Предложения в которых упоминается "на памяти истории"
Но, очевидно, оно зависело не от одного дикого характера ятвягов, а, скорее, самый характер сложился вследствие того, что это племя, может быть остаток древних племён, уже исчезнувших в доисторические времена этого края, очутилось заброшенным между враждебными племенами пришельцев, против которых должно было упорною борьбою отстаивать своё существование и независимость, и шаг за шагом отступать в глубину своих непроходимых болот и лесов, и, таким образом, на памяти истории с лишком три столетия продолжать своё существование, памятное не победами и успехами, а только упорною и почти всегда несчастною борьбою.
На памяти истории, не говоря уже о временах доисторических, целых четыреста лет борется это несчастное племя за свою родную землю, за свою независимость, за свою народную жизнь и терпит целые четыреста лет неудач и несчастий, несмотря на изумительную энергию.
И приходит мне на память история, которую я вычитал как-то в книжке, о том, как нечистая сила заманила набожного человека в какой-то дворец за городом, накормила, напоила его, а потом оставила его с глазу на глаз с какой-то женщиной.
Это как раз такое неясное неукладывающееся в обычные нормы понимания утверждения-вопли души и сердца, неизгладимо запечатлевшиеся на памяти истории семейных отношений.
У обоих была на памяти история, когда школьник стрелял в учительницу из рогатки, а попал в портрет и разбил стекло.
История сохранила для нас замечательные примеры удивительной памяти людей, с мировыми именами.
Писатели, поэты, художники, режиссёры, актёры, композиторы, музыканты, вдохновляемые идеалами национального возрождения, своими произведениями возвращали народу его историю, культуру, язык, традиции, память, способствовали возвышению его эстетических вкусов и потребностей и тем самым вносили свой вклад в формирование новой белорусской ментальности.
Память рода, к тому же расширенная в романе благодаря медиумическим видениям жены одного из главных героев, вбирает нарочито полярные способы выживания в катастрофической истории века.
История, как и память, стирает лица и имена, замещает персонажей второго плана.
Хотя в немецкой школе, которую я посещал, мировая история преподавалась на немецком языке, русская история, которую нам преподносили по официальным учебникам царского режима, более живо запечатлелась в моей памяти.
Девочки прекрасно запоминают всё, что с ними происходит, но в их памяти хранится не объективная картина, а скорее история их впечатлений о том, что и как происходило.
Так или иначе, но имя этого великого философа навсегда осталось в памяти и истории человечества, потому что вклад его в науку поистине велик.
Jтдадим память их славным делам и именам, чаще всего преступно выброшенным из нашей истории и науки.
История основывается на памяти, поэзия — на воображении, философия — на рассудке.
Все имена и названия могут не совпадать с реальными, потому как такие истории редко рассказывают под чай, а память — штука весьма коварная.
Разрушается не только экономика, но и культура, наша память, наша история.
Это, конечно, не аргумент для истории, но есть стереотип памяти: запоминается обычно нечто исключительное, чаще всего плохое, а среднее, обычное, т.
Иногда у меня появляется желание заглянуть в свой архив, полистать старые документы, окунуться в историю, взбудоражить память.
Эта история до сих пор хранится в моей памяти, как напоминание о том, чего не нужно делать.
Многие местные жители потеряли работу в связи с закрытием порта, но воспоминания об этом постепенно улетучивались из памяти местных жителей, её хранили только старые газеты и учебники по истории региона.
Бесспорно, в том, что на ней лежит московский «особый отпечаток», она вызывает в памяти и воображении образы далёкого прошлого, дышит историей, ни на секунду при этом не теряя живого характера нашей полноправной современницы.
Благодаря своей необычайной памяти, слава о которой сохранилась даже в истории, герцог знал солдата, стоявшего на часах перед его комнатой, очень близко и был убеждён в его верности и благонадёжности.
Прежде всего онтологическое — национальное (в том числе и русское) мировоззрение не возникает у народа в оформленном виде в самом начале его исторического пути: народу нужно прожить некоторую, иногда значительную, часть своей истории, накопить в общественном сознании и памяти определённую критическую массу впечатлений о пережитых событиях.
Истина заключается в том, что эти люди не достигли бы занимаемых ими должностей, если бы они сами не прошли по тем же туннелям закамуфлированной истории, выходя оттуда с избирательной памятью и общепринятым мнением.
Хоть и принято считать, мол, история ничему не учит, однако, хочется верить, что исторический экскурс освежает память.
