Предложения в которых упоминается "автор рассказа"
Ниенштедт, ливонский летописец, был первым автором рассказа, где есть упоминание об этой библиотеке.
Автора рассказов принято именовать новеллистом, а совокупность рассказов — новеллистикой.
Изложенные события были пережиты и записаны заслуживающими доверия людьми, при этом авторы рассказов нередко сами являлись и участниками описанных событий.
Несмотря на кажущуюся простоту избранных автором рассказов и тем повествования, манере её изложения присуща метафоричность, насыщенность символами и своеобразная образность восприятия окружающего.
Он сидел дома и болел корью (как когда-то и автор рассказа), его навещали друзья и не давали ему скучать.
Авторов рассказов по-прежнему называют новеллистами, а «совокупность малых по объёму эпических жанров» — новеллистикой.
Автору рассказов успешно удалось применить характерные темы, ещё не познанные подростками на их жизненном пути, при становлении личности (рассказ «Детский авторитет»), заложить интерес к жизни, своеобразно развить сюжет произведения, показать настойчивость и инициативу в достижении цели, добиться позитивных результатов в действиях подростка.
Но автор рассказа о святом — это земной человек.
Опираясь на общеиранское и арийское наследие, автор смог убедительно истолковать в мифологическом ключе такие детали в донесённых античными авторами рассказах о скифах, которые исследователи, как правило, склонны были рассматривать как этнографические мотивы.
Дабы сделать плен совместимым с благородным статусом, дворянские авторы рассказов о плене конца XVIII — начала XIX столетия пользовались рядом дискурсивных приёмов, которые способствовали дальнейшему изменению российского восприятия плена.
Отдал дань тем же вкусам и сам автор рассказа.
Во время этого спора чьё-то нежное, стыдливое сердце сжималось от боли за правду, и это сердце было на стороне автора рассказа о гусях и собаке.
Постепенно сложилась своеобразная традиция, согласно которой каждый автор рассказов о гареме настаивал на исключительной оригинальности своего рассказа.
Автор рассказа подчеркнул, что это будущее обязательно должно было сбыться: ведь «старец же отвръзъ неложнаа своа уста».
Повествование в романе ведётся в третьем лице, что даёт возможность автору играть роль творца наиболее убедительно, поскольку он обретает свободу отстранённо рассказывать о каждом персонаже с полным знанием его подноготной, тогда как, веди автор рассказ от первого лица, его познания о персонажах формально ограничивались бы позицией, этим лицом занимаемой.
Ему, как и автору рассказа, «до слёз смешны длинные вереницы грузчиков, несущих на плечах своих тысячи пудов хлеба в железные животы судов для того, чтобы заработать несколько фунтов того же хлеба для своего желудка».
Мне казалось, что автор рассказа по окончании обсуждения должен достать револьвер и застрелиться. Или перестрелять обидчиков. Но нет...
К тому же их связывает общее увелчение — обе дамы являются авторами рассказов, повестей и романов.
Но по пути, в метро, ещё раз пробежалась по тексту — уже стараясь абстрагироваться от того, кто или что было автором рассказа.
Все авторы рассказов — смелые люди, герои, перед которыми я преклоняюсь.
Ну, тут есть разные варианты развития, которые зависят от твоего, как автора рассказа, ответственного взгляда на жизнь.
Игорь Сотников, Все пишут книги на коленках
Но нанести второй (и третий... и четвёртый... и тридцать шестой) удар — это риск неудачи, падения и, в случае автора рассказов, работающего в достаточно узком жанре, самопародии.
Почему не начать принимать у авторов рассказы в летние каникулы и не запланировать выход первого номера через полгода, в декабре?
Как же автор рассказа узнал?
Написанные автором рассказы не публиковались.
Он, скорее, с удовольствием размазал бы автора рассказа по стенке, а почему — и сам не знал.
Представьте же себе, что вместо этой балаганной шутихи, вместо этой строки, Маши, вышло бы у автора рассказов яркое, верное лицо, так что вы бы сразу, наяву, увидали то в действительности, о чём так горячо спорите, — неужели вы бы отвергли такой рассказ за то только, что он художествен?
