Глава 1
История развития вещных прав на землю и другие природные ресурсы
1.1. Вещные права на землю и другие природные ресурсы в римском праве
Как известно, современное гражданское право России во многом представляет собой рецепцию римского права. Вот почему изучение сложившейся в Риме системы вещных прав на землю и другие природные ресурсы в значительной мере облегчает изучение и классификацию современных прав.
Значение римского права для современных правовых систем неоднократно подчеркивалась многими учеными-правоведами. И.А. Базанов считал, что рецепция римского права имела, в общем и целом, бесконечно громадное благодетельное влияние на правообразование у новых народов, в этом едва ли кто может сомневаться в наше время. На римском праве, обладавшем развитыми правовыми понятиями, точной терминологией, безукоризненной системой, как нельзя легче могла возродиться и окрепнуть наука права у новейших народов. А роль науки права для правовой жизни народа слишком громадна[12].
Одну из основных задач гражданского права составляет распределение имущественных благ, то есть, прежде всего, вещей, находящихся в обладании данного общества, между отдельными его членами. Средством такого распределения является предоставление этим последним субъективных вещных прав[13].
Вещное право предоставляет лицу юридическое господство над вещью; но само это господство может быть различной степени и различного содержания, вследствие чего и вещные права неодинаковы.
а) Основное вещное право есть право собственности: оно предоставляет собственнику, в принципе, полную власть над вещью. Собственник имеет право владеть вещью, пользоваться ею по своему усмотрению и распоряжаться ею. Но собственность есть полная, абсолютная власть только в принципе: государство может наложить на собственника известные ограничения, и действительно всегда, в любой исторический момент, те или другие ограничения в большей или меньшей степени имеются (ограничения в интересах соседей и в интересах общего блага); вследствие этого собственность фактически никогда не бывает абсолютно полной. Может даже случиться так, что в силу тех или других распоряжений в руках данного собственника не будет ни права владения, ни права пользования, ни права распоряжения. Тем не менее, она не есть нуль: с отпадением ограничений собственность сама собою восстанавливается. Это присущее праву собственности стремление восстановиться во всей своей полноте, «выпрямиться во весь свой рост» называется принципом эластичности права собственности.
b) Но кроме права собственности возможны вещные права ограниченного содержания или вещные права на чужую вещь. Вещь принадлежит на праве собственности одному лицу, но другое лицо имеет на нее такое же непосредственное, следовательно, вещное, право, лишь ограниченное по своему содержанию. Эти права, в свою очередь, подразделяются на две группы:
1) первую группу составляют вещные права пользования чужой вещью. Сюда относятся, главным образом, так называемые сервитуты. Одни из них предоставляют пользование чужой вещью известному определенному лицу; таково, например, право пожизненного пользования: пока это определенное лицо существует, оно может пользоваться вещью, и соответственное право собственника на это время замирает. Сервитуты этого рода, как связанные с определенным лицом, называются сервитутами личными. Другие сервитуты предоставляют право пользования не данному определенному лицу, а всякому, кто окажется в положении собственника какой-либо другой вещи: например, я предоставляю право проезда через мое имение к железной дороге, к реке и т. д. всякому собственнику другого, соседнего имения, которое в таком проезде нуждается. Экономически в случаях этого рода одно имение служит хозяйственным нуждам другого. Юридически же субъектом права проезда будет каждый данный собственник господствующего имения: переход этого имения из рук в руки (путем наследования, продажи и т. д.) приведет к перемене и лица, управомоченного на пользование.
Сервитуты, в свою очередь, подразделяются на городские и сельские. Основанием для такого деления является хозяйственное назначение: если оно предназначено для сельскохозяйственной культуры, то сервитут, установленный в целях этой культуры, будет сервитутом сельским; если же предоставляется участок для жилья, строения, то сервитут будет сервитутом городским.
Но всякий сервитут есть вещное право на чужую вещь, ибо всякий сервитут создает хотя и ограниченное, но непосредственное господство над вещью. В чьи бы руки служащая вещь ни перешла, она все время будет подлежать этому господству, причем это господство не зависит от воли каждого ее собственника. Этим сервитут отличается от различных обязательственных отношений, предоставляющих также нередко право пользования чужой вещью;
2) вторую группу составляют вещные права на распоряжение чужой вещью. Таково закладное, или залоговое, право. Сущность его состоит в том, что кредитор, которому вещь заложена, имеет право при неуплате долга продать эту вещь для своего удовлетворения, то есть распорядиться ею. Закладное право есть также вещное право на чужую вещь: вещь остается в собственности должника, ее заложившего; но кредитор имеет право вытребовать ее от всякого, в чьих руках она окажется, для того чтобы затем ее продать: позднейший переход вещи путем продажи и т. д. прав кредитора нисколько не затрагивает – его право идет за вещью.
В круг институтов вещного права римское право внесло много положительного. Тоньше и последовательнее были переработаны под влиянием римского права многие институты вещного права[14].
Как и во всех других областях, в области вещного права римская история представляет собой комбинацию двух пластов: глубоко внизу залегает пласт институтов старого цивильного права; мало-помалу над ним образуется слой институтов преторского права. Но образование этого последнего слоя не уничтожает вовсе первого; долгое время мы наблюдаем совместное существование обеих пород, переплетающихся друг с другом иногда самым причудливым образом. И лишь позднейшее право (классическое и постклассическое) производит необходимую работу объединения и упрощения.
Институт частной собственности, обозначавшийся впоследствии термином dominium или proprietas, существует со всеми своими основными чертами уже в старом цивильном праве, и римские юристы рассматривают его как институт исконный[15]. Между тем в древнейшей истории мы встречаем некоторые разрозненные явления, которые – особенно в связи с данными истории других народов – заставляют думать, что и в Риме частная собственность установилась не сразу, что ее установлению предшествовал долгий период подготовки и выработки этого понятия. Но, разумеется, относительно этого доисторического периода римской собственности мы можем делать только более или менее вероятные предположения.
Чувство частной, индивидуальной принадлежности вещей (зародыш позднейшего права собственности) появляется впервые, без сомнения, по отношению к вещам движимым; недвижимость (земля) первоначально находится в таком или ином коллективном обладании. Убитая тем или другим лицом дичь, выловленная рыба, созданное трудом оружие естественно рассматривается как вещь, принадлежащая тому, кто ее добыл или создал. Осознание того, что «эта вещь моя», возникает просто, и оно психологически неизбежно. Также естественно, что человек будет защищать свою вещь от покушений со стороны других и будет стараться вернуть ее собственной силой, если ею кто-либо уже завладел. Однако это чувство принадлежности движимых вещей, как показывает опыт истории, долгое время еще не имеет юридического характера права собственности в таком виде, в каком оно известно праву более развитому.
Право на движимые вещи на этой стадии еще не имело свойства прочной юридической связи между лицом и вещью, которая сама по себе могла бы служить основанием иска.
Иначе складывались отношения к недвижимости. Когда представление об общем праве на землю всего народа постепенно стерлось, принадлежность того или другого участка стала связываться с сидящей на нем семьей (семейная собственность). Участок принадлежит семье как таковой в лице ее главы и представителя – домовладыки. Но принадлежность эта проникнута особым характером: распределение земли между отдельными родами и семьями зиждется не на том или ином акте частного лица, а на воле всего народа, является выражением некоторого общегосударственного, публичного порядка. Участок земли принадлежит данному домовладыке как члену общины, как гражданину; как было уже указано, даже сам участок был в то время не столько определенной частью территории, сколько количественной долей данной семьи в общем земельном владении. Право гражданина на такой участок, вытекающее из его положения как члена общины и всецело проникнутое публично-правовым характером, и есть, вероятно, то, что в древнейшее время обозначалось выражением «участок – мой в силу моего права гражданства, в силу публичного порядка распределения земли между членами общины».
