Предложения в которых упоминается "национальное самоопределение"
Точно то же самое относится и к вопросу о национальном самоопределении.
Уже в 1920 году, эта попытка национального самоопределения потерпела провал.
Таким образом, ни принцип национального самоопределения, ни принцип национально-территориального деления не оказался абсолютным.
Но эти принципы не имеют ничего общего с вопросами демократии и национального самоопределения.
Впрочем, такого рода конфигурации при «решении» вопроса о национальном самоопределении опять-таки трудно назвать сугубо русским явлением.
Это просто утверждение нашей независимости, нашего национального самоопределения.
Существуют и интернациональные имена, которые дают малышу большую свободу в национальном самоопределении.
Но соображениям, касающимся соблюдения законных обязательств или национального самоопределения, никогда не придавалось серьёзного значения.
Вопрос о национальном самоопределении и национальном призвании стал перед русскими людьми.
Сторонники возвращения к статусу 1939 года, то есть национального самоопределения, организуют саботаж, поломку механизмов.
Потребовали они этого разделения не в интересах национального самоопределения.
Осталось лишь дополнить всю эту «цветущую сложность» национальным самоопределением большинства.
Многие его публицистические статьи посвящены внешней политике, особенно проблеме национального самоопределения.
Скажу сразу: я против национального самоопределения культур, о коем вы так печётесь.
Ты же совмещаешь вопрос, стоящий перед индивидуумом, с вопросом национального самоопределения — кто мы такие?
Говорю краткое приветствие и о взглядах партии на права национального самоопределения народностей.
Принцип национального самоопределения во многих случаях ведёт к государственной и экономической децентрализации.
Именно в этом смысле она переняла от революционной буржуазии демократический принцип национального самоопределения как политическое обязательство.
Большинство их взывает, тем или иным образом, к идее национального самоопределения, или к так называемому принципу национальности.
Всё же имеет смысл вспомнить, что всего несколько лет назад на национальное самоопределение возлагались большие надежды.
Если говорить на языке философии, мы подошли к неизбежным антиномиям национального самоопределения.
Только на практике проблемы с национальным самоопределением гораздо более серьёзны, чем проблемы с демократией.
Национальное самоопределение, самоидентификация если и могут быть «результатом», то не политического, а педагогического процесса.
Национальная свобода обозначает автономию национального самоопределения, самостоятельность удовлетворения духовных нужд и интересов, составляющих сущность национальной жизни.
Но такое решение привело к серьёзному конфликту между двумя существовавшими в XX веке принципами предоставления суверенитета — национальным самоопределением и незыблемостью существующих границ.
Современные этнонациональные проблемы, подтверждая неизбывность процесса исторического развития, вместе с тем приближают к нашему сегодня — далёкое средневековое прошлое, которое обнажает генезис интересующих нас явлений: полиморфизм начальной истории этносов, сложный путь их консолидации в новую более зрелую общность, специфику условий, предопределявших выбор того или другого этноса на роль ведущего в национальном самоопределении общности, наконец, возможности или слабости последней, которые, в частности, могли зависеть от положения в ней малых этносов.
Борьба за национальное самоопределение, за равноправие словенцев среди других народов, за развитие национального языка и культуры ускорила переход от религиозного к светскому типу сознания.
Это право — одно из действительно фундаментальных прав человека, если, конечно, понимать под национальным самоопределением как раз то, что оно предполагает, — свободное проявление и утверждение этнического начала в жизнедеятельности людей, их добровольных ассоциаций, но не государств.
Безусловно, здесь уместен вопрос: а разве нельзя считать это национальное самоопределение достигнутым и обеспеченным просто по факту существования государства, в котором русские составляют устойчивое численное большинство, русский является государственным языком, да и само название страны подозрительно созвучно с этнонимом?
Романтический дух революции или пафос борьбы за национальное самоопределение — те иррациональные факторы, которые рациональный правовой дискурс старается оставить без внимания.
Любая же борьба за своё национальное самоопределение даже в рамках единого государства с использованием ценности демократии и федерализма зачастую рассматривается при этом как национал-сепаратизм.
Администрация подводила итоги: достигнута важная веха на долгом пути к ядерному разоружению, выработана новая политика по отношению к национальному самоопределению советских республик, оказана поддержка демократии — и при этом выражена солидарность с кремлёвским коллегой, пытающимся удержать распадающуюся сверхдержаву.
Чем скорее русский пролетариат убедит немецкие народные массы, что революция — за мир и за свободу национального самоопределения, тем скорее гнев немецкого пролетариата разразится открытыми восстаниями.
Борьба за суверенитет связана с установлением новых территориальных границ, в которых не может быть идеального национального самоопределения и распределения этносов, что влечёт за собой новые национальные, этнические, не говоря уже о конфессиональных, конфликты.
Однако этот ответ, демократически обязательный, остаётся чисто формальным, так как ничего не говорит нам о реальных возможностях, путях и средствах национального самоопределения в современных условиях.
Важнейшими предпосылками такого миропорядка социал-демократы считают устранение всякого неравенства между народами, справедливое перераспределение мирового богатства, соблюдение национального суверенитета и права на национальное самоопределение, разрешение конфликтов путём переговоров, создание системы коллективной безопасности.
Большинство концепций «масштабной архитектуры» обращают внимание на предполагаемое право национального самоопределения или на родственный «принцип национальности».
Принцип национального самоопределения приписывает нациям качества морального агента и политической власти; он утверждает, что нации имеют право управлять своими собственными делами и, в особенности, формировать свои собственные государства.
Тем не менее в момент распада коммунистических режимов возрастающая кривая энтузиазма по поводу национального самоопределения не достигла того апогея, какого она достигала 75 лет назад, когда была предпринята первая всеобъемлющая реорганизация по национальным линиям прежде многонационального политического пространства.
Более того, несмотря на разочарование, которому уступило место умиление, несмотря на то что сегодня вчерашняя история «тюрьмы народов» и «национального освобождения» выглядит односторонней, вводящей в заблуждение или даже просто опасной, стоящее за ней представление о национализме, который исторически сопровождал призывы к соблюдению принципа национального самоопределения, остаётся твёрдо укоренённым.
Однако в течение полутора столетий обращение к принципу национальности или к предполагавшемуся принципу национального самоопределения было теснейшим образом связано (как я считаю, ошибочно) с определённым представлением об источниках и динамике национализма.
Следовательно, ни принцип национальности, ни принцип национального самоопределения не могут служить ясным и однозначным руководством при реорганизации политического пространства.
Но поскольку национальное самоопределение как раз и предполагает изначальную установку границ демоса, мы вряд ли найдём аналог национальному самоопределению в рутинном функционировании демократий в рамках воспринимаемого как данность демоса.
Так как смысл обращения к принципу национального самоопределения как раз и состоит в изменении границ единицы, подобные границы не следует воспринимать как нечто безусловно данное, в особенности учитывая абсолютно спорную, конфликтную и противоречивую природу претензий на национальность.
Таким образом, вопреки иллюзии, что националистические конфликты допускают фундаментальное разрешение через национальное самоопределение, я привожу своего рода «теорему невозможности», состоящую в том, что национальные конфликты являются в принципе неразрешимыми, что понятие «нация» принадлежит к категории по сути оспариваемых понятий, что хронический конфликт в силу этого имманентен националистической политике, является её неотъемлемой частью и что поиск всеобщего «архитектурного» решения национальных конфликтов является заблуждением в принципе и зачастую катастрофой на практике.