Автор рассказов: «Ещё не всё», «Ночь ясна и небо чисто» и др.
Автор рассказов, очерков, публицистич.
Автор рассказов, пьес, стихов.
Автор рассказов «Бедняга» (1953), «Девушка и богач» (1956), «Выбор» (1958), ром.
Автор рассказов из крест.
Я, конечно, не могу поручиться за точность отдельных высказываний и оценок, даваемых авторами рассказов и историй, ибо это находится в первую очередь на их совести и характере восприятий.
Как поэт, прозаик — автор рассказов, повестей и романов, критик по литературным, культурным, общественным и религиозным делам, она предстаёт в мужском лице.
Герой рассказа «Встряска», пожалуй, ещё слишком мал, чтобы ощутить в себе такое желание, но автор рассказа вовсе не зовёт к смирению.
На литературном сайте он обнаружил коротенькую выдержку из биографии автора рассказов.
Рабочий, автор рассказа о том, как мастеровые-шорники издевались над некрасивой робкой барышней, которая часто — и всегда в одно и то же время — проходила мимо их мастерской.
Дворник, автор рассказа о кухарке, которая обкрадывала своих хозяев и на деньги, скопленные воровством, освободила из публичного дома свою подругу, бывшую горничную.
Признанная лучшей в рассказе, «выговорившаяся» его часть, сделав своё дело для читателя, должна быть теперь услышана самим автором.
Антиномичная повествовательная стратегия, при которой «стилизованный» сказ повестей и сказок оказался симметричен «характерному» сказу рассказов, обозначила основное противоречие двойственного сознания автора и его художественного мира: стремление уравновесить всеразрушающий релятивизм незыблемым идеалом, трезвый, иронический взгляд на современный мир — сказкой национального бытия.
Эти-то рассказы и послужили главным материалом для блестящего произведения, соединяющего весь интерес романа со стремлением к исторической правдивости, поскольку она была возможна при односторонности доступных автору сведений.
Это небольшой рассказ о герое, в первой части — экспозиции — он представляется, вступает во взаимоотношения с другими персонажами, во второй (разработке) происходит его развитие, а в конце (в репризе) автор показывает, что с ним стало, как он изменился в результате конфликта.
Уже в ранних рассказах, выдержанных, казалось бы, в реалистических традициях, автор делал ставку на воссоздание правды не столько быта, сколько духовной жизни человека.
Собственно эта, пятая часть и представляет для нас интерес — тем более что в рассказ о мечах, гербах и сутанах автор вложил не меньше страсти, чем в лучшие образцы своей ранней любовной лирики.
Следует отметить, что автор не всегда довольствуется услышанным, она опирается и на письменные источники, документы, архивные материалы, но от этого они не перестают быть устными рассказами, от которых нельзя требовать полноты материала и непременной достоверности во всех деталях.
Лишь кое-где автор, отталкиваясь, по-видимому, от документов и рассказов, придаёт изложению событий характер беллетристики.
У меня было чувство благодарности к автору, и я стал восторженно говорить о рассказе.
Интересно, однако, что когда встал вопрос о публикации «Былого и дум», сам автор отказался включить в издание главу «Рассказ о семейной драме» — очевидно, боль была ещё слишком живой.
Но главный признак романа всё же заключается в том, что эти проблемы его достойны — иными словами, вдохновившие автора события не могут быть описаны и раскрыты более кратко, в повести или, тем более, в рассказе.
Это могло быть одно слово или фраза, одна пословица или один маленький рассказ в книгах автора.
Рассказ автора «Путешествия» о палестинских святынях пробудил в обществе интерес к духовному чтению.
И вот в начале 1841 года наш несчастный автор написал и напечатал рассказ, чреватый своим автобиографическим смыслом.
Предлагаемый сборник научно-фантастических рассказов оставит у вас двойное впечатление — интереса к теме и — к авторам, их судьбе, развитию и совершенствованию их литературного мастерства.
