознательное оцепенение, а сосредоточенный покой абсолютной силы, совершенное самосознание и безграничная энергия действия, которое в каждом своем проявлении выражает неизреченное блаженство, ибо его источник – не какая-то необходимость, нужда или усилие неведения, но абсолютный покой и мир, полная власть над своим существом. Это достижение привносит в наше неведение свет, искаженным отражением которого оно было до того; наши желания при этом сходят на нет, поскольку мы приходим к определенной полноте и завершенности бытия – цель, какую они в действительности и преследовали даже в самых грубых своих формах, будучи скрытым и омраченным выражением устремленности к этому состоянию.

В своем восхождении и вселенная, и личность нуждаются друг в друге, взаимодополняя и существуя друг для друга. Вселенная есть центробежное распыление божественной Всеобщности в бесконечном Пространстве и Времени; личность – центростремительное сосредоточение этой Всеобщности в пределах Пространства и Времени. Вселенная пытается в бесконечном расширении реализовать ощущаемое ею божественное единство, но полностью сделать этого не может, ибо, расширяясь, бытие приходит к множественному самовоспроизведению, то есть к некоему постоянно растущему образованию, которое нельзя принять ни за начальное данное, ни за конечный предел, так как оно всегда остается периодической, то есть бесконечной дробью. Поэтому вселенная создает в себе самосознательную концентрацию Всеобщности, с помощью которой она может выражать свою внутреннюю устремленность. В сознательной личности Пракрити стремится найти Пурушу, а Мир пытается обрести свое высшее «Я»; Природа старается постепенно проявить Бога, поскольку Бог полностью воплотился в Природе.

С другой стороны, вселенная оказывает воздействие на индивида и вызывает у него стремление к самореализации. Для личности вселенная является не только основой, средством, содержанием и ареной ее божественной Работы; но также – поскольку то концентрированное выражение Жизни универсума, которое представляет собой человеческое существо, имеет свои пределы и не свободно, в отличие от Брахмана с его единством, цельностью и всемогуществом, от ограничений и условностей – тем поприщем, где сознательная человеческая личность с необходимостью должна уничтожить свое эго и добиться выхода на единый универсальный уровень, чтобы проявить свою скрытую реальность, божественную Всеобщность. И в то же время, как бы далеко ни продвинулся человек в достижении универсальности сознания, он должен сохранить в себе то таинственное трансцендентное нечто, о котором обычный человек имеет темное, все еще проникнутое эгоизмом представление, сообщаемое ему его чувством индивидуальности. В противном случае можно считать цель человека не достигнутой, его главную проблему – неразрешенной, а божественную миссию, ради которой он родился, – невыполненной.

Вселенная предстает перед человеком как Жизнь, как некий динамический процесс, все тайны которого он должен раскрыть; в нагромождении противоборствующих явлений и событий, в водовороте энергий и сил ему предстоит отыскать и установить некий высший порядок, выявить нереализованную гармонию. В этом и заключается истинный смысл человеческого прогресса, который не сводится лишь к повторению с незначительными изменениями того, что уже достигнуто Природой в физическом мире; идеалом человеческой жизни не может быть также и животное существование, воспроизведенное на более высоком разумном уровне. В этом случае любая система или любая форма организации нашей жизни, способная обеспечить человеку сносное благополучие, удовлетворяя при этом хотя бы скромные интеллектуальные запросы, положила бы конец нашему движению вперед. Животное довольствуется минимумом, необходимым для выживания; богам довлеет их величие и слава. Человеку же нет и не может быть покоя, пока не обретет он высшего блага. Поэтому человек есть величайшее из созданных живых существ, ибо всегда ему чего-то недостает и он, как никто другой, ощущает гнет всевозможных ограничений. Он единственный способен заболеть божественным безумием в поисках достижения далекого идеала.

Человек, Пуруша, является той личностью, в которой сосредоточены непроявленные возможности Духа Жизни. Именно Сын Человеческий способен в совершенстве воплотить в себе Бога. Человек – это Ману, мыслитель, Маномайа Пуруша, мыслящая личность или душа разума, как называли его древние мудрецы. Он не просто высшее млекопитающее, но способная к постижению душа, обитающая в животном материальном теле. Человек есть сознательная высшая сущность, принявшая и использующая свою материальную форму как средство, с помощью которого Субъект может воздействовать на субстанцию. Животная жизнь, возникшая из Материи, – это лишь низший уровень человеческого бытия. Жизнь мысли, чувства, воли, сознательного устремления, все то, что мы в совокупности называем Разумом, который пытается подчинить себе Материю и ее витальные энергии и заставить их следовать закону его собственного развития и преобразования, есть промежуточный уровень проявления человеческого существа, плодотворно используемый им на своем пути. Но есть еще и высший план бытия Разума, который ему предстоит открыть и утвердить в своей умственной и физической жизни. Достижение на практике этого уровня, который радикальным образом превосходит все те, что явным образом представлены в человеческой личности в ее нынешнем состоянии, есть основа божественной жизни для человеческого существа.

Ступив на путь самопознания более глубокого, чем его ментальные представления о самом себе, Человек начинает улавливать некоторую суть и ощущать некую форму того, что ему предстоит познать и воплотить в жизнь. Но это нечто видится ему словно бы между двумя противоположными полюсами самоотрицания. В самом деле, если человеку удается подняться выше уровня развития, характерного для его нынешнего состояния, и соприкоснуться с силой, светом, блаженством самосознательного бесконечного бытия и если, далее, он пытается выразить свои ощущения или пережитый опыт на языке понятий, соответствующих его мышлению, таких как Бесконечность, Всеведение, Всемогущество, Бессмертие, Свобода, Любовь, Блаженство, Бог, то свет его внутреннего прозрения видится окаймленным двумя безднами Ночи – мрак простирается ниже и еще более плотный мрак уходит в бесконечность выше. Ибо когда он пытается получить исчерпывающее знание об этом нечто, то оно словно переходит в другое нечто, сущности которого никакие определения и понятия ни в отдельности, ни взятые вместе передать не могут. Наконец, человеческий разум приходит к отрицанию Бога и признанию некоего Потустороннего или, по крайней мере, к тому, что Бог трансцендентен самому Себе и выступает отрицанием любого представления о Нем. Но и здесь, в земном мире, человек снова как во всем его окружающем, так и в самом себе постоянно сталкивается с фактами, противоречащими, как ему представляется, его положительным определениям Бога. Смерть неотступно преследует человека; ограниченность – непременный спутник его существования и приобретаемого опыта, заблуждение, несознательность, слабость, косность, горе, страдание и зло тяжелыми препятствиями неизменно стоят на его пути. И в этом случае человек приходит к отрицанию Бога или, по крайней мере, к убеждению в том, что Божественное скрывается под видом образов или обстоятельств, чуждых его истинной и извечной сущности.