При таких условиях участок земли, отведенный данной семье, должен оставаться в ее владении, пока существующее распределение не будет изменено каким-либо новым публичным актом (например, переделом). Если же им завладеет кто-либо другой, то домовладыка может потребовать его возвращения независимо от того, каким образом – добросовестно или недобросовестно – нынешний владелец стал владельцем: речь будет идти не об устранении последствий частного деликта, а о восстановлении общинного порядка земельного распределения. Таким образом, впервые возникает представление о некоторой непременной юридической связи лица с вещью – первый и наиболее существенный элемент права собственности. Вероятно, именно в связи с этим зародилась формула «утверждаю, что этот участок мой по праву квиритов», и, быть может, именно здесь впервые проявилось вмешательство государственной власти в частные споры, выразившееся в запрещении физической борьбы.
Но право на недвижимость, имея один из существенных элементов собственности, долго еще не имело другого – свободы распоряжения. Участок земли, как уже было указано, присваивался не домовладыке как таковому, а всей семье: он был ее неотъемлемой принадлежностью, ее материальным базисом. Не ограниченный в своей власти по отношению к членам своей семьи и к продуктам их труда (движимые вещи), домовладыка в то же время не мог распорядиться семейным участком так, чтобы он «ушел» от семьи – не мог его продать, подарить и т. д. Акт его частной воли не мог изменить публичного порядка.
С течением времени, однако, оба указанных права постепенно сближаются. С одной стороны, публично-правовой характер права на недвижимость и идея семейной собственности стираются: домовладыка приобретает и по отношению к земле свободу распоряжения. С другой стороны, на движимость переносится виндикационный принцип: она начинает защищаться не только на деликтном основании, но и на основании их принадлежности такому-то лицу.
Цивильное право делит все имущественные объекты на res mancipi и nес mancipi. По определению классических юристов, к числу res mancipi относятся земли в Италии, затем некоторые из сервитутов (сервитуты проезда, прохода, прогона скота, проложения водопровода через соседний участок) и, наконец, рабы и рабочий скот (рабы и четвероногие животные, которым обуздывают шею и спину, будь то быки, мулы, кони, ослы). Все остальные вещи суть res nес mancipi.
Основное значение этого различия для позднейшего цивильного права заключалось в том, что в то время как res nес mancipi могли переходить из рук в руки путем простой передачи, для перенесения права собственности на res mancipi необходим был формальный акт (к которому присоединилась затем формальная фиктивная уступка права в суде).
Перечисление вещей, входящих в категорию res mancipi, показывает, что это как раз те вещи, которые составляют основу земледельческого крестьянского хозяйства: участок земли и необходимый рабочий инвентарь, без которого земельный участок, принадлежащий крестьянской семье, представляет собой мертвый капитал, и семья будет лишена возможности хозяйственного существования; известно, например, что у наших крестьян потеря рабочей лошади является обыкновенно началом полного разорения.
Первоначальная неотчуждаемость земельного участка с течением времени отпала, но желание оградить интересы семьи сказывается еще в том, что для отчуждения вещей, входящих в состав семейной собственности, требуется соблюдение известной торжественной публичной формы. К тому же с установлением ценза именно эти вещи имеют главное значение для определения имущественного положения гражданина; вследствие этого было желательно, чтобы переход из рук в руки совершался формально и гласно. Таким образом, старое воззрение и новые условия пересеклись и преобразовали прежнее деление в новое – на res mancipi и nес mancipi.
За исключением этого, никаких других различий между вещами по отношению к понятию права собственности в цивильном праве исторической эпохи не существует: собственность уже едина – как по своему содержанию, так и по способам своей защиты.
Но, несмотря на бесспорно частный характер, квиритская собственность все еще сохраняет некоторые следы своего прежнего публично-правового значения. Так, субъектом ее может быть только римский гражданин или те из иностранцев, которым даровано данное право; Перегрины не могут иметь квиритского права на вещь. Правда, с течением времени, как известно, и перегрины получили защиту, вследствие чего принадлежащие им вещи стали охраняться нормами, аналогичными праву собственности; но право перегрина на вещь не есть квиритская собственность. Вследствие этого рядом с системой цивильных или квиритских вещных прав в Риме мало-помалу появилась особая система перегринских прав – особая перегринская собственность и т. д.
С другой стороны, истинное право могло распространяться только на земли, входящие в состав римской территории, то есть с распространением гражданства на всю Италию. Земли провинциальные объектом частного квиритского права даже для римских граждан быть не могли: они рассматривались как общее достояние всего римского народа, причем владение отдельных лиц теми или другими участками провинциальной земли характеризовалось не как собственность, а, скорее, как пользование. В то время как эти провинциальные земли были обложены податью, квиритская собственность в период республики была свободна от всяких налогов, вследствие чего свобода от податей в то время рассматривалась как неотъемлемое качество самого права квиритской собственности. Хотя владение провинциальными землями теоретически не было настоящей собственностью, практически оно, конечно, охранялось провинциальными судами как собственность, вследствие чего с появлением провинций возникла новая юридическая категория – собственность провинциальная, со своими особыми нормами и особыми средствами охраны.
Как известно, собственность, тяготея в принципе к своей полноте и неограниченности, предписанием закона может быть ограничена в том или другом отношении, как в интересах общего блага, так и в интересах мирного соседского сожительства. Таким ограничениям подвержена и квиритская собственность уже в старом цивильном праве, причем эти ограничения установлены в интересах соседей. Городской характер древнеримского поселения и естественная при этом скученность жилищ способствует этому.
Уже законам XII таблиц известен целый ряд подобных ограничений. Важнейшие из них состоят в следующем: а) собственник обязан оставлять по своей меже свободной (для прохода, проезда, поворота плуга) полосу земли в 21/2 фута; b) собственник обязан терпеть ветви, перевешивающиеся с дерева соседа, если они находятся на высоте не менее 15 футов; с) собственник должен допускать соседа на свой участок через день для собирания плодов, упавших с его дерева; d) собственник не должен изменять искусственными сооружениями естественного стока дождевой воды.
Все эти ограничения характерны для мелких хозяйств эпохи законов XII таблиц. С течением времени к ним присоединились другие, например: никто не обязан терпеть исходящего от соседнего участка дыма, запаха, шума и т. д., если все эти явления выходят за пределы обычного.
При продаже недвижимости существенно было, конечно, указание меры продаваемого участка; если впоследствии окажется, что действительное пространство земли не соответствует объявленной мере, то продавец также отвечает в размерах двойной стоимости недостающей земли[16].
Уже древнейшая эпоха цивильного права в области вещных отношений не могла обходиться одной собственностью; она знает уже и некоторые ограниченные права, причем количество этих последних постепенно растет.
Самыми ранними из вещных прав на чужие вещи в Риме являются сервитуты. Дробность землевладения, семейные разделы, скученность усадебных построек и т. п. были причинами того, что уже очень рано обнаружилась потребность в признании и регулировании именно этого вида вещных прав[17].
Из сервитутов древнейшими являются четыре: три сервитута дорожных (iter – право прохода через чужой участок, actus – право прохода и прогона скота, via – право прохода, прогона и проезда вообще; каждый последующий сервитут включает в себя и предыдущий) и один сервитут воды (aquaeductus – право провести воду из чужого участка).
С течением времени к ним присоединяются другие сельские сервитуты. Важнейшими из них являются: servitus pecoris ad aquam appulsus – право пригонять скот для водопоя, servitus parscendi – право пасти скот на чужом выгоне, разнообразные сервитуты, предоставляющие право брать песок, глину и т. д. на чужом участке, – servitutes harenae fodiendae и т. п.
Несколько позже, чем упомянутые четыре сервитута, возникли сервитуты городские. Старейшим из них является право проложить клоаку через чужой участок. Наиболее распространенными типами являются: право опереть здание на стену соседа; право отводить дождевую воду на двор соседа; право требовать, чтобы сосед не загораживал дому света или вида и т. д. Содержание этих сервитутов нередко находилось в зависимости от различных муниципальных строительных порядков.
