Глава 2
В гостях у дедушки
Открытие простой истины
Я СЧИТАЮ, ЧТО МНЕ ПОВЕЗЛО, ПОТОМУ ЧТО я воспитывался в древней традиции тольтеков. Моя мать была великим целителем, и чудеса были нормой жизни – я видел их постоянно и считал, что так живут все. Я вырос, твердо зная, что невозможного не существует. Но здесь были и свои сложности: то, что я знал о тольтеках, было перемешано с мифами и предрассудками. Я помню, что видел предрассудки везде и всюду и когда стал подростком, начал протестовать против того, что видел, – против всей лжи, наросшей на древнюю традицию. Я научился подвергать сомнению абсолютно все – пока некоторые события не открыли мне глаза. И вот тогда я понял, что все знания тольтеков – это истина, а не теоретические построения. Я знал, но не мог объяснить словами.
В этой книге я хочу рассказать вам, как мой жизненный опыт помог мне полностью изменить точку зрения на жизнь. С каждым новым пережитым опытом я осознавал то, что всегда было у меня на виду, но по каким-то причинам оставалось мною незамеченным. Возможно, мой рассказ о пережитых событиях будет отличаться от того, как они происходили на самом деле, но я их воспринимаю именно так и именно так их себе объясняю. Возможно, и у вас в жизни были мгновения, когда вы внезапно осознавали, что большая часть того, во что вы верите, не является правдой. В жизни всегда есть возможность осознать истину, и моя жизнь не была обделена этими возможностями. Многие возможности я упускал, но другими сумел воспользоваться – они открыли мне глаза, и моя духовная жизнь изменилась.
Одной из таких возможностей стала поездка в гости к дедушке. Тогда я был еще подростком и учился в колледже. Дедушка был старым нагвалем (можно назвать его шаманом). Тогда ему было девяносто лет, и к нему часто приезжали люди – учиться у него или просто побыть рядом. Дедушка учил меня со времен моего детства, и я всегда лез из кожи вон, только чтобы заслужить его уважение.
Но в это время я старался казаться очень умным. Я хотел произвести на дедушку впечатление тем, что у меня было свое мнение по поводу всего, чему меня учили в колледже. Я решил похвастаться умом перед человеком, который оказал самое большое влияние на мою жизнь. Ну что ж, вперед! Я приехал к дедушке, и он встретил меня так, как и всегда – радостной улыбкой и невероятной любовью. И я начал излагать ему все, что думаю о несправедливости в мире, о нищете, жестокости, о столкновении добра и того, что я называл злом.
Дедушка обладал неистощимым терпением и внимательно слушал все, что я говорил. Это воодушевило меня, и я заливался соловьем – только чтобы продолжать производить впечатление и дальше. Но вдруг я понял, что он едва заметно улыбается. Ого! Сейчас что-то будет. Похоже, что впечатление-то, может быть, и произведено, но вовсе не то, на которое я рассчитывал. Я подумал: «Видно, он смеется надо мной». Дедушка заметил мою реакцию и посмотрел мне прямо в глаза: «Мигель, ты рассказал мне много интересных теорий, которым тебя научили. Но все это – только рассказы. Это не значит, что они – правда».
Мне стало немного обидно. Я сразу же принял это близко к сердцу и попытался отстоять свою точку зрения. Но было уже поздно, так как начал говорить дедушка. Взглянув на меня, он широко улыбнулся и произнес: «Знаешь, многие верят в то, что во Вселенной происходит вечная борьба добра и зла. Но это не так. Борьба действительно происходит, но она разворачивается в разуме человека, а не во Вселенной. Растения и животные не ведают ни о какой борьбе, равно как и звезды, и деревья, и все остальное, что существует на свете. Только люди. Борьба в человеческом разуме на самом деле происходит не между добром и злом, а между тем, что истинно, и тем, что истиной не является. Это борьба между правдой и ложью. Добро и зло – всего лишь следствия этой борьбы. Следствия веры в правду – благо, любовь, счастье. Когда жизнь правдива и подлинна, ты чувствуешь, что она хороша, и находишься в гармонии с собой. Если же веришь в ложь и защищаешь ее, в результате получаешь то, что называется злом. Последствия веры в ложь – несправедливость, жестокость и страдания, и не только в обществе, но и в самом человеке. Вселенная проста, как утверждения это есть и этого нет, но люди – мастера все усложнять».