В этом последнем отрицании Бога нет той недосягаемости, тайны, непостижимости для человеческого рассудка, что свойственны первому: жизненные явления и события, на которые оно опирается, кажутся доступными для объяснения, понятными, известными и определенными, но – только кажутся, ибо все же остаются загадкой. В самом деле, человек не знает, что они собой представляют в действительности, почему существуют, как возникли. Для него очевидна лишь внешняя их сторона, их влияние на него, но он не в состоянии оценить истинную их глубину.

Но возможно, что глубина эта и вовсе неизмерима, что они непознаваемы в самой своей сущности. Или же вообще лишены всякой реальности – просто иллюзия, Асат, небытие. Высшее Отрицание выливается для нас в некое Ничто, в Небытие; но возможно, что и отрицание Бога, так сказать, в низшей сфере, по сути, также приводит нас к Ничто, к не-сущему. Но поскольку мы уже приняли решение не уходить от трудностей при разрешении проблем с Небытием «высшего порядка», то будем последовательно придерживаться этого принципа и в отношении Асат, относящегося к «низшему плану». Полное отрицание реальности как в первом, так и во втором случае или бегство от того, что мы посчитали чистой иллюзией, означало бы для нас отказ от задуманной работы и нежелание заниматься решением стоящей перед нами проблемы. Для Жизни все то, что как бы отрицает Бога и противостоит Сатчитананде, – даже если речь идет о преходящем – обладает реальностью. Жизнь использует в качестве конкретного материала для своего проявления и то, что отрицает Бога, и то, что противостоит этому отрицанию: добро, знание, радость, наслаждение, жизнь, способность к выживанию, силу и энергию.

Вполне вероятно, что все факты и заключения, ведущие, казалось бы, к отрицанию Божественного, являются результатом или, точнее, неотъемлемой частью не иллюзии, а неправильного отношения человека как к самому себе, так и к окружающему миру, неправильного потому, что это отношение имеет ложные в своей основе взгляды на то, что представляет собой человек во вселенной, а это в свою очередь порождает неверные суждения и о Боге, и о Природе. Причина кроется в том, что человек в его теперешнем состоянии не способен жить в гармонии с окружающим миром как средой своего обитания и не соответствует ни своему предназначению, ни тому, чем он должен быть на самом деле. Именно поэтому человек находится во власти противоречий, неизбежно возникающих благодаря скрытой Истине вещей. В таком случае все эти противоречия и диссонансы не есть результат грехопадения и наказания за него, а лишь залог прогресса, исходное условие предстоящей нам работы, цена за венец победителя, узкий и тернистый путь Природы из царства Материи в высшие сферы сознания, выкуп, который берет Природа, и одновременно источник ее рабочих средств.

Именно исходя из этих ложных отношений, используя их как подспорье, человек должен обрести истину. Через создания Неведения мы придем к победе над смертью. Веды в иносказательной форме говорят об энергиях, сравнивая их с женщинами, питающими злые намерения, отступающими от праведного пути и причиняющими неприятности своему Господину; но в конечном счете эти энергии способствуют утверждению «этой всеобъемлющей Истины», Истины-Блаженства, несмотря на то, что сами они могут нести в себе ложь и несчастье. Нет, решение не в том, чтобы моральным оскоплением изгнать из себя присутствующее в Природе зло или с негодованием и отвращением удалиться от жизни; только когда человек победит Смерть торжеством жизни, возвысит мелочное человеческое бытие до безграничности божественной жизни, превратит страдание в наслаждение, зло обратит к добру и отыщет скрытую истину в безднах лжи и обмана, его жертва будет исполнена до конца, долгое странствие завершено, а Небо и Земля, наконец примирившись и став наравне друг с другом, сольются в блаженстве Всевышнего.

Как же именно можно достичь примирения всех этих вековечных противоречий и противоположных начал? Какой алхимией превратить свинец смерти в золото божественного Бытия? А что если противоположности – вовсе и не противоположности? Что если они – проявления единой Реальности и по самой сути своей тождественны друг другу? Если так, то становится понятной возможность и неизбежность божественной трансформации.

Выше мы убедились, что запредельное Небытие есть, возможно, лишь неведомая нам форма бытия и, более того, – невыразимое Блаженство. По крайней мере, буддийское состояние Нирваны – предмет и цель одного из самых светлых устремлений человека к тому, чтобы достичь этого высшего Небытия и навеки пребыть в нем, – психологически является выражением неизъяснимого покоя, мира и радости для тех, кто уже в земной жизни обрел освобождение. С практической точки зрения это состояние означает прекращение всякого страдания, к чему приходят уничтожением в себе всех эгоистических помыслов, побуждений и чувств; для нас же ближайший по важности вывод относительно Нирваны – в том, что мы можем в положительном смысле именовать это состояние как невыразимое Блаженство (если вообще допустимо дать какое-то название тому внутреннему пустоте-покою, что лишен какого бы то ни было содержимого), к которому неприложимо и теряет право на существование даже само понятие бытия. Это своего рода Сатчитананда, но мы не можем говорить о ней, используя даже сами эти высшие понятия – Сат, Чит и Ананда, поскольку Небытие устраняет любые термины и понятия, равно как и превосходит всякий опыт познания.

С другой стороны, мы взяли на себя смелость предположить, что поскольку ничто не выходит за пределы единой Реальности, в том числе и рассмотренное выше отрицание низшего плана, то тогда следует заключить, что и последнее противоречие – небытие Сатчитананды есть не что иное, как Сатчитананда. Это состояние «небытия» доступно нашему разуму, нашему внутреннему видению и даже ощутимо на уровне наших органов чувств с такой же ясностью и очевидностью, как все то, по отношению к чему оно, как может показаться, выступает отрицанием. Подобное восприятие сохранялось бы в нашем внутреннем опыте всегда, если бы мы не были введены в грандиозное заблуждение и не стали жертвой всеобъемлющего Неведения, Майи или Авидьи. Принимая во внимание эти факты, можно попытаться найти решение интересующей нас проблемы в целом; и хотя оно, скорее всего, не будет решением метафизического свойства, удовлетворяющим потребности логически мыслящего рассудка, поскольку мы находимся на грани непознаваемого и непередаваемого, пытаясь проникнуть взглядом в запредельность, оно, тем не менее, должно дать нам прочную основу для опыта воплощения божественной жизни.

