5. Духовно-нравственные основы при занятиях каратэ
Учитывая важность духовно-нравственного компонента в изучении кёкусин-каратэ, необходимо подробно остановиться на «кодексе чести», положенного в основу учения. Важно также подчеркнуть, что морально-нравственные постулаты этого кодекса близки по сути принципам человеческого общения, изложенным в мировых религиях: христианстве, буддизме, исламе. Они не вступают в противоречие и с основными положениями православия, исповедующего любовь и уважение к ближнему.
1. Прямота. Это дух ни перед чем не склоняющегося разума и справедливости. Один из самых известных воинов определил этот принцип так: прямота есть способность принимать без колебаний продиктованное разумом решение. На практике это означает, что при возникновении соответствующей ситуации боец должен с достоинством ответить на оскорбление или вызов. Прямота является весьма ценной составляющей поведения занимающегося. Однако, не будучи постоянно поддерживаемой твердостью и несгибаемым мужеством, она может превратиться в противоположное качество.
2. Мужество. Это дух отваги и выдержки. Конфуций определял мужество следующим образом: «Знающий, что справедливо, но не осуществляющий этого на деле, проявляет отсутствие мужества». То есть мужество есть способность претворять справедливое. Поиски разного рода приключений, дабы себя показать, не имеют к мужеству никакого отношения (в особенности если это делается без серьезных оснований). Один из самураев королевской крови прокомментировал этот принцип так: «Жить, когда это необходимо, и умереть, когда это необходимо, – вот суть подлинного мужества».
Мужество, чувство собственного достоинства и присутствие духа – самые характерные признаки благородства души. Подлинно мужественный человек сохраняет также постоянно ясность и проницательность ума. Ничто не может нарушить равновесия его души. Он сохраняет самообладание в любых катастрофах, опасностях и страданиях и даже перед лицом смерти. Мужество, проявляемое в состоянии покоя, называют бесстрастием. Постоянное самообладание и сохранение бесстрастия исключают жестокость и неестественность, сопровождающие проявления гнева. Умение сохранять покой и естественность свидетельствуют об отсутствии страха. Последнее же целиком обусловлено полной самоотдачей более высокой истине, нежели свое собственное «Я». Достигаемое при этом состояние внутреннего покоя порождает легкость и естественность действий в опасной ситуации (даже в том случае, если она угрожает смертью).
Именно поэтому не чуждавшиеся элегантной формы проявления своих моральных качеств самураи часто занимались стихотворными импровизациями непосредственно на поле боя, создавая оды своим противникам, где воспевались их мужество и ловкость. В самом деле, хотя человек достоинства и чести вынужден во время войны называть врагом человека, бывшего в период мира его другом, он не может не замечать его сильных сторон. Кроме того, успех достойного уважения врага – это, прежде всего, успех истинного воина! Достижение подобной стадии мужества обусловлено высокой человечностью, порождающей, в свою очередь, доброту.
3. Доброта. «Буси но насаке» (мягкость, нежность или деликатность воина) – уже одни эти слова пробуждают в нас благородные чувства. Это, прежде всего, «уравновешенное твердым разумом чувство мужественного сострадания». «Лишь наиболее мужественные способны проявлять подлинную нежность, любить же может лишь тот, кто способен сострадать».
Жалость чисто рефлекторного порядка на первый взгляд также может казаться признаком человечного отношения. Чаще, однако, она является лишь отражением непроизвольных импульсов тоски, внутренней слабости, страха или просто навязчивого чувства вины. Но чувство, рождающееся в человеке прямоты, мужества, подлинного достоинства и чести, всегда чисто в своей основе. Жалость преобразуется в доброту лишь у того, кто силен, бесстрастен и полностью владеет собой. «Умение прощать – украшение воина». Для человека, чуждого личной заинтересованности, сила имеет смысл лишь как средство защиты более слабого. В самом деле, человек физически или морально слабый всегда имеет право на защиту со стороны сильного (даже если речь идет о побежденном противнике). Таков истинный смысл силы, а равно и чести по-настоящему сильного. Как говорится в одном из старых изречений воина, «охотнику не подобает убивать птицу, укрывшуюся у него на груди».