Всякий находил там то, что ему было по вкусу и пониманию: одних пленяли сатирические выходки и смелые мысли автора; других — фантастичность рассказа, причудливая смесь человеческих и исполинских форм, реальных и утопических отношений; третьих увлекала весёлость автора, его задорный, нередко циничный смех.
Чтение его рассказов нельзя назвать приятным времяпрепровождением, но они оставляют след в душе, а это является показателем мастерства их автора.
Можно сказать, не только одним рассказом осуществляется этот замысел, но и вся книга одним дыханием отвечает на вопрос, поставленный автором в названии книги.
Такие соображения и явились главным толчком, который побудил автора взяться за перо, несмотря на отсутствие подходящего писательского опыта и должной сноровки к написанию рассказов, повестей или романов, впрочем, с короткими рассказами ещё куда ни шло.
Я не перестаю удивляться прозорливости авторов мифа, которые поразительно верно отразили в этом рассказе не только героические качества человеческой натуры, но также и фантастические свойства печени.
Рассказ от собственного лица освобождает автора от многих условий повествования и значительно облегчает ему путь.
Следует подчеркнуть, что в основе рассказов автора лежат не легенды, а банальные бухгалтерские книги, где фиксировались буквально все траты членов императорской семьи.
Значительно ещё содержание его рассказов потому, что во всех главный интерес их не во внешних событиях, не в особенностях быта, а в приближении или в отдалении людей от идеала христианской истины, который твёрдо и ясно стоит в душе автора и служит ему верным мерилом и оценкой достоинства и значительности людских поступков.
Автор ведёт рассказ в изысканной, пожалуй, даже элегантной манере.
Помещённый в 1895 году уголовный рассказ «Месть за месть» написан уже значительно лучше: умереннее и естественнее, но всё-таки явно указывает на то, как несвойствен автору этот жанр, целиком заимствованный из книг.
С другой стороны, свободная форма рассказа от собственного лица позволяет автору предаться вполне удовольствию говорить о типах, им подмеченных, с игривостию, которая переходит иногда в каприз и уже обращается несколько своевольно с предметом описания.
Оказалось, что это повествование о древней истории и религии славянства, доведённое до IX века, причём из рассказа о последних событиях можно сделать вывод, что автор повествования их современник, и, таким образом, создание этого сочинения датируется IX веком.
Но главный признак романа всё же заключается в том, что эта проблема его достойна — иными словами, вдохновившие автора события не могут быть описаны и раскрыты более кратко, в повести или тем более в рассказе.
И всё же есть в этом библейском рассказе что-то, что не позволяет нам объявлять его лишь ближневосточным мифом, огранённым рукой боговдохновенного автора.
При таком положении автора рассказываемая им трагедия может быть безысходной, рассказ о ней — нет, коль скоро само рассказывание свидетельствует по-своему, что трагический разлад с бытием не безнадёжен, его возможно снять.
Новый рассказ «Фантазёр» это мягкое отношение автора к современной действительности.
Но эта схема является чем-то вроде каркаса, которому следует далеко не каждый автор: иногда рассказ начинается со смерти героя, а уже потом рассказывается, что происходило до этого.
Уже тогда его выделили на конкурсе молодых авторов за рассказ «Земной поклон».
Встречаются и такие рассказы, где фантазия автора и наблюдённые черты действительности не слиты органически, а лежат полосами друг возле друга, как две химически несходные жидкости.
От ранних и несколько бедных по содержанию и стилистике, я бы даже сказал, сюжетно примитивных, рассказов («Обмануть джаррасийца», «Подарок для посла») автор поднялся до умело построенного художественными средствами речи и композиции, интересного в проблемно-идейном отношении рассказа «Большая охота».
Но это обстоятельство сам автор очень скоро оставляет без внимания, рассказ монаха обособляется, и в последующих историях и анекдотах постоянно упускается из виду даже разделение между говорящим рассказчиком и пишущим автором.
Я считаю рассказ труднейшим жанром, так как он предъявляет автору очень жёсткие требования.
Однажды он взял с собой автора этого сочинения, которому многое пришлось увидеть там и выслушать рассказ о своей жизни от мальчика-инвалида с рождения — «с каждым его словом моё сердце разрывалось на мелкие кусочки».