Для того чтобы осуществить все это, мы должны выйти за пределы поверхностного восприятия, которым обычно ограничивается разум, попытаться исследовать непознанные и неизведанные области, проникнуть в бездонные глубины сознания и отождествить себя с неведомыми нам состояниями бытия. Человеческий язык – неважный помощник в таком деле, но мы, по крайней мере, постараемся отыскать в нем те доступные символы и образы, которые помогут обрести более света нашей душе, а разуму – воспринять отблески того, что невозможно передать словами.

Глава VII. Эго и Двойственность

Если на самом деле все есть Сатчитананда, то смерть, страдание, зло и всевозможные ограничения, налагаемые на человека в проявленном мире, могут быть лишь порождением (положительным по своему практическому влиянию на нашу жизнь и отрицательным – по существу) искаженного и извращенного сознания, отошедшего и обособившегося от всеобщего и объединяющего знания своей собственной природы и ввергнутого в заблуждение раздробленности и неполноценного опыта. Этот процесс обособления сознания в иносказательной поэтической форме отражен в библейской Книге Бытия как грехопадение человека, представляющее собой его уклонение от полного и чистого принятия Бога и самого себя или, скорее, Бога в себе, и переход на уровень раздробленного, разделяющего сознания, что для него оборачивается дуализмом мировосприятия и влечет за собой целую цепь полярно-парных противоположностей, таких как жизнь и смерть, добро и зло, боль и радость, совершенство и недостаточность – таковы последствия расколотости, двойственности человеческого существа. Это и есть тот запретный плод, что вкусила соблазненная Природой душа, Адам и Ева, Пуруша и Пракрити. Искупление грехопадения достигается обретением утраченного универсального сознания и восстановлением духовной основы на уровне физического бытия. Только тогда человеческой душе будет позволено вкусить плод с древа жизни и уподобиться Божественному и жить в Природе вечно. Ибо только в этом случае достигается цель, ради которой душа нисходит в материальный мир – когда человек приобретает знание добра и зла, страдания и радости, жизни и смерти приобщением своей души к высшему знанию, примиряющему и определяющему место этих противоположностей во вселенной и преобразующему разделение крайностей в Единство божественного прообраза.

Для Сатчитананды, как присутствия во всем сущем беспристрастной универсальности и общности, смерть, страдание, зло и ограничения материального мира могут быть лишь обратной стороной медали, теневыми формами своих светоносных противоположностей. В том виде, как мы воспринимаем эти двойственные явления, они служат лишь почвой для разъединения и разногласий и создают разделение там, где должно быть единство, непонимание – где должно быть согласие, стремление к независимой обособленности – вместо попытки создания гармонического единства. Всеединство даже только на уровне вселенских вибраций одного типа, например, если взять одну лишь сферу физического сознания, исключив все, что выходит за ее пределы, должно в любом случае предполагать стремление к гармонии и к примирению конфликтующих противоположностей. С другой стороны, для Сатчитананды, что выступает как трансцендентное по отношению к проявленным вселенским формам, в строгом смысле никак не могут быть применимы дуальные категории в любом понимании и толковании, даже если достигнуто их «примирение». Трансцендентность может только преобразовывать; оно не примиряет, а скорее трансформирует противоположности и превращает их в нечто, превосходящее их и снимающее их противостояние.

Тем не менее, сначала нам надо попытаться соотнести человеческую личность с гармонией всеединства. Здесь нам необходимо осознать (иначе проблема не имеет решения), что способ нашего восприятия вселенских реалий и ценностей хотя и оправдан с точки зрения практических задач человеческого развития и опыта, в то же время не является единственно возможным, наиболее полным, совершенным и правильным. Подобно тому, как возможно существование других органов чувств или способностей чувственного восприятия, которые по сравнению с обычными человеческими возможностями видят и ощущают физический мир по-иному, более полным и совершенным образом, точно так же возможно и другое ментальное и супраментальное видение вселенной, отличное от нашего сегодняшнего видения и превосходящее его. Существуют состояния сознания, в которых Смерть есть лишь изменение в ходе бессмертной Жизни, боль – сильный спад волны вселенского блаженства, который мы не в состоянии выдержать, конечное – обращение Бесконечного на самого себя, а зло – не что иное, как стремление добра отыскать наиболее совершенные формы своего проявления; и все это подтверждается не на уровне отвлеченных, абстрактных концепций, но в реальном видении и посредством постоянного конкретного опыта. Достижение этих состояний сознания является, возможно, для человека одним из самых важных и необходимых этапов на его пути к самосовершенствованию.

Конечно, практическая ценность и значимость того видения и мировосприятия, которое дают нам органы чувств и дуалистически организованный чувственный разум, сохраняется в своей собственной сфере и принимается как норма обычной человеческой жизни до тех пор, пока человек не будет готов к более глубокой гармонии, где чувственные способности подвергнутся трансформации и переосмыслению, заняв подобающее им скромное место и не утрачивая при этом связи с соответствующими им реалиями. Расширение границ восприятия без соответствующего знания, способного по-новому интерпретировать прежнюю картину чувственно воспринимаемого мира, может привести к серьезным расстройствам психики, нарушив ориентацию человека в повседневной жизни и его способность правильного использования своего мыслительного аппарата. Точно так же расширение нашего ментального сознания, сопровождающееся переходом от опыта эгоистических противоречий к хаотическому единству с определенной формой всеобщего сознания, легко может привести к нарушению уклада активной человеческой жизни в условиях мира относительности и двойственности. Этот факт, без сомнения, лежит в основе предписанного Гитой правила, согласно которому обладающий знанием не должен открывать этого знания и смущать им людей невежественных; ибо, подражая примеру мудреца, но не понимая при этом принципов, которыми руководствуется в своем поведении знающий и мудрый, люди невежественные потеряют всякую ориентацию в жизни, утратят свои собственные критерии и жизненные ценности, не приобретя и не усвоив взамен никаких высших начал и ценностей духовных.