Еще позже, чем эти древнейшие сервитуты, возникли сервитуты личные, причем, вероятно, первым источником их были завещательные распоряжения: передавая, например, свое имущество законным наследникам, завещатель желал предоставить своей жене право пожизненного пользования им. Но, во всяком случае, личные сервитуты существуют уже в полной мере во второй половине республики.
Из этой категории личных сервитутов римскому праву известны четыре: а) важнейшим является ususfructus, право пожизненного пользования вещью и ее плодами (usus и fructus), причем пожизненный владелец – узуфруктуарий – может пользоваться не только лично, но и сдавая пользование в аренду, продавая плоды и т. д.; b) второй, более ограниченный вид представляет usus – право только личного пользования вещью, без права на плоды (иногда, впрочем, и право на плоды, но лишь в пределах личных нужд, без права их продавать); с) Habitatio – право жить в чужом доме и d) Operae servorum vel animalium – право личного пользования трудом чужого раба или животного. Нормы относительно личных сервитутов вырабатывались римскими юристами главным образом в связи с толкованием завещательных распоряжений (отказов) и носят на себе следы так называемой «благосклонности к завещаниям» – стремление полнее истолковать волю завещателя.
Сервитуты на первых порах не сливались теоретически в одну категорию сервитутов. Но они положили начало классической теории сервитутов; без сомнения, им принадлежат основные правила, своего рода «заповеди» римского сервитутного права: «nulli res sua servit» (не может быть сервитута на собственную вещь, вследствие чего при слиянии praedium dominans и praedium serviens в одних руках, хотя бы на короткий момент, сервитут погашается – confusio), «servitus servitutis esse non potest» (не может быть сервитута на сервитут – например, пожизненного пользования правом проезда) и «servitus in faciendo consistere non potest» (не может быть сервитута, который обязывал бы собственника praedium serviens к каким-либо положительным действиям; сервитут может состоять только in patiendo – в обязанности терпеть что-либо, например, проезд, – или in non faciendo – в обязанности не делать чего-либо, например, не закрывать света или вида).
Установление сервитутов в цивильном праве совершается либо судебным приговором в исках о разделе, либо завещательным отказом, либо частным договором сторон. При этом договор может иметь смысл тогда, когда вещь остается в собственности прежнего собственника и на нее лишь устанавливается сервитут, например, право проезда, в пользу другого лица, или когда вещь передается в собственность другому лицу, но выговаривается на нее сервитут в пользу прежнего собственника.
В древнейшее время, возможно, практиковалось приобретение сервитутов давностью, но одним из законов более позднего времени применение давности владения к сервитутам было воспрещено.
Кроме сервитутов, других вещных прав на чужие вещи цивильное право не знало; в частности, ему не было известно закладное право в его истинном юридическом смысле.
1.2. Вещные права на землю и другие природные ресурсы в российском праве
В период утверждения центральной власти московских государей, как отмечает К.П. Победоносцев, появилось несколько видов частного землевладения, но ни в одном из них не выразился чистый тип права собственности. Крестьяне в имениях служилых людей «сидели» на пашенных жеребьях, на земле, которая принадлежала не им, а помещику, на чьей земле они «сидели». Они и не имели, по всей вероятности, претензий на какое-либо право на определенный участок земли как собственности, ибо покидали беспрестанно одни земли и переходили на другие. Правительство обязывало их быть послушными владельцу земли; в его пользу они были обязаны отправлять натуральные повинности или платить оброк по договору. Они не теряли связи с землей в общем, неопределенном смысле, потому что привыкли «сидеть» на какой-либо земле. Но связи прочной, постоянной, с определенной местностью, с известным участком у них не могло быть, – а право собственности возможно лишь в отношении к определенному, обособленному предмету. В этом пользовании землей нет ничего постоянного, и потому нельзя даже назвать его правом на владение: оно продолжалось в течение того срока, пока крестьянин «сидел на земле» по условию. При обилии земель пользование могло быть довольно обширное, но в нем не было ничего похожего на самостоятельное право. А когда прекратилось право перехода крестьян, определилась весьма резко безусловная зависимость этого владения. В подобном отношении к земле были крестьяне, «сидевшие» на церковных и монастырских землях, равно черносошные, «сидевшие» на землях великого князя. Относительно последних само слово «черный» указывает на зависимость владения от повинности; только повинность является не служебно-государственной, а вотчинной перед вотчинником земли, великим князем. Прикрепление к земле коснулось и этого разряда людей и отразилось на их землевладении. Владение городских обывателей тягловыми участками было тоже несвободное, но под условием тягла и оброка, и тягловые участки не подлежали свободному распоряжению владельца. Ни в одном из вышеупомянутых разрядов мы не видим самостоятельного права собственности на землю. Вотчинное право на нее предоставлялось им в редких случаях, по особой милости государя, и в таком случае прежняя черная или тягловая земля превращалась в белую. Исключение из этого порядка встречается только на севере России в древних новгородских землях; там вотчинное владение землей как право самостоятельное издавна существовало и для низших разрядов свободного населения; такое владение они удержали за собой до последнего времени. Это был едва ли не самый свободный вид частного землевладения в России[18].
В отличие от римского права, в котором, как отмечалось выше, система вещных прав фактически была представлена правом собственности и различными видами сервитутов, в российском праве была разработана более разветвленная система таких прав.
Наиболее подробное ее описание приводит в своих работах Г.Ф. Шершеневич[19].
В описываемой им системе вещные права различаются между собой по объектам. Объектом вещных прав является вещь в материальном значении слова. Этим признаком обусловливается природа вещных прав, возможность истребовать вещь из чужого владения, причем в натуре, а не в виде вознаграждения.
Вещное право устанавливает непосредственное отношение лица к вещи. Это означает, что для осуществления своего права на вещь он не нуждается в фактическом посредничестве других лиц.
При этом непосредственное отношение к вещи в вещных правах нельзя понимать в том смысле, что отношением лица к вещи исчерпывается вся сущность вещного права, – всякое юридическое отношение есть отношение между людьми, и потому сущность вещного права характеризуется не тем, что субъект права мог делать с вещью, а тем, чего субъекты обязанности не должны делать с этой вещью. Лицо только потому имеет субъективное право собственности на данную вещь, что всем другим запрещено объективным правом препятствовать пользованию собственника[20].
Все это обусловливает, что число вещных прав невелико. В российском праве к ним относили:
– право собственности;
– право застройки;
– сервитуты;
– чиншевое право.
Рассмотрим сначала право собственности как основу всех вещных прав. Следует заметить, что теория собственности, сложившаяся в российском праве, до настоящего времени не потеряла актуальности.
В частности, определение права собственности как сейчас, так и тогда представляет значительные трудности. Г.Ф. Шершеневич в начале 20 века сожалел о том, что несмотря на видимую простоту и ясность определения права собственности, до сих пор в науке не установлено точное понятие о нем.
Например, в литературе и законодательстве того времени часто встречается термин «вотчинное право». К. Победоносцев обозначает этим термином право собственности вообще, а законодательство – право собственности на недвижимое имущество[21]. При этом правом собственности указанный автор считал в строгом смысле «право, окончательно укрепленное и объективно сознаваемое, безусловно твердое, так что право здесь приносит с собой все свое содержание, и с началом права возникает владение, на праве основанное. Здесь владение вмещается в праве, сливается с ним и выражает волю, направленную на удержание предмета по власти, – волю, возникшую вместе с правом и этим правом поддерживаемую».
По наиболее распространенному определению дореволюционного времени, право собственности представляет собой неограниченное и исключительное господство лица над вещью. Собственностью также нередко называлось как право собственности, так и само имущество, на праве собственности принадлежащее кому-либо.