М-да. Дедушка был логичен, и я понял, о чем он говорит, но не хотел ему верить. Как же может быть, чтобы у всех войн в мире, у всей несправедливости и всего насилия такая простая причина? Наверняка все куда более сложно.
Дедушка продолжил: «Мигель, ты так сильно страдаешь потому, что веришь в ложь. В основном в ложь о самом себе. И первая ложь, в которую ты веришь, такова – это ложь отрицания себя. Ты не таков, каким должен быть; ты недостаточно хорош и ты несовершенен. Мы рождаемся совершенными, мы растем совершенными, и мы умрем совершенными, потому что существует только совершенство. А ложь – это утверждение, что ты несовершенен и все несовершенны. Поэтому ты начинаешь стремиться к совершенному образу, которым никогда не можешь стать. Так совершенства не достичь, потому что образ – это ложь. Он есть ложь, но ты в нее веришь и создаешь целую структуру лжи, чтобы ее поддерживать».
В тот миг я не осознавал, что именно сделал для меня дедушка: он дал мне возможность понять, что моя жизнь полна страданий только потому, что я верю в ложь. Несмотря на то что мне хотелось поверить в то, что сказал дедушка, я только сделал вид, что поверил ему. Это было логично, и я сказал: «Да, дедушка, ты прав. Согласен». Но я лгал. У меня в голове было слишком много лжи, чтобы я мог принять столь простую правду.
Тогда дедушка с нежностью взглянул на меня и произнес: «Мигель, я понимаю, что ты стараешься произвести на меня впечатление, доказать мне, что ты хороший. И тебе это нужно потому, что ты кажешься недостаточно хорошим самому себе». Ох. Он видел меня насквозь. Я почему-то почувствовал себя так, словно он поймал меня на лжи. Я никогда ранее не осознавал, что дедушка видит мой страх, самобичевание, отвержение себя, вину и стыд. Откуда он знает, что я притворялся тем, чем не являлся?
Дедушка снова улыбнулся: «Мигель, все, чему тебя научили в школе и колледже, все, что ты знаешь о жизни, – это всего лишь знание. Как ты можешь знать, истинно или ложно твое знание? Как ты можешь понять, истинно ли то, во что ты веришь относительно себя?» Тут я не выдержал: «Конечно, я знаю о себе истину! Я живу с собой каждый день. Я знаю, что я такое!» Тут дедушка рассмеялся: «Истина в том, что ты и понятия не имеешь, каков ты на самом деле, зато знаешь, каким ты не являешься. Ты так долго в этом тренировался, что поверил в то, что образ тебя – это и настоящий ты. Ты со всей силой убеждения веришь в ложь о себе. Это все рассказы. Это не истина.
Мигель, твоя сила – в вере. Вера – это сила созидания, которой наделен каждый человек, только не путай веру с религией. Вера – это следствие соглашения. Когда ты соглашаешься верить во что-то – верить без тени сомнения, – ты вкладываешь в это свою веру. Если не сомневаешься в том, во что веришь, то это становится для тебя истиной, даже если на самом деле это ложь. Твоя вера обладает такой силой, что если ты веришь в то, что недостаточно хорош, то ты – недостаточно хорош! Если верить в то, что потерпишь неудачу, то обязательно потерпишь неудачу, потому что такова сила и магия веры. Все просто. Человечество стало таким, потому что верит в такое огромное количество лжи. Люди живут с ложью уже много веков и откликаются на ложь ненавистью, насилием и гневом. Но это всего лишь ложь».
Я задумался: «Но как мы можем понять, где истина?» Однако не успел я задать этот вопрос, как дедушка уже на него ответил: «Истину необходимо ощутить на собственном опыте. Нам, людям, необходимо описывать, объяснять и выражать то, что мы воспринимаем, – но когда мы на собственном опыте ощущаем истину, для ее описания не существует слов. Тот, кто говорит: “Вот истина”, – лжет, не осознавая того. Мы можем ощущать истину – воспринимать ее чувствами, но как только делается попытка описать ее словами, мы искажаем истину, и она перестает быть истиной. Она становится рассказом! Это проекция, основанная на реальности, которая истинна только для нас, но мы все равно пытаемся уложить личный опыт в слова… И это прекрасно. Это величайшее искусство, доступное человеку».