Параллельно с культурой боевых искусств и воинских доблестей в «пути воина» широко культивировалось чувство прекрасного. Это проявлялось в занятиях музыкой, поэзией, изобразительными искусствами, а также в развитии тонкости и «эстетизированности» чувств. В самом деле, лишь утонченность чувств и мягкость могут обеспечить умение сочувствовать другим. Уважение к чужой точке зрения, забота о том, чтобы не причинить другому ненужных страданий и боли, понуждают воина к развитию в себе вежливости и такого качества, как рыцарство.
4. Вежливость. Если вежливость носит скорее формальный характер, ценность ее весьма ограниченна или просто сомнительна. Напротив, для воина вежливость – признак способности к самоограничению и развитию чувства уважения к другим. Иначе говоря, она отражает человечность самурая, т. е. уважение к силе или слабости противника. В своей наиболее возвышенной и сознательной форме вежливость переходит в любовь. Кодификация жестов, составляющих церемониал вежливости, и составляет этикет, превращая его в красивое обрамление жизни. Обучение этикету с детских лет позволяет дисциплинировать страсти и делать общественные взаимоотношения не только возможными, но и приятными. Той же самой цели служит этикет и в додзё (зал, где происходят занятия). Однако помимо этого этикет может способствовать возникновению в человеке чувств, соответствующих конкретным церемониалам и жестам. Действительно, в той же самой степени, в какой грубость, бесцеремонность, развязность и лень способствуют развитию вульгарности, корректное и уважительное отношение к другим способствует развитию возвышенности и благородства.
Согласно фундаментальному принципу восточных единоборств, независимо от характера выполняемых действий, каждое из них может быть выполнено «наиболее экономным способом». Но выполненное согласно принципу «экономии энергии» действие всегда грациозно, а форма, в которой оно было выражено, красива.
В принципе, тактичность и вежливость свидетельствуют о доброте, скромности, доброжелательности и сострадании. Подобные состояния духа могут проявляться практически через любые, даже самые незначительные действия.
Следует отметить, однако, что нередко свойственные нам проявления вежливости и сочувствия могут вступать в противоречие со специфическим для каждого из нас пониманием истины и необходимости соблюдения приличий. Традиционная же японская вежливость отдает предпочтение соблюдению приличий. В большинстве случаев мы делаем то же самое. Что же касается самурая, то основой его жизни служат только верность истине и искренность.
5. Искренность. Это верность истине, честность. Как сказал один из древних поэтов: «Будь всегда верен сам себе, и если ты не отойдешь от истины в сердце своем, то тебе не надо будет просить защиты у богов». Конфуций выразился еще сильнее: «Искренность есть начало и конец всех вещей, без нее ничто не могло бы существовать». В «пути воина» ложь и двуличность относятся к проявлениям трусости. «Буси но исинон» («слово самурая») подобно слову рыцаря является вполне достаточной гарантией. То, что данное самураем обещание будет выполнено, не должно подлежать никакому сомнению.
В принципе, между истинностью и реальностью не существует различия. Однако истинное всегда несколько опережает реальное.
С истиной всегда следует обращаться осторожно. Иногда сказать правду – значит совершить ненужную жестокость. Напротив, не отвечать резкостью на резкость собеседника или не проявлять возникающей к собеседнику неприязни – это акт сострадания повинующегося истине более высокого порядка, нежели привычка «резать правду-матку в глаза». Стремление скрыть свои физические и моральные страдания отражает заботу оградить окружающих от ненужного беспокойства. Понятно, однако, что отличить подобную заботу по отношению к окружающим от элементарной неискренности не всегда бывает легко. Здесь главное – стремление всегда оставаться в согласии с самим собой, употребляя на это всю свою искренность.
Таким образом, порядочность является отражением любви к истине, искренности и уважения к другим людям. Честность же есть отражение прямоты, справедливости и искренности во взаимоотношениях с отдельными людьми и с обществом в целом.
