Предложения в которых упоминается "национальная история"
Её оппоненты нередко указывают на мифологизированный характер этих ценностей, их слабую укорененность как в современном российском государственном быту и повседневной жизни, так и в национальной истории.
Помощь культурным учреждениям хорошо влияет на имидж, а музей — это то место, где хранятся осязаемые свидетельства национальной истории.
Истоки всякой национальной истории, если она длится много веков, напоминают предрассветные сумерки.
Явственно проявилась тенденция к сужению границ национальной истории, отныне исчисляемой только от даты принятия ислама.
Истоки всякой национальной истории, если она длится много веков, напоминают предрассветные сумерки.
Известно старинное убеждение, что национальная история есть путь к национальному самосознанию.
Каждая национальная история при ближайшем рассмотрении оказывается во многом уникальной, что, впрочем, не делает сравнение невозможным.
Как известно, нет ничего более транснационального, чем национальная история.
Тем не менее — неподражаемое чувство языка, чувство родной природы, чувство национального характера и национальной истории.
Во время войны было запланировано составить туркменскую национальную историю с VII в.
Поэтому погружение в национальную историю — это, как правило, погружение в атмосферу постоянных битв за выживание путём победы над другими.
Эти дискуссии развёртываются вокруг этики национальной истории и национальной идентичности применительно к эре глобализма.
В противовес этой позиции утверждается, что только национальная история в качестве источника должна формировать общую идентичность американцев.
Коснувшись лишь только описаний пожаров, мы столкнулись с двойными стандартами национальной истории.
— На постсоветском пространстве возникло 15 национальных историй, всё более расходящихся в принципиальных оценках прошлого.
Кроме того, есть инварианты национальной истории.
Именно народ — а не личность и не государство — является субъектом национальной истории.
Но при этом всеобщая история не превращается в арифметическую сумму частных, локальных и национальных историй.
Следовательно, в XIX веке «полнота» в смысле длительности представлялась необходимым условием написания национальной истории.
На сегодняшний день вводятся в научный оборот множество важных достоверными информациями источников, которые дополняют новым содержанием национальную историю.
Выдающийся казахский поэт и исследователь национальной истории конца XIX — начала XX вв.
Поэтому погружение в национальную историю — это, как правило, погружение в атмосферу постоянных битв за выживание путём победы над другими.
Именно с них в польской литературе началось освоение исторического жанра и героико-патетических мотивов на материале национальной истории.
Ключевые слова: домодерные общества; идентичность; национализм; национальные истории; религия; этничность.
Ещё одна параллель — рождение новой исторической науки, ориентированной на критику источников и исследование национальной истории.
Между тем локальный подход к национальной истории перестал удовлетворять многих взыскательных авторов.
Это — то правило, которому евреи следуют едва ли не с начала своей национальной истории и вплоть до наших дней.
Так возникла идея книги — словаря исторических образов, значимых для обеих национальных историй, но различно толкуемых.
Конечно, это обстоятельство служит важным, хотя и косвенным, свидетельством практически достигнутой независимости и самобытности двух национальных историй.
Традиционная для российской историографии концепция зазвучала по-новому с точки зрения национальных историй.
Примечательно, что, интерпретируя его по-разному, украинская и российская национальные истории принимали реальность этого события.
Но для этого ему пришлось вообразить в красках «новую реальность», вдохнуть собственный дух в национальную историю.
Прибыль, конкуренция и накопление богатства стали главной и постоянно повторяющейся темой национальной истории.
Панславистская доктрина XIX века видела в славянском единстве колыбель русской национальной истории, а само это единство основывала на некогда существовавшей общности письменного языка и веры.
Вполне естественно, большинство самураев высокого ранга продолжали ожесточённо противостоять любому курсу национальной истории или эволюции, кроме тех, что находились в строгом соответствии с принципами кланового господства и поклонения предкам, которые формировали основу их традиций и составляли главный смысл их существования.
Из наблюдений над прошлым выводится как бы линейная схема, чертёж: философия национальной истории; и общество жадно ловит эти догадки, потому что они удовлетворяют неискоренимую потребность сознания — свести к умозрительному единству многообразие народных влечений и народной судьбы.
Они прямо называют ошибочным «взгляд, беспрестанно пытающийся выявить ущербность некой национальной истории по сравнению с идеализированными историями других стран».
Конкретные, обусловленные спецификой национальных языков и национальных историй, поэтические образы, ассоциации, выражения и высказывания приобретают и со временем наращивают всеобщий смысл.
Осмыслению этой разницы я посвятила большую часть своей жизни и, проанализировав национальную историю наших стран, пришла к некоторым выводам, которые трудно оспорить.
Геополитическое видение мира — продукт национальной истории и культуры, результат синтеза взглядов, исповедуемых различными слоями политической элиты, академическими экспертами, творческой интеллигенцией и общественным мнением в целом -LSB- Колосов, 1996 -RSB-.
Красота и мощь духовной традиции, воспринимавшаяся современниками как целостный образ национальной истории, вдохновила композиторов на создание произведений, органично соединяющих пласты церковного искусства и профессиональной музыкальной культуры.
Египтяне никогда не могли заставить себя признать какую-то языковую форму, систему письменности, правительство, обычаи и традиции как устаревшие и неизменно сохраняли связь с каждой ступенью своего развития на протяжении всей национальной истории, которая длилась несколько тысячелетий.
Осмыслению этой разницы я посвятила большую часть своей жизни и, проанализировав национальную историю наших стран, пришла к некоторым выводам, которые трудно оспорить.
Учёный хорошо знает, что любая национальная история во всех подробностях помнит трагедию своего народа и старается не сравнивать и не мерить её мерой соседских трагедий.
Нетрудно представить, что там, где у людей есть такое полное сожаления и горечи отношение к прошлым ошибкам своей национальной истории, там есть возможность вспышки всё новых и острых этнических конфликтов.
Произошло это в течение нескольких десятилетий на рубеже веков — с конца XI до начала XII столетий; следовательно, раньше этого времени говорить о национальной истории великороссов бессмысленно.