Кое-как прилаженная на рёбра повязка заскорузла от крови, левая рука болталась плетью вдоль туловища, запястье распухло, посинело.

Работает, мол, в здании одна-единственная женщина, у которой не заскорузла совесть.

Всё стало слишком зажато, слишком заскорузло, слишком забюрократизировано.

Когда она, сидя под окном и склеивая гильзы или вертя мундштуки, подымала от работы свою белокурую хорошенькую головку, в глазах её просвечивала тревога и какое-то неопределённое чувство беспокойства, а лицо выражало не то вопрос, не то недоумение, не то мольбу... Взглянувши на её глаза, можно было подумать, что она или только что плакала, или хочет заплакать, — так уныло, тоскливо смотрели они... Но она молода, сердце её ещё не заскорузло, не съёжилось, как ёжится на огне сухой лист.

Полицмейстер виновато прятал глаза, по-немецки заскорузло шутил и обходил неприятную тему молчанием.

По сравнению с экономической наукой того времени, которая, на мой взгляд, совершенно заскорузла, погрязла в догмах, тут были такие интересные темы, в общем, очень здорово всё это было.

Тонкая сорочка под ними давно заскорузла от крови.

Ткань заскорузла от засохшей крови, пришлось приложить усилие, чтобы оторвать от пола свою куртку, из-под которой внезапно выкатился странный сферический предмет.