Г.Ф. Шершеневич выводит более точное и более похожее на современное определение права собственности: власть в порядке, гражданскими законами установленном, исключительно и независимо от лица постороннего владеть, пользоваться и распоряжаться имуществом вечно и потомственно[22].
Все составляющие права собственности требуют подробного рассмотрения. Хотя такое перечисление отдельных прав, соединенных с правом собственности, не всеми специалистами признавалось удачным. Связано это было с тем, что невозможно перечислить все отдельные правомочия, входящие в состав права собственности, и закон, например, упустил указать на право уничтожения вещи.
Правомочия собственника актуальны и в настоящее время. В частности, именно они называются ст. 209 ГК РФ: собственнику принадлежат права владения, пользования и распоряжения своим имуществом.
Какое же содержание вкладывалось в указанные правомочия в российском праве, особенно если речь идет о земле и других природных ресурсах? Ответ на данный вопрос можно найти в трудах Г.Ф. Шершеневича.
1. Владение.
Терминология русского законодательства была в отношении владения не совсем последовательной. В частности, практически одинаково им употребляются выражения «собственник» и «владелец».
При этом «владением» именуется и сам объект права, например, земельный участок, и совокупность всех земель и иного недвижимого имущества, принадлежащего одному собственнику. «В пределах границ своих владений собственник земли – полный хозяин. Все, что на земле произрастает, все равно вследствие ли труда и искусства, как, например, рожь, овес, или вследствие естественных сил природы, как, например, трава, грибы, ягоды, составляет достояние собственника того участка земли, на поверхности которой оно появилось. Собственник – полный хозяин в отношении того озера, которое находится всецело в пределах его участка. Если через его землю протекает ручей или речка, то он вправе изменять в своих пределах как угодно направление их, лишь бы они вышли из его участка там же, где они вытекали и ранее. Собственник мог, например, в интересах огородничества заставить речку сделать несколько заворотов. Но если речка находится на границе двух владений, то один из прибрежных собственников не вправе искусственно изменять направления текучих вод. Что касается самой текучей воды, беспрерывно сменяющейся, то собственник не имеет на нее права, вытекающего из права собственности. Протекает ли речка всецело через его участок или только примыкает к нему, собственник приобретает право на захваченную воду только в силу завладения»[23].
При этом объектом права частной собственности русский закон признавал имущество, в частности вещь. Следовательно, поскольку владение является одним из существенных составляющих права собственности, имеются в виду только физические вещи, т. е. те, над которыми могло быть установлено реальное господство.
2. Пользование.
Пользование состоит в извлечении из вещи тех выгод, которыми определяется ее экономическое значение. Российское право указывало на такой существенный признак права собственности, как исключительность и независимость от посторонних лиц. Исключительность означает, что никто без воли и помимо воли собственника не имеет права препятствовать ему или присвоить себе пользование той вещью, которая составляет объект его права собственности. Независимость указывает на полную свободу осуществления своего права помимо согласия посторонних лиц.
3. Распоряжение.
Распоряжение дает возможность совершения различных, возмездных и безвозмездных, сделок, имеющих своим объектом конкретную вещь, т. е. определять юридическую судьбу вещи.
В русской правовой литературе неоднократно отмечалось, что для понятия о праве собственности существенны все три указанных правомочия. При этом отсутствие одного из них должно было бы устранить наличие права собственности. Между тем русский законодатель различал полное право собственности, когда владение, пользование и распоряжение принадлежат одному лицу, и неполное право собственности, когда от него отделяется один из трех указанных моментов, и, следовательно, признает право собственности и в тех случаях, когда оно не соединяется с владением, или пользованием, или распоряжением.
Очень интересный вопрос при этом поднимал Г.Ф. Шершеневич: какое же из указанных правомочий имеет настолько решающее значение, что отсутствие его само собою устраняет наличие права собственности?[24]
Ответ на данный вопрос он давал следующий. Закон склонен признать владение существенной частью права собственности, но как с теоретической точки зрения, так и по мнению нашего законодательства владение вполне уживается с правом собственности, вовсе не устраняя его. Пользование вещью составляет цель права собственности, но собственник, несомненно, мог, не подрывая своего права, предоставить, возмездно или безвозмездно, данную вещь во временное пользование другому лицу. Право распоряжения закон понимает как власть отчуждать вещь в пределах, законом обозначенных, и отдавать ее в пользование другому посредством найма, ссуды и других договоров. Нельзя не видеть в этой власти существенного момента права собственности, отсутствие которого способно устранить право. В самом деле, если кто-либо помимо собственника мог отчуждать вещь, продать, заложить, отдать в пользование, то к чему будут сведены права собственника?
С этой мыслью как будто не согласуется взгляд закона на возможность отделения права распоряжения от права собственности. Однако со стороны закона допущено, очевидно, недоразумение. Право распоряжения, говорит закон, могло отделиться от права собственности не иначе как по доверенности, данной собственником, или по закону, когда имущество находится под запретом. Но, во-первых, распоряжение по доверенности никогда не могло отделиться: все то, что содержится в понятии распоряжения, могло быть выполнено собственником и после выдачи доверенности, а во-вторых, доверенный совершает сделки не в силу своего права распоряжения, а права, принадлежащего собственнику. Отличие распоряжения как характерного момента права собственности от владения и пользования в том и заключается, что собственник не мог передать его по договору другому, лишив в то же время себя этого права. Распоряжение собственника могло быть стеснено только по закону и в указанных законом случаях. Даже при ограничении собственника в распоряжении, например при учреждении опеки, нельзя сказать, что собственник лишен был права распоряжения. Право это принадлежит ему, но осуществление этого права, по причине малолетства ли собственника, или по ненормальному состоянию умственных способностей, или по иным каким причинам, предоставляется его законному представителю, который распоряжается от имени собственника. Во всяком случае, иначе как по закону право распоряжения не могло быть отделено от права собственника.
Российский закон, также как современное гражданское законодательство, устанавливал ограничения для осуществления собственником своих правомочий. Ограничения эти устанавливались в пользу соблюдения общественного интереса. При этом любые ограничения были точно установлены законом или договором.
Право застройки.
Право застройки было еще одним вещным правом в российском законодательстве. Современное российское законодательство не знает такого права, однако в немецком праве оно существует в виде наследственного права застройки[25].
Правом застройки в российском праве называлось вещное, наследственное и отчуждаемое право возмездно владеть в пределах законом установленных сроков чужим земельным участком исключительно с целью возведения строений[26].
Вещное свойство права застройки проявлялось в том, что застройщик владел предоставленным ему участком независимо от собственника и мог самостоятельно вести защиту против всякого нарушителя его права, в том числе и против самого собственника.
Право застройки было правом на чужую вещь, причем такой вещью мог быть только земельный участок. В случае слияния в одном лице собственника участка и застройщика право застройки прекращалось. Право застройки в этом отношении имело сходство с сервитутами, но отличалось от них тем, что принадлежало определенному лицу, а не каждому собственнику недвижимости, и отчуждалось совершенно самостоятельно.
Право застройки в России устанавливалось только на срок не менее 36 лет и не более 99. Максимальный срок был установлен в интересах собственника и определенности его юридического положения, минимальный срок ограничивает права собственника временными рамками, при которых застройщику открывается возможность погасить произведенные им затраты. Договоры, заключенные без указания срока или на срок менее 36 лет, были недействительными, а заключенные на срок свыше 99 лет действительными только в течение 99 лет, а если это не соответствовало воле сторон, то каждая из них могла просить о расторжении договора.
Право застройки могла отчуждаться и переходить по наследству. Это необходимые и существенные черты права застройки, отличающие его от сервитутов. Поэтому включение в договор условий о том, что право застройки прекращается со смертью застройщика или не может быть никому отчуждено, влекло его недействительность.