Такое нарушение жизненного равновесия и ориентации допустимо для отдельных личностей, великих душ, добровольно и осознанно принимающих это состояние дисбаланса как временную меру и как переходный этап, неизбежный при восхождении ко всякой более высокой ступени бытия. Но истинной целью человеческого прогресса всегда должно служить действенное и синтезирующее обоснование и усвоение законов этой более высокой сферы бытия в свете истин новых высших уровней сознания, что дает возможность перейти к более совершенному и точному функционированию чувственного восприятия в нашем взаимодействии с жизненной субстанцией вселенной. В восприятии наших органов чувств солнце вращается вокруг земли; с точки зрения чувственного восприятия земля является центром мироздания, и все концепции и представления, отсюда вытекающие, основываются, таким образом, на изначальном заблуждении. Истина же заключена совсем в другом, но ее открытие имело бы для нас мало пользы, не будь в нашем распоряжении такой научной дисциплины, которая смогла бы сделать новое видение и представление основой упорядоченной и аргументированной системы знаний, правильно истолковывающей наши чувственные восприятия. Точно так же и для нашего ментального сознания Бог «вращается» вокруг человеческого эго, и все Его дела и свершения попадают на суд эгоистического восприятия человека, наших эмоций и представлений, получая при этом соответствующую оценку и толкование, что, несмотря на все искажения истинного положения вещей, имеет определенную пользу и способствует в практическом отношении развитию и прогрессу человеческой жизни. Эта грубая, но работающая на практике, упорядочивающая интерпретация нашего опыта вполне правомерна в пределах определенного круга идей и действий. Но такой подход не отражает и не соответствует высшим проявлениям человеческой жизни и знания. «Не ложь, но Истина – вот путь, уготованный человеку». И истина заключается не в том, что Бог «вращается» вокруг человеческого эго и о Нем можно судить с позиций нашего эго и свойственного ему дуалистического мировосприятия, а в том, что единственным центром является Божественное, и опыт отдельной личности обретает свою подлинную основу и значение лишь при его осознании в категориях универсального и трансцендентного бытия. Тем не менее, замена обыденных человеческих взглядов на новое и чуждое мироощущение, хотя и основанное на истинном знании, без соответствующего интеллектуального и духовного развития может привести к резкому и полному нарушению сложившегося равновесия жизненных ценностей и устоев. Такой дисбаланс обычно сопровождает зарождение новых философских школ и религиозных учений и приводит к революционным движениям в обществе. Но нашей истинной цели мы достигнем только в том случае, если сможем на основе верной концепции построить обоснованную и эффективную систему знаний, руководствуясь которой эгоистическая жизнь отдельного человека сможет обрести новые жизненные ценности в преображенном и трансформированном виде. Тогда мы обретем новое истинное мироощущение, которое позволит нам превратить нашу сегодняшнюю жизнь в жизнь божественную и с большим совершенством и чистотой использовать во вселенской жизни данные нам возможности и способности.

Эта новая жизнь и сила целостного человеческого существа должна непременно иметь своим основанием реализации великих истин, с помощью которых суть божественного бытия получает свое отражение в нашем образе восприятия мира. Божественная жизнь человека начинается с отречения от своего эго и его ложной позиции и убеждений, с установления правильных и гармоничных отношений с универсальным бытием, частью которого мы являемся, и с трансцендентной реальностью, источником нашего бытия; начало божественной жизни на земле наступает с совершенным самораскрытием человеческой жизни перед высшей истиной и законом, превосходящими все устои и принципы нашей земной жизни, – истиной и законом, которые несут исполнение надежд и чаяний и избавление от страданий. Цель божественной жизни заключается в устранении всех ценностей и принципов, порожденных эгоистической позицией, и в преодолении ограничений, наложенных на наше бытие неведением, смертью, страданием и злом.

Осуществление человеком этой цели на земле не представляется возможным до тех пор, пока наша жизнь ограничена пределами эгоистических ценностей. Если жизнь человека есть явление индивидуальное, а не отражение универсального бытия, несущего с собой могучее дыхание Духа-Жизни, если дуализм восприятия – единственная реакция человека на окружающее и исчерпывает суть и условие всякого существования, если всевозможные ограничения материальной жизни неотъемлемо присущи нашему разуму и жизни, а разложение и смерть является первым и последним условием, началом и концом всякого бытия, если боль и удовольствие неразрывно связаны с любым чувственным восприятием, а радость и печаль – как свет и тень – со всяким эмоциональным переживанием, если истина и заблуждение – два полюса, между которыми извечно обретается любое знание, то вход в трансцендентное возможен лишь ценой отказа от человеческой жизни и самозабвением в Нирване, за пределами всякого бытия вообще или же в другом, потустороннем мире, на небесах, устроенных совершенно иначе, чем наша материальная вселенная.

Обычному человеческому разуму, привязанному к своим настоящим и прошлым впечатлениям и ассоциациям, не просто представить себе, каким образом наша жизнь может радикально измениться при условии, что внешняя среда, в которой она протекает, останется без изменения. По отношению к нашему следующему эволюционному этапу мы находимся в положении обезьяны, от которой, по теории Дарвина, произошел человек. Та обезьяна, жившая в первобытном лесу на деревьях, никак не смогла бы представить себе, что когда-нибудь на земле появится животное, использующее свой интеллект как новое средство воздействия на окружающую природу, на внутреннюю и внешнюю жизнь и подчиняющее с его помощью инстинкты и привычки, а также изменяющее условия материальной жизни, сооружающее себе жилища из камня, управляющее силами Природы, плавающее по морям и летающее по воздуху, устанавливающее правила поведения для подобных себе особей и разрабатывающее методы своего интеллектуального и духовного развития. И даже если бы разум обезьяны мог вообразить себе такое, ему было бы трудно предположить, что это необыкновенное животное будет прямым ее потомком – потомком дикой обезьяны из первобытного леса и что это осуществится каким-то природным процессом развития и целенаправленного усилия Воли. Человек же, обладающий развитым интеллектом и кроме того владеющий силой воображения и интуиции, в состоянии представить себе уровень сознательного бытия, превосходящий его собственный, и предвидеть свою эволюцию, выходящую за пределы достигнутого им в настоящий момент уровня. Человеческая идея высшего бытия является абсолютным выражением доступных разуму человека положительных концепций и представлений и удовлетворяет в то же время его инстинктивные чаяния и устремления, такие как обладание Знанием, лишенным заблуждения, Блаженством без отрицающего его страдания, совершенной Силой, не знающей немощи, чистотой и полнотой бытия, не ведающими ощущения умеренности и ограничения. Именно этими идеальными качествами и свойствами человек наделяет своих богов; именно по образу и подобию своих устремлений он представляет себе жизнь на небесах. Но этот идеал, взлелеянный человеческой мыслью, не распространяется ею на нашу земную жизнь и на жизнь всего человечества. Мечты человека о Боге и Небесах есть на самом деле мечты о своем собственном совершенстве. Но нам так же трудно допустить возможность практической реализации своей извечной мечты на земле, как и той первобытной обезьяне увидеть в себе образ будущего Человека. Наше воображение, наши религиозные идеалы и представления говорят нам о том, что эта мечта осуществима; но вмешивается рассудок, отвергает созданные воображением образы и интуитивные предчувствия и наши идеалы оказываются не более чем красивой фантазией, не способной противостоять фактам материальной жизни. Мечта человека остается лишь надеждой на невозможное. Реально существует только ограниченное знание, несовершенное счастье и сомнительное добро и сила.