Можно сказать, что в основе страстной тяги воина к искренности и порядочности лежит, прежде всего, мужество, а также потребность в ясности, чистоте, гармонии и цельности. Все, нарушающее это состояние, является, с его точки зрения, бесчестным. Лживость и коварство являются для самурая недостойной трусостью, что-то вроде «пробоины в панцире души» или раковины в мече рыцаря. Однако фундаментальнейшим критерием истинности и искренности воина является его личная незаинтересованность.
6. Незаинтересованность (отрешенность). Если какое-либо действие или жизненная позиция в целом основаны на личной выгоде, они, несомненно, запятнаны эгоизмом и стремлением к обладанию. Но в подобном случае они уже не соответствуют истине, если иметь в виду ту реальность, которая превосходит границы нашего маленького «Я».
Дело в том, что любой личный интерес, а также гипертрофированная любовь к своему телу или материальным благам искажает наше видение реальности. Избавиться от всего этого можно лишь посредством развития таких качеств, как искренность, верность истине, мужество, прямота, вежливость, доброта, дружелюбие, признательность и честность. Отдаваясь целиком служению истине, мы не оставляем в своей душе места ни для чего иного. Душа подобного человека уже не подвластна чисто личным интересам. Подлинный воин служит, прежде всего, делу развития и поддержания гуманности.
Все восточные учителя (независимо от того, чему они обучают: воинским искусствам, другим видам традиционных искусств или мудрости как таковой) никогда не требуют с учеников денег, более того, некоторые из них дают ученикам кров над головой и кормят их. Настоящий учитель всегда сам выбирает себе учеников, принимая далеко не всех. Понятно, что принятые ученики полностью подчиняются своему учителю. Передаваемое от учителя к ученику знание не имеет цены. «Родители дали мне тело и меня вырастили, но учитель сделал из меня человека». Подобный бесценный дар может быть уравновешен лишь бесконечной благодарностью. Часто, добившись успеха, ученик кладет к ногам учителя все, что он имеет (иногда это целое состояние). Однако настоящий учитель использует это не для себя, а для того, чтобы дать бесплатный кров и пищу новым ученикам. Ученик ни в коем случае не должен думать, что он платит учителю за знание или что он покупает знание. Даже если он и дает учителю какие-то деньги, то последние имеют скорее характер приношения, несравнимого по цене с тем, что он получает взамен. Лишь в подобном случае и ученик, и учитель могут сохранить свою свободу и достоинство, будучи связанными друг с другом лишь взаимной щедростью, уважением и признательностью.
Разумеется, обычное знание можно купить и за деньги, тогда как воспитание и передача мудрости цены не имеют. Для развития мужества, честности и преклонения перед учителем вплоть до самопожертвования от ученика требуются полнейшая незаинтересованность и отречение. Строго говоря, смысл нашей жизни определяется нашей способностью безоговорочно пожертвовать ею ради того, что выше ее. Поскольку «руководящей нитью» к подобному совершенному забвению своего «Я» является чувство чести, оно рассматривается как один из определяющих принципов воинского искусства.
7. Честь. Отказавшись с самого начала от своей жизни (в обряде инициации), воин существует исключительно за счет присущих ему ценностей внутреннего порядка: благородства своего духа и достоинства своего состояния. Развитие чувства чести и отражает реальность подобного духовного существования. Эта «высшая жизнь» закладывает основы нашего бессмертного «Я», ибо все остальное – смертно. Малейшее отклонение от подобного состояния вызывает острое чувство стыда, ибо, нарушая правила рыцарского поведения, воин ставит на карту свою честь и подвергает смертельной опасности свою внутреннюю жизнь. Следовательно, ощущение бесчестности поступка есть мощный стимул исправления ошибок в своем поведении. Японским детям с самых малых лет прививают обостренное чувство чести, и пример в этом им показывают сами родители, доказывающие, если это нужно, ценой собственной жизни, что честь превыше всего. И они совершенно правы, ибо какой смысл может иметь жизнь человека, не уважающего себя самого? Один из буси, пошедший в молодые годы на компромисс со своей совестью, впоследствии сказал об этом так: «Подобно трещине в теле дерева бесчестье с возрастом не зарастает, но, напротив, лишь увеличивается, пока не разрывает дерево пополам».