Как водится, в этих книгах изложена авторская «система», за которой обычно скрывается рассказ о том, как автору удалось успешно закончить школу.
Редакция даже пообещала премии авторам лучших невыдуманных рассказов.
Авторские права на материалы, использованные в рассказе, принадлежат музыкальной группе Swallow the sun, а именно фрагменты текста песни Out of this gloomy light, в литературном переводе автора.
Считаем уместным повторить нашим поклонникам добрый совет автора «Вечерних рассказов странника на родине».
Как любят меня представлять в родном издательстве, автор душевных рассказов и романов о самых обычных людях.
Ещё первые читатели поставили автору на вид, что лошадей на ипподромах тренируют и купают по утрам, а не по вечерам, как написано в рассказе «Серебряный», и что по следу колёс велосипеда невозможно узнать, в какую сторону он ехал — вопреки тому, что написано в рассказе «Случай в интернате».
Системность и упорядоченность структуры рассказа, как и акцентирование телесных и витальных жизненных начал, могут быть интерпретированы и как следствие «органической идеи» мироустройства её автора — мастера.
В этом рассказе автор рассказывает о параллельном мире, где все события происходят, как и у нас, но все названия государств, звучат наизнанку.
Поэтому, когда мудрецы хотели написать что-либо такое, что должны были понять только учёные, они сочиняли рассказ, сновидение или какую-то другую выдумку с именами людей и названиями местностей, которая посредством буквенных особенностей раскрывала истинное значение того, что автор хотел сказать этим повествованием.
Этот рассказ весьма поучителен с точки зрения не поиска истинности или устарелых положений автора, а именно обучения социологическому воображению.
При рассказах автор помещает несколько картинок: как хорошо было бы, если бы эти картинки знакомили с чем-нибудь, действительно необходимым для поселянина!
Причём всюду, где предоставляется возможным, автор предостерегает читателя от восприятия занимательных рассказов как исторической правды.
Особенности композиции «Рассказа о семи повешенных» обусловлены стремлением автора проследить все этапы «трудного пути» героев и при этом показать различные типы мировосприятия, а следовательно, и разные (при общности судеб) пути психологического преодоления смерти.
Никто не принимает картину за вид в открытое окно, никто не раскланивается с бюстом своего знакомого, и ни один автор не был приговорён к тюрьме за вымышленное в рассказе преступление.
Он начал как автор коротких юмористических рассказов, которые писал под псевдонимами.
Это — цикл лирических рассказов, зарисовок, откровений, лирических размышлений автора о жизни и человеческих отношениях.
При отсутствии достоинств чисто литературных это весьма дурно; доверие ко всему рассказу подрывается какой-нибудь неловкой подробностью, и читатель думает: если бы это была правда, то уж так и быть, — но если автор сочиняет, то мог бы сочинить что-нибудь позамысловатее и поинтереснее.
Однако под пером неизвестного, но удивительно талантливого автора простой рассказ о воинском походе, занимающем в летописи всего несколько строк, превращается в мифопоэтическое и историко-политическое полотно, яркость и образность которого продолжают поражать и сегодня.
Бывает, однако и так: тема — на рассказ в двадцать страниц, а автор делает из неё двухсотстраничный роман.
Эпиграф (и даже не один) к каждому рассказу, да и сами названия, — это практически всегда композиционная и смысловая доминанта автора.
Но в «Происшествии» приём этот далеко не выдержан во всей своей чистоте, автор постоянно вынужден дополнять собственным рассказом показания действующих лиц.
Руководство проекта выражает благодарность автору за рассказ, хотя он и был прислан на месяц позже оговорённого срока и поэтому не принимал участия в конкурсе.
Автор, признанный мастер «страшного» рассказа, создаёт в них странноватую, мглистую, затягивающую в себя атмосферу, на фоне которой особенно чётко выделяется безупречная логическая конструкция.
Ловишь себя на том, что, после того как прочитан очередной рассказ, сразу же возвращаешься к его началу, так как хочется ещё раз прочитать так удачно подобранный эпиграф, в котором заключён главный замысел автора и который фиксируется в сознании читателя.
