Но если французские просветители XVIII столетия лишь в очень малой мере могли изменить быт и нравы, формируемые не философией, а рынком; если непосредственная культурно-историческая роль немецкого просветительства оказалась ещё более ограниченной, то прямое влияние русского интеллигентского просветительства на быт и нравы народа было и вовсе ничтожно.

Движение это, влившееся в народничество, было запоздалым русским просветительством.

Но в отличие от религий, предлагающих спасение в виде отречения от всего человеческого (индуизм), служения заветам отцов и послушания старшим (конфуцианство), постов и молитв (божественные религии), учения западных философов последних столетий взывают к разуму в человеке, к воспитанию и просветительству.

Но русское просветительство, по максималистическому характеру русского народа, всегда оборачивалось нигилизмом.

В перспективе её истории для русского интеллигента исчезает совершенно роль «мрачной» эпохи средневековья, всей реформационной эпохи с её огромными духовными приобретениями, всё развитие научной и философской мысли помимо крайнего просветительства.

Этими корнями, этим здоровым историческим консерватизмом и поддерживается прочность этого дерева, хотя в той мере, в какой просветительство проникает в корни и ствол, и оно тоже начинает чахнуть и загнивать.

Однако очень важно не забывать, что хотя лицо европейской земли всё более искажается благодаря широко разливающейся в массах популярной философии просветительства и застывает в холоде мещанства, но в истории культуры просветительство никогда не играло и не играет исключительной или даже господствующей роли; Дерево европейской культуры и до сих пор, даже незримо для глаз, питается духовными соками старых религиозных корней.

Им вдохновлялась великая французская революция и большинство революций XIX века, и оно же, с другой стороны, даёт духовную основу и для европейского мещанства, господство которого сменило пока собой героическую эпоху просветительства.