Философия массовой коммуникации. Раздел I. Философия массовой коммуникации в системе философского знания (Т. В. Науменко, 2013)

Тема 1. Предмет и объект философии массовой коммуникации

Массовая коммуникация как социальный процесс существует столько, сколько существует само человечество, если под массовой коммуникацией понимать обмен информацией среди больших общностей людей. Однако такое понимание массовой коммуникации существует на уровне осмысления его обыденным сознанием. Философское же осмысление массового сознания на сегодняшний день находится в стадии формирования и требует существенной разработки.

Интерес к социальным явлениям и процессам возник у человечества, видимо, одновременно с возникновением общества. По крайне мере, в самых ранних из дошедших до нас источниках и текстах, относящихся к периоду Древнего мира, мы можем наблюдать интерес к социальной проблематике, выраженный в виде интереса к проблемам государственного устройства, политики и этики. Социальная философия как наука, направленная на исследование глубинных причин и сущности социальных процессов, в том или ином виде существует тоже очень давно, однако, не все сферы социальной действительности были одновременно включены в ее предметную предметную область.

Коммуникация, играющая одну из самых важных ролей в социализации на протяжении всей истории существования человечества, объектом социольно-философского интереса стала только в двадцатом веке. Истоками изучения коммуникации послужили различные научные направления психологии, лингвистики, а также идеи социального конструктивизма, рассматривающие формирование социального знания как часть социальной деятельности людей. Однако, несмотря на свою «молодость», социальная философия, как и социология коммуникации является одним из самых актуальных научно-исследовательских направлений, так как «научно обоснованное и эффективное управление социальным развитием через адекватным образом организуемое коммуникативное пространство-время выдвигается сегодня в число наиболее перспективных предметных областей фундаментальной социологии»[1].

Начало формирования исследования массовой коммуникации как социального процесса происходило в русле социологии массовой коммуникации и также приходится на первую четверть двадцатого столетия. Деятельность массовой коммуникации как любой сформировавшийся вид социальной деятельности привлекает внимание учёных различных направлений науки. Впервые такой интерес был проявлен в начале двадцатого века Максом Вебером, который с позиций понимающей социологии обосновал необходимость изучения прессы и её роль в социальных процессах. Позже, в середине сороковых годов, проблемы деятельности массовой коммуникации привлекли внимание довольно широкого круга зарубежных социологов, концепции которых мы рассмотрим позже. К настоящему времени эта отрасль знания приобретает всё большую актуальность как в междисциплинарной, так и во внутридисциплинарной матрице социологического знания[2].

«Под междисциплинарной матрицей социологического знания подразумевается вся совокупность родственных социологии дисциплин в их взаимосвязи. В содружестве с другими, родственными ей дисциплинами – психологией, социальной психологией, экономикой, антропологией, политическими науками и этнографией – она образует подсистему системы научного знания – социальное знание. Родственные дисциплины заимствуют друг у друга понятия и категории, обмениваются результатами исследований, методами и теоретическими выводами»[3]. Массовая коммуникация как социальный процесс исследуется многими гуманитарными и социальными науками. Большой интерес к исследованию массовой коммуникации проявляется политологией, как наукой, которую интересует поведение больших масс людей и их отношение к процессам достижения и удержания власти в обществе. На формирование социологии массовой коммуникации как одного из направлений социологического знания существенное влияние оказали результаты исследований в области психологии (А. А. Леонтьев, Л. С. Выготский, П. Я. Гальперин), лингвистики (Дж. Р. Серль, Д. Вандервеккен. М. М. Бахтин), теории информации и кибернетики (Н. Винер, К. Шеннон, С. Бир).

Рассмотренная со стороны внутридисциплинарной матрицы, социология представляет собой «совокупность отраслевых её направлений, тематических областей и сфер, которые выделились в процессе дифференциации социологического знания и сегодня представляют собой сложную систему»[4]. Социология массовой коммуникации является одним из отраслевых направлений социологии и включает в себя все сквозные элементы, присущие структуре социологического знания, но главным, основным методологическим инструментом и главным принципом этих исследований является социальная философия, дающая как социологии массовой коммуникации, так и остальным социально-гуманитарным наукам, изучающим ее, ту необходимую призму всеобщего, через которую выявляются самые сущностные аспекты этого социального феномена.

Любое научное знание, как известно, имеет многоуровневую структуру: картина мира, общая теория, частная (специальная) теория, эмпирическое исследование, прикладное исследование, методология, методика и техника.

Научная картина мира задаётся всей совокупностью общетеоретических и социально-философских категорий, описывающих ту реальность, которая изучается теорией массовой коммуникации. Сюда относятся представления об обществе как целостной системе, понятия деятельности, объекта и субъекта деятельности, понятия потребностей и интересов, являющихся побудительными мотивами в действиях людей, понятия сущности, явления, содержания и формы, системно раскрывающие процесс массово-коммуникативного воздействия на большие общности людей, понятия функции и функционирования, понятия сознания, массового сознания и общественного мнения. Научная картина мира, лежащая в основе теории массовой коммуникации, включает в себя теоретические представления о психологических особенностях восприятия информации, об особенностях самой информации, о ценностях, лежащих в основе целей, которые реализуются в процессе массово-коммуникативной деятельности, а также о языке и тексте как средствах актуализации информации.

Общесоциологическая теория, изучающая общество и раскрывающая основные закономерности его развития, базируется на научной картине мира, заданной социальной философией и всем спектром других существующих в обществе наук, объясняет крупный фрагмент реальности, изучающийся социологией массовой коммуникации. Таким фрагментом является массовая коммуникация как социальный процесс, рассмотренная как подсистема в системе общества в целом, в её отношении как к обществу, так и к другим его подсистемам. Общая теория, создавая модели абстрактных объектов исследования, объясняя их связи с другими подобными объектами и предсказывая возможные изменения этих связей, объясняет особенности социальной структуры и социальной дифференциации, которые являются чрезвычайно важными понятиями при исследовании массовой коммуникации, её субъектов и объектов, а также вводит понятие массовой коммуникации как социального института.

Частная (специальная) социологическая теория, основываясь на общей теории как методологии научного познания, создаёт теоретические модели конкретных, реально существующих в социальном пространстве явлений и процессов, объясняет существующие между ними связи, а также выполняет прогностическую роль, предсказывая возможные модели изменений данных связей. Выступая как частная социологическая теория, социология массовой коммуникации разрабатывает соответствующий категориальный аппарат, при помощи которого исследует весь спектр деятельности массовой коммуникации. Частная социологическая теория определяет и изучает субъектов и объекты конкретных уровней массово-коммуникативного процесса, анализирует средства деятельности, свойственные последнему, исследует влияние и взаимосвязь массовой коммуникации с конкретными подсистемами общества, определяет роль массовой коммуникации для различных этапов общественного развития. Частная социологическая теория определяет место и роль массовой коммуникации в развитии социальных общностей, социальных ситуаций, социальных процессов и отношений.

Социологический уровень эмпирических исследований, использующий в качестве методологии положения специальной социологической теории, предполагает сбор первичных данных об изучаемых объектах, проведённый по заранее выработанной программе. Эмпирические исследования массовой коммуникации представляют собой исследования всех звеньев массово-коммуникативного процесса: коммуникатора, самих информационных сообщений, каналов распространения информации, массовой аудитории как объекта массово-коммуникативного воздействия, а также исследования обратной связи и эффектов как результатов воздействия массовой коммуникации. Обработка данных производится на основании определённых правил научного вывода. Результаты эмпирических исследований представляют собой репрезентативную информацию, имеющую двоякое значение. Во-первых, она служит проверке теоретических положений, сформулированных на уровне специальной социологической теории, во-вторых, служит эмпирической базой для дальнейшей разработки вышеназванной теории.

Прикладное исследование, служащее решению конкретной практической проблемы, в рамках социологии массовой коммуникации проводится как исследование отдельного фрагмента массово-коммуникативной деятельности, отдельного канала или передачи, реакции аудитории на ту или иную конкретную информацию, исследование целевой аудитории с перспективой распространения рекламы и т. д. Задачей прикладного исследования является определение причин данного конкретного явления, процесса или ситуации и выработка соответствующих практических рекомендаций по оптимизации функционирования массовой коммуникации в исследуемой ситуации.

Уровень методологии как системы принципов и способов организации теоретической и практической деятельности в исследовании массовой коммуникации рассматривает способы построения научной теории, а также способствует применению различных научных теорий как объяснительных принципов массово-коммуникативной деятельности. Такими теориями являются теория деятельности, теория структурно-функционального анализа, а также системный анализ в исследовании массовой коммуникации. Методологический уровень включает в себя ряд вопросов относительно выработки и построения гипотез, разработки методов эмпирических подтверждений, концептуализации и операционализации понятий, определения выборочных совокупностей и т. д.

Уровень методики и техники предполагает разработку конкретных приёмов и методов формирования выборочной совокупности, составление анкет, определение методов количественного и качественного исследования всех звеньев массово-коммуникативного процесса: коммуникатора, информационного содержания сообщений, разработку оптимальных методов исследования каналов, передач, а также массовой аудитории. Уровень методики и техники в структуре социологического знания ориентирован на применение новейших методик, учитывающих специфику массово-коммуникативной деятельности и способствующих оптимизации исследований массово-коммуникативного процесса.

Итак, мы рассмотрели структуру науки о массовой коммуникации и пришли к заключению, что она относится к области социологических наук и как вся социологическая наука является «многоэтажной», строящей свои этажи от самой практики, то есть от преобразовательной деятельности, поднимаясь по ступеням абстракции, вплоть до философских обобщений. Для науки о массовой коммуникации ее элементами, этажами являются уровни, соответствующие общей структуре научного знания.

Непосредственно с практикой (если угодно, с жизнью) соприкасаются так называемые инженерные исследования, социальная инженерия в виде конкретной эмпирической социологии журналистики и средств массовых коммуникаций – социологические опросы, анкетирование, дающие для науки и практики первичные эмпирические обобщения, служащие, в свою очередь, исходным материалом для более высокого уровня теорий. При этом сам термин «более высокий уровень» в данном случае не несет никакой оценочной нагрузки, не имеет оценочного характера. Речь идет просто об оперировании более широкими абстракциями, давая возможность перейти от рассуждений, связанных с конкретным объектом (скажем «аудитория города Таганрога», как в случае с известным исследованием под руководством Б. А. Грушина) к суждениям о городской аудитории вообще.

Дальнейший этап (этаж) – собственно социология массовой коммуникации как частная теория (или специальная теория, или теория среднего уровня) – оперирует понятиями «аудитория вообще», «аудитория как таковая». Поднимаясь в уровне абстрагирования еще на ступеньку выше, мы приходим к понятию, скажем, «объект массово-коммуникативной деятельности». Это – уровень социологической науки о массовой коммуникации, который является уровнем общей теорией массовой коммуникации. И, наконец, предельный уровень теоретизирования в рамках науки о массовой коммуникации – это область, пограничная с теоретической социологией и даже с философско-социологической теорией. Этот уровень – так называемые философско-социологические проблемы теории массовой коммуникации, или уровень так называемой картины мира.

Какова цель такого восхождения по ступеням абстракции? Эта цель – вовсе не удовлетворение любопытства не в меру любознательных теоретиков. Цель подобного абстрагирования – возвращение к практике, но уже с выверенным научным инструментарием, имя которому – «понятийный аппарат», организованный как методология. Теперь теоретическому знанию предстоит обратный путь – к практике.

Как проводится прикладное социологическое исследование, что для этого нужно?

Очевидно, что, кроме материально-технического обеспечения (бумага, средства обработки анкет), социологов, проводящих опросы и обрабатывающих ответы, крайне необходима гипотеза исследования, базирующаяся на некоторой теории и дающая возможность сформулировать вопросы, определить выборку и т. д.

Именно формулировка гипотезы исследования является наиважнейшей составляющей любого конкретного исследования. Именно поэтому отчет об уже упоминавшемся исследовании в Таганроге (впрочем, как и любой другой отчет о социологическом исследовании) начинается с главы (раздела), посвященной теоретической части, основания исследования. Такое основание невозможно получить в прикладной науке.

С другой стороны, конкретные эмпирические исследования дают эмпирический материал не только и не столько науке. Выводы и результаты этих исследований важны для дальнейшей оптимизации деятельности, которая стала объектом исследования.

Поэтому мы можем сказать, что любой акт научной деятельности (как прикладной, так и теоретической) в конечном счете, направлен на оптимизацию практики.

Другое дело, что связь различных этажей науки с практикой различна. Для эмпирического уровня социологических исследований эта связь – непосредственна, для других этажей – опосредованна. И чем выше уровень абстракции, тем длиннее цепочка опосредований.