Автор при этом не без основания опасается, как бы просвещённый читатель не обвинил его в плагиате или других грехах, так как рассказов и повестей с подобным названием должно существовать великое множество, поскольку книги сейчас не пишут только уж совсем ленивые.
В этом томе автор даже чаще отказывает себе в очевидной для него потребности покидать порою нить рассказа и уноситься в область рассуждений — так сказать, пофилософствовать.
Всякий, кто следил за развитием нашего автора, вероятно, помнит небольшие повествовательные драмы его, как «Уездный лекарь», и др.: нигде, может быть, столько не помогла ему избранная форма рассказа, и нигде не пользовался он ею (кажется нам) с большим сознанием выгод её.
Не мог же, в самом деле, автор узнать во всей подробности чуть не изо дня в день жизнь действующих в его рассказе лиц, записать их разговоры, происходившие тогда, когда и самого-то его ещё на свете не было?
Нам с мамой очень понравилась твоя страшная история, но, сама посуди, она всё же не может быть лучше всех рассказов, написанных взрослыми авторами.
Но главное отличие заключается не в степени научности и возможности использовать архивные документы, а в том, что очень часто это рассказ не о чужом, а о своём прошлом, о том, что их авторы пережили сами.
Конечно, авторы многих работ по-прежнему опираются на рассказы свидетелей, но эти свидетели — бабушки и дедушки сегодняшних школьников — рассказывают уже о временах и событиях гораздо менее кровавых и трагических: о 60-80-х годах XX века.
В книге собраны рассказы автора в жанре «фантастика».
Автор наш не мог избегнуть вполне этого недостатка: у него есть один или два рассказа такого рода, но их не стоит указывать.
Сначала повестью называли только рассказы о реальных исторических событиях («Повесть временных лет»), потом и произведение с вымышленным автором сюжетом, остро сатирическое или бытовое.
Из двух эпиграфов первыми могут быть строчки стихов самого автора (в большинстве рассказов так), второй — слова, афоризмы, изречения, максимы, цитаты, высказывания или строки из стихов известных в мире мастеров слова.
Как раз тогда вся страна узнала имя человека, которому автор хотел воздать должное, поблагодарить, более того — оставить о нём память надолго: ведь писатель знал, что в собраниях его сочинений всегда будет публиковаться этот рассказ.
Сотрудничает с различными печатными и интернет-изданиями, автор статей, очерков, рассказов.
Из всех форм повествования рассказ от собственного лица автора или от подставного лица, исправляющего его должность, предпочитается писателями большею частию в первые эпохи деятельности их — в эпохи свежих впечатлений и сил.
А посему неопытным авторам детективных рассказов свойственно допускать ошибки.
Рассказам одного автора свойственна циклизация.
Всё это рассказано так, что всякий раз, читая этот рассказ, я чувствую, что автор не только желал бы, но и наверное поступил бы так же в таком же случае, и чувство его заражает меня, и мне приятно и кажется, что я сделал или готов был сделать что-то доброе.
Нам представляется, что этот «текст» возник не только посредством отражения конкретных реалий, но и вследствие того, что каждый новый автор черпал узнаваемые им детали и черты из более ранних сообщений и рассказов, так что каждый последующий очерк содержал в себе элементы предыдущих.
Данная серия будет включать романы современных иранских авторов на самые разные темы: здесь найдутся и бытовые зарисовки, и юмористические рассказы, и политическая сатира, и, конечно же, повествования о любви.
Наибольшим успехом пользуются в публике юмористические рассказы нашего автора.
Греческие и римские авторы часто писали об этрусках, но их рассказам не всегда можно верить.
Идея произведения должна соответствовать жанровой форме её воплощения, и случается, что идеи едва хватает на скромный рассказ, но автор творит роман на триста страниц, заполняя его бессмысленными диалогами, многословными описаниями, нелепыми приключениями — словом, льёт воду и пытается высидеть страуса из куриного яйца.
У библейского рассказа о началах мира два основных священных автора.
Авторы согласны, что рассказ «художественный», но основан на реальных трагедиях, — заметим, не единичных случаях!
