Предложения в которых упоминается "политическая коммуникация"
Политическая коммуникация — это своеобразный вид отношений, без которого невозможно движение современного политического процесса.
Заметим, что к конструированию таких выступлений специалисты по политической коммуникации подходят особенно тщательно.
Каналы доступа зависят от существующих в обществе структур политической коммуникации.
Позднее я дочитывал классиков теории политических коммуникаций: Лассуэлла, Липпманна, Бернэйза, Эллюля.
Кроме того, сфера политической коммуникации не замыкается в рамках словесных сообщений.
Если вспомнить конечные цели социальной этики, приведённые выше, такие, как безопасность, благосостояние, обеспечение некоторых фундаментальных прав, то деятельность, связанная с ними, равно как и нормы, её предписывающие, будут либо чужды, либо враждебны политической коммуникации между людьми.
Под метаполитикой мы понимаем особого типа рефлексивно-мыслительную предметность, которая позволяет выявить условия и возможности любых политических действий, политической коммуникации и политического мышления.
Вышеизложенные примеры свидетельствуют, что технологии мобильной связи в настоящее время не просто заняли своё место среди инструментов политических коммуникаций, но в ближайшем будущем станут доминирующей силой, использовать которую смогут те, кто обладает специальными знаниями.
Естественной траекторией при последовательном движении по пути изучения политических коммуникаций стал повышенный интерес исследователей к «человеческому измерению» политики, к антропологическим, культурологическим, психологическим, семиотическим основаниям политических процессов не только как коммуникативного, но и как социокультурного феномена.
Добавим, что, по мнению ряда авторов, «реалии политических коммуникаций, особенно в рамках избирательных кампаний, как показывает опыт, представляют собой манифестацию бессознательных... процессов, действующих в недрах индивидуальной и коллективной психики» — а следовательно, такой феномен бессознательного, как архетип, буквально обречён приковывать к себе внимание и теоретиков, и практиков политического взаимодействия, стремящихся не просто к многовариантному, но и к эффективному общению с электоральной аудиторией.
Что же касается предмета исследования, то его можно обозначить как совокупность разнообразных архетипических проявлений (сюжетов, образов, мотивов), актуализирующихся в современной политической коммуникации и принимающих различные семиотические формы — от вербальной метафоры или локального поведенческого жеста до многосоставного театрализованного действа.
Подобная рассогласованность, на наш взгляд, является одной из неочевидных, но весьма значимых причин многих дефектов политико-коммуникативной системы: низкой эффективности политической коммуникации в целом, недоверия к политическим лидерам со стороны электората, общего ощущения фальши различных форм и методов взаимодействия с аудиторией, а также высоких репутационных рисков, связанных со всем, что квалифицируется обыденным сознанием как «политический пиар».
Остаётся лишь удивляться, что подобный приём не является повседневным и регулярным инструментом политической коммуникации (хотя и встречается в ней нередко), ибо его потенциал весьма значителен.
На наш взгляд, всё это некоторым образом (хотя и недостаточно полно) объясняет причину рекрутинга подобных сюжетов политической коммуникацией: обращение к тем «наднациональным» нарративным конструкциям, которые не только хорошо знакомы людям (на каком бы языке те ни говорили), но и способны при этом стать своего рода «копилкой» общих чувств, мыслей и образов, обеспечивает в результате «узнаваемость» политика электоратом на подсознательном уровне.
Обнаружить подобные «локальные» частицы архетипического сюжета в политической коммуникации (особенно в неформальном её сегменте), на наш взгляд, проще, чем развёрнутый и законченный сюжет.
Уходя из области политической коммуникации в область международной политики, дипломатии, военных действий, такая нарративная основа события не лишается своих архетипических корней, не перестаёт находить мгновенное узнавание и глубинный отклик в душе человека, но выходит за рамки возможной эмпирики данного исследования.
На наш взгляд, взаимопроникновение культурных, социальных, психологических, политических феноменов осуществляется на самом деле тоньше и неоднозначнее; востребованность блуждающих сюжетов культуры сферой политической коммуникации является данностью не потому, что миф или былина всегда и в любом случае были «политически заострены» изначально, а из-за высокого потенциала сюжета как технологии конструирования реальности.
Однако установление самого факта перманентного рекрутинга политической коммуникацией повторяющихся сюжетов из сферы мифологии, фольклора, художественного творчества — лишь первый шаг на нашем пути.
Именно поэтому специалистам по политической коммуникации нужно эти повторяющиеся формулы хорошо знать, при необходимости выстраивая из них, как из вечных «кирпичиков», те или иных сложные «архитектурные сооружения» эффективных коммуникативных актов.
Попробуем обнаружить отголоски тех или иных блуждающих сюжетов, связанных с определёнными типажами героев, в примерах современной российской политической коммуникации.
Весьма показательным в этом смысле может служить анализ использования в российской политической коммуникации пространственных архетипов высоты, символики неба и полёта.
