Предложения в которых упоминается "русское сознание"
Время русской жизни синхронизировалось с мировым временем, но и эта связь с европейской культурной почвой, и эти «типы» остались в русском сознании, русском языке и русской пластике.
Идея вечного движения — архетипическая для русского сознания, и она не изменяется с идеологическими трансформациями общества.
Эта смена поставила перед русским сознанием вопрос о легитимности нового царя.
Он создавал русскую прозу из русского материала — запечатлевал образцы высшего русского сознания в их изменениях.
Дело в том, что богиня — нейтральное для православного русского сознания слово, связанное к тому же внешне с античной образностью оды.
Идея вечного движения — архетипическая для русского сознания, и она не изменяется с идеологическими трансформациями общества.
Пропахав между ними борозду, царь придал государству структуру, при которой не могло эволюционировать непосредственно русское сознание.
Наиболее древние формы русского сознания — это духовность, справедливость, любовь, верность, религия, защита родной земли, своей колыбели.
Становящееся русское сознание восприняло обе конститутивные парадигмы.
На первом месте в ряду этих явлений — противостояние западников и славянофилов, определившее собой целую эпоху в истории русского сознания.
Но для истории русского сознания, важней этого негативного исхода был позитивный плод.
Конституируя свою идентичность, в качестве первого этапа русское сознание осмыслило себя в универсальных структурах пробуждающегося мышления.
Гипертрофированный этицизм оказывается общей подосновой и западнических, и славянофильских теорий — а, стало быть, и вообще русского сознания той эпохи.
Я всегда свято верила в чудесное воздействие зелёных бумажек на впечатлительное русское сознание...
Одним из заблуждений русского сознания является уверенность в том, что реформы может проводить власть и только власть.
Обратимся к основным вехам на диалектическом пути восприятия западной философии русским сознанием.
Эта лжетеория настолько глубоко укоренилась в русском сознании, что её не оспаривали даже позднейшие славянофилы.
Вот ход русского сознания.
Для русского сознания проблема мужицкого крепостного рабства становится острее по мере того, как холопство дворян убывает.
Они организовывали массовое уничтожение служителей церкви, учёных, офицеров, дворянства — всех тех, что нёс в себе просвещённое русское сознание.
Энергичный удачливый предприниматель, заводчик, миллионер-делец никогда не были героями русского сознания и русской литературы.
Эта связь отражена и проявляется в тех специфических качествах русского сознания, русской жизни, которые так явственно отличают человека русского от нерусского.
Вот, уважаемый читатель, ещё один штрих в просвещении русского сознания на пути самоидентификации.
Для провинциального (в космическом смысле) русского сознания это — свидетельство и залог достоверности.
Индивидуализм, изначально присущий западноевропейскому сознанию, не всегда понятен русскому сознанию, обладающему качеством «соборности».
Русское сознание должно очиститься и освободиться от этого языческого и юдаистического плена.
Русское сознание имеет исключительную склонность морализировать над историей, т.
В русском сознании ничто и нечто становятся одним и тем же.
Образ дальней дороги очень важен для русского сознания.
Эта идея в русском сознании постоянна, меняет лишь форму.
Сами по себе эти три слога взятые в отдельности, ничего не говорят русскому сознанию, но сопряжённые в единое слово, они сразу дают нам конкретное понятие — «цветная небесная дуга».
С другой стороны, русскому сознанию всегда была свойственна тенденция к социальному утопизму, и, по существу, вся русская философия девятнадцатого века отмечена печатью социального утопизма.
Таким образом, русское сознание оказывается принуждённым к некоторым ментальным операциям, которые давали бы возможность освоить не только новые привычки мышления в области «мужское/женское», но и осознать такое инновационное явление, как «женщина и власть».
Именно в XVIII веке, у самых начал новой русской культуры, формируются и становятся устойчивыми в новом русском сознании богородично-софийные черты понимания, интерпретации и осмысления русской женственности и русской женщины.
На конкретной проблематике счастья мы пытаемся, в частности, противопоставить различным прагматично-рыночным, духовно-приниженным моделям «счастья» подлинные ценности человеческой жизни, заложенные в архетипе русского сознания и выражающие наиболее важные черты национального характера русских.
Традиционная для русского сознания моральность с её многосторонними и многотрудными поисками абсолютного добра и духовного смысла во всём, что затрагивает основы бытия и человеческого существования в мире, в полной мере обнаруживает себя и в отношении счастья-несчастья.
Понятно, что доброжелательно-сочувственная тональность русского сознания к несчастью определила и характерную для русских людей откровенность в отношении к своим бедам и страданиям, которые обычно не скрываются от других.
Есть основания полагать, что «недостаток» счастья компенсировался в русском народе его устремлённостью в завтрашний день, надеждами и мечтой о благополучном и счастливом будущем, поисками более высоких идеальных оснований бытия, а также стремлением к смыслу жизни, без которого для русского сознания нет счастья.
От дискуссии судеб языка, русское сознание неизбежно переходило в более общий горизонт, к судьбам самой страны, к исторической рефлексии; а с нею естественно соединялся и философский план.
Насущные потребности мысли, общества виделись им по-разному, и поэтому в центр у них ставились разные задачи: у западников — развитие, эмансипация общественного и, прежде всего, личного, индивидуального сознания, культивация свободной личности; у славянофилов — самоопределение русского сознания, его отчёт себе в собственных основаниях, осмысление собственных начал, собственного исторического и духовного опыта.
Она отличается жестокостью классовой борьбы, которая связана с сознательным истреблением старого культурного класса и заменой его новой, поднявшейся из низов интеллигенции, с чрезвычайно быстрым приобщением масс к цивилизации в её интернациональных и поверхностных слоях, в рационализации русского сознания, в стремлении тоталитарного государства создать новый тип догматического человека.
Эта, прямо скажем, предательская догма настолько глубоко укоренилась в русском сознании, что даже самые что ни на есть про-славянские славянофилы и те с ней не спорили.
Расправились по старинке плечи для воздуха в застоявшиеся лёгкие и, поперхнувшись сигаретным дымом до слёз, вдруг понимаю, что помню всё, даже слова иноземной молитвы, затесавшейся в русское сознание.
Каждый, кто знаком с духовной космологией, знает, насколько природа и даже космос связаны с человеческим сознанием, — поэтому нет ничего удивительного в том, что русская земля и природа связаны с русским сознанием и душой самым глубочайшим и взаимным образом.
Потому-то русское сознание не просто ставит монарха выше закона (это свойственно любому последовательно-монархическому сознанию), но считает способность стать выше закона одним из важнейших критериев монаршей легитимности.
Но славянофилы поставили перед русским сознанием задачу преодоления абстрактной мысли, перехода к конкретности, требование познания не только умом, но также чувством, волей, верой.
И когда закон входит в противоречие с человечностью, русское сознание отказывает ему в повиновении.
Здесь главное — внесение ratio в хаос русского сознания и русской жизни, перманентно повторяющих одни и те же ошибки.
Образ японца в русском сознании чуден, таинственен, привлекателен.
Наверное, потому, что английская королева в нашем русском сознании считается самой... королевской королевой в мире.