Договор о праве застройки предоставлял застройщику чужой земельный участок во владение для определенной цели. Лицо, установившее право застройки на своем участке, сохраняло, по существовавшей тогда терминологии, неполное право собственности на него во все время действия права застройки, а именно только право распоряжения. Поэтому застройщик мог владеть и пользоваться участком только для определенной цели – возведения строений.
По российскому праву для застройки предоставлялся только пустой участок и только для целей застройки. Соответственно не мог считаться договором о праве застройки договор, предоставляющий участок для сельскохозяйственного пользования, для посадки леса и т. п. целей, даже если при этом сохранялось право возведения на нем строений.
Г.Ф. Шершеневич считал, что право застройки как вещное давало застройщику больше гарантий и вместе с тем предоставляло известные выгоды собственнику, поэтому институт застройки имеет в России широкую будущность. Как уже отмечалось выше, в настоящее время подобное вещное право в российском законодательстве не предусматривается. Единственным сходным правом является право пожизненного наследуемого владения земельным участком, предусмотренное ст. 21 Земельного кодекса РФ. Однако и оно вскоре прекратит существование, поскольку на нем земельные участки уже не предоставляются, а ранее предоставленные подлежат переоформлению.
Установить право застройки мог по российскому праву только собственник сдаваемого под застройку участка. Его не мог установить ни пожизненный владелец, ни чиншевик, ни лицо, в срочном владении которого участок находится, независимо от срока, на который установлено владение.
Собственник, право распоряжения которого ограничено, мог, тем не менее, устанавливать право застройки; так, например, собственник заложенной земли мог отдать ее под застройку с согласия и даже без согласия залогодержателей.
В отношении некоторых категорий земель закон ограничивает собственников в праве установления на них застройки, требуя выполнения особых формальностей. Так, на землях, принадлежащих обществам сельских обывателей, право застройки устанавливалось по решению сходов большинством в две трети присутствующих на них земских начальников при обязательном рассмотрении крестьянских установлений.
На землях, принадлежащих городским поселениям, право застройки устанавливалось на основании определений и решений городских общественных управлений, постановленных указанным в законе большинством.
На землях, принадлежащих духовным установлениям разных вероисповеданий, право застройки устанавливалось с разрешения Святейшего Синода, министра внутренних дел или кавказского наместника в пределах их компетенции. При установлении права застройки на землях, принадлежащих православным принтам, должны быть соблюдены особые правила об определении размера выплаты, на землях казенных – с соблюдением порядка, установленного действующими на тот момент узаконениями для отдачи таковых земель в пользование, в имениях ленных, поиезуитских и приобретенных – с разрешения местного управления земледелия и государственных имуществ, в имениях заповедных, временно-заповедных и майоратных – с разрешения Сената и с соблюдением особых правил о вознаграждении.
Лица, состоявшие под опекой, могли устанавливать право застройки через своих опекунов, в таком же порядке, как и для продажи имения малолетних. При выдаче этого разрешения принималось во внимание то, что интересы собственника земли должны быть охраняемы не только на время существования опеки, но и на последующее время, на которое простирается право застройки. Лица, находившиеся под попечительством, могли беспрепятственно устанавливать право застройки с согласия попечителей.
Застройщиком могло быть только лицо, имеющее право приобретения недвижимого имущества в местности, где расположен земельный участок.
Также право застройки устанавливалось в пользу русских акционерных компаний и товариществ, при этом право иностранных организаций ограничивалось возможностью приобретения не более 200 десятин земли[27].
Объектом права застройки является земельный участок. На реальную долю какого-либо участка право застройки могло быть установлено только при выделении его в натуре.
По российскому законодательству право застройки могло быть установлено только путем договора, а не путем завещательного распоряжения, приобретательной давности или судебного решения. Давность не могла служить основанием приобретения права застройки потому, что необходимо было точно установить срок действия застройки, что совершенно невозможно при приобретении права путем давности. Завещательное распоряжение, как уже отмечалось выше, не могло служить основанием для возникновения права застройки, но оно могло возложить на наследников обязанность установить это право в пользу определенного лица. Такое лицо получало право требования к наследникам об установлении застройки.
Содержание договора о праве застройки определялось законом.
В частности, он должен включать в себя:
1) наименование акта договором о праве застройки;
2) обязательство застройщика произвести в определенный срок постройки;
3) определение размера и сроков вознаграждения собственника;
4) срок, на который устанавливается право застройки.
Кроме того, в договор могли быть включены условия, не противоречащие существенным признакам права застройки.
Нарушение указанных правил влекло за собой отказ в регистрации договора о праве застройки.
Если право застройки принадлежало нескольким лицам, то они могли требовать от собственника земли раздела земельного участка на соответствующие части. Того же могло требовать лицо, выделившееся из совокупности лиц, в пользу которых первоначально было установлено нераздельное право застройки.
Переход уже существующего права застройки совершался по общим правилам о переходе прав на недвижимое имущество.
Застройщик наделялся значительными правами, что, на наш взгляд, существенно ограничивало права собственника земельного участка. В частности, застройщик имел право использовать участок для возведения строений. Как уже отмечалось выше, изменить целевое назначение участка он не имел права. При этом сохранялось право не застраивать отдельные части участка. Они должны были служить для подсобных нужд, например, к таковым относились сад, двор, место для добычи строительных материалов и т. п.
Интересно также то, что застройщик имел право производить работы по добыче необходимых ему материалов (устраивать каменоломню, лесопилку и т. п.), а также право пользоваться уже имеющейся на участке водой, устраивать в его пределах колодцы, родники и источники. Разумеется, право пользования этими предметами ограничивалось нуждами самого права застройки на данный участок. Продавать строительные материалы, а равно использовать их для других своих строений (видимо, находящихся на других земельных участках) застройщик был не вправе. Также он был не вправе использовать незастроенные части участка для иных нужд. Г.Ф. Шершеневич в качестве примера приводит рудники, прилегающие к заводу[28].
Еще одним правом застройщика было право неограниченного распоряжения своим правом застройки без согласия собственника участка. Он мог его отчуждать, завещать, сдавать в аренду, закладывать, предоставлять в пожизненное владение и т. д. Пожалуй, единственное, чего он не мог сделать, это обременить его новым правом застройки в пользу другого лица. Однако застройщик мог раздробить свое право и передать его по частям в разные руки, но если не было согласия собственника на распределение ответственности между приобретателями, все совладельцы права застройки отвечали перед собственником солидарно.
Застройщик также имел право отказаться от права застройки при невозможности пользоваться участком по его назначению, если она стала последствием принудительного отчуждения части участка для государственных или общественных нужд или вследствие каких-либо стихийных явлений, наступление которых для застройщика было равносильно гибели предмета пользования.
Застройщик имел право собственности на все возведенные им строения, следовательно, мог снести возведенные им постройки по истечении срока договора. Собственник имел только обязательственное право требования к застройщику об оставлении строений в его пользу по истечении срока договора. Строения являлись принадлежностью права застройки, но могли быть отчуждены как совместно, так и отдельно от него.
При этом возведенные строения являлись недвижимым имуществом, и переход права на них производился в установленном для недвижимости порядке.
Застройщик имел право на возмещение стоимости оставленных в пользу собственника земли строений, если собственник сам потребовал оставить их на участке. Размер возмещения, если договором о праве застройки не было предусмотрено иное, равнялся той выгоде, которой лишался застройщик, утрачивая право снесения построек, т. е. он мог получить стоимость материала, за вычетом расходов по сносу.
По российскому законодательству застройщик не только имел право, но и был обязан возвести строения на предоставленном ему участке. Закон того времени требовал, чтобы срок возведения построек был указан в самом договоре. Закон не указывает, какие строения должен был возвести застройщик для того, чтобы его обязательство считалось выполненным. Это зависело от конкретных обстоятельств и определялось договором. Строение могло быть как надземным, так и подземным (погреб), но, во всяком случае, должно быть связано с землей. Сдача на праве застройки воздушного пространства (например, для прокладки линий связи) не допускалась.