Ставка на то, что политик будет восприниматься массами «не разумом, но сердцем» — именно в этом состоит цель «реинкарнации» ярких и узнаваемых подсознанием сюжетов в политической коммуникации.
Почему, несмотря на общую грамотность и логичность задействования архетипических сюжетов в политической коммуникации, общество порой откликается на них скепсисом и иронией?
Мы могли бы перечислить и иные варианты «блуждающих» сюжетов, перманентно оживающих в политической коммуникации различных стран и эпох, в том числе — в современной российской политике.
Соглашаясь с правомерностью всех названных подходов к исследованию интересующего нас явления, нам всё же хотелось бы предложить ещё одно, весьма операциональное, с нашей точки зрения, понятие, точнее и объёмнее описывающее феномен сверхсмысловых единиц вербальной политической коммуникации.
Первый из них связан с тем, можем ли мы в принципе говорить о корректном переносе понятия «архетипическое», его бессознательных сущностных характеристик, во вполне сознательную и достаточно управляемую сферу вербальной политической коммуникации.
Напротив, мы убеждены, что проблема недостаточной эффективности политической коммуникации, ощущения фальши и диссонанса, зачастую возникающие у электоральной аудитории, продиктованы как раз противоречием, рассогласованностью тех многочисленных архетипических моделей, которые формируются вербальными, визуальными, поведенческими и иными стратегиями лидера.
Данная функция выступает как результат проявления ряда частных функций, например политической социализации (передачи опыта политической жизни от одного поколения к другому), политического рекрутирования (отбора людей для замещения должностей в институтах власти), политической коммуникации (обеспечения движения информации в обществе и взаимодействия различных социальных субъектов).
Политизированное нарушение договора о молчании «поколением 68-го года» сопровождалось встречным усугублением молчания, ибо замкнутый на себе внутрисемейный конфликт привёл к тому, что в политической коммуникации по сути не поднимался вопрос о еврейских жертвах.
Совместный анализ необходим также в исследовании формирования и функционирования новых форм надгосударственных институтов, определяющих политику мирового сообщества, реальных и мнимых угроз суверенитету национальных государств и культур, причин и путей их минимизации, сущности и последствия новых технологий политической коммуникации, социально-политической модернизации, проблем устойчивого развития стран мирового сообщества, направлений и перспектив гуманизации мировой политики, теории и практики противодействия терроризму и многих других.
Эта функция выступает как результат проявления ряда частных функций — например, политической социализации (передачи опыта политической жизни от одного поколения к другому), политического рекрутирования (отбора людей для замещения должностей в институтах власти), политической коммуникации (обеспечения движения информации в обществе и взаимодействия различных социальных субъектов).
Поэтому, как представляется, можно считать вполне обоснованным вывод о том, что массовая коммуникация родилась как политическая коммуникация... Несмотря на получившее в последние десятилетия широкое развитие так называемых «неполитических» видов массовой коммуникации, её представители, в том числе теоретики, да и исследователи общества вообще, предпочитают массовую коммуникацию образно именовать не иначе как «четвёртая власть», что ещё раз подтверждает правильность понимания массовой коммуникации как деятельности, связанной с идеологически актуальным.
Вопреки мнению тех, что считает исследование политических коммуникаций эмпирической «наукой», обескураживающие новшества коммуникационного изобилия невозможно расшифровать за счёт чисто «объективного» эмпирического исследования, т.
На основе бихевиористских подходов они стали широко использовать эмпирические исследования политики, развивали теорию и технологии проведения избирательных кампаний, анализировали особенности американской демократии, заложили основы теории политических коммуникаций и теории политического лидерства.
Буржуазная эпоха ознаменовалась бурным развитием всех видов массовой коммуникации — рекламы, PR, журналистики, политических коммуникаций, а на рубеже XIX — XX вв.
Во многом благодаря развитию институтов политических коммуникаций, журналистики, бизнес-коммуникаций формировалось гражданское общество — общество, основанное на политических свободах и праве, с развитыми экономическими, культурными, правовыми и политическими отношениями между его членами, независимое от государства, но взаимодействующее с ним.
Функции «ввода» — политическая социализация и привлечение к участию, артикуляция интересов, агрегирование интересов, политическая коммуникация — осуществляются неправительственными системами: группами давления, политическими партиями, независимой печатью и т.
Главной задачей компаративистики, в конечном счёте, становится поиск оптимальных и эффективных механизмов принятия политических решений субъектами политической коммуникации.
Политическая реклама — форма политической коммуникации в условиях выбора, адресное воздействие на электоральные группы, имеющей целью преподнести в доступной, эмоциональной, лаконичной, оригинальной, легко запоминаемой форме суть политической платформы определённых политических сил, настроить их на поддержку, сформировать и внедрить в массовое сознание определённое представление об их характере, создать желаемую психологическую установку, предопределяющую направление чувств, симпатий, а затем и действий человека.