Предложения в которых упоминается "людская слава"
Но людская слава не прельщала великого подвижника, и он по-прежнему оставался образцом иноческого смирения.
Мы не можем даже позволить себе людскую славу: гражданские войны никогда её не дают.
И значит, подвиг совершается по гордыне и ради людской славы.
В монастыре он ещё больше усилил свои подвиги, и многие заметили, что авва стал заметно тяготиться людской славой.
Ради людской славы и ложных почестей от греховного общества?
Несколько раз преподобному приходилось менять место своих подвигов, убегая от людской славы.
Оно призывало власть ориентироваться не на христианские добродетели, а стремиться к «людской славе», ибо «тот, кто стремится к ней по-настоящему, тот блажен».
Никто же из умных людей не берёт на себя труда делить чужое, разве будет иметь в виду людскую славу, потому что дивятся и соревнуют имеющим какую-либо власть.
Людская слава иногда нужна, но есть предел, порог, за которым «игра не стоит свеч».
Людская слава капризна, изменчива, свидетельствует о нашем материализме.
Только ради людской славы?
Первая разновидность любви возносит самое себя, ищет людскую славу, вторая — устремлена к божественному совершенству личности.
Видишь, что людская слава суетна и, как дым, исчезает.
Людская слава населила его чудищами, что пожирают всех и вся, всяк обходил стороной, а тот, кто не всяк, въезжал в полной уверенности, что за ним не подсмотрят и тайного разговора не услышат.
Весь здешний род людской пошёл от этого человека... если он человек.
— Каторжники от своей жизни отреклись, когда против законов людских пошли.
Да и не нужна мне людская слава.
Погнавшись за людской славой, легко потеряешь добрую славу.
Этот дьявол — людская слава.
Отказавшись от людского сострадания и людской славы, она надеялась на помощь свыше.
Ведь людская слава изменчива, и вчерашние кумиры уже завтра обрастают мхом забвенья.
Их же рождает сластолюбивая и покойная жизнь, привязанность к людской славе и развлечению.
Не менее начальства хвалили меня и люди, они почитали меня за великого проповедника, и я, упоенный людской славой, так о себе и думал, что я действительно таков и есть на самом деле.
Прибавляю: берегись искушений — похоти, тщеславия, нелюбви, объядения, блуда, славы людской.
До лавра — труд, борьба, победа; за лавром — слава; но не одна, кругом неё и лесть, и зависть, и яд «упоительного курева»: все низины людские кишат под гордою, раскидистой главой, и змеи пресмыкаются и корчатся под дымом фимиама...
Я уверен, что не только в прошлом, но и настоящем времени, многие заказчики убийств, жили и живут во славе и почёте, имеют богатства и власть, и покинут этот мир как уважаемые люди достойные людской памяти.
Поэт любил сравнивать покой природы с людской тревогой — мчался ли он «на лихом коне при луне, в ущельях гор иль средь степей», упрекая себя в том, что человек «на своём коне хочет оспаривать у природы её владычество — спокойное и красивое»; глядел ли он на кавказские вершины и оплакивал их вольность, размышляя о том, как «пещеры и скалы услышат крик страстей, звон славы, цепей и злата».
Мы уже видим его или угадываем; он становится для нас всё понятнее в своих живых противоречиях, в соединении холодного ума с пылкой мечтательностью, презрения к людям с неутолимою жаждою славы — «людской любви», внешней аристократической жестокости с тайною нежностью, как бы детски-беззащитной впечатлительностью сердца.
Тебе придётся противостоять двум вождям, и ты устоишь, если будешь равнодушен к людским толкам, если тебя не взволнуют ни пустая слава сотоварища, ни твой мнимый позор.
А высокоумие, заносчивость, тщеславие, дерзость, гордость, славолюбие и показное смирение, бывающее славы ради людской, суть признаки не истинных христиан.
Смотрит на человека, славимого, шествующего по улицам в сопровождении множества народа и гордящегося такою славою, и, почитая видимое сновидением, дивится невежеству людскому и посмеивается ему.
В этом смысле мирская слава и людское одобрение не имеют к ней никакого отношения.
Но именно неопределённость и разжигает людской интерес, влечёт как тайна, самонадеянным мечтателям сулит славу неслыханных открытий.
Но если старательно поразмыслить о том, что же именно превозносит и преумножает людские семейства, чему они бывают обязаны своим счастьем и достоинством, то станет ясно, что чаще всего люди — сами источники своих бед и причина своих несчастий, и что не стоит искать всемогущих врагов, ведь никто не поставит величие, славу и известность в заслугу фортуне, а не доблести.