В силу многих объективных и субъективных причин сложилось так, что значительная часть науки о массовой коммуникации представляет собой уровень эмпирических и прикладных исследований. Однако представлять дело так, что наука о массовой коммуникации – только прикладная и эмпирическая – было бы не совсем правильно, этот вывод следует из определения объекта и предмета науки о массовой коммуникации.

Итак, определив место социологии массовой коммуникации в многоуровневой структуре социологического знания, представляется необходимым определение её объекта и предмета. Объектом исследования науки о массовой коммуникации, как и многих других гуманитарных и социальных наук, является объективно существующая и протекающая в режиме реального времени массово-коммуникативная деятельность как подсистема общества, выступающего как целостная система.

Однако в отличие от всех других наук, каждая из которых имеет свой, отличный от других, предмет, в науке, в том числе и в социологии, массовой коммуникации предмет определяется как совокупность основных понятий и проблем, способствующих обнаружению общих закономерностей вышеуказанной социальной деятельности, исследование которых определяет структуру данной науки и включает в себя все уровни – от теоретического до уровня эмпирических исследований, распространяющихся как на исследование объекта массово-коммуникативной деятельности – массовую аудиторию, так и на исследование субъектов данной деятельности, а также структур непосредственно самих массовых коммуникаций и способов их функционирования.

Как уже было упомянуто выше, развитие научного знания о массовой коммуникации долгое время развивалось в рамках социологии массовой коммуникации и достигло в этом направлении существенных результатов, потому что социология массовой коммуникации как научная теория, имеющая характерную для социологического знания многоуровневую структуру, играет большую роль в общей системе наук об обществе.

Во-первых, социология массовой коммуникации описывает объект исследования, то есть массовую коммуникацию как социальный процесс, во всей полноте его функционирования. Это начальный этап развития и применения социологии массовой коммуникации, на этом этапе она отвечает на вопрос: «Что есть исследуемый объект, каким он нам видится?».

Во-вторых, обобщая данные описательного этапа, социология массовой коммуникации вскрывает сущностные характеристики самого объекта исследования, иными словами, объясняет собственно феномен массовой коммуникации и отвечает на вопрос: «Почему исследуемый объект является именно таким, какими закономерностями общественного развития определена его качественная специфика?».

В-третьих, на основе знания сущностных характеристик объекта, особенностей его содержания, форм и проявлений социология массовой коммуникации вырабатывает рекомендации по оптимизации функционирования объекта исследования. Данный этап является не менее важным, нежели два предшествующие, ибо таит в себе опасность предписывания объекту исследования несвойственных ему способов функционирования. Такая ситуация может возникнуть в результате перехода от первого этапа к третьему, то есть в результате недостаточно полного использования знаний о сущностных характеристиках объекта исследования, или в результате отсутствия таких знаний. Иными словами, переход от описания объекта к рекомендациям влечёт за собой ситуацию, когда объекту предписывается некое долженствование (т. е. предполагается, что массовая коммуникация должна себя вести тем или иным образом) без теоретических обоснований такого предписания. Исходя из этого, следует помнить, что массовая коммуникация как объект исследования никому и ничего не должна, что этап рекомендаций предполагает фиксирование того, что может и чего не может исследуемый объект, и, соответственно, какие есть способы использования его возможностей, а также чего в принципе нельзя ожидать от исследуемого объекта.

В-четвёртых, социология массовой коммуникации, выступая как одна из областей социологического знания, имеет возможность реализации прогностической роли социологии, то есть на основе анализа массовой коммуникации как объекта исследования социология массовой коммуникации даёт прогноз как возможностей и путей его дальнейшего развития, так и прогноз развития общества как целостной системы. Следует отметить, что такое возможно только при условии развитой научной теории, в качестве которой в нашем случае выступает социология массовой коммуникации.

В-пятых, развитая научная социология массовой коммуникации предоставляет возможность социальной философии для осуществления социально-философского анализа объекта исследования, анализа, необходимого для наиболее полного и самого глубокого понимания всех массово-коммуникативных процессов, разворачивающихся в социально-историческом пространстве.

Тема 2. История развития науки о массовой коммуникации в рамках социологических наук

Концепции массовой коммуникации в исследованиях зарубежных социологов. Проблемы деятельности массовой коммуникации, её влияние на аудиторию привлекали внимание зарубежных учёных на протяжении всего двадцатого века и рассматривались под углом зрения таких наук, как социология, политология, психология, лингвистика, кибернетика и философия. Э. Дэннис отмечает, что «концепция «власти прессы» была аксиомой, …что пресса и другие средства информации могут влиять на мнения и управлять людьми, верили ещё давно»[5]. Он выделяет три этапа в исследованиях массовых коммуникаций, на каждом из которых им учёными определялась та или иная роль в их воздействии на современное общество.

Первый этап обозначен исследованиями 20–30 годов и характеризуется наделением массовых коммуникаций практически безграничным влиянием на общественное мнение и поведение людей. На втором этапе – 40–60 годы – под влиянием ряда эмпирических исследований уверенность во всемогуществе прессы сменилась более сдержанным отношением к её возможностям воздействия на массовую аудиторию. Третий этап, условно датирующийся началом 70-х годов и длящийся по настоящее время, определяется как возвращение к научным парадигмам первого этапа, однако изменённым новыми социальными реалиями.

К первому этапу исследований массовой коммуникации относится деятельность американских учёных Липпмана и Лассуэлла, а также немецких учёных Адорно и Хоркхаймера.

Липпман, автор широко известной работы «Общественное мнение» (1922 год), утверждал, что «мир, который доступен нам в политическом отношении, находится вне досягаемости, вне нашего поля зрения и осознания»[6]. Процесс осознания действительности и формирование картины мира у людей происходит, по мнению автора, посредством стереотипов, которые возникают под воздействие массовых коммуникаций, проводящих первичную селекцию фактов по своему усмотрению, а также искажающих эти факты. Таким образом, массовые коммуникации конструируют представления массовой аудитории об окружающем мире, опосредованно воздействуя через сознание на поведение людей, в чём и заключается безграничная власть прессы над людьми (понятие «пресса» у многих как зарубежных, так и отечественных учёных имеет обобщающий характер и включает в себя обозначение всей совокупности средств массовых коммуникаций).

Известным представителем первого этапа исследований массовых коммуникаций является Г. Лассуэлл, которому принадлежит создание однонаправленной линейной модели коммуникативного акта, используемой в том или ином виде всеми последующими исследователями массово-коммуникативных процессов вплоть до настоящего времени. Научный подход Лассуэлла учёными определён как бихевиористский, так как при изучении воздействия массовых коммуникаций на аудиторию автор концепции исходил из принципа «стимул-реакция». Дискутируя с аппонентами, он следующим образом аргументировал свою позицию: «Проводя объективный анализ коммуникации, мы не должны брать некоторые вещи в расчёт для того, чтобы было возможным эффективно сопоставить теории. Некоторые учёные предпочитают пользоваться «объективным» языков и избегать таких терминов как: «сознательный», «бессознательный», «намерение» или «цель». Другие резко отрицательно относятся к таким теориям, как «стимул-реакция» или «обусловливание», называя их «псевдообъективными».

Однако при тщательном анализе теоретических систем нередко выясняется, что «субъективные» термины одной теории выступают логическими или семантическими эквивалентами другой «объективной», или наоборот. Одна из основных проблем, возникающих при сравнении теорий – это разные способы группировки или классификации переменных, на основании которых строятся гипотезы, законы, принципы и постулаты. Кто-то строит всю теорию, исходя из двух основных терминов, а кто-то использует три базовых понятия. Пример первой точки зрения – представление любой «реакции» как функции (в математическом смысле этого слова) от «стимула». Из этой классификации следует, что все явления – либо реакции, либо стимулы, или оба одновременно. Примером второй точки зрения служит объяснение «реакции» как функции от «окружающей среды» и «предрасположений». …Сравнив две системы, мы, вероятно, получим, что трёхмерная модель имеет больше преимуществ для общей теории коммуникации. Активный участник коммуникации, тот, кто непосредственно управляет её содержанием, мыслит именно в этих категориях. С точки зрения практики он подходит к управлению содержанием коммуникации (частью внешней среды аудитории) таким образом, что у аудитории возникают интересы и чувства (предрасположения), какие необходимы ему для достижения своих целей. То есть, в общем и целом, он получает нужную ему реакцию»[7].

Убеждения в том, что сообщения средств массовой коммуникации одинаково воспринимаются всеми реципиентами и вызывают у них незамедлительную и предсказуемую реакцию, послужили тому, что концепция Лассвелла была определена как «теория волшебной пули», ибо согласно ей, коммуникация похожа на волшебную пулю, которую коммуникатор из своего мозга направляет в мозг реципиента, где она незамедлительно идеи, чувства и, главное, мотивацию, служащую основанием последующих действий. Тот, на кого направлено воздействие, является пассивным и беззащитным участником коммуникативного акта, зажигающего реципиента «как электрическую лампочку».

Признание всесилия массовых коммуникаций в формировании воззрений аудитории прослеживается в трудах авторов понятия «индустрия культуры» Т. Адорно и М. Хоркхаймера. В 1944 году увидела свет их работа «Диалектика просвещения», в которой одна из глав была посвящена анализу средств массовой коммуникации, их месту и роли в функционировании современного общества. Под индустрией культуры авторы понимали массовое производство определённых культурных форм, превращающее аудиторию в пассивную однородную массу, не способную к критичному восприятию воздействующего на неё потока информации[8]. По мнению Адорно, «изначальный смысл термина («масс-медиа» – Т. Н.) состоит в том, что массы являются некоторым субъектом, на удовлетворение потребностей которого и направлена деятельность медиа. На самом же деле массы являются лишь объектом. Массы получают не то, что они хотят, а то, что им предлагается. Отчасти и в этом состоит смысл использования термина «индустрия культуры»[9]. По мнению авторов, основную роль в формировании массового сознания играют всевозможные развлекательные программы, привлекающие внимание аудитории лёгким, доступным и актуальным в повседневной жизни содержанием. Это способствует пассивности потребителей информации и повышает их восприимчивость к различного рода пропагандистским воздействиям, что позволяет управлять сознанием и поведением масс в нужном для субъектов пропаганды направлении.

Концепция Адорно и Хоркхаймера сформировалась в период формирования фашизма в Германии с его мощной нацистской пропагандой. Однако, абстрагировавшись от нравственных характеристик и идеологических оценок данного явления, можно сказать, что эффективность геббельсовской пропаганды опиралась не только на своеобразное содержание внедряемой информации, но и на закономерности функционирования массовой коммуникации, а также на закономерности восприятия и формирования массового сознания. В современной российской действительности, не имеющей ничего общего с тенденциями развития Германии 30–40 годов прошлого столетия, мы можем наблюдать ситуацию, похожую на ту, которую описывали теоретики «индустрии культуры» и отличающуюся от последней лишь более изощрёнными и тонкими методами воздействия, продиктованными особенностями современных реалий социального развития.

В сороковые годы уверенность социологов в безграничном влиянии массовых коммуникаций на аудиторию сменилось более сдержанными утверждениями о роли последних. Это произошло под влиянием результатов некоторых проведённых в то время эмпирических исследований общественного мнения, утверждающих, что воздействия массовых коммуникаций имеют минимальный эффект на аудиторию, ибо «пресса и другие СМИ могли только усиливать идеи, в которые люди уже верили, могли оказывать влияние на мнения общественных лидеров, но не имели достаточной власти, чтобы изменить общественное мнение. Другие общественные силы, такие как семья, отдельные социальные группы, религиозные движения и политические партии оказывали гораздо более существенное влияние на человека, чем средства массовой информации»[10].

Одним из основоположников теории «минимального эффекта» является П. Лазарсфельд, сделавший ряд открытий, касающихся ограниченного влияния массовых коммуникаций на аудиторию, по результатам проводимых им исследований общественного мнения во время избирательных кампаний. Лазарсфельд и Мертон утверждали, что «социальная роль средств массовой коммуникации, которая приписывается им только благодаря факту существования»[11]. Ещё более авторы утверждаются в своём мнении при описании коммуникационного поведения среднестатистического американца, чему предшествовало проведение исследования американской радиоаудитории[12].