Согласно учению Мэн Цзы «боязнь позора представляет собой почву, где произрастают все добродетели, высокие нравы и хорошие манеры». Однако, будучи неправильно понятым, чувство чести может легко выродиться в болезненное извращение. Отказавшиеся от своего тела, но продолжающие культивировать эгоистическую любовь к своему «Я» не идут дальше себялюбивого утверждения о том, что честь может быть восстановлена лишь кровью того, кто на нее покусился. К счастью, самураи считают недостойным для буси откликаться на малейший выпад со стороны противника, рассматривая это как недостаточную степень самоконтроля. Как гласит японская народная поговорка, «Вынести кажущееся невыносимым и есть подлинное терпение». Если любимый соловей не желал петь, великий Ёясу Токугава говорил так: «Ну что же, подожду, пока у него изменится настроение». И всей своей жизнью он доказал, что это не было пустыми словами. Известны следующие слова Кумадзавы: «Когда другие гневаются на тебя или тебя хулят, не торопись отвечать им тем же. Радость может прийти лишь к тому, кого покинули страсть и желание». О том же говорил и Огаэа: «Не отвечай злом на зло, узнав, что о тебе распространяют дурные слухи. Вспомни лучше о том, что ты и сам не всегда был безукоризнен в исполнении собственного долга».
Честь должна составлять глубочайшую внутреннюю основу человека, а не его «парадные украшения». В этом смысле мирская слава и людское одобрение не имеют к ней никакого отношения. Как говорил о своем герое Чжуан Цзы, «ни одобрение всего мира, ни поношение от всего мира не заставило бы его изменить своего поведения».
В практическом плане честь связана, прежде всего, с верностью друзьям, своему слову, учителю, идеалу или истине. Вот почему верность долгу считается одним из краеугольных камней пути воина.
8. Верность долгу. В Средние века сюзерен и вассал были связаны друг с другом долгом верности и лояльности. Даже в наши дни в некоторых странах приносится клятва верности королю или императору, воплощающим понятие родины. В других странах воины приносят присягу верности и преданности своей родине, обязуясь защищать ее до конца и пожертвовать за нее своей жизнью. Подобное же чувство верности и преданности развито у религиозных людей, а также у приверженцев различных социальных систем и политических группировок. Нередко долг верности и преданности соблюдается не только по отношению к каким-то идеалам, но и к людям, воплощающим подобные идеалы. Для нас все это имеет интерес лишь с той точки зрения, что чувство верности и преданности не умерло, оно продолжает культивироваться и в наши дни.
Независимо от конкретного объекта верности и преданности всем им присуще нечто общее: готовность пожертвовать своей жизнью за нечто, превосходящее границы отдельного маленького «Я». Живущий исключительно ради себя или ради каких-то материальных благ существует в плоскости более низкого порядка, теряя все, что он имеет, с наступлением смерти. Для адепта бусидо конкретной формой идеала, которому он поклоняется, является любовь к истине, питающая и поддерживающая его жизнь. Она-то и представляет основу чувства долга. В этом смысле путь бусидо подобен острому мечу, ибо его адепту постоянно приходится разрубать с его помощью сложные узлы жизни, выбирая между несколькими видами долга наивысший.
Иллюстрацией этого является рассказ о юноше, узнавшем, что отец его восстал против господина, которому оба они дали клятвы верности: «Если я буду предан своему господину, то отец мой погибнет. Если же я сохраню верность отцу, то погублю своего господина». И он от всей души обращается к небу с молитвой, с тем, чтобы оно сжалилось над ним, послав ему смерть. И хотя, пожалуй, нигде в мире сыновья любовь не развита сильнее, чем в Японии, закон бусидо заставляет без колебаний выбирать верность своему господину. Если мы рассматриваем государство, прежде всего, как почву, на которой взращиваются индивидуальные личности и которая пребывает и после их смерти, то индивидуум явно представляет меньшую ценность, нежели сохранение и процветание государства. Готовность пожертвовать своей жизнью ради блага своей родины является одной из важнейших составляющих скромности, без которой невозможны в каратэ и взаимоотношения между учителем и учеником.