Мне было не совсем ясно, о чем речь, и дедушка это понял: «Мигель, если ты – человек искусства, например художник, то ты отображаешь то, что воспринимаешь, посредством рисунка. То, что ты нарисуешь, возможно, будет не совсем точно отображать то, что ты видишь, – но для тебя это будет достаточно точным. А теперь представь, что тебе очень повезло в жизни, и ты – близкий друг Пабло Пикассо. Пикассо прекрасно к тебе относится, и однажды он решает нарисовать тебя. Ты позируешь для него, и вот наконец портрет готов. Ты смотришь и говоришь: “Но это же не я!” А Пикассо отвечает: “Разумеется, ты! Я так вижу”. Для Пикассо это истина – он выражает то, что видит. Но ты же знаешь, что выглядишь иначе.
Каждый человек – такой же, как Пикассо. Каждый человек – рассказчик, что значит, что каждый человек – человек искусства. То, что Пикассо делает красками, люди делают словами. Мы видим жизнь в себе и вокруг себя и используем слова, чтобы создать портрет того, что видим. Мы создаем рассказы обо всем, что воспринимаем, и искажаем истину – точно так же, как Пикассо. Но для нас это и есть истина. Разумеется, способ выражения искажения должен быть таким, чтобы другие получали от этого удовольствие. Например, искусство Пикассо высоко ценится многими.
Каждый создает свой рассказ – ведь у каждого есть своя точка зрения. Зачем пытаться заставить людей поверить в твою историю, если для них она не истинна? Когда ты это поймешь, ты перестанешь чувствовать необходимость защищать то, во что веришь. Становится не важно, насколько прав ты и насколько неправы другие. Вместо этого ты начинаешь воспринимать каждого человека как рассказчика – как человека искусства. Ты осознаешь, что то, во что они верят, это всего лишь их точка зрения. С тобой это никак не связано».
Я хотел произвести впечатление на дедушку, но это он, как всегда, произвел впечатление на меня. Я уважал старших. Позже я понял, почему улыбался дедушка. Он не смеялся надо мной. Этот случай напомнил ему, как он сам, будучи подростком, старался произвести впечатление на тех, кто был старше него.
После этой беседы я ощутил, что хочу понимать, что происходит. Я захотел увидеть смысл. Я захотел понять свою жизнь и найти тот миг, когда я начал верить в ложь. Это оказалось непросто. Чтобы полностью воспользоваться всем, что было сказано в беседе с дедушкой, мне понадобилось несколько лет. Оказалось, что мне совсем не просто увидеть и понять себя, но я не отступился. Мне были нужны ответы, потому что так уж я устроен. Мне было нужно знать, и я мог работать только со своими воспоминаниями.
Для размышления:
• В разуме человека происходит борьба между правдой и неправдой, между истиной и ложью. Последствия веры в истину: благо, любовь и счастье. Последствия веры в ложь и защиты этого: несправедливость и страдания – не только в обществе, но и в человеке.
• Люди страдают потому, что верят в ложь, в основном в ложь о себе. Первая ложь – это отрицание себя: я не такой, каким должен быть, я несовершенен. Истина же состоит в том, что люди рождаются совершенными, потому что существует только совершенство.
• Мы, люди, понятия не имеем, каковы мы на самом деле, но прекрасно знаем, какими не являемся. Мы создаем образ совершенства, а потом начинаем стремиться к тому, чтобы соответствовать этому ложному образу. Образ – это ложь, но мы верим в ложь, а затем создаем структуру лжи, чтобы поддерживать первую ложь.
• Вера – могучая сила человека. Если мы верим в ложь, она становится для нас истиной. Если мы верим, что недостаточно хороши, то – да будет по слову твоему – мы становимся недостаточно хороши. Если мы верим в то, что потерпим неудачу, то обязательно потерпим неудачу, потому что такова сила и магия веры.
• Люди воспринимают истину посредством чувств, но пытаясь описать истину, мы передаем рассказ, искаженный словами. Рассказ может быть истинным для нас, но он не обязательно будет таковым для окружающих.
• Каждый человек – рассказчик со своей отдельной точкой зрения. Осознавая это, мы перестаем нуждаться в том, чтобы доказывать свою правоту или защищать то, во что верим. Вместо этого мы начинаем относиться к окружающим как к людям искусства, которые имеют право создавать произведения искусства.