Предложения в которых упоминается "западноевропейская культура"
Недаром в западноевропейской культуре тема гения и творчества столь фаустовская, сатанински-мефистофельская, в ней преобладают сатанизм, насилие, убийство — ничтоженье бытия самозванством.
Вот она основа западноевропейской культуры и она будет стоять, как памятник бессмертия, торжества и величия.
Это, как мне кажется, — самый важный пункт отличия западноевропейской культуры от азиатской.
Вспомним «миф о пещере» из платоновского диалога «Государство» — сочинения, ставшего одной из основ западноевропейской культуры.
Мы не забудем, какие сокровища подарила миру западноевропейская культура, но мы не станем мёртвое называть живым.
Западноевропейская культура с момента своего возникновения стремилась к расширению.
Под развитием сегодня понимается приобщение к массовой западноевропейской культуре, её имитирование в ущерб собственной культуре.
Его взгляды на западноевропейскую культуру XIX в.
Философское видение религии формировалось в западноевропейской культуре в XVII — XVIII вв.
Это путь реинтеграции в западноевропейскую культуру, беспокойный, но перспективный.
Дело в том, что это основополагающие тексты всей западноевропейской культуры.
Понятие «скифская культура» имеет не больший смысл, чем, например, понятие «западноевропейская культура».
Годуновы призвали французов, которые должны были приобщить русских к западноевропейской культуре и языку.
Он сыграл неоценимую роль как посредник между русской и западноевропейской культурой.
Именно в этом всё дело: западноевропейская культура сооружена как бы из камня и льда.
Это не значит, что я задумал целую серию книг, в которой каждый том был бы посвящён истории одного из шести «основных» (белый, красный, чёрный, зелёный, жёлтый, синий), а затем и одного из пяти «второстепенных» (серый, коричневый, фиолетовый, розовый, оранжевый) цветов в западноевропейской культуре.
Так вот, западноевропейская культура есть производное именно от возрожденского католичества, и выразила себя она в области звука посредством органа: не случайно расцветом органостроительства была вторая половина XVII и первая половина XVIII века — время, наиболее выражающее, наиболее раскрывающее внутреннюю суть возрожденской культуры.
Такие «родственные» отношения, складывающиеся у человека с окружающими людьми (пусть даже не всегда позитивной социальной направленности), позволяют говорить о специфической социальности русского человека, традиционно отличающей её от социальности людей западноевропейской культуры.
Он представляет собой целую эпоху в развитии западноевропейской культуры и философии, хронологически охватывая чуть менее столетия интенсивных и чрезвычайно напряжённых по своим результатам и важных по степени последующего воздействия интеллектуальных поисков.
Таким образом, все основные черты, характерные для типологических подобий вообще: относительно слабая выраженность собственно классицистических начал, особое значение местных, национальных традиций, одновременное освоение широкого комплекса разнородных явлений западноевропейской культуры, нечёткая отграниченность от других литературных направлений, — выступают в русском классицизме чрезвычайно ясно и отчётливо.
Одностороннее обращение исключительно к западноевропейской культуре, как показали ещё славянофилы, искажает русскую образованность, низводит на ступень вечного ученичества, а упрямство в святоотеческом предании, как считали западники, ведёт к замкнутости и вырождению.
Именно литература создала героя (фаустовский человек), определила среду его обитания (город), выделила особенности характера (конфликтность) и его функционирования, очертив при этом круг вечных проблем и трагических противоречий западноевропейской культуры — вечное познание, воля к власти, преображение мира.
Действительно, если человек представляет собой некое «сущностное» образование (как это принято понимать в западноевропейской культуре, в отличие от «энергийного строя» человека в православной антропологии), то есть неоднородную природу, сочетающую в себе неравноценные сущности: низкие и высокие, «падшие» и «божественные» («ум», или «разум»), в этом случае задача человека сводится к их селекции и иерархическому выстраиванию: отсечению в себе худого и недоброкачественного и возвышению благого и достойного.
Возможно, книга, наконец, обратит внимание читателя на эти земли, которые привычно рассматриваются, как некоторая «почти пустошь», пространство борьбы русской и западноевропейской культур.
Если вначале представители этого слоя — искренне преданы российским властям, видя в них союзников в деле просвещения своего народа, то постепенно, проникаясь идеями свободы, идущими, разумеется, не от царской бюрократии, но от русской, и через посредничество русской — западноевропейской культуры, они всё больше обращаются к мыслям о равноправии для своего народа и, в конечном счёте — о свободе от империи.
За несколько десятилетий западноевропейская культура перешла от спектральных систем на основе трёх цветов к системам, основанным на шести цветах, — системам, по которым мы во многом продолжаем жить и сегодня.
Личностную антропологическую модель удобно пояснить, сопоставив её с индивидуалистическим пониманием человека, распространившемся в западноевропейской культуре вследствие двух характерных для западной теологии положений, сложившихся уже к VI веку.
Даже в условиях сравнительно однородной западноевропейской культуры мы вряд ли можем ожидать одинакового мировосприятия от престарелого католического священника из благородного семейства и молодого коммуниста из рабочих, от американского магната или бывшего племенного вождя, ныне руководителя какой-нибудь нарождающейся африканской нации.
В него, как в избранного, как в самого чувствительного медиума, вселился дух западноевропейской культуры.
Высшая точка такого развития обнаруживается в нашей западноевропейской культуре.
Авторы сборника сделали нечто такое, что является задворками западноевропейской культуры...
Это путь реинтеграции в западноевропейскую культуру, беспокойный, но перспективный.
Убедительно удалось доказать для западноевропейских стран лишь стабильность интонационного рисунка: мужчины стремятся избегать выраженной эмфазы, так как в западноевропейской культуре она считается признаком женственности и экзальтированности.
Нет никаких сомнений в том, что западноевропейская культура пронизана мыслью о том, что женщины действительно много говорят3; существуют также данные о том, что в течение многих веков идеальным считался образ молчаливой женщины.
Вообще влияние западноевропейской культуры на русскую (не только искусства, но и философии, и политики, и естествознания, и революционных и социалистических идей) было многовековым, непрерывным и громадным, но неизменно уподоблялось генотипу русской социокультуры и чаще всего превращалось в нечто противоположное, при сохранении европейских названий, терминологии и некоторых сходных приёмов и ходов мысли.
Она перешагивает через саму себя и восполняет те огромные пробелы, которые прежде свидетельствовали об ущербности западноевропейских культур по сравнению с восточными.
Традиционно в западноевропейской культуре состояние человека делится на обычное (хорошее, нормальное) и необычное (плохое, патологическое, изменённое) состояние.