9. Скромность. Глубинные корни скромности таятся в искренности и отсутствии гордости. Истинный смысл этих свойств прекрасно передан словами великого индийского мудреца Рамакришны: «Гордость, способствующая славе души, не есть заносчивость; скромность, не способствующая славе души, есть раболепство». Подлинно скромный человек стремится не к самоуничижению, но к предельно искренней и честной самооценке, основанной на истине и справедливости. Каким бы ни было понятным желание людей быть любимыми и уважаемыми, оно имеет право на существование лишь у тех, кто его достоин. Подобное желание нормально лишь для тех, кто обладает реальным внутренним достоинством. Таким образом, воспитание скромности начинается, прежде всего, с осознания нескромности желания убеждать и себя, и других в наличии у себя достоинств, которых на самом деле не существует.
Далее следует сосредоточить свое внимание на присущих недостатках, не впадая в болезненное самоуничижение, но напрягая всю свою волю для решительного преобразования своего «Я». Кроме того, важно оценить достоинства других людей, независимо от того, являются ли они твоими друзьями или врагами, ибо учиться хорошему никогда не зазорно. Особое внимание следует проявлять к личности учителя, чему бы он тебя ни обучал, ибо восхищение, благодарность и доверие порождают подлинное смирение и уважение. Это еще один краеугольный камень пути воина, без которого невозможны человеческие взаимоотношения.
10. Уважение. Отсутствие скромности исключает уважение, без уважения не может быть доверия, но без доверия невозможно ни учить, ни учиться чему-либо. «Вода польется из кувшина в чашку лишь в том случае, если последняя расположена ниже его». В противном случае чашка останется пустой. Современным учителем может быть назван тот, кто умеет обращаться посредством словесных элементов к уму и памяти слушателя. Слушающий учителя ради обучения определенной науке может быть назван учеником. Ясно, что любая наука может быть со временем забыта, ибо отношения учитель – ученик носят поверхностный характер. Совсем иначе обстоит дело с обучением, требующим полного физического, психического, морального и духовного перерождения слушателя. Подобное обучение уже имеет характер познания, и тот, кто осуществляет и направляет подобное преобразование, достоин звания учителя, а тот, кто соглашается на подобное обучение, смиряясь с наложенной на него дисциплиной ради желаемого преобразования, может называться учеником. В общечеловеческом масштабе взаимоотношения учитель – ученик являются наивысшими. Как говорят в Индии, «мать стоит десятерых отцов, но учитель стоит десятерых матерей».
Характерные для нашей жизни «молодежные бунты» объясняются тем, что молодежь ищет учителей жизни, находя вместо них фальшивых кумиров. В этом смысле все пришедшие к нам с Востока виды боевого искусства являются, прежде всего, школами жизни. Целью их является формирование мужчин, и средством подобного формирования является бусидо. Но, чтобы достичь желаемой цели, пройдя через все испытания жизненных и духовных дисциплин, необходим, прежде всего, настоящий учитель, перед которым можно сделать свободный выбор, заняв положение ученика. Именно добровольность выбора позволяет преодолеть суровость дисциплины, иначе говоря, «величайшая свобода расцветает на вершине пирамиды жесткой иерархии».