Последствия невозведения построек в условленный срок определялись договором. При этом застройщик также не имел права снести их до окончания срока договора, не заменив новыми. Однако в случае гибели построек, произошедшей без вины застройщика, он не обязан был возводить их вновь.
Договор застройки был возмездным. Размер, способ и сроки внесения платы устанавливались договором. При этом оплата личными услугами не допускалась. По мнению Г.Ф. Шершеневича, это делалось для предотвращения закабаления застройщика[29].
При раздроблении права застройки без согласия собственника на распределение платежей между совладельцами все они отвечали перед собственником солидарно.
В договор об установлении права застройки могли быть включены условия об изменении вознаграждения в течение срока действия договора или в случае наступления предусмотренных в нем точно определенных событий. При этом закон обязывал собственника уменьшить плату за право застройки, если часть участка занималась им для разработки полезных ископаемых, а остальной частью застройщик продолжал пользоваться.
Последствия неплатежа определялись соглашением сторон. Собственник земли мог обратить взыскание на само право застройки, но не ранее шести месяцев со дня просрочки платежей за пользование этим правом. Если срок этих платежей наступил не более чем за два года до предъявления иска и взыскание по исполнительному листу обращалось на право застройки в течение года по вступлении в законную силу судебного решения, то оно пользовалось преимущественным удовлетворением из права застройки перед всеми долгами застройщика, хотя бы и обеспеченными этим имуществом. На остальное имущество застройщика собственник земли вправе был обратить взыскание на общих основаниях.
Застройщик был обязан нести бремя содержания занимаемого им участка, в том числе выполнять (оплачивать) все общественные, земские, городские государственные сборы и повинности. Однако эта обязанность могла быть отменена договором, так как не являлась существенным элементом права застройки.
По истечении срока договора застройщик был обязан вернуть землю собственнику и снести постройки, если того потребовал собственник не позже месяца после срока договора; на снесение построек по требованию собственника, заявленному позже чем за четыре месяца до истечения срока, застройщику предоставлялся четырехмесячный срок со дня предъявления требования. Если требование о сносе застройщиком не выполнялось, и собственник сам сносил постройки в течение первого года после истечения срока договора, то застройщик обязан был возместить ему издержки по сносу.
Застройщик был обязан передать собственнику постройки, если он того потребует, не позже как за год до истечения срока.
Собственник имел право на вознаграждение, обусловленное в договоре.
Передавая участок во владение застройщика, собственник не терял права распоряжения сданным участком, поскольку оно не ограничено вещными правами застройщика. Собственник мог отчуждать земельный участок, обременять его залогом и т. д. Продажа с публичных торгов участка, заложенного после установления на нем права застройки, не нарушала прав застройщика.
Собственник имел право разрабатывать на сданном участке ископаемые, указанные в законе, причем и в случае, если эти ископаемые не могли быть извлечены без повреждения права застройки.
Собственник имел право не позже как за год до истечения срока договора потребовать оставления в его пользу построек или не позже месяца после срока потребовать их сноса. Если его требование о сносе не было исполнено, и собственник сносил постройки в течение первого года после окончания срока, то он имел право требовать возмещения ему издержек по сносу.
Собственник земли был обязан предоставить застройщику обусловленный по договору участок.
В случае досрочного прекращения права застройки по требованию собственника для разработки ископаемых он был обязан возместить застройщику убытки, причиненные досрочным прекращением права застройки или сокращением земельной площади, обремененной этим правом, или приостановлением пользования участком, а также уменьшить плату за право постройки, если застройщик сохранил право застройки только в отношении части участка.
Собственник был также обязан уплатить вознаграждение за оставленные ему по его требованию строения.
Право застройки прекращалось, прежде всего, по тем же основаниям, как и другие вещные права на чужую вещь, а также по основаниям, установленным законом специально для права застройки, и по договору между собственником и застройщиком.
Наступление срока влекло за собой прекращение права застройки без согласия залогодержателей права застройки и других верителей застройщика.
Совпадение в одном лице застройщика и собственника участка также прекращало право застройки автоматически. Однако такое досрочное прекращение права застройки не влекло за собою уничтожения установленных застройщиком залогов, сервитутов и других крепостных обременений, и они сохраняли свою силу до истечения срока, на который было установлено право застройки. Очевидно, в отношении залогодержателей и прочих лиц, имеющих вещные права на права застройки, последнее продолжало существовать и на него могло быть обращено взыскание. Собственник участка никаких мер распоряжения правом застройки предпринять в данном случае уже не мог.
Гибель участка, а равно наступление невозможности пользоваться участком сообразно его назначению в случаях, приравниваемых законом к гибели участка (принудительное отчуждение для государственной или общественной надобности, воздействие на участок стихийных явлений), обязывают застройщика отказаться от права застройки и прекратить его. В этих случаях залоговые права и обременения, лежащие на праве застройки, становились необязательными для собственника участка. Гибель строений не прекращала права застройки.
Право застройки прекращалось также по требованию собственника земли, если данный участок был нужен ему для добычи ископаемых и если эти ископаемые не могли быть извлечены без повреждения строений, а застройщик не изъявлял желания возобновить пользование участком по окончании разработки ископаемых или ограничиться пользованием той частью участка, которая не нужна для разработки. Залоговые права и обременения, лежащие на праве застройки, в этом случае сохраняли силу в той мере, в какой это не препятствовало собственнику извлекать ископаемые.
Принудительная продажа с торгов по иску из первой закладной заложенного земельного участка, на котором было установлено право застройки, прекращало это право.
Право застройки не утрачивалось по давности в случае неиспользования его в течение установленного законом срока.
Право застройки могло быть прекращено до срока соглашением застройщика и собственника, заявленным старшему нотариусу. При этом, если право застройки было обременено залогом или другими вещными правами в пользу других лиц, требовалось их согласие на прекращение этого права.
Право застройки не прекращалось, если застройщик умирал без наследников; в таком случае оно становилось выморочным и регулировалось законодательством о выморочном имуществе.
С прекращением права застройки особый лист, открытый на него в реестре крепостных дел[30], закрывался, и никакие вещно-правовые сделки застройщика по отношению к принадлежавшему ему праву уже не имели силы.
Сервитут[31] был еще одним распространенным вещным правом в российском законодательстве.
Характерную черту сервитута составляет, прежде всего, принадлежащее ему вещное свойство. Право пользования чужой вещью связывается с вещью, а не с субъектом права собственности, а потому, к кому бы и по какой бы сделке вещь ни перешла, это обстоятельство не влияет на силу сервитута. С этой стороны сервитут противопоставляется пользованию чужой вещью, которое основано на обязательственном отношении, на договоре найма, потому что здесь право пользования находится в зависимости от собственника.