Есть в сборнике и самый первый рассказ, написанный автором.
Не станем указывать на маленькие образцовые произведения в этом роде, потому что они известны читателям, но скажем, что часто в середине рассказа неожиданно мелькает у автора поэтическая картина, распространяя далеко кругом себя удивительно нежный и отрадный блеск.
Обычно считают так: в «воспоминаниях» описывались только те события, которые автор видел своими глазами, а название «записки» указывало на то, что в них включены и рассказы других лиц, записанные автором.
Она выучила наизусть и читала со сцены рассказ неизвестного автора XIX века Foes United in Death о смертельно раненных солдатах, южанине и северянине, решивших простить друг друга в последние минуты жизни.
Дело не только в том, что авторы этих свидетельств считают неудобным для себя правдивый рассказ о событиях, особенно если у них нет оснований гордиться своим участием в таких событиях.
Приведу ещё один личный фрагмент из «Рассказов островитян»: это своего рода извинения, содержащиеся в предисловии ко второму тому, за то, что продолжение рассказов не появилось раньше: авторы, оказывается, долгое время были слишком заняты, а в последнее время чрезвычайно поглощены политикой.
Автор убеждает читателя в серьёзности чувств, переживаемых героем рассказа.
Возможно, им (пайщикам) будет интересно узнать некоторые подробности, касающиеся предыстории этой многообещающей компании, любезно предоставленные авторам настоящего рассказа одним из свидетелей её возникновения...
Интересно описаны в рассказе процесс поиска астронавтами верного решения и рассмотренная автором в парадоксальной форме идея неуправляемости и непредсказуемости научно-технических решений.
Как-то уже очень давно я обратил внимание на один очень талантливо написанный рассказ, напечатанный в газете (тогда ещё часто литературный материал неизвестных авторов проникал в газетные подвалы).
Рассказы «Старшина», «Кряжи», «Правда истинная», «Письменно», созданные в традициях характерного сказа, объединены субъектом речи и сознания, противопоставленного автору и близкого изображаемой среде.
Войдя в раж, не на шутку разбушевавшийся педагог предположила, что автор сочинения даже и не читал упомянутый рассказ.
Иными словами, автор убеждает читателя в том, чего тот не знает или чему не верит, но может узнать или поверить при достаточно талантливом рассказе.
После их искреннейших и увлечённых рассказов о спасённых сотрудниками музея памятниках, о реставраторах и самих безымянных авторах, я был так взволнован, что даже сделал запись в книге отзывов, чем никогда не грешил.
Если напишут рассказ, он тут же появится во всех известных журналах; если сочинят мелодию, она тут же облетит весь мир и вернётся обратно, неся автору всеобщую любовь и славу; если берутся воспитывать своих детей — ждите гениев; если решат изобрести велосипед, то это будет самый лучший велосипед на планете.
По этим человеческим документам, как и по словесным рассказам просителей, несмотря на некоторые искажения, действительно можно было хорошо узнать подлинную жизнь даже с намного сильнейшими доводами и более тонкими оттенками, чем она изображается в книгах, где говорят не сами действующие лица и обстоятельства, а лишь авторы литературных произведений.
Несмотря на всю серьёзность темы «мистические события в жизни людей», которой посвящена книга и в которой две третьи рассказов именно об этом, автор не смог удержаться от соблазна ещё и пошутить на тему мистики, что тоже нашло своё отражение в третьей части сборника.
Однако другая значительная часть мемуаров советского генералитета выполнена в виде сборников патриотических рассказов, авторы которых достаточно вольно обращаются с цифрами и фактами, относящимися к описываемым событиям.
И поэтому каждым своим рассказом автор призывает людей к участию, пониманию, принятию других.
У этих рассказов были когда-то свои авторы, но их уже никто не помнил — теперь это было то устное народное духовное творчество, которое потом на долгие десятилетия станет замалчиваться, а кое-что и окажется утерянным...
Мастера рассказов умели этой последней фразой перевернуть всё с ног на голову, нанести читателю такой удар, что тот, застывши с раскрытым ртом, поражается хитроумию автора.