Тем не менее человеческий интеллект, по существу, заключает в самом себе возможность выхода за пределы присущих ему ограничений в Трансцендентное, поскольку его единственная цель состоит в поиске Знания, другими словами, в поиске Истины путем устранения и преодоления ошибок и заблуждений. Утверждается метод поиска, представляющий собой не движение от большего заблуждения к меньшему, а постепенное овладение позитивной извечно существующей Истиной с помощью противопоставления противоположностей, выдвигаемых правильным и ложным знанием. И если наш интеллект не обладает такой же инстинктивной способностью к постижению и различению правильных и ложных устремлений человечества в других сферах, не имеющих прямого отношения к области мысли, то это лишь потому, что за пределами его собственной сферы деятельности он лишен способности озаренного восприятия и различения истинного и ложного. Мы можем представить себе положительное или абсолютное воплощение счастья в силу того, что сердце, обладающее инстинктивным ощущением счастья, способно верить и имеет свой собственный критерий оценки и различения счастья и несчастья, а также потому, что наша мысль может легко вообразить и допустить устранение неудовлетворенного желания или потребности, которые являются видимой причиной страдания. Но как представить себе снятие ощущения боли для нервных окончаний или устранение смерти из жизни физического тела? Хотя необходимо признать, что отказ от восприятия болевых ощущений есть свойство, инстинктивно присущее нашим органам чувств, а неприятие смерти есть основная характерная черта нашей жизни. Но наш интеллект рассматривает и то, и другое только как инстинктивное стремление человеческого существа, а не как достижимую и осуществимую возможность.

Вместе с тем, один и тот же закон должен действовать одинаково во всех случаях. Ограниченность человеческого рассудка заключается в том, что он находится в большой зависимости от непосредственно воспринимаемых фактов окружающего мира, которые безоговорочно, безусловно воспринимаются им как реальные; при этом у него не хватает желания и смелости довести до своего логического завершения и воплощения более глубокий фактический материал – основополагающие нереализованные возможности бытия. Все существующее в мире представляет собой реализацию возможностей, возникших на прошлых этапах эволюции; сегодняшние потенциальные возможности есть ключ к реализации будущего. И возможность устранения смерти и страданий действительно существует. Ибо возможность контроля и управления каким-либо явлением зависит от знания причин, его вызывающих, и процесса его развития; и если мы будем знать причины человеческих заблуждений, страданий, боли и смерти, то мы можем надеяться на то, что когда-нибудь преодолеем и устраним их из своей жизни, поскольку знание есть сила.

По существу, мы по мере сил и возможностей стремимся к достижению идеала, к устранению из нашей жизни этих отрицательных и враждебных явлений. Мы постоянно пытаемся свести к минимуму причины наших ошибок и заблуждений, боли и страдания. Наука по мере накопления и расширения знаний мечтает постичь тайны процесса рождения, овладеть секретом продления жизни и в конце концов научиться преодолевать смерть. Но поскольку мы ставим перед собой лишь внешние или вторичные цели, то тем самым отодвигаем и отдаляем решение извечных проблем, что, в свою очередь, не способствует устранению истинных причин наших несчастий. В этом заключается человеческая ограниченность, ибо мы стремимся получить сразу результат, не обладая для этого необходимым изначальным знанием; пытаемся постичь внешнюю сторону вещей, а не их суть. Таким образом, мы получаем возможность управлять отдельными явлениями и обстоятельствами, но самое главное нам неподвластно. Если знать основную природу и причину своих ошибок, заблуждений, страдания и смерти, то можно надеяться, что будет установлен полный контроль над ними. Можно было бы рассчитывать даже на то, чтобы и вовсе устранить их из жизни и подтвердить оправданность доминирующего инстинктивного стремления нашей природы победой абсолютного добра, блаженства, знания и бессмертия, которые мы интуитивно ощущаем как истинное и окончательное состояние человеческого существа.

Древняя Веданта предлагает нам решение этой проблемы в виде своей концепции Брахмана и через опыт его переживания как единого универсального и основополагающего факта, а также в восприятии природы Брахмана как Сатчитананды.

При таком подходе вся жизнь по существу заключается в движении вселенского бессмертного бытия, а суть всего чувственного восприятия и эмоций сводится к игре вселенского самосущего блаженства бытия; сущность мысли и интеллектуального восприятия представляет собой излучение вселенской все проникающей истины, а вся деятельность – возрастающее саморазвертывание вселенского добра.

Эта игра, это движение выражают себя в многообразии форм, богатстве проявлений и взаимодействии энергий. Многообразие допускает вмешательство определенным образом отражающего и временно искажающего эти энергии фактора, человеческого эго. Природа нашего эго заключается в самоограничении сознания путем намеренного поддержания состояния неведения относительно всей остальной части универсальной игры и исключительного сосредоточения на одной определенной форме, одном сочетании тенденций и свойств, одном направлении движения энергий. Человеческое эго является фактором, предопределяющим существование заблуждения, печали, страдания, зла и смерти как своеобразной реакции нашего существа на воздействие универсальных энергий, ибо именно в эти искаженные формы облекаются определенные побуждения и внутренние движения, которым надлежит занять правильную позицию, отражающую единое Бытие, Блаженство, Истину и Добро. Восстановив правильные отношения с универсальными реалиями, можно устранить искажение реакций, вносимое нашим эго, и вернуть им их настоящее предназначение. Такое исправление искаженных реакций эго достигается путем приобщения человеческой личности к всеобщему единому сознанию, а также к сознанию трансцендентного, представленному здесь в виде этого всеобщего сознания.