Сервитут дает своему субъекту право пользования чужой вещью, которое имеет различный объем, зависящий от цели установления сервитута. Но каков бы ни был объем пользования, предоставляемого субъекту сервитутного права, он во всяком случае меньше объема прав собственника. Сервитут есть право на частичное пользование вещью, пользование ею в том или ином строго определенном отношении. Пользование чужой вещью предполагается согласным с тем назначением, которое имеет вещь при установлении сервитута. Поэтому даже при наиболее широком объеме пользования субъект сервитутного права не мог изменять назначения вещи, например, лес превратить в пашню, жилой дом обратить в спичечную фабрику. Своим положительным содержанием (пользование выгодами чужой вещи) сервитут отличается от права участия частного собственника как ограничения в свободном пользовании своей вещью, когда оно могло вредно отразиться на интересах других лиц. Субъект сервитутного права вторгается в право собственника либо тем, что собственник вынужден терпеть такие действия другого, которые он в силу своего права собственности мог бы устранить, либо тем, что собственник обязывается воздержаться от таких действий своих, на которые он в силу своего права собственности управомочен. На этом моменте основано деление сервитутов на положительные и отрицательные. Но сервитут не составляет обязанность одного лица что-либо делать в пользу другого лица. Например, возможен сервитут, предоставляющий собственнику одного имения собирать валежник в лесу собственника другого имения, но уже не будет сервитута в том случае, если собственник одного имения обязывается периодически доставлять собственнику другого имения валежник из своего леса. Открывая право пользования, сервитут не распространяется на право распоряжения, потому что это право всегда остается за собственником. Собственник двух смежных имений не мог считаться субъектом сервитутного права, если эксплуатация одного имения требует пользования лесом, водой, выгонами другого имения, потому что такое пользование вытекает уже из его права собственности и не дает основания для выделения в особую группу прав. Подобное пользование не создает нового юридического отношения помимо того, которое существует между субъектом права собственности и остальными лицами.
Сервитуты определяются в интересе конкретных лиц. Определенность лица выясняется либо его наименованием, либо связью его с другим правом: сервитут принадлежит или известному лицу как таковому, или же как собственнику данной недвижимости.
Когда сервитутное право принадлежит собственнику известного имения, последнее носит название господствующего участка, а недвижимость, на выгоды которой устанавливается пользование со стороны постороннего лица, называется служебным участком. Сервитут не требует непременно смежности служебного и господствующего участков. Требуется лишь экономическая возможность для одного участка извлекать выгоды из другого, например, сервитут водопровода мог связать довольно отдаленные участки, если местность страдает недостатком воды. Сервитуты как права, установленные в интересе определенных лиц, отличаются по этому признаку от права общего участия.
Всюду, где развито сервитутное право, главным основанием к тому является воля собственника служебного участка. Кроме собственника, никакой иной субъект права на вещь не мог установить сервитут, ни пользовладелец, ни арендатор.
При этом другие субъекты прав на этот участок, как, например, пользовладелец, арендатор, не могли установить на него сервитут. Застройщик мог обременить сервитутами свое право застройки на время его действия, причем для установления реальных сервитутов на предоставленный ему участок требуется разрешение собственника, выраженное в самом договоре о праве застройки; разрешение необходимо в силу того, что застройщик мог пользоваться земельным участком только для осуществления права застройки, а не для предоставления выгод другим.
В случае общей собственности необходимо согласие всех собственников, потому что свое служебное назначение могла выполнить принадлежащая им вещь только в целом виде. Воля, направленная на установление сервитута, могла выразиться: а) в форме договора, например, при соглашении о примыкании плотины к чужому берегу, b) в форме завещания при предоставлении кому-либо пожизненного пользования, но не других сервитутов. Установление сервитутного права на недвижимость как вещного права посредством договора требует облечения сделки в крепостную форму. Старшему нотариусу поручается утверждать акты и вносить в реестр крепостных дел отметки об ограничениях права собственности на недвижимые имущества, состоящих в уступке собственником в пользу постороннего лица сервитутов. Содержание устанавливаемого сервитута должно быть с точностью указано в акте, иначе он не будет принят к утверждению. Неформальная, домашним порядком совершенная уступка сервитута имеет значение только для лиц, заключивших договор. Вещное право на сервитут приобретается с момента утверждения сделки старшим нотариусом. Если при продаже недвижимости продавец сохраняет за собой сервитут, например право добывать каменный уголь, то, по мнению Сената, не требуется совершать два акта, а достаточно купчей, в которой сервитут указан.
Российскому законодательству известны случаи, когда сервитуты возникают в силу закона: а) священнослужителям и церковным причетникам, состоящим при церквах в действительном служении, предоставляется право въезда в леса, принадлежащие селениям их приходов, исключая заповедные рощи, и притом для своих только нужд, а не на продажу; b) для производства работ по устройству подъездных путей, а также для добывания необходимых при производстве этих работ материалов разрешается пользование землями, смежными с занятой под предприятие местностью. Для устройства снеговых защит вдоль линий железных дорог могло быть установлено право ежегодного краткосрочного пользования прилегающими к ним полями; с) если дети умрут бездетными, то благоприобретенные ими имения и капиталы переходят в пожизненное пользование родителей, если только не последовало иного завещательного распоряжения. В случае бездетной смерти усыновленного благоприобретенное имущество его поступает к усыновителю в пожизненное пользование.
Важнейшим основанием установления сервитутов была давность, не в виде определенного срока пользования, за истечением которого факт превращается в право, а в виде признания незапамятной продолжительности отношения. В силу такой давности закон терпит целый ряд сервитутов, называемых угодьями. Но существование угодий должно быть удостоверено не свидетелями, ссылающимися на рассказы отцов, а документами, писцовыми книгами и иными актами. В настоящее время продолжительное пользование сервитутом, хотя бы в течение 10 лет, не могло повести к возникновению сервитутного права. Исключение установлено для Закавказья, где давностное пользование, продолжающееся не менее 10 лет явно и бесспорное, создает право въезда как в казенные, так и в частные леса, а также право пользования оросительными водами.
Сервитуты прекращались по различным основаниям, в зависимости от того, личные они или реальные.
Для личных сервитутов имеет важное значение смерть управомоченного субъекта, в частности, для пожизненного пользования. К смерти приравниваются и другие факты, влекущие за собой невозможность осуществления права, а именно лишение всех прав состояния и поступление в монашество. Для реальных сервитутов смерть субъекта права не могла иметь значение, потому что его право не прекращается и после смерти.
Прекращение интереса, с которым было связано осуществление сервитутного права, сопряжено с прекращением сервитута. Так, например, если был установлен сервитут водопоя или водопровода, то истощение ключей уничтожает цель сервитута. Если лицу было предоставлено право пожизненного проживания в доме, то гибель последнего от пожара или землетрясения, снос его вследствие отведения участка под железную дорогу прекращают сервитут.
Как относительно всякого имущественного права, так и относительно сервитутного вполне возможно отречение со стороны субъекта права. Однако поскольку сервитут представляет собой вещное право, необходимо оформить отречение посредством отметки в реестре крепостных дел. Иначе это будет отречение от пользования, а не от права, и собственник не в состоянии воспрепятствовать наследнику и вообще преемнику продолжать осуществление сервитутного права.
Ввиду того что сервитут есть право на чужую вещь, то слияние прав собственности на служебный и господствующий участки в лице одного субъекта является достаточным основанием для прекращения сервитута как отдельного права.
Покровительствуя освобождению поземельной собственности от обременительных для нее сервитутов, закон устанавливает способ прекращения права въезда в казенные леса посредством выдела лесного участка. Для прекращения этого сервитута казна решается поступиться частью своего имущества с целью сохранения целого. Право въезда в лес прекращается выделом из въезжего леса части в собственность по расчету 20 десятин на 100 четвертей, которыми владеют помещики по писцовым книгам и дачам земель.
Римское право знало многочисленные формы сервитутных отношений, которые разделялись на личные и реальные, а между последними различались сельские и городские сервитуты. Западные законодательства, особенно итальянское, приняли постановления римского права и развили их значительно полнее. Напротив, в российском праве этот раздел чрезвычайно беден, и существующие в нем сервитуты рассматриваются не как необходимый институт, а как временное, переходное состояние к полной индивидуализации. Да и сама жизнь у нас пока мало выдвигала сервитуты, хотя ничто не препятствует установлению таких ограничений права собственности, которые были бы вызваны интересами сельского хозяйства и близкого соседства в городах. В практике нотариальных учреждений встречаются, впрочем, некоторые случаи установления сервитутов по соглашению. Таковы сервитуты, препятствующие собственнику купленного места застраивать его, чтобы тем самым не обезобразить дом смежного собственника; таково запрещение собственнику уничтожать пограничную аллею; таково дозволение примыкать надворные строения к ограде чужого сада, провести воду, проложить водопроводные трубы, прорыть канавы для спуска воды, проезжать через двор и ворота соседа, прогонять скот через соседний участок к водопою. Наше законодательство указывает ряд сервитутов, но только для Юго-Западного и Северо-Западного края, как то: общая пастьба скота во время нахождения полей в пару, так называемая толока, право сенокоса в лесу или на лугах помещика, право водопоя на помещичьей земле, право рыбной ловли в водах помещика.