В результате проведённых исследований Лазарсфельд и его коллеги пришли к мнению о двухступенчатой модели массово-коммуникационного воздействия на аудиторию, при которой уже не массовые коммуникации играли роль доминирующей силы, а личностное влияние лидера мнений. Однако учёные, отстаивая концепцию минимального воздействия массовых коммуникаций на аудиторию, тем не менее не отрицают их возрастающую роль в жизни общества. Функционирование массовых коммуникаций и распространение ими той или иной информации они напрямую выводят из связи последних с интересами бизнеса, на средства которого существуют практически все каналы массовых коммуникаций. Из этого учёные делают вывод, что такая ситуация «независимо от любых намерений означает, что распоряжается тот, кто платит. Поскольку же масс медиа поддерживаются большим бизнесом, который связан с существующей социально-экономической системой, они и вносят свой вклад в сохранение этой системы. Продолжая поддерживать статус-кво, эти средства оказываются неспособными ставить под сомнение структуру общества»[13]. В категориях нашего исследования это означает, что субъектами, чьи мнения и оценки, формирующие общественное мнение, в том или ином виде выражаются посредством деятельности массовых коммуникаций являются субъекты финансовых интересов. По этой причине деятельность массовых коммуникаций в принципе не может быть направлена против них, ибо данные субъекты заинтересованы не только в сохранении существующей социальной системы, но и в её упрочении, чему и способствуют массово-информационные потоки данного общества, выраженные в деятельности журналистики и средств массовой коммуникации.

Авторы согласны с тем, что массовая коммуникация повышает уровень информированности широких слоёв населения, однако поток информации может непреднамеренно способствовать переориентации людей от активного участия к пассивному созерцанию, которое может вполне устраивать массовую аудиторию. Исходя из этого, Лазарсфельд и Мертон относят массовую коммуникацию к сильнейшему «социальному наркотику», способному усыпить активность любого сознания, и считают это явление наркотизирующей дисфункцией массовой коммуникации, ибо, по их мнению, ни одно современное общество не захочет иметь политически инертные и безразличные массы населения.

Однако, на наш взгляд, общество как таковое не является неким самостоятельным субъектом деятельности, поэтому непонятным остаётся утверждение о том, что кому-то невыгодно иметь инертное население. Субъекты финансовых интересов, выражающихся, по мнению авторов, в деятельности массовых коммуникаций, на наш взгляд могут быть вполне заинтересованы в пассивности масс, благодаря которой на последние может быть оказано такое влияние, которое необходимо действующим субъектам для достижения своих целей, в данном случае коммерческих.

В рассмотренных концепциях представителей второго этапа исследований массовых коммуникаций, определивших их влияние на аудиторию как минимальное, однако, тем не менее, обеспокоенные возможностью возрастания этого влияния, сформулированы практически те же выводы, что и в концепциях представителей первого этапа. Все учёные так или иначе признают большое влияние массовых коммуникаций на формирование массового сознания и на поведение людей. Разница заключается в определении психологических механизмов осуществления этого влияния. Бихевиористский подход по принципу «стимул-реакция» является, на наш взгляд, не упрощением сложного психологического механизма воздействия на аудиторию, а теоретической схемой, моделью, абстрагирующейся от некоторых процессуальных деталей. Маловероятно предполагать, что Лассуэлл не догадывался о том, что у всех людей различные психологические особенности восприятия информации, и что все они находятся в различных условиях, сопутствующих этому восприятию и так или иначе влияющих на результат. Модель Лассуэлла определяет ключевые моменты массово- коммуникативного деятельностного акта, именно поэтому она, на наш взгляд, до настоящего времени является основой различных теоретических построений в области исследований массовых коммуникаций, ибо в ней определены основные составляющие любого социального действия: субъект, объект и средство деятельности.

Лазарсфельд и Мертон, описывая роль массовых коммуникаций в сохранении статус-кво, а также их «наркотическое» воздействие на людей, говорят, практически о том же самом, однако разработав двухступенчатую модель коммуникативного воздействия, вводят в социологическое исследование массовых коммуникаций психологический элемент межличностного влияния, в данном случае только способствующего, на наш взгляд, более эффективному массово-информационному воздействию. Обозначая зависимость массовых коммуникаций от интересов большого бизнеса, авторы, таким образом, поднимали важнейшую проблему истинных субъектов массово-коммуникативной деятельности, а также её объектов, в качестве которых предстаёт массовая аудитория, хотя это и кажется авторам дисфункцией в деятельности массовых коммуникаций.

Наряду с рассмотренными теориями, ограничивающими ранее предполагающееся беспредельное влияние информационного воздействия массовых коммуникаций психологическими особенностями селективного восприятия людей, второй этап исследование включает в себя теории, переносящие акцент с коммуникатора – как субъекта коммуникации на аудиторию – то есть на её объект. К таким теориям можно отнести концепцию удовлетворения потребностей аудитории и концепцию социальной ответственности прессы.

Автор первой концепции – Б. Берельсон исходит из того, что массовые коммуникации в своей деятельности ориентируются на потребности (ожидания) аудитории и этот факт в какой-то мере определяет содержание сообщений. «Данная проблема рассматривает, в какой степени и какими способами содержание массовых коммуникаций определяется в соответствии с реальными или предполагаемыми мнениями реальной или потенциальной аудитории. …Однако каждый знает, что разнообразные каналы СМИ говорят людям то, что они хотят услышать. В таком случае общественное мнение устанавливает границы того, что обычно транслируется каналами массовой коммуникации»[14]. Отмечая, что СМИ – не единственный фактор, воздействующий на общественное мнение и поэтому последние привлекают разнообразную аудиторию с различными вкусами и потребностями, Берельсон видит два возможных способа удовлетворять потребности массовой аудитории. «Во-первых, можно действовать через сознательное, обдуманное и просчитанное манипулирование содержанием, чтобы ввести его в соответствие с преобладающим мнением аудитории. Иногда этого можно достичь, используя правила thumb («большого пальца»), когда кто-либо из ответственных за информацию в том или ином СМИ решит, что «наша аудитория не воспримет это, или ей это не нравится». Иногда действуют с помощью выработанного точно для этой цели механизма, когда тысячи долларов и масса времени тратятся на исследования тех типов людей, которые составляют аудиторию, и их мнений по поводу текущих событий»[15]. По мнению автора, изучение вкусов аудитории – это не только вопрос экономический, продиктованный желанием иметь большую аудиторию, но и вопрос формирования социально-политического содержания того или средства массовой коммуникации.

«Другим методом, которым общественное мнение может воздействовать на СМИ, является неявная, искренняя и более или менее неосознанная трансляция идеологии между производителями и потребителями. Обе эти группы видят мир сквозь очки одного и того же цвета. Соответствие достигается с помощью двухстороннего процесса: аудитория выбирает те СМИ, которые она находит наиболее подходящими для себя, и производители выбирают людей с «правильной точкой зрения» для того, чтобы создавать СМИ для этих людей»[16]. Исходя из этого, автор делает вывод о том, что не только массовые коммуникации влияют на общественное мнение, но и оно влияет на них. На наш взгляд, концепция Берельсона базируется на некоторой абсолютизации механизмов функционирования массовой коммуникации, ибо последние, для того, чтобы осуществлять свою деятельность, в любом случае и независимо от целей таковой для сохранения себя как вида социальной деятельности должны, так или иначе, ориентироваться на массовую аудиторию. В противном случае такая деятельность вряд ли сможет осуществиться, это следует из социальной природы массовых коммуникаций, реализующихся не в пустом пространстве, а в социуме и ориентирующихся не на изменение природы, а на изменение тех или иных форм сознания общества, даже если предположить, что задачей массовых коммуникаций является «объективное» информирование. То, о чём говорит Берельсон, лежит в основе любого массово-коммуникативного воздействия, стремящегося наиболее эффективно реализовать поставленные задачи, независимо от их содержания. Примерно на этом же основывались сторонники «индустрии культуры», считающие, однако, что удовлетворение потребительских вкусов аудитории является основой для последующего беспрепятственного формирования у неё заданной системы ценностей. Ориентирование на содержание общественного мнения есть, на наш взгляд, не что иное, как необходимое условие массово-коммуникативной деятельности.

Делая акцент на влиянии общественного мнения на деятельность массовых коммуникаций, Берельсон не отрицает при этом наличие обратного процесса, то есть влияния массовых коммуникаций на общественное мнение. При этом он делает важнейший с точки зрения нашего исследования вывод, заключающийся в том, что массовые коммуникации воздействуют на общественное мнение не столько самой информацией, сколько оценками (которые он называет «словами») последней. Автор пишет: «различие между «событиями» и «словами» (их интерпретацией) не так легко провести. …в описании событий используют влияние не их самих, а «слов»[17], что любое событие может быть «жёстко и однозначно проинтерпретировано (с проинтервенциональной точки зрения) большинством газетных и радиокомментаторов и рядом официальных заявлений государственной администрации. Что если бы большинство каналов массовой коммуникации и администрация имели бы другую точку зрения? По крайней мере, можно предположить, что эффект «события» был бы другим»[18].

В изложенной концепции Берельсона присутствуют три важных для нашего исследования момента. Во-первых, акцентируя внимание на влиянии общественного мнения на содержание массово-коммуникативного процесса, автор, с нашей точки зрения, описывает, как уже упоминалось, одно из необходимых условий осуществления деятельности массовых коммуникаций; во-вторых, указывает на тот факт, что тот или иной эффект информационного воздействия достигается посредством внедрения в общественное мнение оценок актуального события («слов», интерпретаций); в-третьих, говоря об интерпретациях администрации, переданных в официальных заявлениях, Берельсон так или иначе актуализирует проблему субъектов социальных интересов, чья система ценностей в виде оценок событий оказывает влияние на формирование общественного мнения.

Одновременно с Берельсоном тема ограниченного влияния массовых коммуникаций на аудиторию рассматривалась многими зарубежными учёными, одним из которых был У. Шрамм, разработавший концепцию всеобщей социальной ответственности: «существуют три влиятельные группы, способные при желании вносить изменения. Это – правительства, сами средства связи и массовая аудитория. Мы полагаем, что ответственность они должны разделить между собой»[19]. Совместно с С. Сибертом и Т. Питерсоном У. Шрамм издаёт монографию «Четыре теории прессы» в которой авторы анализируют массовую коммуникацию с точки зрения выявления её социальной сущности и функций. Для ответа на вопрос, почему пресса такая, какая она есть и почему в разные времена и в разных обществах она служит разным целям, авторы предпринимают широкий анализ этого явления, взятого в исторической перспективе, и приходят к заключению, «что пресса всегда принимает форму и окраску тех социальных и политических структур, в рамках которых она функционирует. В частности, пресса отражает систему социального контроля, посредством которого регулируются отношения между отдельными людьми и общественными установлениями. По нашему мнению, понимание этих аспектов общества является основой для любого системного понимания проблемы прессы»[20]. С нашей точки зрения данный вывод является чрезвычайно важным для исследования массовой коммуникации как вида регулирующей социальной деятельности в системе общества в целом.

Авторы формулируют четыре теории прессы, характерные различным историческим периодам и различным социально-политическим организациям общества – авторитарную, либертарианскую, социальной ответственности и советскую коммунистическую теорию. При этом две последние являются разновидностями двух первых, которые авторы считают основными. В каждой из четырёх выделенных теорий проблема ответственности прессы определялась социально-политической структурой того общества, в рамках которого функционировала пресса, иными словами, тип общества предопределял тот или иной тип прессы. Авторам наиболее близка либертарианская теория, которая в двадцатом веке под воздействием изменившихся социальных реалий (концентрация и монополизация средств массовых коммуникаций) находит своё продолжение в теории социальной ответственности. Основной её постулат сводится к тому, что «пресса, которая при нашей (американской – Т. Н.) системе правления находится в привилегированном положении, обязана нести ответственность перед обществом, выполняя определённые важные функции массовой коммуникации в современном обществе»[21]. Однако авторы, подробно рассмотрев процессы формирования как самой концепции, так и социальных условий этого формирования, апеллируя к различным кодексам поведения тех, кто имеет отношение к средствам массовой коммуникации, тем не менее, не смогли дать ответ на самые главные, с нашей точки зрения, вопросы: почему, исходя из каких социальных законов, кроме юридических, пресса должна нести некую дополнительную ответственность перед обществом, что вообще означает ответственность перед обществом и кто является субъектом, определяющим меру подобного рода ответственности? В нашей работе мы ещё вернёмся к концепции социальной ответственности, которая, по мнению ведущих отечественных исследователей массовой коммуникации, отмечающих её достоинства, тем не менее, испытывает трудности в осуществлении, причины которых очевидны и заключаются в том, что теория социальной ответственности «базируется на добровольном согласии владельцев и издателей на уступки журналистам и обществу, на ограничение своих прав. Именно поэтому эта теория так и не стала доминирующей…»[22].

В последние тридцать лет двадцатого столетия исследования массовых коммуникаций развивались в нескольких направлениях, но всем им был свойственен возврат к идее о максимальном, или, по крайней мере, значительно большем, нежели отмечалось в исследованиях 40–60-х годов, влиянии массовых коммуникаций на сознание массовой аудитории[23]. Одним из ярких представителей этого периода является Герберт Маршалл Маклюэн, разработавший, так называемую, «теорию средства».

