Предложения в которых упоминается "вотчинник"
Этим разрушено было старинное родовое владение князей, и к началу XVI века они стали служилыми вотчинниками, полными собственниками своих княжеств и вместе со знатнейшими русскими боярами и литовскими вельможами образовали землевладельческую аристократию, подобную польской.
При таком порядке вещей вотчинник и помещик сливались в одну массу.
Никогда, даже находясь в руках вотчинников, она здесь не считалась предметом полной, неприкосновенной собственности.
За помещиками и вотчинниками более следили.
Владение землёй создавало для собственников обязанности двух родов: крестьяне платили подати, вотчинники и помещики несли службу.
С другой стороны, там, где дело объединения совершалось мирным путём, вотчинники преобладают.
Отлично согласуемое с земельным правом вотчинников, являясь скорее пожалованием, чем судебной обязанностью, кормление относилось скорее к частному, чем к публичному праву.
От системы кормлений особенно страдали мелкие вотчинники и помещики, которые не могли самостоятельно обезопасить себя от «лихих» людей.
Земли общин переходили в руки вотчинников и помещиков, включались в состав княжеского домена.
Все эти резиденции, летние дворцы-дачи были не что иное, как огромные усадьбы, имения вотчинника, окружённые приписанными к ним крепостными деревнями; и лишь постепенно вокруг этих усадеб вырастали городские поселения.
Колоны не утратили полностью личной свободы, но уже находились в поземельной зависимости от вотчинника, не могли уйти со своего надела, находившегося у них в наследственной собственности.
Со временем он стал большим земельным вотчинником и славился своими богатствами.
Ставшие вотчинниками бояре и «старшие мужи» превратились в вассалов князя.
Дворяне, с XIII века слуги при крупных вотчинниках, землевладельцах, боярах и вольных слугах, стали первыми русскими помещиками.
Побольше получать и поменьше работать — такова формула любого бюрократического вотчинника.
К этому времени дворянское сословие устоялось, перемешались вотчинники и помещики, новые и старые дворяне.
Всего в состав «тысячи» вошло 1078 человек помещиков и вотчинников, образовавших собою столичное дворянство — вершину и цвет служилого сословия.
Опричнина привела к превращению множества самовластных вотчинников в рядовых служилых землевладельцев на окраинах государства и тем способствовала колонизационным процессам.
Традиционный русский порядок включал частную собственность на землю (не говоря уже о промышленных активах и городских усадьбах) крупных и мелких вотчинников, общинную и частную земельную собственность «черносошных» крестьян — богатые крестьяне издавна покупали земельные участки, нередко весьма значительные, и оформляли их в собственность.
При выкупе вотчины заёмщик должен был погасить ссуду и оплатить «прибылые крестьянские дворы» и «прибылое вотчинное строение»: «... у кого в вотчине прибыло дворов крестьянских, и в них людей, и росчистныя пашни и сенных покосов из лестные поросли, и за то прибылое вотчинное строение вотчинником, что учнет выкупать, по суду и по сыску: за крестьянский двор с людьми пятидесят рублёв; за распашную землю, которая росчищена внов из лесные поросли, по три рубли за десятину; за сенные покосы, которые росчищены внов из лесные же поросли, по два рубли за десятину; а за церковное строение, и за боярские и за людские дворы и за мельничное и прудовое строение платить денги, смотря по строению и по оценке сторонних людей» (ст.
Несдобровать в ту пору и царю, и вотчинникам!
Относительно последних само слово «чёрный» указывает на зависимость владения от повинности; только повинность является не служебно-государственной, а вотчинной перед вотчинником земли, великим князем.
Начиная с 80-х годов, русские источники всё чаще пишут об убийствах вотчинников «разбойниками», о разгроме поместий.
При них находились сборщики поступлений в пользу вотчинника — подъездные, конюшнями и табунами лошадей ведал старший конюх, тиун был домовым управителем или дворецким.
Сельские общины защищались от роста налогов и повинностей вотчинников путём восстаний, грабежей господского имущества, убийства представителей вотчинной администрации.
