Письма. Письма килейные (cвятитель Тихон Задонский, 2006)

В нынешний день великий, не имея более чем тебя поздравить, как всемирною радостию, – тою тебя поздравляю. Какая она есть? Сын Божий пришел грешников спасти. Радуйтеся, грешники! Бог и Господь наш пришел ради нас в мир, спасти нас. Велия благочестия тайна: Бог во плоти явися![41] Царь Небесный на земле явился, и Неприступный Херувимам с человеками пожил. О, благости и человеколюбия несказанного явившегося Господа![42] О, блаженства тех, ради которых Бог и Господь их пришел и явился им! Блажени очи, видевшии Бога во плоти, и уши, слышавший божественныя словеса Его, чего многии пророцы[43] хотели видети, и не видели; и слышати, и не слышали![44] Блажени и мы: хотя сими грешными глазами не видим Его и сими ушами не слышим пресладкого гласа Его, но веруем Пришествию Его. Паче же блажени не видевшии и веровавше[45]. Блажени мы, яко ради нас Бог наш к нам пришел, Бог, уподобився человекам, к человекам пришел, и пришел ради человеков. Он пришел грешники спасти: то и нас, ибо и мы от грешников есмы [46]. Он пришел взыскати погибших: то и нас, понеже и мы есмы от погибших. Благословен Бог, Который пришел грешников спасти и погибших взыскати. Открыли нам сие сокровище спасения самовидцы, которые видели Его, и слышали Его, и беседовали с Ним, и жили и обращалися[47]с Ним, и осязали Его, и яли[48] и пили с Ним, и пребывали в напасти с Ним, слышали проповедающего Святое Его Евангелие и Царствие Небесное; видели по земли ходящего и от града во град и от веси в весь преходящего, утруждающегося, чудодействующего, прокаженныя очищающего, слепыя просвещающего, мертвыя воскрешающего[49] и прочия вышеестественныя дела творящего; видели за спасение наше страждущего, умирающего, и умершего, и погребенного, и воскресшего из мертвых, и возносящегося на небо видели. Сии самовидцы согласно нам проповедали: Еже исперва, еже слышахом, еже видехом очима катима, еже узрехом, и руки наша осязаша, о Словеси животнем; и живот явися, и видехом, и свидетельствуем, и возвещаем вам живот вечный, иже бе у Отца, и явися нам: еже видехом и слышахом, поведаем вам[50]. И паки: Не ухищренным бо баснем последовавше, сказуем вам силу и Пришествие Господа нашего Иисуса Христа, но самовидцы бывше величествия Онаго. Приеме бо от Бога Отца честь и славу, гласу пришедшу к Нему такову от велелепныя славы: Сей есть Сын Мой возлюбленный, о Немже Аз благоизволих. И сей глас мы слышахом с небесе сшедш, с Ним суще на горе святей[51]. Истину сию самовидцы и достовернии свидетели тоя[52] не только словом и чудесами и различными знамениями, но и кровию своею, и различным страданием и смертию своею утвердить не усумнелися. Верно слово и всякаго приятия достойно[53], которое не един, не два, не три, но многии самовидцы согласно проповедали, и не токмо проповедали, но и знаменьми и чудесами подтвердили, и крови и душ своих не пощадили. Рассуждай сие, брате[54], в сем поучайся, в сем стой, мужайся, крепися, и хульникам и безбожным, которых уже немало является, заграждай уста, и молися, да Бога, явившегося во плоти нас ради, не видяще, всем сердцем возлюбим и, на Него же ныне не зряще, верующе же, возрадуемся радостию неизглаголанною и прославленною: приемлюще кончину вере нашей, спасение душам[55].

Спасайся!