Чтобы увлечь толпу, иногда достаточно позволить ей почувствовать себя сопричастной той или иной «истории», которую рассказывает вождь; это срабатывает особенно хорошо в тех случаях, когда повествование соотносится с весьма известным и узнаваемым сюжетом, закреплённым в исторической памяти аудитории, и позволяет соотнести историю с теми надеждами и чаяниями, которыми живёт народ.
Ничего — история битком набита ими; их так много, что всех имён и в памяти не удержишь.
Стереть память о них, об истории народа — значит превратить его в стадо рабов, которым легко управлять.
Словно, злая память того места тоже приложила к этому «свою руку», поставив окончательный и мстительный росчерк в истории существования этого заведения...
Эта книга и упражнения в ней помогут вам найти силы действовать, очистить реку вашей жизни от грязи и мусора и перестать оживлять в памяти и пересказывать все те же истории о том, как плохо быть беспомощной жертвой.
Терапия истории — сюжет не для большого национального романа, а для короткого личного погружения в очаги памяти — медиумического видения, новеллы, фрагмента.
Она не должна быть памятливой и озабоченной, она не должна иметь опыта, памяти, истории; душа не система.
Задевающий его (судя по тому, что доля отказавшихся отвечать довольно мала) вопрос о «неизбежности» событий недавней истории — примерно в рамках живой памяти трёх поколений — на деле служит испытанием современных массовых пристрастий и массового воображения.
Но вы нигде не узнаете этих цифр — эту веху советской истории изъяли из учебников, библиотек, архивов, из самой памяти народа.
Так что пишу я не историю города и евпаторийских крымчаков, а пересказываю то, что осталось в людской памяти о прошлой жизни.
На память стали приходить самые страшные из слышанных в детстве историй.
Если мне не изменяет память, то ни единого подобного случая в истории не упоминается.
Вот что сохранилось в моей памяти о норовской истории в л.
Всё это, по её мнению, не столько отражение реальной истории (отнюдь не такой однозначной), сколько результат заимствования мусульманами официозных русских представлений о них, в свою очередь, в большей мере является следствием политического манипулирования социальной памятью мусульманских народов со стороны как их собственных лидеров, так и российских политиков.
Потеряв связь со своими предками, утратив память о дальних родственниках и дальнем родстве, лишившись чувства семейственности, замкнувшись, в конце концов, в себе и в своих «экономических интересах», наш народ перестал быть народом, а вместе с этим перестал быть и полноценным субъектом не только истории, но и пресловутой экономики.
Крупный правовед, сенатор, оставивший светлую о себе память в истории российской прокуратуры, он всю жизнь увлекался изучением русской графики и древнерусской живописи.
Немного изучив многотысячелетнюю военную историю человечества, хранившуюся в памяти компьютера, техник как мог, укрепил и усилил своё новое жилище.
Народная память сохранила и донесла до нашего времени истории о возникновении сёл и деревень.
Довлатова «Заповедник» приезжающие в музей оставались гостями-созерцателями, то здесь происходит не только сохранение памяти о прошлом, но и общение с историей, погружение в творческую среду, направленное на развитие личности.
Без такого анализа история становится более или менее подробным описанием хронологической последовательности фактов и событий, пригодным только для тренировки памяти и совершенно бесполезным для организации текущего управления социальными процессами.
Очень скоро память о нас теряется в густой тени истории, и в книге мира не находится для нас и строчки.
К таким категориям относятся люди с короткой памятью и те из наших соотечественников, кто «проходил» историю только в средней школе и, в основном, «проходил» мимо.
Московские клады — это всегда память, это история, застывшая в сокрытых кем-то любезных сердцу вещах и ценностях.
Оно сосредоточило в себе корни отечественной истории, память о многих великих событиях, стало символом нашего государства.
Первоначальную цель обучения истории педагоги видели в нравственном воспитании учащихся и развитии их памяти.
Сердцеведец читает мысли, История предаёт деяния великодушных царей, и в самое отдалённое потомство вселяет любовь к их священной памяти.
Мы копаемся в отделах своей памяти, названных «Истории моих обид», чтобы вытащить целую кипу и рассказывать их всем вокруг, утверждая, что это — доказательство того, что мы заслуживаем сострадания, специального содержания и освобождения от ответственности касательно других.
Так и запечатлелась у ней в памяти история её первой девичьей зрелости: полный отзвук щебечущей утренней улицы, медлящей на лестнице, свежо проникающей в дом; француженка, горничная и доктор, две преступницы и один посвящённый, омытые, обеззараженные светом, прохладой и звучностью шаркавших маршей.
Кого-то могла подвести память, а кто-то усердно старался себя обелить и выправить историю.
А романтическая история сохраняется в памяти долгие годы, если не всю жизнь, перекладывается лавандой, как бельё в шкафу.