Основа концепции Маклюэна заключалась в том, что все прогрессивные этапы в развитии общества он причинно обусловливает развитием технических средств информационных связей[24]. «Средство есть сообщение» – главный тезис концепции Маклюэна, считавшего, что в зависимости от того, каким средством или по какому (с технической точки зрения) каналу передана информация, зависит восприятие аудиторией как самой информации, так и действительности, описываемой ею. Каждое средство информации, используя только ему одному присущий специфический язык и методы актуализации информации, формирует тем самым и сам характер информации, который соответственно влияет на восприятие мира. Из этого автор делает вывод о том, что технические средства коммуникации играют определяющую роль в формировании мыслей человека, ибо они структурируют его опыт и определяют его мнение об окружающем мире. Особенную, ведущую роль в современном мире автор отводит телевидению как «сообщению». Он отмечает его мозаичность, которая определяется, во – первых, двухмерностью телевизионного изображения, требующей от сознания зрителя постоянной работы по структурированию определённого образа, во-вторых, мозаичность заключается в самом характере подаваемой информации, объединяющей на телеэкране одновременно различные времена и пространства. Мозаичности восприятия телевизионных передач способствует также тематическая всеохватность, когда вместо логически развивающегося сюжета зритель видит бесконечное количество быстро сменяющихся эпизодов и отдельных фрагментов, при этом часто о конечном результате события аудитория узнаёт в самом начале рассказа о самом событии. Телевидение, охватывая своими сетями всю планету, постепенно превращают человечество в «глобальную деревню», в своеобразный «глобальный театр», где у каждого – своя роль, распределение которых является прерогативой телевидения. Маклюэн абсолютизирует роль телевидения в управлении современными социокультурными процессами и считает, что «мы уже в пределах видимой досягаемости мира, который будет автоматически контролироваться… Теперь можно будет держать под контролем эмоциональный климат целых культур точно также, как у нас стало кое-что получаться с поддержанием равновесия мировой рыночной экономики»[25].

Исследователи творчества Маклюэна критикуют его за абсолютизацию воздействия технических средств массовых коммуникаций, за то, что он не считает эти средства нейтральными при передаче информационных сообщений, хотя практически никто (особенно психологи), в принципе, не отрицает того факта, что сообщение, переданное по разным информационным каналам, по-разному психологически воспринимается аудиторией. Ещё до Маклюэна Лассуэлл в своей, ставшей классической, схеме коммуникативного акта выделил звено «По какому каналу прошло сообщение», обратив, таким образом, внимание на важность средства коммуникации. На наш взгляд, методологический просчёт Маклюэна заключается в том, что он наделяет само средство качествами субъекта. Средство в процессе массово-коммуникативного воздействия действительно не нейтрально, но только в том, оговоренном нами, смысле, что различные средства, в силу различных своих технических характеристик, по-разному влияют на восприятие информации и, в конечном счёте, на конечный результат воздействия.

Представим себе, что кому-то нужно преодолеть расстояние в N километров за X часов. В зависимости от того, каким средством передвижения – велосипедом или автомобилем – он будет пользоваться, зависит многое: успеет ли он к намеченной цели в срок, сколько для этого потребуется затратить сил и т. д. Аналогичной выглядит ситуация в процессе массово-коммуникативного воздействия на аудиторию: у телевидения таковых возможностей несравнимо больше, нежели, например, у еженедельной газеты. Иными словами, в процессе достижения цели от средства зависит многое, при этом оно нейтрально только в одном – в системе целеполагания, ибо выбор цели – это исключительная прерогатива субъекта той или иной деятельности. В этом плане конечный результат – это достигнутая цель, поставленная субъектом. Таким образом, могущество телевидения – это могущество не технического канала, а того, в чьих руках он находится. Говоря о том, что при помощи телевидения можно будет контролировать целые культуры, Маклюэн, на наш взгляд, вряд ли предполагал, что этот контроль может осуществлять куча проводов, антенн и телеэкранов, а не люди, стоящие за всем этим, то есть субъекты, в чьи интересы входит контроль за мировыми культурами.

Во второй половине двадцатого столетия наряду с социологическим анализом массово-коммуникативной деятельности получил распространение структуралистский подход, то есть анализ массовых коммуникаций с позиции лингвистической парадигмы. Структуралисты сформулировали теоретическую модель объяснения мира на основе абсолютизации языковых структур, которые, по их мнению, обладали системообразующими функциями и осуществляли управление различными информационными потоками, циркулирующими в обществе. Структурно-языковые процессы были признаны господствующими в процессе формирования типов сознания, норм поведения и образцов культуры. С точки зрения автора этой концепции – Терри Иглтона – любые объекты социальной действительности «мифы, фильмы, литературные тексты, спортивные матчи, экономические формации и даже ресторанные меню – могут стать материалами для структуралистского анализа», если к ним подходят как «к знаковым системам или «текстам», для трактовок которых применяются соответствующие концепции (код, грамматика, синтаксис), извлечённые из науки о языке»[26]. В этом ключе структуралистами делается вывод о причинах влияния на массовую аудиторию информации, распространяемой по каналам массовой коммуникации и воздействующей на людей посредством определённых языковых структур, формирующей в восприятии человека представление о том или ином типе культуры.

Акцентируя внимание на особенностях языкового влияния коммуникации на аудиторию, структуралисты исследовали важнейший с точки зрения лингвистики и психологии пласт массово-коммуникативного воздействия, однако абсолютизация формы информации в ущерб её содержанию явилось основанием для критики данной концепции учёными различных направлений в исследовании массовых коммуникаций.

В шестидесятых годах группой учёных во главе с Джорджем Гербнером были проведены исследования в направлении, противоположном структурализму – это были исследования содержания телевидения как канала массовой коммуникации. Определяя отношение аудитории к телеинформации как потребительское, авторы разрабатывают «теорию культивирования», согласно которой постоянный просмотр телесообщений приводит к выработке у аудитории искажённых представлений о социальной реальности. Этому способствует тот ракурс, который навязывается выпусками новостей, кинофильмами и различными развлекательными передачами. Телевидением культивируется не просто взгляд на мир. Воздействуя на сознание общества, телевидение культивирует различные социальные роли и ценности[27]. Это происходит посредством той селекции идей, которая проводится телевидением с целью наиболее полного воздействия на аудиторию. Содержание ценностей, культивируемых телевидением, внедряемых и закрепляемых при помощи последнего в общественном мнении, Гербнер связывает с развитием общей структуры социальных отношений того или иного общества, а также с типом и уровнем развития индустриальной организации и контроля. В своих работах авторы «теории культивации» указывают на актуальную в сегодняшней российской действительности проблему – культивацию посредством телевидения насилия и агрессии, которая формирует у массовой аудитории культ страха и желание подчиниться силе, что, с точки зрения авторов, является историческим инструментом социального контроля.

«Теория культивации» нашла своё продолжение и развитие в трудах последователя Гербнера, голландского учёного МакКуэйла, который поддерживает методологический принцип Гербнера, основывающийся на обосновании культивационной роли телевидения, формирующей общественное мнение и образ жизни современного общества. Он отмечает, что деятельность массовых коммуникаций протекает не стихийно, большую роль в этом процессе играют политические и идеологические факторы, актуализирующиеся в массово-коммуникативном воздействии на аудиторию и исходящие вовсе не из потребностей аудитории. МакКуэйл пишет: «На различных уровнях социальной жизни, от деревни до государства, наблюдается усиление требований, заявляемых от имени культурной автономии или государственной целостности, которым также угрожают тенденции современного развития средств массовой коммуникации. Говоря кратко, институты массовой коммуникации не отражают культуру и условия жизни целевой аудитории и могут оказывать негативное влияние на язык и подрывать культурную идентичность в результате транснациональных потоков содержания»[28].

Одним из активных сторонников точки зрения о доминирующем влиянии массовых коммуникаций на общественное мнение является немецкий социолог Э. Ноэль-Нойман, разработавшая концепцию «спирали молчания». В основе её теории лежит анализ взаимосвязи массовой и межличностной коммуникации, опирающейся на соотнесение индивидом своего мнения с мнением других людей[29]. Автор считает, что из боязни одиночества каждый человек стремится присоединиться к мнению своего окружения, ведущую роль в формировании мнения которого играют средства массовой коммуникации. Они актуализируют ту или иную тему, расставляют те или иные акценты и, тем самым, определяют доминирующую на каждый конкретный момент времени ту или иную точку зрения. Так как массовые коммуникации навязывают определённую точку зрения по поводу конкретных событий или процессов, то она постепенно замещает собственные представления индивидов по этому поводу.

Ноэль-Нойман полагает, что между средствами массовой коммуникации, аудиторией и социальной структурой общества существует определённая взаимозависимость, заключающаяся в том, что наряду с социальными группами и индивидами СМК являются полноправным компонентом любой социальной ситуации. Индивиды и группы попадают во всё возрастающую информационную зависимость от СМК в силу необходимости, возникающей при ориентации в тех или иных окружающих их социальных ситуациях. Степень этой зависимости определяется двумя факторами: во-первых, уровнем нестабильности общества и, во-вторых, положением массовых коммуникаций среди других источников информации. Чем менее стабильно общество, тем больше его потребность в массово-информационном ориентировании, способствующем процессу установления приоритетов и ценностей. При этом, чем выше уровень развития массовых коммуникаций, тем большее значение они играют в отдельных социальных процессах и в развитии общества в целом, и, тем самым, во всё большую зависимость от них попадает массовая аудитория. Сформулированные теоретические положения Ноэль-Нойман подтверждала результатами эмпирических исследований общественного мнения, которые в течение многих лет проводились ею в ФРГ.

Подводя итог обзору некоторых направлений и концепций в зарубежных исследованиях массовой коммуникации, следует отметить, что в процессе анализа сферы деятельности массовой коммуникации различными зарубежными учёными было акцентировании внимание практически на всех сторонах и проблемных моментах данного социального процесса, чему, вероятно, способствовала более разработанная (по сравнению с исследованиями отечественных учёных) собственно социологическая теория, дающая возможность наиболее эффективного развития социологии массовой коммуникации.

Развитие социологии массовой коммуникации в отечественных исследованиях. Если отечественная социология коммуникации развивалась в основном в рамках психологии и лингвистики, изучающей языковую коммуникацию, то социология массовой коммуникации развивалась в двух направлениях: во-первых, в направлении социометрии, то есть велись исследования общественного мнения и социальных общностей как сфер, на которые непосредственно оказывает влияние деятельность массовых коммуникаций (Б. А. Грушин, Б. М. Фирсов, В. А. Ядов, Т. М. Дридзе и другие); во-вторых, в направлении разработки теоретических аспектов массовой коммуникации. Первое направление, исследующее массовую аудиторию, является достаточно разработанным как с точки зрения методов исследований, так и с точки зрения значимости результатов для последующего анализа социальных процессов. Однако изучение конкретных проявлений общественного мнения не полностью относится к социологии массовой коммуникации в строгом значении этого понятия, а относится также к статистике и социометрии, которая, несомненно, имеет точки пересечения с социологией массовой коммуникации, но не совпадает с ней.

Реализации этой задачи в большей степени соответствует второе из ранееобозначенных направлений в развитии социологии массовой коммуникации, которое осуществлялось в основном в русле наук, изучающих журналистику. Это предопределило содержание, формы, уровни и категориальное наполнение данного научного направления социологического знания.

Одним из актуальных вопросов, ответ на который пытаются найти исследователи массовой коммуникации, является вопрос о роли массовой аудитории, то есть в каком качестве она выступает – в качестве объекта или субъекта информационного воздействия?

В настоящее время проблема информационного воздействия на массовую аудиторию приобретает всё более и более масштабный характер. Это объясняется тем, что «современный этап развития общества характеризуется возрастающей ролью информационной сферы, представляющей собой совокупность информации, информационной инфраструктуры, субъектов, осуществляющих сбор, формирование, распространение и использование информации, а также системы регулирования возникающих при этом общественных отношений»[30]. В Доктрине информационной безопасности, утверждённой Президентом Российской Федерации В. В. Путиным 9 сентября 2000 года, сделан, как мы видим, акцент на роли информационного воздействия массовой коммуникации на регулирование общественных отношений и, как следствие, на массовую аудиторию, и, таким образом, последняя выступает в качестве объекта воздействия. Такой подход реализован не только в политических документах, но и в ряде научных исследований[31].

Существует и другой подход в научных исследованиях массовой коммуникации, акцентирующий основное внимание на информационных потребностях массовой аудитории и на необходимости выражения мнения последней на страницах прессы[32]. Эти два подхода указывают на существующие на сегодняшний день два основания для дифференциации в изучении деятельности массовой коммуникации: медиацентристский и социоцентристский.