Истинно и праведно ты отвещаешь, что великое человеколюбие Божие есть, что Он Сам пришел взыскати[56] и спасти[57] человека. Зде можем праведно возгласите оное Псаломника слово: Господи, что есть человек, яко познался еси ему, или сын человечь, яко вменяеши его [58] Дивное создание Божие – человек! Создан не так, как прочие вещи; о всех вещах написано: рече Бог, и быта; повеле, и создашася[59]. О человеке не тако: но что? – Сотворим человека. Тако Триипостасный Бог советовал, аки[60] некое великое дело имея сотворить[61]. Бог глаголал: Сотворим человека. Какого человека? По образу Нашему и по подобию сотворим[62]. Великою и высокою честию почтен был человек от Создателя своего в создании, так что высшая быть не может. Вси твари суть свидетели всемогущества и премудрости Божией, но человек, кроме того, образом Божиим почтен и особенным советом Его сотворен. Познаем, брате, первобытное наше благородие, достоинство и преимущество. Когда сие дивное создание Божие лукавством змииным и своим преслушанием обесчестилось и погибло, – чего оплакать не можем, – благость Божия паки явилася на нем, паки почтила его чудесно, паки превознесла его. Как? Сам Бог, Создатель его, пришел взыскати и спасти его. Не послал Ангела или Архангела, но Сам вступил в дело сие, Сам в плоть человеческую облекся, и на земле пожил, и пострадал и умер за человека. Видишь благость Божию, видишь и достоинство человека. Сам Бог ради его погибшего пришел, так что чем более обесчестился человек хитростию змииною, тем более паки почтен и превознесен от Создателя своего. Слава Богу, благоволившему тако! Слава Богу, пришедшему спасти нас! Буди слава Господня во веки! Поклонимся Богу, пришедшему спасти нас, грешных, и истинною верою и благодарным сердцем почтим Его: обратимся от твари к Творцу нашему и от суетного мира к Богу нашему, и возлюбим Его, и поищем Его, и поработаем Ему чистым сердцем, да не явимся неблагодарни.

Спасайся.

К непостижимому человеколюбию Сына Божия и к высокой чести рода человеческого и тое надлежит, что Апостол написал: Не от Ангел бо воистину приемлет, но от Семене Авраамля приемлет\ То есть Сын Божий, хотя нас спасти, сотворился плоть от плоти нашей и кость от костей наших; уподобился нам во всем, кроме греха; Сын Божий Сыном Человеческим и Бог непременный Человеком стался. Откуду видим во Святом Евангелии Его, что Он Себя

Сыном Человеческим многажды называл от любви к нам и смирения; который ради вины¹не стыдится братиею нарицати человеков, глаголя: Возвещу имя Твое братии Моей[63]^[64]. Сего ради и Бога, Отца Своего Небесного, сотворил нашим Отцом, и Отцом Его нарицати повелел, глаголя: сиие молитеся: Отче наш, Иже еси на небесех[65]. И по воскресении глаголал ученикам: восхожду ко Отцу Моему и Отцу вашему, и Богу Моему и Богу вашему[66]. Слава Богу, так высоко почтившему нас, недостойных! Слава Сыну Божию, уподобившемуся нам ради нас! Почтим убо и мы почтившего нас Господа, да и вечныя от Него чести сподобимся благодатию Его.

Спасайся.

Видел ты, как человек от Бога почтен: знай точно, что человек, тако от Бога почтенный, который бесстрашно закон Его святый нарушает, бесчестит Бога, по свидетельству Апостола: преступлением закона Бога безчествуеши[67]. Слово сие сказано иудеям беззаконным, но ныне приличествует оно христианам, которые на место иудеев вступили, и закон Божий взяли, и познанием Бога хвалятся, но закон Его святый бесстыдно и бесстрашно нарушать не сомнятся. Сего ради постигнет их гнев Божий, когда[68] истинно к Богу не обратятся. о, когда бы человек рассуждал, како его Бог почтил и како он Бога почтившего бесчестит, – непрестанно бы воздыхал, плакал и рыдал. Но ослепленный не видит сего. Отца своего по плоти оскорбит – и сетует о сем, плачет и рыдает часто, но Бога, Создателя своего, непрестанно оскорбляет и прогневляет – и не чувствует сего. Берегись, возлюбленне, сего нечувствия и… о мне молись.

Спасайся.

Желаешь ты еще известитися, како Бог человека почтил. Хвалю я твое желание и усердие сие и желаю, чтобы оно в сердце твоем вкоренилося. От сего бо породится истинная по Бозе[69] печаль, которая к покаянию нужна, яко, по словеси[70]Апостола, покаяние нераскаянно во спасение соделовает[71]. Того ради с помощию Божиею еще пространнее и яснее предложу о томжде.