В позднюю Веданту попала утвердившаяся впоследствии идея, что ограниченное человеческое эго является не только источником двойственности восприятия, но также и основным условием существования вселенной. Избавившись от неведения, присущего эго, и от связанных с ним ограничений, мы действительно освобождаемся от двойственности восприятия, но одновременно с этим мы прекращаем и свое существование в космическом движении. Таким образом, мы опять приходим к выводу о том, что человеческое существование есть по сути своей зло и иллюзия, и о бессмысленности всех попыток, направленных на совершенствование нашей жизни и окружающего мира. И все, на что мы можем рассчитывать здесь, – это добро относительное, всегда сопряженное со своей противоположностью. Но если в основу своего подхода мы положим более глубокую, значительно большего охвата идею, согласно которой наше эго является лишь представителем и выразителем некоего запредельного ему бытия, то нам удастся избежать пессимистических выводов и применить принципы Веданты не только ради бегства от жизни, но и в целях реализации ее полноты. Основная причина и условие вселенского существования есть Господь, Ишвара или Пуруша, проявляющий себя и обитающий в отдельных индивидуальных и универсальных формах. Ограниченное человеческое эго – всего лишь промежуточное звено сознания, необходимое на определенном направлении и этапе эволюционного развития. Следуя этим эволюционным путем далее, человек может прийти к тому, что для него является запредельным и выражающим его собственную суть в этом мире; он может продолжать оставаться выражением этого запредельного, но уже не в обличье темного и ограниченного эго, а как средоточие и центр Божественного бытия и универсального сознания, охватывающего всю сферу индивидуальных ограничений, трансформирующего ее и приводящего в гармонию с Божественным.

В этом случае манифестация божественного Сознательного Бытия, выраженная во всем многообразии физической Природы, является основой человеческого существования в материальной вселенной. Раскрытие этого Сознательного Бытия, инволюционно присутствующего в Жизни, Разуме и Супраментале и вызывающего их эволюцию, является условием нашей деятельности, поскольку именно эта эволюция, это раскрытие способствовали появлению человека в мире Материи, а в дальнейшем она позволит достичь полного обожествления человеческого тела, осуществив универсальную Инкарнацию. Эгоистическое формообразование в человеке есть тот промежуточный и решающий фактор, который позволяет Единому проявляться в виде сознательного Множества, возникающего из темной и бесформенной неопределенной всеобщности, называемой подсознанием, hṛdya samudra, или «бескрайним сердцем всех вещей», согласно Ригведе. Двойственный мир жизни и смерти, радости и печали, удовольствия и страдания, истины и заблуждения, добра и зла есть ближайшее порождение эгоистического сознания, естественный и неизбежный результат его стремления достичь единства в некотором искусственно созданном им самим и для себя измерении, слишком узком, чтобы в полной мере вместить всеобщую истину, благо, жизнь и наслаждение бытия во вселенной. Это эго-образование устраняется в результате восприятия человеком универсального и Божественного сознания, выступающего как средство его высшей самореализации, по сравнению с которым эгоистическая жизнь есть лишь начальный и несовершенный этап развития, подобно тому как животная жизнь есть лишь прелюдия к жизни человеческой. Цель нашей жизни заключается в реализации Всеобщего на индивидуальном уровне путем трансформации и преобразования ограниченного эго в сознательное средоточие божественного единства и свободы. А божественная задача эволюционного цикла человека состоит в проявлении и раскрытии бесконечного и абсолютного Существования, Истины, Добра и Блаженства бытия в Многообразии мира. Это высшая реализация, к которой стремится и которую предстоит осуществить матери Природе.

Глава VIII. Методы Ведантистского Знания

В чем же заключается деятельность Сатчитананды в проявленном мире и в результате каких изменений первоначально образовались, а затем сложились в их настоящем виде отношения Сатчитананды с человеческим эго? От этих отношений и от того, как они развиваются, зависит вся философия и практика божественной жизни человека.

Мы приходим к концепции и к познанию божественного существования путем преодоления границ чувственного восприятия, обусловленного физическим разумом. До тех пор, пока мы целиком и полностью пребываем во власти чувственного восприятия и физического сознания, мы ничего не можем по-настоящему понять и почувствовать, кроме явлений материального мира. Используя присущие человеку способности, наш разум с помощью логического анализа или воображения формирует на основе фактов материального мира ментальные концепции, которые вместе с тем не подтверждаются непосредственно физическими данными или физическим опытом. Первая из этих способностей человека – видение чистого разума.

Деятельность человеческого разума носит двойственный характер: с одной стороны – смешанный и зависимый, с другой – чистый и абсолютно самостоятельный. Ограничивая себя чувственным опытом, принимая его за окончательную истину и занимаясь изучением лишь поверхностных явлений в их взаимодействии, развитии и формах проявления, разум демонстрирует первое свойство. Рациональный подход исключает постижение того, что есть на самом деле; такой метод познания раскрывает только видимую, внешнюю, проявленную сторону объектов исследования и лишен возможности проникновения в глубины бытия. С другой стороны, разум способен выступать как орудие чистого видения и, опираясь на опыт чувственного восприятия, но не ограничиваясь им, идти дальше, строя выводы и заключения, действуя согласно своей высшей природе и стремясь к созданию всеобщих и безошибочных концепций, основанных не на поверхностных явлениях, но на глубинной сущности исследуемого предмета. Разум в качестве средства достижения стоящей перед ним цели может использовать непосредственное суждение, основанное на связи между внешним обликом того или иного явления и тем, что незримо за ним скрывается; в этом случае сформированная ментальная концепция как бы зависит и вытекает из чувственного опыта, хотя на самом деле она есть результат работы и восприятия разума в сфере его собственного уровня сознания. Чистый разум в своей деятельности может также, исходя из чувственных восприятий, использовать их лишь как повод, как отправную точку, при этом данные чувственного опыта часто остаются где-то далеко позади еще до того, как достигнута цель, настолько далеко, что полученные результаты выглядят прямым противоречием тому, о чем столь убедительно говорит нам наше чувственное восприятие. Такое положение вещей является вполне оправданным и неизбежно необходимым, поскольку наш обычный опыт охватывает лишь малую часть универсального бытия, и, кроме того, даже в пределах доступной ему сферы мы используем несовершенный инструментарий, искажающий действительную картину мира. Чтобы составить более адекватное представление об истинной природе вещей, нам необходимо выйти за пределы обыденного опыта, занять критическую по отношению к нему позицию и, возможно, отказаться от его навязчивых выводов. Способность разумно корректировать ошибки чувственного восприятия является одним из наиболее ценных качеств и свойств человека, обеспечивающих его превосходство над всеми остальными земными существами.