С точки зрения представителей медиацентристского подхода массовые коммуникации представляют собой некую замкнутую целостную систему, функционирующую по собственным законам и оказывающую влияние на формирование общественного мнениям. Массовая аудитория, как носитель общественного мнения выступает в данном случае как объект массово-коммуникативного воздействия, в качестве субъектов которого выступают владельцы СМК или журналисты. На них, как правило, возлагается ответственность не только за всестороннее информирование, но и за результаты формирования общественного мнения. Именно этот подход является основанием для часто высказывающихся обвинений в адрес журналистов в утаивании информации, в неверном освещении событий, в предвзятых оценках происходящего. Аудитория, рассматривая как объект влияния, вызывает в данном случае интерес, основанный на изучении её потребностей с целью наиболее эффективного воздействия на неё.

В рамках второго, социоцентристского, подхода существует представление, согласно которому деятельность массовой коммуникации детерминирована (или должна быть детерминирована) непосредственно массовой аудиторией, мнения и взгляды которой и призваны выражать массовые коммуникации через каналы средств массовой коммуникации. Аудитория, в данном случае, выступает субъектом, определяющим информационную политику массово-коммуникативного процесса. Со стороны представителей данного подхода тоже в адрес журналистов высказываются упрёки, основанные на том, что институт массовой коммуникации должен учитывать все мнения граждан, их политические позиции и различные воззрения, которые должны быть положены в основу деятельности массовой коммуникации. Был даже введён термин «партиципарные коммуникации»[33], обозначающий непосредственное участие участия граждан в деятельности массовых коммуникаций.

Оригинальная модель коммуникации, названная экоантропоцентрической и распространяемая на все виды коммуникативной деятельности была предложена Т. М. Дридзе. В качестве основы социальных процессов (в том числе и массово-коммуникативных) автор выделяет не социальные институты, и не отдельные социальные общности или группы (что было характерно для двух обозначенных ранее подходов – социо- и медиацентристского), а отдельного человека: «Изучая социальные процессы и, тем более, претендуя на право их регулировать, целесообразно от увлечения структурными социальными единицами вернуться к истоку – к человеку, герою и автору множества социальных драм»[34]. Анализируя парадигмальный кризис в современной социологии, автор видит его преодоление в перенесении акцентов исследований на конкретного человека, ибо от его выбора зависит формирование различных социальных групп, именно поэтому по отношению к группе индивид первичен. Исходя из этого автор видит преодоление кризиса в развитии сильной обратной связи между коммуникатором и реципиентом. На наш взгляд, данная концепция является вариантом социоцентристской модели, однако с той особенностью, что все виды коммуникации, в том числе и массовая, рассматриваются с упором на психологический аспект межличностного общения.

Проанализировав суть существующих подходов, можно прийти к заключению, что в каждом из них есть рациональное зерно. Не подлежит сомнению тот факт, что массовая информация, проведённая по каналам средств массовой коммуникации, оказывает самое большое воздействие на массовую аудиторию, что послужило основанием «наделения» института массовой коммуникации самостоятельными полномочиями по формированию общественного мнения.

С другой стороны, тот факт, что многие оценки, транслируемые телевидением, радио и опубликованные в печати, имеют под собой базу, находящуюся вне системы массовых коммуникаций, послужило основанием «наделения» аудитории какими-то специфическими полномочиями по формированию моделей деятельности массовых коммуникаций. При всём при этом возникают два вопроса. Первый: исходя из каких социальных законов деятельность массовых коммуникаций признаётся самостоятельной и независящей от системы общества в целом, почему общество должно прислушиваться и идти на поводу именно у этого социального института, и, наконец, кому выгодна такая ситуация? Второй: почему государственные или негосударственные СМК должны отталкиваться в своей информационной деятельности от мнения массовой аудитории, кто, когда и почему установил это долженствование? Почему как в первом, так и во втором случае высказываются упрёки в адрес журналистов, не потому ли, что роль массовой коммуникации в обществе в обоих подходах является не до конца осознанной?

На наш взгляд, причиной является то, что одно из основных звеньев коммуникативного акта – кто говорит? – в случае массовой коммуникации однозначно воспринимается как сообщение от имени журналиста или владельца канала. Не принимается во внимание тот факт, что последние являются субъектами деятельности не по формированию массового сознания и общественного мнения, а субъектами творческой, административной, коммерческой или какой бы то ни было другой деятельности. Модальность «должны выражать мнение аудитории» основана на наблюдении за тем, что чьи-то мнения всё-таки выражаются. Решение этой проблемы лежит в сфере определения подлинного социального субъекта деятельности массовой коммуникации, субъекта, чьи интересы удовлетворяют продукты информационной деятельности массовой коммуникации, выраженные в виде определённым образом сформированного общественного мнения на основе внедрения в массовое сознание оценок этих субъектов. В качестве таковых могут выступать любые реальные социальные группы (но не аудитория как таковая), ставящие задачей приобщение аудитории к сфере своих интересов. Субъекты информационной деятельности массовых коммуникаций, к более подробному рассмотрении которых мы обратимся позже, являются частью аудитории, выделившейся из неё по критерию наличия единого интереса, способствующего формированию определённой цели, направленной на аудиторию. Именно субъектов удовлетворяют (или не удовлетворяют) результаты воздействия на общественное мнение. Система массовых коммуникаций выступает в данном случае как нейтральное в системе целеполагания средство, благодаря которому реализуются поставленные субъектами задачи. В этой ситуации массовая аудитория выступает как объект, но объект активный и часто малопредсказуемый, именно поэтому изучению этого объекта и возможных моделей его поведения уделяется столь много внимания, именно поэтому в процессе информационного воздействия применяются различные методы, создающие иллюзию того, что именно мнение граждан выражает тот или иной массово-коммуникативный канал.

В более ранних отечественных исследованиях массово-коммуникативная деятельность в совокупности всех составляющих её сторон проводилась в исследованиях по журналистике и называлась, как было сказано, термином «СМИ» (СМИП) или «журналистика»[35]. Термин «массовая коммуникация» употреблялся только в работах некоторых социологов, занимающихся изучением функционирования средств массовой информации, проблемами аудитории и общественного мнения[36]. Впервые в отечественной научной литературе «официальное» определение массовой коммуникации появилось в 1983 году в «Философском энциклопедическом словаре» в статье Ю. А. Шерковина. Массовая коммуникация определялась как «систематическое распространение сообщений (через печать, радио, телевидение, кино, звукозапись, видеозапись) среди численно больших, рассредоточенных аудиторий с целью утверждения духовных ценностей и оказания идеологического, политического, экономического или организационного воздействия на оценки, мнения и поведение людей»[37].

Из приведённого определения, использующегося впоследствии в том или ином варианте многими авторами, следует, что при выработке категории массовой коммуникации автор исходит из аналогии последней с групповой коммуникацией, определяющейся как отношение групп. В свою очередь, понятие группы можно определить, исходя не из некоего количества индивидов, а из наличия у любой совокупности индивидов некоего объединяющего признака, характеристики или единого социального интереса. По такому же критерию исследователями массовой коммуникации предпринимаются попытки дать определение последней. Однако такая аналогия не даёт положительных результатов, ибо масса, в отличие от группы, не имеет критерия выделения, она стихийна, неоднородна и поддаётся различным замерам только в том случае, если из неё выделяются определённые группы, но это значит, что проводится исследование групп, а не массы.

Некоторые авторы предлагают «признать, что ключевой термин «массовая коммуникация» (МК) до сих пор неотделим от своих синонимов – «средства массовой информации» (СМИ), «журналистика»[38], зафиксировав таким образом состояние современного уровня развития социологии массовой коммуникации в отечественной науке.

С начала третьего тысячелетия становится заметным перемещение интереса к исследуемому нами объекту из области теории журналистики в область социологии массовой коммуникации. Вышли в свет ряд работ, посвящённых данной проблематике[39]. Такая научная активность социологов указывает на несомненное возрастание интереса к проблемам массовой коммуникации, обусловленного возрастающей ролью самой массовой коммуникации в обществе.

Множественность представлений о массовой коммуникации как в рамках социологии, так и в рамках теории журналистики свидетельствует о несомненной значимости самого объекта исследования – массовой коммуникации – в современных социальных процессах. Существует некая притча, согласно которой нескольких слепых подвели к слону, попросили их его потрогать и после этого дать определение слона. Тот, кто трогал ногу, сказал, что слон – это нечто столбообразное. Тот, кто трогал хобот, сказал, что слон – это нечто тонкое, длинное и извивающееся. Тот, кто трогал бок слона, сказал, что слон – это нечто большое, мягкое и малоподвижное, и так далее. Кто из них оказался прав, а кто неправ? Ответ очевиден: все в какой-то мере правы, ибо каждый характеризовал слона, опираясь на ту информацию, которую получил и поэтому каждый дал определение реально существующей части слона, которую он принял за всего слона. Но в то же время никто не дал правильного определения «всего» слона.

Относительно нашего предмета эта притча весьма поучительна. Она свидетельствует, что множественность определений массовой коммуникации несомненно говорит об интересе учёных к данной проблематике, но в то же время подсказывает нам, что противоположные и несовпадающие определения описывают, возможно, не весь объект нашего исследования, а некие отдельные его фрагменты, из описания которых сложно объяснить сам феномен массовой коммуникации.

Увеличение числа исследований данной проблематики в конечном итоге будет способствовать развитию социологии массовой коммуникации и выполнению ею не только описательной, но и объяснительной роли в исследовании как самой массовой коммуникации, так и различных общественных процессов.

Исходя из всего вышеизложенного, можно сделать вывод, что теоретический уровень социологии массовой коммуникации, разрабатываемый отечественными учёными, находится в стадии становления. Необходимость дифференциации кажущихся синонимичными понятий, так или иначе обозначающих исследуемый объект, становится очевидной, ибо отсутствие согласованной системы категорий снижает методологическую значимость теоретического уровня социологии массовой коммуникации, что может повлечь за собой снижение уровня конкретных социологических исследований и сведение их на уровень прикладных.

Сущность массовой коммуникации, определение которой необходимо для разработки социологической теории массовой коммуникации, не может быть выведена ни из простого сложения значений массы и коммуникации, ни из описания видимого процесса функционирования средств массовой коммуникации. Исследование массовой коммуникации как социального процесса является на сегодняшний день задачей чрезвычайно важной и актуальной, при этом все большее значение приобретает именно социально-философское исследование ее, потому что огромный массив научных разработок, сделанный на базе конкретных наук, нуждается в философском осмыслении, в выведении их на уровень всеобщего и, в конечном итоге, в обнаружении сущности исследования массовой коммуникации как исследуемого объекта.

Выработке определения массовой коммуникации посвящена следующая тема.

Тема 3. Массовая коммуникация как система деятельности

Понятие коммуникации имеет много различных определений. Коммуникация – это «передача информации, идей, оценок или эмоций от одного человека (или группы) к другому (или другим) главным образом посредством символов»[40]. «Под коммуникацией в широком смысле понимаются и система, в которой осуществляется взаимодействие, и процесс взаимодействия, и способы общения, позволяющие создавать, передавать и принимать разнообразную информацию»[41]. «Коммуникация – социально обусловленный процесс передачи и восприятия информации в условиях межличностного и массового общения по разным каналам при помощи различных коммуникативных средств (вербальных, невербальных и других)[42]. «Под коммуникацией мы будем понимать процессы перекодировки вербальной в невербальную и невербальной в вербальную сферы. Исторически коммуникацией было именно это: принуждение другого к выполнению того или иного действия. То есть для коммуникации существенен переход от говорения Одного к действиям Другого»[43].

На наш взгляд, последнее определение наиболее подходит для выражения сущности такого социального феномена как коммуникация, потому что в нём улавливается главное в коммуникации – однолинейная направленность информационного воздействия. Коммуникация, на наш взгляд, – это субъект-объектное отношение. Не всегда этот процесс можно квалифицировать как принуждение другого к выполнению действия. Например, паралингвистический уровень коммуникации (мимика, жесты и т. д.) даёт достаточное количество информации о субъекте коммуникативного акта, но далеко не всегда может расцениваться как принуждение к действию.

Следует отметить, что понятие коммуникации существует в двух уровнях – уровне обыденного представления и уровне научного представления об этом явлении. На обыденном уровне под коммуникацией предполагается способность к любого рода установлению контактов. Например, под выражением «коммуникативный человек» подразумевается вовсе не тот, кто может заставлять других выполнять его волю, а тот, кто легко идёт на контакт с людьми, находит с ними взаимопонимание, тот, кто сам открыт для контактов и общения. Мы видим, что некоторые научные определения коммуникации, не отделяющие её от общения, базируются именно на обыденном представлении о последней. Исходя из этого, определяется как сам коммуникативный процесс, так и его участники: «коммуникационное действие – завершённая операция смыслового взаимодействия, происходящая без смены участников коммуникации. Субъектами, вступившими в коммуникацию, могут преследоваться три цели: во-первых, реципиент желает получить от коммуниканта некоторые привлекательные для него смыслы; во-вторых, коммуникант желает сообщить реципиенту некоторые смыслы, влияющие на поведение последнего; в-третьих, и коммуникант, и реципиент заинтересованы во взаимодействии с целью обмена какими-то смыслами»[44]. Исходя из определения коммуникации, автор выделяет три формы коммуникативного действия: подражание – как уподобление чему-нибудь или кому-нибудь, присущее первичному уровню социализации, например, у детей дошкольного возраста, а также характерное для такого коммуникативного действия, как передача традиций и обычаев; диалог – как форма взаимодействия равноправных субъектов коммуникации; управление – как форма воздействия субъекта на объект.