Они продолжали платить дань государству, но одновременно платили налоги и выполняли повинности в пользу вотчинника.
Предоставление верховной властью вотчиннику полного феодального имущества вело смерда к усилению зависимости от феодала.
Это были разорившиеся смерды-общинники, которые шли в кабалу к вотчиннику, получая от него ссуду (купу) либо деньгами, либо орудиями производства.
Формы его были различны: восстания, бегство, убийства представителей вотчинной администрации, массовое хищение имущества вотчинников.
Малое число хозяйств, возглавляемых женщинами, свидетельствует об исключительности подобных случаев, а главное, об ориентации и государства, и вотчинников в социальной практике, особенно явственно проявлявшейся в фискально-податной сфере, на мужчину-дворохозяина, способного тянуть тягло.
Также перечислены: обитатели двора вотчинника, жители каждого из крестьянских, бобыльских, нищенских дворов во всяком селении, указаны пустые дворы и дворовые места, даны итоги дворов по владению.
Вотчинник, отпустив крестьянина, безусловно, заинтересован в его возвращении, он и деревня осведомлены о его тяжёлом заболевании.
Община знает об уходе, и по всей вероятности, вотчинник информирован и разрешил его.
Шляхта — это самостоятельные вотчинники, чьи земли и привилегии унаследованы от воинственных праотцев.
Власть этих последних совершенно иного свойства, чем власть старшего, — они играют роль простых вотчинников, не имеют права чеканить монету и самостоятельно сноситься с иностранными государями.
Пахотные земли, луга и виноградники вотчинника, разделённые на мелкие участки, лежали вперемежку (черезполосно) с участками зависимых крестьян.
Не могло им понравиться и то, что власть их была ограничена дворянами; в 1702 году государь указал: в городах губным старостам и сыщикам не быть, а ведать всякие дела с воеводами дворянам, тех городов помещикам и вотчинникам, в больших городах по четыре и по три, а в меньших по два человека, и, слушав те дела, и указ по них чинить с ними, воеводами, тем дворянам обще, и те дела крепить тем воеводам и им, дворянам, всякому своими руками, а одному воеводе без них, дворян, никаких дел не делать и указу никакого по них не чинить.
Число крепостных душ, принадлежавших ему, исчислялось десятками тысяч, и к 1763 году, перед самой секуляризацией, достигало 106501 душ, а число вотчин и прочих земель исчислялось сотнями, так что он, бесспорно, был самым крупным русским вотчинником.
Помещики, вотчинники, прочие хозяева обязывались собирать для своих бедных на хлеб и одежду с обывателей собственных сел и деревень.
Отсюда-то и выходила борьба отдельных вотчинников — князей отдельных самостоятельных волостей, или земель, борьба, более или менее продолжительная и суровая, в зависимости от того, где она возникала, т.
Такие постройки очень ясно выразили, что сила московского вотчинника стала не только крепкой, но и грозной.
В большинстве, напротив, даже просвещённые люди полагали, что вотчинники, помещики являются законными господами своих крестьян и должны заботиться об улучшении их материального и нравственного быта, но свободное состояние «с нашею формой правления монархического не согласует».
Слуги князя, «вольные» и «слуги под дворским» (отсюда более поздний термин — «дворяне»), в отличие от вотчинников, не могли ею свободно распоряжаться (продавать, дарить, закладывать) и владели землёй лишь на условиях службы.
Но измельчание и обезземеливание части вотчинников угрожало интересам государства, так как подрывало его военные силы.
Однако наделение землёй вотчинников становилось невыгодным: «утечка» земли в руки церкви (многие феодалы жертвовали или завещали часть своих земель монастырям) приводила к деклассированию «детей боярских».
Они делались постоянными и подчинёнными союзниками московского государя, обязывались служить ему, но сохраняли при себе дворы, дружины и не только оставались или становились вотчинниками своих владений, но и пользовались в них административными правами, держали своё особое управление.
Государство тем и отличается от вотчины, что в нём воля вотчинника уступает место государственному закону.