Использование в полной мере возможностей чистого разума приводит нас в конечном счете от физического знания к метафизическому. Но и метафизическое знание, в свою очередь, не может полностью ответить на все вопросы сложного человеческого существа. Метафизические концепции могут принести удовлетворение лишь самому чистому разуму, поскольку они есть сама стихия его. В то же время человеческой природе присущ двойственный подход к окружающему миру, в котором любой объект рассматривается одновременно и как факт, и как идея, поэтому каждое умозрительное понятие является для нас неполным и недостаточным, а определенная часть нашего существа вообще склонна расценивать ментальный опыт как нечто нереальное, пока он не получит подтверждения на чувственном уровне. Но истины, о которых мы говорим, не подлежат подтверждению в сфере обыденного опыта, ибо по своей природе они находятся «за пределами чувственного восприятия и доступны чистому разуму». Отсюда следует, что нам необходимы какие-то иные пути получения опыта, способного удовлетворить запросы нашей природы; поскольку речь идет об обретении сверхфизического знания, это может быть достигнуто только расширением нашего психологического опыта.

В определенном смысле весь наш опыт можно считать психологическим, ибо даже то, что доступно чувственному восприятию, для нас не имеет само по себе ни значения, ни ценности, пока не получит соответствующего отображения на уровне чувственного разума, или, по терминологии индийской философии, Манаса, который, по мнению индийских философов, является шестым органом чувств. Мы даже беремся утверждать, что Манас и есть единственный орган чувственного восприятия, а все остальные органы чувств – зрения, слуха, осязания, обоняния и вкуса – суть лишь производные чувственного разума, который, хотя обычно и использует их в качестве основы для получения опыта, все же превосходит их по своим возможностям и способен к восприятию непосредственного опыта, соответствующего его собственному уровню. Отсюда следует, что психологический опыт, подобно познавательной деятельности разума, имеет двойственный характер: с одной стороны – смешанный и зависимый, с другой —чистый и самостоятельный. Смешанный – в том случае, когда чувственный разум стремится к познанию объекта – внешнего мира; чистый – если психологический опыт обращен на познание чувственным разумом самого себя как субъекта. В первом случае опыт зависит от деятельности органов чувств и чувственный разум формирует наше восприятие в соответствии с их данными; во втором – деятельность чувственного разума не выходит за его собственные пределы и познание приобретается с помощью самоотождествления с познаваемым. Именно так мы осознаем свои собственные эмоциональные переживания; как верно сказано, мы познаем, что такое гнев, когда мы сами и есть гнев. Именно так мы осознаем и собственное бытие; в этом случае природа познания через самоотождествление становится очевидной. На самом деле всякий опыт по существу представляет собой познание через обретение тождества с познаваемым объектом. Но эта скрытая суть любого опыта остается для нас недоступной, поскольку мы обособились от окружающего нас мира, утвердившись в резком разграничении между своей собственной персоной – как субъектом и всем остальным – как объектом; в результате мы вынуждены развивать в себе особые способности, органы и методы восприятия, которые позволят нам снова войти в сообщение с тем, от чего мы себя изолировали. Пока же вместо непосредственного познания с помощью сознательного самоотождествления мы должны с неизбежностью прибегать к познанию опосредованному, приобретаемому в результате физического контакта и нашей ментальной расположенности к познаваемому предмету. Это ограничение познавательной способности человека является прямым следствием и образчиком деятельности нашего эго, изначально основанной на лжи, искажающей и извращающей настоящую истину и выдающей этот продукт за практическую и реальную истину, которой мы руководствуемся в наших отношениях с окружающим миром.

Настоящая природа и организация ментального и чувственного познания человека говорят о том, что наши ограничения в этой области не носят неизбежного характера, но скорее являются результатом эволюции, в ходе которой мышление привыкло находиться в зависимости от определенных физиологических функций тела и использовать их в качестве необходимых средств контакта с материальной вселенной. И хотя познание окружающего мира, как правило, осуществляется опосредованно с помощью органов чувств восприятия, а наше знание в результате такого процесса познания ограничивается лишь долей истины, которую способна донести до нас деятельность этих органов, такое положение вещей можно считать лишь укоренившейся привычкой. Разуму доступно прямое восприятие объективного мира без посредства органов чувств; такое восприятие было бы совершенно естественным для разума, если бы он пожелал освободиться от зависимости со стороны материи. Подтверждением тому служат опыты, проводимые с пациентами под гипнозом, а также другие случаи сходных психологических явлений. Поскольку наше бодрствующее сознание определяется и ограничивается состоянием равновесия между разумом и материей, которое достигается на основе эволюционирующей жизни, то обычное сознание человека не способно к непосредственному познанию окружающего мира; оно становится возможным, если сознание из состояния бодрствования переходит в состояние тонкого сна, когда становится возможной активность истинного или сублиминального разума. Тогда он обретает способность проявлять свою подлинную природу самодостаточного и единственного органа восприятия, которому доступно непосредственное, чистое познание объектов окружающего мира без участия органов чувств. Все, кто сталкивался с неординарными психологическими переживаниями, знают, что чистое и независимое действие разума возможно, хотя трудно достижимо, также и в бодрствующем состоянии сознания.

Самостоятельная, не опосредованная деятельность чувственного разума может быть использована для развития у человека новых видов чувственного восприятия помимо пяти существующих. К примеру, можно развить в себе способность точно определять вес предмета, не используя никаких измерительных приборов; для этого необходимо будет просто взять этот предмет в руку. В данном случае чувство осязания будет служить лишь отправной точкой для Манаса (ту же роль играет чувственное восприятие в деятельности чистого разума), само физическое чувство соприкосновения не может дать точного представления о весе предмета. Познание объекта, его веса, происходит здесь с помощью чистого чувственного разума, а физическое чувство осязания используется только как средство установления контакта с этим объектом. Аналогично чистому разуму Манас может использовать чувственный опыт лишь как первый шаг процесса познания, и знание, которое он получает, может совершенно не соответствовать и даже противоречить физическим ощущениям органов чувств. Эта познавательная способность разума не ограничивается лишь наружной, поверхностной стороной явлений. Вступив в физическое соприкосновение с внешним объектом с помощью любого из органов чувств, Манас может получать знание о внутреннем содержании этого объекта; например, вы можете воспринимать мысли или чувства других людей, даже если их мысли и чувства не получают никакого внешнего проявления и выражения с помощью слов, жестов, действий или мимики лица, а если и получают, то вопреки этим внешним признакам внутреннего состояния, которые зачастую бывают обманчивы. В конечном счете, с помощью внутренних органов чувств, то есть опираясь лишь на деятельность чувственного разума, Манаса, взятого в чистом виде без участия физической составляющей чувственного восприятия, которое является частным проявлением функции Манаса на уровне внешней жизни, мы можем получать чувственно воспринимаемую информацию о внешнем облике и образах объектов, не принадлежащих к окружающему материальному миру. Мы должны признать возможность расширения наших познавательных способностей, к которой с недоверием относится поверхностный разум человека, как, впрочем, и ко всему, что не укладывается в его обыденном сознании и не поддается простому утилитарному использованию в повседневной жизни, поскольку сверхчувственное восприятие является неизбежным результатом любых усилий и экспериментов – научно обоснованных и систематизированных или случайных и бессистемных, – направленных на расширение границ поверхностного сознания.