Преложенная автором модель показывает, что, во-первых, в ней происходит смешение понятий «коммуникация» и «общение», ибо диалог – это характеристика общения, а управление – характеристика коммуникации в строгом смысле слова; во-вторых в самом понятии коммуникации происходит смешение двух уровней её определения – обыденного и научного, ибо подражание, на наш взгляд, не может быть отнесено к коммуникации как таковой и является, по сути, свойством индивида, способствующим адаптации его в среде существования.

Подобное смешение понятий «коммуникация» и «общение» является довольно распространённым в научной литературе, например, оно присутствует во втором из приведённых вначале определений коммуникации, и часто происходит по причине того, что перевод английского слова communication включает несколько смыслов и может означать передачу, сообщение сведений, информацию, связь, средство связи, а также и общение. При использовании перевода этого слова на русский язык происходит смешение двух уровней языковой коммуникации – лингвистического, включающего в себя слова-высказывания, функционирующие в сфере разговорной речи, и металингвистического, включающего слова-термины, лежащие в основе формирования специальных языков различных наук, к числу которых относится и социология.

Основной ролью коммуникации в обществе является социализация посредством передачи информации. Этот процесс, несомненно, в качестве результата информационного воздействия предполагает изменение самого объекта и его поведения. Однако субъект коммуникации может ставить, но может и не ставить задачу по изменению поведения объекта. Целью субъекта может быть, например, информирование объекта. Коммуникация включает в себя и ту, и другую модель целеполагающей деятельности субъекта. Мы под коммуникацией будем понимать информационное воздействие субъекта коммуникации на объект, преследующее цели, заданные субъектом (в данном случае имеется в виду социальная коммуникация, исключающая её технические аспекты, относящиеся к разряду средств коммуникации).

Коммуникативный акт, в котором обе его составляющие выступают не как субъект и объект, а как два или несколько заинтересованных друг в друге и взаимодействующих субъекта, называется общением. Среди исследователей коммуникации не существует однозначного мнения по поводу определения общения, которое часто обозначается как синоним коммуникации и используется, как мы могли убедиться, при определении последней. Некоторые исследователи позиционируют общение как «социально обусловленный процесс обмена мыслями и чувствами между людьми в различных сферах их познавательно-трудовой и творческой деятельности, реализуемой главным образом при помощи вербальных средств коммуникации»[45]. Исходя в определении общения из языка как средства его осуществления, автор квалифицирует общение как синоним речевой коммуникации. Однако в общении, как и в коммуникации, происходит передача информации не только при помощи вербальных средств. Для передачи информации могут быть применимы любые средства и формы – вербальные и невербальные, устные и письменные, лингвистические и паралингвистические и любые другие. Нередко на исход восприятия информации влияют многие психологические, например, эмоциональные, моменты. Психологи считают, что иногда молчание (то есть отсутствие всяких средств и форм коммуникации) бывает самым информативным и оказывающим самый большой эффект на формирование конечного результата восприятия. Видимо, именно поэтому среди актёров считается наивысшим профессионализмом умение держать паузу. Поэтому разделение между общением и коммуникацией должно происходить, на наш взгляд, не по критерию разделения средств и форм актуализации того и другого, так как их средства и формы, как уже было сказано, могут быть одинаковыми.

Коммуникация является необходимым, но недостаточным условием общения, которое по природе своей есть субъект-субъектное отношение, характеризующееся выработкой новых духовных значений[46]. Следует отметить, что процесс коммуникации протекает по принципу передачи информации от субъекта к объекту, в то время как в общение предполагает взаимодействие субъектов по поводу объекта. В процессе общения полностью или частично утрачиваются изначальные установки по поводу объекта общения каждого из субъектов и заменяются новыми, совместно выработанными. Общение, в отличие от коммуникации, является двусторонним процессом взаимного обмена информацией между субъектами коммуникативного акта. В процессе общения за счёт обмена и выработки новых духовных значений происходит увеличение объёма информации и обогащение её содержания. Иллюстративным для данной ситуации является приведённый в художественной литературе пример: если у каждого из нас есть по одному яблоку и мы ими обменялись, то у каждого всё равно останется по одному яблоку; если же у каждого есть по одной идее и мы ими обменялись, то каждый имеет уже по две идеи. Общение способствует не просто объединению идей, а выработке на их основе новых идей и нового содержания. Одной из самых распространённых форм общения является диалог, который в качестве конечного результата предполагает не просто обмен мнениями, а выработку общих позиций по обсуждаемому вопросу.

В процессе коммуникации происходит обратное: в силу односторонности передачи информации часть её содержания утрачивается. Этому способствуют психологические особенности восприятия, например, уровень сопротивляемости по отношению к воспринимаемой информации. Если передача информации происходит с привлечением технических средств коммуникации, то часть её содержания может утрачиваться в связи с различными техническими помехами, а также из-за неготовности объекта к приёму информации.

На уровнях межличностного и межгруппового взаимодействия могут совершаться коммуникативные акты, характеризующиеся и как общение, и как коммуникация. Уровень массовой коммуникации характеризуется информационным воздействием по типу субъект-объектных отношений, исключающих общение. Обратная связь, то есть владение субъектами информацией об объектах, не может быть, на наш взгляд, названа общением в силу того, что она не приводит к выработке новых общих духовных значений, а способствует лишь лучшему знанию субъектами массово-информационного воздействия своего объекта, то есть массовой аудитории, что способствует оптимизации всего процесса массово – коммуникативной деятельности по информационному воздействию на последнюю.

В рамках нашего исследования возникает также необходимость дифференциации таких понятий как «коммуникация» и «информация». Смешение этих понятий приводит к смешению понятий «средства массовой информации (СМИ)» и «средства массовой коммуникации (СМК)». Понятие «информация» и понятие «коммуникация» не совпадают и даже не пересекаются, они характеризуют коммуникативный процесс с разных сторон… Информация существует практически везде – как в природе, так и в социуме. Достаточно посмотреть, например, на горизонтальный срез ствола дерева, чтобы убедиться в том, что он несёт в себе информацию о возрасте дерева. Эта информация существует объективно, то есть независимо от нашего знания о ней. Точно так же – объективно – существует информация и в социуме. Коммуникация, в свою очередь, является сугубо социальным явлением и осуществляется посредством различного рода информации. Иными словами, информация есть средство актуализации коммуникации, но не наоборот, так как информация актуализируется в сознании индивида самыми различными средствами, например, наблюдением за окружающей средой, в биологических системах – посредством передачи генетических кодов. Коммуникация любого вида предполагает, в отличие от информации, наличие сознания. Смешение понятий информации и коммуникации связано с тем, что социальная информация, циркулирующая на всех уровнях социума, также предполагает наличие сознания, как, впрочем, и все социальные процессы, так или иначе связанные с деятельностью человека.

В нашу задачу не входит исследование всех особенностей функционирования информации и выявление её основной функции, однако следует заметить, что интересующая нас функция воздействия на аудиторию, принадлежит не информации, а коммуникации, которая реализует данную функцию при помощи информации. В связи с этим будет корректным, с нашей точки зрения, при описании массово-коммуникативных процессов использование термина «средства массовой коммуникации», или «массовых коммуникаций» – имея в виду множественность технических каналов массово-коммуникативного воздействия. Термин «СМИ» был основным при описании массово-коммуникативной деятельности в исследованиях советского периода, ибо предполагалось, что «наши» СМИ, в отличие от «их», то есть западных, СМК занимаются исключительно позитивным информированием и прогрессивной пропагандой, исключающей манипулирование, свойственное западной коммуникации. С точки зрения современного уровня развития социологии массовой коммуникации можно сказать, что применение термина «СМИ» не является грубой ошибкой, просто этот термин характеризует деятельность массовой коммуникации со стороны явления, но не сущности. Иными словами, массовая коммуникация нам является как массово-информационная деятельность, то есть сущность массовой коммуникации проявляется посредством массовой информации, к рассмотрению которой мы вернёмся несколько позже. При рассмотрении процесса массовой коммуникации применимо понятие информации, понятой как социальная информация и предполагающая совокупность сведений, предназначенных для передачи с целью реализации основной функции массовой коммуникации.

Г. Лассуэллом была разработана модель коммуникативного акта, ставшая классической и использующаяся в том или ином варианте практически всеми исследователями массовой коммуникации (и коммуникации вообще) до сих пор. В этой модели коммуникация является однонаправленным процессом от коммуникатора к объекту: КТО сообщает – ЧТО – по какому КАНАЛУ – КОМУ – с каким ЭФФЕКТОМ. Позже эта модель была расширена (Г. Гербнером, Б. Вестли, М. Мак-Лином) и дополнена элементами, характеризующими обратную связь. Вышедшая в 1960 году под редакцией В. Шрамма хрестоматия «Массовые коммуникации»[47] представила целый спектр исследований в этой области. В 60–80 годы работа по исследованию различных звеньев массовых коммуникаций была продолжена Д. МакКуэйлом, Ю. Хабермасом, А. Менегетти и другими.

В результате анализа моделей коммуникативного акта, разработанных зарубежными социологами, с очевидностью следует вывод о том, что коммуникативный акт есть не что иное, как один из актов деятельности, или деятельностных рядов. Таким образом, массовая коммуникация выступает как определённый вид социальной деятельности, имеющая свой субъект, объект воздействия, а также условия и средства осуществления. Анализ массовой коммуникации как социального процесса методами деятельностного подхода способствует выявлению всех основных её характеристик.

Деятельностный подход к пониманию социальных процессов, положенный в основу нашего исследования, пережил в отечественной науке три этапа. В 60–80 годы двадцатого столетия он выступал «одним из наиболее значимых проявлений прогрессивных тенденций в советской философской мысли того периода, направленных на преодоление косности и догматизма официозного марксизма»[48]. В тот период разработке деятельностного подхода были посвящены работы многих философов и психологов[49]. В последнее десятилетие под воздействием новых идеологических парадигм теория деятельности утратила былую популярность. Деятельностный подход стали обвинять, во-первых, в его связи с идеями марксизма; во-вторых, с тем, что с его позиций, по мнению критиков данного подхода, могут быть объяснены не все явления социальной действительности (например, общение); в-третьих, предполагается, что деятельностный подход был возможен лишь в прежних условиях, когда отечественные исследователи имели очень ограниченное представление о современных зарубежных философских концепциях[50]. В настоящий момент, когда увлечение идеологическими мотивами в науке об обществе обнаружило свою малосостоятельность, внимание к теории деятельности как объяснительному принципу снова возрастает, однако основывается не на идеологии – будь то советская (марксистско-ленинская), или постсоветская (анти-марксистско-ленинская) идеология. В. А. Лекторский доказывает несостоятельность всех трёх обвинений в адрес теории деятельности и считает, что «деятельностный подход в современных условиях не только имеет смысл, но и обладает интересными перспективами»[51].

В двадцатом столетии деятельностный подход развивался не только марксизмом, дающим одну из интерпретаций данного подхода, в силу чего в советское время теория деятельности считалась противостоящей ортодоксальному марксизму. Деятельностный подход развивали такие классики социологии как Вебер и Парсонс: «Так, в контексте противостояния историцизма и социологизма как альтернативных версий осмысления исторического процесса… были предложены версии метода, претендующего на универсальность, – как со стороны историцизма, так и со стороны социологизма (см. структурно-функциональный анализ) – и обе эти версии фундировались понятием «деятельность» («действие»): Для М. Вебера, если понятие «поведение» выступало всеобщей категорией активности как таковой, то понятие «действие» предполагало наличие связываемого субъекта с этой активностью смысла, который в ситуации «социального действия» оказывался сопряжённым с деятельностью другого человека и ориентировался на него, что позволяло историцизму учесть – наряду с традиционной ориентацией на целеполагающую волю субъекта – и объективные социальные параметры контекста осуществления «действия»; Аналогично для Парсонса ситуация деятельности выступает как позволяющая зафиксировать не только «деятеля», с одной стороны, и объективную «ситуацию» – с другой, но также и различные виды «ориентации субъекта на ситуацию»[52]. Таким образом, незнание зарубежных концепций привело не к увлечению нашими исследователями теорией деятельности, а, наоборот, привело их критиков к отрицанию последней.