Не следует забывать и о том, что учитель любого боевого искусства есть, прежде всего, ученик своего учителя. Он претерпел соответствующее физическое, психическое и духовное перерождение и лишь потому способен передать свой опыт другим. Именно это позволяет ему без всякой ложной скромности взять на себя ответственность за преобразование своего ученика. Учитель должен служить ученику примером не только в технических, но и в этических и духовных аспектах пути воина. Все это требует не только мужества, но и чувства нежности воина по отношению к ученику, представляющего собой уважение учителя к «спящему в его ученике учителю». Это и есть основа взаимного уважения не только ученика и учителя, но и всех занимающихся в додзё, свидетельствующего о наличии у всех занимающихся постоянно бодрствующего сознания. «Черные пояса» должны с уважением относиться к новичкам, ибо стремление унизить младшего по возрасту или умению их попросту недостойно. Любую ситуацию можно улучшить не «указанием на недостающее», но его привнесением. Право на критику в додзё имеет лишь учитель, но даже он должен это делать с учетом меры, приличия и с сохранением доброжелательности. Способность уважать других основана на умении подниматься над чисто человеческими проявлениями. В пути воина оно носит название самоконтроля.
11. Самоконтроль. Позволить своим чувствам проявиться в выражении лица или жестах есть для самурая, прежде всего, отсутствие подлинной силы. С точки зрения поверхностного наблюдателя, может показаться, что подобные нравы свидетельствуют о жестоком сердце. Однако японский самурай как никто в мире чувствителен и эмоционален. Создается впечатление, что, не находя себе внешнего выражения, его страсти и эмоции лишь обретают большую силу, одновременно утончаясь и облагораживаясь. Просто чувства японца оскорбляет публичное произнесение священных для него слов и выставление напоказ своей внутренней жизни. Один из молодых самураев записал в своем дневнике: «Ты чувствуешь, как нежные мысли рождаются в твоей душе? Это момент прорастания зерна. Не потревожь его рост словами, но позволь ему свершиться в тишине и покое».
Точно так же смех служит у самурая средством восстановления нарушенного внутреннего равновесия, являясь противовесом гнева и боли. Умение сдерживать чувства и страсти есть средство накопления огромной энергии. Разумеется, подобная накопленная энергия может находить себе выход в действии, но наиболее благородным ее выражением считается эстетическое и поэтическое.
Именно сочетание красоты и изысканности чувства, с одной стороны, и внешней бесстрастности – с другой и составляет основу «буси но насакэ» («нежность воина»). Совершенство во владении собой основано на уравновешивании подавляемых эгоистических страстей и высвобождаемых благородных порывов человеческой натуры, очищенной от ненужной мелочности.
Подобная внутренняя структура и является, согласно правилам бусидо, зрелым плодом самурайской культуры. Взаимопонимание между членами сообщества, испытывающими одни и те же радости и страдания, одушевленными одними и теми же надеждами, служит источником дружелюбия.
12. Доброжелательность. Дружба является, быть может, одним из самых чистых человеческих чувств. Будучи очищенной от страстей, она соответствует одной из наиболее альтруистических форм любви. Основываясь на взаимном понимании, уважении и доверии, она создает условия для наиболее возвышенного человеческого общения.
Итак, на определенной ступени своего развития занимающийся каратэ должен обрести прямоту, мужество, доброту, вежливость, верность истине, искренность, честность, отсутствие личной заинтересованности, бескорыстие, верность, скромность, уважение к другим и доброжелательность. Отсутствие хотя бы одного из этих качеств разрушает всю внутреннюю структуру в целом. И совершенно особую роль в ней играет дружба, представляющая собой обмен духовным содержанием между равными и достойными. Будучи проявляемой в отношении к более слабому или менее знающему, она меняет название, превращаясь в доброжелательность. Обе они, однако, равно конструктивны, создавая климат, благоприятствующий развитию любого человека.
Таким образом, занятия каратэ без соблюдения жизненно-важных морально-нравственных основ, которые должны быть присущи всему человечеству, есть лишь выполнение технических действий. Следовательно, феномен спортивных видов единоборств необычайно многогранное – многосложное и, следовательно, многофункциональное явление, занимающее особое место в пространстве культуры современной цивилизации. Объективная и беспристрастная оценка его огромного созидательного потенциала пока лишь частична и чаще всего стихийно реализуемого в жизни подавляющего меньшинства и неиспользуемого большинством народонаселения нашей планеты, позволяет выделить главные признаки и сущности этой феноменальности и исключительности.
Конец ознакомительного фрагмента.