Однако новые способности, расширяющие сознание, представляют собой лишь более совершенные средства наблюдения, они позволяют соответственно расширить и область исследования объектов и явлений, но не дают возможности достичь искомой цели: психологического опыта постижения и переживания тех «истин, что лежат за гранью чувств, но разуму доступны», buddhigrāhyam atīndriyam[29] . Истина остается за пределами чувственного восприятия. И все же, согласно всеобщему правилу универсального бытия, доступная постижению разума истина не может не быть доступной постижению существа, наделенного этим разумом, в виде опыта. Этим средством расширения нашей познавательной ментальной способности является получение знания через самоотождествление, которое дает возможность осознания своего собственного бытия. И действительно, наше внутреннее самопознание основано на более или менее сознательном восприятии и осмыслении своего внутреннего состояния. Или, в более общей формулировке, знание содержимого содержится в знании содержащего. А если вслед за этим мы сможем применить свою способность ментального самоосознания через отождествление для восприятия запредельного Духа, Атмана, или Брахмана Упанишад, то нам станет доступен опыт переживания истин, воплощающих существо содержания Атмана, или Брахмана во вселенной. Именно такого рода познание лежит в основе Веданты: постижение вселенной через познание своего высшего «Я».

Но согласно же Веданте, даже самому высокому ментальному опыту и умозрительному представлению доступно не настоящее самоотождествление высшего порядка, а лишь состояние тождества сознания на уровне ментальной рефлексии. Человек должен выйти за пределы разума и мысли. Мыслительный аппарат обычного бодрствующего состояния сознания является лишь связующим звеном между Всеобщностью подсознательного, из которой мы вышли в процессе эволюции, и Всеобщностью сверхсознательного, которую нам предстоит достичь в силу непреложности эволюционных законов. Подсознание и сверхсознание суть две формы представления одной и той же Всеобщности. Как Жизнь есть главный признак подсознания, так Свет – это главный признак сверхсознания. Знание, или сознание на уровне подсознания, инволюционно присутствует – «скрыто-свернуто» – в действии, поскольку действие есть сама сущность Жизни. В области сверхсознания действие вновь приобщается к свету и становится составной частью высшего сознания, переставая быть убежищем скрытого знания. Общим для той и другой сферы является интуитивное знание, основу которого составляет сознательное действенное тождество между субъектом и объектом знания. Интуитивное знание представляет собой состояние единого в-себе-бытия, где познающий и познаваемое сливаются в одно целое посредством знания. На уровне подсознания интуиция проявляется в действии и его результате, а знание, или сознательное тождество, присутствует в действии в скрытой форме либо полностью, либо частично. В области сверхсознания, где Свет является главным законом и определяющим принципом, интуиция, напротив, проявляется в своей истинной природе как знание, возникающее вследствие сознательного отождествления, а результат действия есть скорее сопутствующее или необходимое последствие, не скрывающее изначального тождества. Разум и мышление действуют как связующее звено между этими двумя состояниями бытия и позволяют человеку освободить знание от уз действия и вернуть ему его истинное значение доминанты бытия. Когда самосознающий разум обращает свою познавательную способность как вовне, так и на себя и достигает состояния озаренного самоотождествления, наша мысль также приобретает форму светоносного интуитивного[30] знания. Интуиция – это наивысшая доступная нам ступень знания, на которой разум приобщается к супраментальному уровню сознания.

Таковы основные принципы человеческого мышления и восприятия, на которых построены выводы древнейшего учения Веданты. В мою задачу не входит подробное, исчерпывающее рассмотрение результатов, к которым, опираясь на эти принципы, пришли в своих поисках мудрецы далекого прошлого, однако краткий обзор некоторых самых существенных умозаключений древних искателей истины будет необходим, ибо они затрагивают предмет нашего исследования – проблему Божественной Жизни. Кроме того, идеи первоначальной Веданты как нельзя лучше послужат нам основой для наших поисков, и, несмотря на то, что знание прошлых веков, как и всякое знание вообще, нуждается со временем в определенном пересмотре и обновлении форм его выражения и представления в соответствии с уровнем ментального развития данной исторической эпохи – тогда знание древних предстанет перед нами в новом свете современного восприятия, что необходимо для преемственности опыта прошлого и настоящего, подобно этому свет утренней зари каждый день повторяет себя по-новому, – духовные завоевания прошедших веков всегда будут оставаться для нас надежным и крепким фундаментом, на котором мы будем строить свои новые отношения с вечно неизменным и в то же время постоянно меняющимся Бесконечным.

Чистое Бытие, или Сат Брахман, неизреченный, бесконечный и абсолютный, – это окончательная концепция изначальной Реальности, к которой приходит Веданта, основываясь на конкретном духовном опыте, открывающем эту Реальность за всеми внешними формами и проявлениями. Очевидно, что, принимая эту концепцию за основу, мы целиком и полностью выходим за пределы привычных категорий обычного человеческого сознания и опыта. Ни органы чувств, ни чувственный разум никак не знакомы и не соприкасаются со сферой чистого, или абсолютного, бытия. Все, что доступно чувственному восприятию, – это форма и движение. В то же время существование любой формы не относится к области чистого бытия и всегда носит смешанный, комбинированный и относительный характер. Погружаясь в глубины своего собственного сознания, можно избавиться от категории формы, но нельзя преодолеть движения и изменения. Движение Материи в Пространстве и изменение Материи во Времени есть непременное условие существования на физическом уровне. Мы, конечно, можем при желании утверждать, что это-то и есть бытие и что сама идея в-себе-бытия никакой реальности не соответствует и открывать, собственно, нечего. В результате процесса самоосознания мы в лучшем случае можем уловить отдаленные проблески чего-то неподвижного и неизменяемого, что на уровне воображения дает нам возможность смутно догадываться, что мы – по ту сторону жизни и смерти, вне всякой изменчивости, формы, действия. В глубине нашего существа порой на мгновение распахивается дверь, через которую мы видим запредельную истину во всем ее великолепии; и прежде чем эта дверь успевает захлопнуться, нам удается соприкоснуться с сияющим отблеском истины, который, если мы этого пожелаем, будет питать нашу веру и послужит отправной точкой для перехода от чувственного восприятия к новому уровню интуитивного сознания.

Конец ознакомительного фрагмента.