Современный уровень развития социологии испытывает необходимость в выработке новых парадигм исследования социальной действительности. Парадигмальный кризис, о котором писала Т. М. Дридзе, был заведомо предопределён «утерей процессуальной ориентации в рамках эвристической деятельности, предваряющей социальное познание и, как следствие – обеднением возможностей этой дисциплины, цель которой – не только описывать социальные явления, но и отслеживать их истоки»[53]. Современное развитие деятельностного подхода может дать новые методологические основания дальнейшему развитию социологической теории и повышению её эвристических возможностей, ибо, как говорил А. Турен, сравнивая классическую социологию с современной, «центральной категорией первой было понятие общества, тогда как второй – социальное действие»[54].

Исходя из вышеизложенного, следует заметить, «что развитие деятельностного подхода и осмысление частных теорий деятельности менее всего может быть понято как простое навешивание термина «деятельность» на разнообразные феномены»[55], ибо теория деятельности по сути своей ориентирована на реализацию объяснительного принципа в отношении различных явлений и процессов, проистекающих в обществе.

Первое, на что обращает внимание теоретик, рассматривая общество в целом или отдельные его фрагменты, (массовую коммуникацию, например) – это определенная совокупность действий (деятельностных актов) и их результатов. Эта совокупность весьма разнообразна по характеру, по способу действий, по применяемым средствам и т. д.

И это «поверхностное» впечатление нас не обманывает: общество, действительно, есть деятельность преследующего свои цели человека. Деятельность есть способ существования социальной формы движения, то есть способ, которым существует общество.

Массовая коммуникация, как явление общественное, исключения в этом отношении не представляет. Самой общей, субстанциальной ее характеристикой выступает деятельность. Именно поэтому теория массовой коммуникации как вида деятельности с необходимостью должна в качестве своего основания иметь теорию деятельности.

Чтобы понять место массово-коммуникативной деятельности в системе человеческой деятельности, вытекающее из ее сущности и проявлений этой сущности, нам необходимо рассмотреть самоё деятельность как систему.

Итак, субстанцией общественной жизни является процесс совместной деятельности людей. Это означает, что она выступает предельной основой социального. Именно поэтому в предметной области обществознания в целом не может существовать категория, которая не обусловлена определением социальной деятельности, не выводится из него тем или иным способом. «Короче, во всем «пространстве» социального не окажется ни одного явления, которое не представляло бы собой некоторую «ипостась» деятельности. В мире социального она подобна углероду, который «прячется» за внешне противоположными алмазом и графитом, составляя в действительности их «тайную сущность» или собственно субстанцию…»[56].

Именно в этом понимании состоит суть деятельностного подхода к социальной действительности, который выступает в качестве объяснительного философско-социологического принципа и который мы принимаем в качестве методологического основания при описании и объяснении объекта нашего исследования.

Однако характеристика деятельности как субстанции социального – есть абстракция, причем абстракция весьма «тощая». Для того чтобы она могла выполнить свою объяснительную функцию, нужно наполнить ее необходимым содержанием, т. е. конкретизировать и, как следствие, классифицировать.

Деятельность есть специфически человеческая форма активного отношения к миру, определенный тип бытия в мире. В этом – суть деятельности.

Содержательно она представляет собой целесообразное изменение и преобразование мира, целесообразную активность человека, выступающую как «саморегулируемое поведение в среде существования, направленное на самосохранение в ней путем целесообразной адаптации к ее условиям»[57].

Типологизация деятельности возможна по различным основаниям, в зависимости от целей ее исследования, но важнейшими, системообразующими классификационными критериями в рамках философско-социологической теории являются следующие:

1. Статус продуктов деятельности.

Известно, что результатом любой деятельности, равно как и любого (в том числе «атомарного») деятельностного акта, является ее продукт (как основной так и, возможно, побочный). Деятельность – процесс принципиально продуктивный. (Мы можем говорить об эффективности или неэффективности деятельности, заключающейся (в общем виде) в соотношении результата деятельности и ее цели. Но отрицательный результат – тоже результат и в этом смысле он подпадает под социологический критерий продукта.)

С точки зрения статуса этого продукта деятельность подразделяется на материальную и нематериальную (духовную).

2. Способ существования деятельности.

Любой вид деятельности существует всегда в виде единства противоположностей двух способов ее существования – деятельности живой (как эмпирических данных действий эмпирически данных субъектов – индивидов и их групп) и деятельности опредмеченной – «прошлой» деятельности, опредмеченной, овеществленной в ее результатах – материальных или духовных продуктах, выступающих в качестве условий актуальной, живой деятельности.

3. Форма деятельностного изменения действительности.

По содержанию деятельность есть изменение, преобразование окружающего мира, а также адаптация в нём. Однако преобразование, причиняемое деятельностью, может быть как материальным, так и идеальным. В зависимости от характера преобразования деятельность подразделяется на практическую, связанную с собственно предметным (материальным) преобразованием мира, и на духовную (теоретическую), изменяющую мир идеально, т. е. отражающую и преобразующую действительность в форме идей, мыслей.

При этом важно отметить, что «отношение практической и духовной деятельности не есть отношение двух видов в рамках единого «рода» – деятельности «вообще». Общество – это система практической деятельности, включающей духовную деятельность как свое относительно обособившееся опосредование. Духовная деятельность – порождение практики и как таковое существует лишь на ее основе. Различение практической и духовной деятельности является внутренним различением в системе практики»[58].

Наряду с практической и духовно-теоретической деятельностью выделяют также особый вид деятельности, связанный с материально-практическими изменениями, вызываемыми духовной деятельностью, Речь идет о духовно-практической деятельности, функцией которой является внедрение выработанных духовных образований в сознание людей, повышение их образовательного уровня, формирование их мировоззрения (миросозерцания) и т. д.

И если продуктом духовно-теоретической деятельности выступает идеальное в чистом виде как духовный потенциал общества, его духовные ценности, то продуктом духовно-практической деятельности являются те же духовные ценности, но усвоенные людьми, ставшие их достоянием, то есть превратившиеся в убеждения, основанные на них социальные установки, стереотипы поведения, традиции и т. д.

В частности, «духовно-практическая деятельность включает в себя и идеологическую деятельность, направленную на формирование у людей определенных элементов общественного сознания посредством пропаганды, агитации, обучения, просвещения, а также моральных наставлений, судебных решений, церковной проповеди и других средств «обработки людей людьми»[59].

Как представляется, именно к сфере духовно-практической деятельности принадлежит предметная область массовой коммуникации как вида деятельности.

Итак, массовая коммуникация есть подсистема социальной деятельности. Субстанцией массовой коммуникации, таким образом, является социальная деятельность. Однако субстанция – это только самое глубинное в сущности. Сущность же – есть качественно определенная субстанция, качество есть существующая сущность. В силу этого, она является интегральным единством всех необходимых, закономерно связанных элементов содержания объекта. Категория сущности выделяет такие свойства и отношения системы, которые определяют все другие ее свойства и отношения. Сущность – это инвариант содержания того или иного объекта. Поэтому, чтобы выявить сущность массовой коммуникации в рамках единой субстанции социального – социальной деятельности, необходимо зафиксировать качественную определенность (особенность) массовой коммуникации, определить ее качество.

Решение данной задачи возможно на путях анализа духовно-практической деятельности. Важным элементом духовно-практической деятельности является и массовая коммуникация, представляющая собой систему транслирования в массовое сознание социальных оценок текущей действительности, то есть оценок актуальных событий, попадающих в поле зрения массового сознания, то есть оценок актуальных результатов практической деятельности с точки зрения интересов тех или иных социальных групп.

При этом необходимо отметить, что понятие актуальность, само по себе, является ценностным понятием, отражающим, как и все ценностные понятия, социальную значимость тех или иных явлений социальной действительности, фактов, иначе говоря – результатов (продуктов) социальной деятельности. Актуальность тех или иных событий определяет сам субъект, вносящий свои оценки в массовое сознание.

Попытаемся пояснить сказанное примером. Так, на первых-вторых полосах советских газет, как правило, печатались новости, их оценки и комментарии, связанные с непосредственной трудовой деятельностью различных трудовых коллективов и их представителей. Один из главных критериев оценки – выполнение планов пятилеток, успехи в социалистическом соревновании и т. д. Откроем российские газеты конца 90-х-начала 2000-х гг. Много ли мы там найдем героев «трудового фронта»? Их нет или практически нет. Таким образом, налицо – явное смещение акцентов, оценок. Газеты наполнены любым материалом, кроме описания и оценок работы трудящихся, то есть обычных рабочих, крестьян и т. д. Ну и, для убедительности нашей иллюстрации, откроем газеты сегодняшнего дня (2013 год). Здесь мы видим совершенно иное тематическое направление и, что главное, иную ценностную ориентацию, в большинстве случаев новости вообще представляют собой сводки происшествий.

То же смещение мы видим и в программах радио и телевидения. Причем речь идет не о специализированных изданиях, а о так называемых общеполитических газетах и программах, предназначенных для самого широкого круга читателей, слушателей и телезрителей.

Актуальными стали совсем другие типы событий, явлений, фактов.

Но ведь трудовая деятельность миллионов людей, занятых в материальном производстве, не испарилась из действительности. Она «испарилась» лишь из газетных полос и каналов радио и телевидения. Значит, социолог должен сделать вывод, что изменились не просто сами оценки, но и их субъекты.

Если мы проанализируем газетные полосы и разделы радио и телепередач, посвященные международным проблемам, которые, казалось бы, не должны были претерпеть видимых изменений – ведь международная жизнь в меньшей степени зависит от изменения субъектов социальной (в частности политической) деятельности в нашей стране – то и там мы увидим резкие девиации в оценках международных событий, подаваемых как новости, заслуживающие внимания общественности (читателей, слушателей, зрителей).

Если в советское время речь часто шла, например, о весенних и осенних «наступлениях трудящихся», сообщениями, оценками, комментариями и анализом которых заполнялись непременные рубрики типа «На полях классовых битв», то сейчас такие сообщения весьма и весьма редки, а их оценки в тех же самых газетах (не рискнувших, боясь потерять подписчиков, даже на изменение собственных названий, если уж поменялся их хозяин) как бы поменяли полярность.

Если, например, студенческие волнения, скажем, во Франции оценивались раньше как борьба прогрессивной молодежи против засилия монополий, то теперь, оказывается, что такие выступления – это несправедливые бунты избалованной молодежи против справедливых мер правительства, пытающегося стабилизировать ситуацию и желающего им же, студентам, только добра.

Разумеется, такие оценки могут касаться любых фактов, любых событий из любой области. Но это всегда оценки событий актуальных, представляющих «злобу дня», представляющих интерес, в конечном счете, субъекта социальной деятельности, даже если он и представлен в форме интереса читателей, зрителей и т. д.

Массовую коммуникацию интересует только то, что актуально сегодня, то есть то, важно, существенно для настоящего времени, настоящего момента (даже если речь идет о длительных социальных процессах, которые отслеживаются порой месяцами, а то и годами). За такую особенность массовую коммуникацию часто не любят (ученые, политики), именно поэтому контактов с журналистами порой избегают.

Но деятельность массовой коммуникации не может протекать иначе, ибо суть ее деятельности – оценка актуального и внедрение этой оценки в массовое сознание. Отсюда – конкуренция, особенно в области так называемой новостийной журналистики.

Сфера деятельности массовой коммуникации – сфера актуального. Ее задача (функция) – внесение в массовое сознание оценок на материале конкретных актуальных событий.

Оценки, транслируемые массовой коммуникацией, суть духовные значения специализированного сознания (идеологемы), преобразованные и адаптированные для восприятия общественным мнением (общественной психологией). Массовая коммуникация преподносит массовому сознанию готовые оценки, предназначенные, в том числе и по преимуществу, для некритического восприятия последним. Отсюда открываются широкие возможности для деятельности по формированию и даже манипулированию массовым сознанием (общественным мнением) со стороны СМК и стоящих за ними социальных субъектов в своих целях.

Изложенное выше, как представляется, позволяет дать следующее определение массовой коммуникации: массовая коммуникация – разновидность духовно-практической деятельности, то есть деятельности по переносу, трансляции в массовое сознание (общественное мнение) оценок текущих событий, признаваемых социально актуальными.

Выработав сущностное определение массовой коммуникации, логикой социально-философского исследования мы приблизились к выявлению таких базовых характеристик этого социального процесса, как сущность, явление, содержание, форма и функция.

Тема 4. Массовая коммуникация: сущность, явление, содержание, формы

Массовая коммуникация есть духовно-практическая деятельность, но не вся и не всякая, а только та ее разновидность, которая связана с осуществлением необходимой оперативной ориентации, причем, по преимуществу, в идеологически актуальном, например, в важных вопросах внутренней и внешней политики, то есть, по сути, «оценка текущих событий.» Исходя из этого, а также опираясь на разработанное выше определение массовой коммуникации, мы можем констатировать, что сущностью массовой коммуникации как деятельности, массово-коммуникативной деятельности является воздействие на общество путем внедрения в массовое сознание определенной системы ценностей.