Рассматривая указанные в законе сервитуты общего, а не местного характера, мы встречаем следующие виды реальных, или поземельных, сервитутов.
К числу сервитутов, называемых нашим законом угодьями, относится право въезда в лес. Сущность этого права состоит в пользовании строевым и дровяным лесом из чужих дач. Право это бессрочно; оно ограничивается только домашними нуждами владельца имения в строевом и дровяном лесе. Поэтому лица, пользующиеся правом въезда, не могут торговать лесными материалами, в таковых лесах вырубленными, а также употреблять их для какого-либо промысла или производства.
Праву въезда подлежат как частные, так и казенные леса, где оно было прежде установлено и законно укреплено и впоследствии выделами или другими сделками не уничтожено. Возникает вопрос: возможно ли установить вновь право въезда по сделкам между частными лицами?
Хотя закон и покровительствует прекращению этого сервитута и не дает указаний на способ их учреждения, вместе с тем нигде не пресекает прямо возможности его установления и не считает подобную сделку недействительностью. В законе содержится лишь запрещение учреждать право въезда в дачах, которые находятся уже под действием этого сервитута, и нет никакого основания давать этому постановлению распространительное толкование. Сенат толкует этот вопрос в обратном смысле: доказательством права въезда служат по закону писцовые книги и другие укрепления. Лицо заинтересованное, субъект сервитутного права, не могло быть лишено права просить об утверждении существующего ограничения права собственности крепостным порядком посредством отметки. Как право, присвоенное собственнику известного имения, оно только с последним переходит к другим лицам. Поэтому уступать право въезда постороннему лицу собственник имения, пользующийся этим правом, не мог.
Право въезда прекращается: а) вырубкой леса на том пространстве, на котором въезд был назначен. За отсутствием объекта прекращается и право, которое не распространяется на землю под лесом. Такое же действие, как вырубка, производит лесной пожар, если весь лес выгорел. Если вырубка леса прекращает право въезда, то она не освобождает собственника от ответственности перед субъектом сервитутного права за причиненный ему ущерб, так как закон запрещает вырубку въезжего леса; b) сервитут на частный лес прекращается также выделом лесного участка в собственность лицу, имеющему право въезда, следовательно, по сделке, так как указанная в лесном уставе мера имеет применение только к казенным лесам.
В интересах пчеловодства существует право на бортные ухожья, т. е. право ставить улья в чужом лесу или устраивать их в дуплах деревьев и добывать из них мед. С этим сервитутом соединено и право входа и въезда для ухода за пчелами и уборки меда. Сервитут этот устанавливается в пользу собственника определенного имения, лишенного лесных участков.
Право на бобровые гоны дает возможность бобрового промысла без полного истребления животных на данном пространстве. Конечно, этот сервитут в настоящее время не что иное, как воспоминание о прежних богатствах русской фауны.
Сервитут звериной, птичьей охоты или рыбной ловли устанавливается обыкновенно не в пользу известного лица или собственника известного земельного участка, а в пользу обывателей известного селения.
Примыкание плотины состоит в праве собственника одного берега примкнуть плотину своей мельницы к противоположному берегу, который принадлежит другому лицу. Такое право могло быть установлено только с согласия последнего, независимо от того, будет ли оно выражено в форме договора или завещания. Сервитут этот требует укрепления, в противном случае наследники или преемники по иному основанию не обязаны признавать плотины. Сам факт ее существования еще не свидетельствует о праве. Поддержание плотины в надлежащем виде на всем ее пространстве входит в обязанность субъекта сервитутного права, который ввиду этого должен пользоваться и правом входа на чужую землю.
Оконный сервитут предоставляет лицу, строящему дом на самой меже своего двора, выводить окна во владение своего соседа с согласия последнего, так как в противном случае сосед в силу своего права участия мог потребовать закрытия таких окон наглухо. Означенное согласие должно быть изъявлено в записи, совершенной крепостным порядком; отменено оно могло быть только таким же порядком. После совершения дозволительной записи ни сам владелец, допустивший вывод окон к себе во двор, ни его преемники не могут уже заслонить эти окна ни новым зданием, ни брандмауэром.
Особенно важным в бытовом отношении является личный сервитут (узуфрукт). Своеобразный общественный уклад средневековой Западной Европы, построенный на феодальных началах, привел к господству наследственного пользования чужой землей. Для высших классов наследственное пользовладение вылилось в форму бенефиций, обусловленных службой и нормированных ленным правом, для крестьян оно выразилось в виде вечно-потомственного пользования при условии оброка деньгами или натурой. Чем меньше казалось обеспечение твердости правового порядка, тем больше было оснований к укреплению такого права, потому что только надежда на сохранение в потомстве результатов труда, вложенного в землю, способна была преодолеть страх арендатора. Такие поземельные отношения с течением времени приобрели большую крепость, но вместе с тем крайне осложнили и запутали отношения между собственниками и пользовладельцами.
Французская революция, враждебная средневековым традициям и воодушевленная идеей свободной частной собственности, отнеслась отрицательно к старым поземельным отношениям. Наследственное пользование законом 1790 г. должно было превратиться путем выкупа в личную собственность. На будущее время запрещено было устанавливать вновь такие зависимые формы землевладения. В середине XIX столетия отрицательное отношение к наследственному пользовладению охватило и германские государства, несмотря на преклонение немцев перед римским правом, которое оставило такие развитые институты, как emphytheusis и superficies.
Однако в некоторых странах эта форма землевладения сохранилась, поскольку имеет крупное социальное значение, но подверглась заново законодательному нормированию. Таковы Голландия, Португалия, Испания.
В России независимо от поместной системы, при которой пользование государственной землей при условии службы приобретало постепенно наследственный характер, мы встречаем тягловые имущества, земли в уездах, дворы и лавки в городах, которые сдавались податному сословию в вечное потомственное пользование под условием платежа оброка. Псковская Судная Грамота знала этот институт под названием «кормли»: а у которой жены муж помрет, без рукописания и останется отчина или живот, ино жене его кормится до своего живота. В московском праве следы права пользовладения теряются, по крайней мере Уложение 1649 г. ничего о нем не говорит.
При Петре I появляется посессионное владение фабриками и заводами. В XIX столетии значительное распространение приобретает сдача казенных земель в оброчное содержание. Расширение границ русской территории привело к столкновению русского права с такими формами землевладения, которые успели развиться в отторгнутых частях других государств, особенно с чиншевым владением. Ввиду такого исторического накопления материала существующие в российском законодательстве постановления о наследственном пользовании не отличаются ни систематичностью в изложении, ни выдержанностью положенных в их основу начал.
В Своде Законов существовали лишь отрывочные указания на возможность предоставить благоприобретенное имущество в пожизненное владение. И только закон от 27 февраля 1862 г. о пожизненном владении родовым имением, предоставленным одним супругом другому по духовному завещанию, несколько полнее обрисовал сущность пользовладения и возникающие из него отношения. Ввиду частного характера этих правил, естественно, возник вопрос о допустимости распространять их по аналогии на другие случаи пользовладения, например, когда сервитут устанавливается не супругом в пользу другого супруга, не на родовое имение. Сначала Сенат отнесся отрицательно к применению аналогии, а потом совершенно правильно признал за этим законом более общее значение.
Конец ознакомительного фрагмента.