Духовно-практическая деятельность (на что указывает уже сам термин) есть связующее звено между миром духа и миром практики. Ее функция – перенесение духовных значений, полученных как результаты духовной (теоретической) деятельности, в практику.

Суть духовной деятельности – отражение, причем зачастую – опережающее отражение практики, которое открывает возможность не просто отражать практику посредством сознания, но и задавать практике ориентиры дальнейшего, уже сознательного развития, строить программы самой практической деятельности.

Духовно-практическая деятельность осуществляет связь между духовной и практической деятельностью. Это выражается в адаптации духовных значений (в частности, теоретических знаний) к непосредственному практическому использованию. Для этого продукты духовной деятельности должны быть трансформированы, переведены в формы, пригодные для практического использования, адаптированы к миру практики, в первую очередь и по преимуществу, к уровню сознания, функционирующему непосредственно в самой практике, то есть к массовому сознанию, к практическому духу.

Массовая коммуникация – это вид духовно-практической деятельности, то есть деятельности по трансляции, переносу в практическое сознание ценностей специализированного сознания в форме оценок, которые всегда являются оценками тех или иных социальных общностей, групп.

Из истории массовой коммуникации, как уже упоминалось, известно, что она в историческом плане – объект сравнительно молодой: ее возникновение в том понимании, о котором мы говорим сегодня, связывают с переходом от феодализма к капитализму, когда активно складываются рыночные, по сути, капиталистические отношения, растет международная торговля, когда молодая буржуазия начинает активно заявлять свои претензии на социальное, в том числе политическое, лидерство в обществе.

Массовая коммуникация как система сложилась на фоне жесткой схватки феодальных структур со становящимся на ноги третьим сословием, и в ходе этого процесса (являясь, по сути, его аспектом) свой явно политический характер не пыталась скрывать. Поэтому, как представляется, можно считать вполне обоснованным вывод о том, что массовая коммуникация родилась как политическая коммуникация… Несмотря на получившее в последние десятилетия широкое развитие так называемых «неполитических» видов массовой коммуникации, ее представители, в том числе теоретики, да и исследователи общества вообще, предпочитают массовую коммуникацию образно именовать не иначе как «четвертая власть», что еще раз подтверждает правильность понимания массовой коммуникации как деятельности, связанной с идеологически актуальным.

Такая метафора, такой образ, насколько известно, совершенно закономерно протеста практически ни у кого не вызывает, ибо четко фиксирует если не сущность и даже не функцию массовой коммуникации в прямом смысле слова, то, во всяком случае – сферу ее действия и воздействия на социальную систему в целом.

Разумеется, такие оценки могут быть внедрены в сознание посредством различных каналов. Но, в любом случае, это будут каналы информации, ибо информация в деятельности массовой коммуникации – есть знание, приспособленное и предназначенное для передачи. И поскольку речь идет о таком объекте, как массовое сознание, то и информация, продвигаемая по данным каналам, с необходимостью является массовой информацией.

Вообще, любые знания, предназначенные для передачи (и, соответственно, для приема) должны быть представлены как информация, то есть как система знаков, могущая быть переданной на каком-либо материальном носителе (субстрате) и, соответственно, воспринятой адресатом. Общественное сознание обнаруживается в своих материальных носителях, материализуется при помощи материальных действий и материальных средств.

То, как сущность проявляется, то есть явлением массовой коммуникации, выступает массово-информационная деятельность.

Сущность принципиально не наглядна, но она – принципиально проявляема. Известная формула: «сущность является, явление – существенно» показывает диалектику этих понятий.

Действительно, сущность как таковую, невозможно увидеть, услышать, потрогать, вообще – чувственно воспринять. Сущность – умопостигаема. Ее можно вычленить, вскрыть лишь мысленно. Но она проявляется вполне вещественным образом. Та форма, в которой сущность нам дана так или иначе чувственным образом, есть явление. Явление есть существующая сущность или, говоря гегелевским языком, наличное бытие сущности. Единство сущности и явления есть вещь, предмет. Таким образом, сущность находится не по ту сторону явлений, а содержится в них самих.

«Так что же такое явление? Это проявление сущности: если сущность есть нечто общее, то явление – единичное, выражающее лишь какой-то момент сущности; если сущность есть нечто глубинное, то явление – внешнее, более богатое и красочное; если сущность есть нечто устойчивое и необходимое, то явление – преходящее, изменчивое, случайное. Можно сказать, что явление есть то, как сущность проявляет себя вовне: во взаимодействии со всем иным, в том числе и с нашими органами чувств»[60]. Массовая коммуникация, взятая со стороны явления как являющейся сущности, есть массово-информационная деятельность, характеризующаяся сбором, обработкой и распространением информации. В процесс массово-информационной деятельности включены обе стороны массовой информации – как журналистика, собирающая и обрабатывающая информацию в соответствии с определёнными системами ценностей субъектов, так и средства массовой информации, занимающиеся процессом трансляции данной информации в массовое сознание.

Прежде чем определить массовую коммуникацию как систему через призму категорий содержания и формы, охарактеризуем сами эти парные категории.

Содержанием любого предмета, явления или процесса является совокупность всех его компонентов, вернее, совокупность только тех ее компонентов, которые являются пределом делимости вещи в рамках данной качественной определенности (то есть определенной сущности). Поэтому нельзя к содержанию картины относить холст, а к содержанию общественной жизни – машины: ни холст не составляет картины, ни машины не составляют общества, хотя без них невозможно ни то, ни другое.

Точно так же к содержанию массовой коммуникации как деятельности нельзя относить ни полиграфическую базу, ни технические линии связи, ни службы доставки информации в аудиторию, ни, наконец, факультеты журналистики вузов. Всё это представляет собой субстрат, на котором реализуется собственно массовая коммуникация.

Поскольку компонентом массовой коммуникации является акт духовно-практической деятельности, то есть деятельности по производству духовных значений, адаптированных к восприятию массовым сознанием, то содержанием массовой коммуникации как предмета (в философском смысле слова), то есть как конкретной разновидности массово-информационной деятельности, есть духовное производство, понятое как совокупность всех производимых массовой коммуникацией духовных значений. Духовное производство является, поэтому, не сущностью массовой коммуникации, как утверждают некоторые учёные, (например, немецкий учёный Г. Першке), а ее содержанием.

Итак, взятая со стороны содержания, массовая коммуникация представляет собой разновидность производства духовных значений, выражающих и закрепляющих определенную систему ценностей.

Содержание массовой коммуникации выступает в многообразных формах. Форма вещи есть организация связей между ее элементами. Форма и содержание неразрывны. Их соотношение выражается формулой: «форма содержательна, содержание – оформлено».

Форма той или иной вещи выступает в двух аспектах: как внутренняя и как внешняя форма. Внутренняя форма есть способ организации самой вещи, совокупность внутренних связей вещи, форма организации самого содержания. Внутренняя форма есть структура вещи.

Внешняя форма вещи есть ее пространственно-временные характеристики.

Так, со стороны внутренней формы (структуры), разнообразие форм массовой коммуникации выступает в виде разнообразия жанров; со стороны внешней формы, то есть пространственно-временных характеристик массовой коммуникации, это содержание реализуется в различных формах (каналах), связанных с достигнутым уровнем техническогопрогресса, то есть в формах, определяемых материальным носителем духовных значений (печать, радио, телевидение).

Мы исходим из того, что массовая коммуникация как социальный процесс может быть рассмотрена как духовно – практическая деятельность, включающая в себя журналистику и СМК как две стороны. Тогда журналистика представляется как творческая деятельность по реализации массовой коммуникации посредством выработки духовных значений, основной задачей журналистики является именно выработка духовных значений, то есть содержания массовой коммуникации. В этом случае средства массовой коммуникации выполняют свою прямую роль средства, то есть являются инструментальной, технической стороной, осуществляющей массовую коммуникацию. Взятые в таком аспекте, СМК являются формой массовой коммуникации и выступают в двух её видах: внешней – как совокупности каналов, и внутренней – как совокупности жанров. В явлении, то есть в массово-информационной деятельности по сбору, обработке и распространению информации, массовая коммуникация выступает (является нам) в совокупности двух своих сторон – журналистики и СМК. Деятельность этих двух сторон являют нам сущность массовой коммуникации как деятельности по внедрению в массовое сознание определённой системы ценностей. Однако следует заметить, что массовая коммуникация – это социальный процесс, протекающий в режиме реального времени и имманентно включающий в себя обе стороны – как журналистику, так и СМК, разъединение которых возможно только методами гносеологического анализа.

Важнейшей формой представления информации, та есть массово-информационной деятельности, является текст, который в системе массовой коммуникации является формой одной из её сторон – журналистики.

Научная информация, циркулирующая на уровне специализированного сознания, представлена в виде научных текстов, содержанием которых являются, так или иначе, дескриптивные тексты. Управленческая информация – совокупность текстов, прескриптивных по характеру содержащихся в них знаний-предписаний. Журналистская (публицистическая, то есть актуальная) информация – так или иначе – оценочная информация. Журналистские тексты всегда содержат оценку – явную или неявную (подбор текстов).

Нельзя судить о массовой коммуникации и о журналистике по одному или нескольким текстам. Массовая коммуникация есть система. Под системой мы будем понимать «любое явление, выделенное относительно других явлений, состоящее из взаимосвязанных частей и обладающее интегральными свойствами, которые могут отсутствовать у частей, взятых порознь»[61]. Массовая коммуникация есть система деятельности, продуктом которой является система оценок, оформленная как система журналистских текстов. Она имеет системные качества, определяющие её сущность и не сводящиеся к сумме качеств ее отдельных элементов.

Системное качество, скажем, молекулы поваренной соли нельзя вывести из системных качеств составляющих ее атомов натрия и хлора, системные качества графита и алмаза нельзя объяснить только качествами углерода, ибо решающее значение имеют, в данном случае, структурные связи между атомами углерода в кристаллических решетках. Системное качество муравейника, тем более, невозможно вывести из системных качеств отдельных муравьев. И уж совсем неверно характеризовать социальные системы, системы деятельности, исходя из суммы качеств отдельных ее элементов – будь то элементы интегративных субъектов деятельности или элементы результатов (продуктов) их деятельности, также носящих системный характер.

Продукт журналистики как стороны массовой коммуникации, выступающий в форме системы текстов, должен быть рассматриваем именно как система, не сводящаяся к отдельным элементам – отдельным текстам. В то же время массовая коммуникация как система не может быть рассмотрена как механическая совокупность её сторон – журналистики и СМК, ибо она как система имеет своё интегративное качество, определяемое её сущностью. Множественность определений массовой коммуникации связано как раз с абсолютизацией отдельных её компонентов, возведение их качеств в ранг интегративного качества массовой коммуникации.

Конечно, отдельные стороны и компоненты массовой коммуникации могут быть объектами исследования различных наук. Например, типы журналистских текстов являются объектом анализа с точки зрения журналистского мастерства, соответствия жанровым критериям и даже грамматике того или иного языка, на котором они реализованы. Но такой анализ, как отдельных текстов, так и их любой совокупности (в том числе системной) выходит за пределы социологии массовой коммуникации как уровня рассмотрения предмета и является предметом других наук, других дисциплин – теории журналистского мастерства, стилистики, грамматики, статистики и т. д.

Рассмотрев массовую коммуникацию как систему деятельности со стороны таких её характеристик, как сущность, явление, содержание и формы следует заметить, что сущность массовой коммуникации (как, впрочем, сущность любого явления или процесса) всегда остаётся неизменной, в то время как её явление, содержание и формы осуществления могут изменяться в зависимости от условий функционирования всей системы массовой коммуникации. Сущность массовой коммуникации постигаема только методами теоретического анализа последней, в то время как исследование её со стороны явления, содержания и форм предполагает не только теоретико-социологический анализ, но и применение методов эмпирических исследований, результаты которых способствуют оптимизации функционирования всей системы массовой коммуникации.

Однако для фиксации места массовой коммуникации в системе социальной деятельности указание на духовно-практическую деятельность как на «ареал» ее развертывания, определение её сущности, явления, содержания и форм есть, хоть и необходимое, но недостаточное условие.

Чтобы убедиться в правильности такой фиксации, необходимо осуществить дальнейший социально-философский анализ и рассмотреть систему деятельности массовой коммуникации под иными углами зрения, а именно с точки зрения выявления субъекта и объекта данной деятельности, определения её функции, обнаружения способов и средств её осуществления, определение институциональных особенностей массовой коммуникации. Решению этой задачи посвящены следующие разделы данной работы.