Видел ты, что Бог, хотя спасти человека, Сам ради того дела пришел и соделал спасение Сам, а не чрез иного кого. Родился от Девы чистыя плотию, да мы, обветшавший[72] злобою бесовскою, отродимся духом; Сыном человеческим сделался, да нас сынами Божиими соделает; на земле пожил и потрудился, да нас, отпадших, на небо возведет; трудился и утруждался, да нам вечный покой подаст; алкал и жаждал, да нас хлебом и питием вечного утешения насытит и напоит; поношение терпел, да от нас вечное отымет поношение; скорбь и болезнь терпел, да нас вечныя сподобит радости; обесчестился и поруган был, да нас вечною славою почтит; страдал страшныя и ужасныя страсти[73], да от нас страдания вечныя отымет и подаст вечное прохлаждение во Царствии Своем; умер на Кресте, да нас умерших оживит и прочая[74]. Видишь, как Он почтил нас. В смерти Его наш состоит живот; болезни и язвы Его наши исцеляют болезни; от бесчестия Его наша честь и слава зависит; от рождения Его наше духовное и новое рождение последует; скорбь Его нашу породила радость; трудами Его мы обретаем вечный покой; страданиями Его от вечных избавляемся страданий; странным[75] Его на земле пожитием Небесное наследствуем Отечество; алчбою Его и жаждою вечное получаем прохлаждение. Словом, все существо блаженства, которое обретает человек, Ему единому приписуем и приписывать должны мы. Аще бы Он не взыскал нас, вечно бы в погибели были мы; аще бы Он не пришел к нам, всегда бы в пленении у диавола были, который нас из рая пленил; аще бы Он не страдал за нас, во аде бы вовеки страдали мы; аще бы Он не умер за нас, в вечной бы смерти погребены были мы. Тако смерть Его животом нашим, бесчестие Его славою нашею, язвы Его исцелением нашим учинилися; тако от Пришествия Его, страдания и смерти, как от источника, все наше духовное и вечное блаженство проистекает. Его благодатию и человеколюбием вси получают вечный живот, которые ни получают[76]. Читай о сем Святое Писание, учение святых отцов, учителей церковных, и церковныя песни и стихи – и увидишь сам. В сем наша вся состоит надежда, радость, похвала, утешение, слава и все блаженство, что Христос Сын Божий, распятый и воскресший, Иже и сидит одесную Бога и ходатайствует о нас, есть наш Спаситель, Заступник и прибежище. Аще бо Он за нас, кто на нас? От сего живого источника почерпай, и во время зноя прохлаждай душу твою, и – о мне грешном поминай и молись.

Спасайся.

Уповаю, что еще хочешь знать о томжде и лучше известитися, что убедило Сына Божия, Господа нашего, приити в мир, воплотитися, страдати и умереть за нас, и я хощу в том поучитися и написати тебе, да и мне поучающемуся, и тебе слышащему всегда великое тое дело обращается пред душевными глазами. Всегда бо должны мы о сем великом деле памятовать и за тое Богу нашему от сердца благодарить. Известно от Святого Писания, что вси человеки, сколько ни было, и есть, и будет, согрешили пред Богом. Вси согрешиша и лишены суть славы Божия[77]. Затвори Писание вся под грехом. А писано есть: проклят всяк, иже не пребудет во всех писанных в книзе законней, яко творити я [78]. Следовательно, вси человецы под клятвою быть учинилися, яко законопреступники, и следовало всем, по силе клятвы, вечной казни и мучению преданным быть; сего бо клятва законная требует. Христос Сын Божий от сей клятвы искупил нас, не сребром и златом, но честною Своею кровию[79] и смертию, якоже Апостол написал: Христос ны искупил есть от клятвы законныя, быв по нас клятва. Писано бо есть: проклят всяк висяй на древе[80]. И так Христос сделался ради нас клятвою, да нам подаст благословение, и грехи наши на Себя взял, да нам Свою правду верою подаст, следственно, и от вечной казни, которая клятве последует, избавил нас и отворил вечное блаженство, которое благословению Божию последует. Тако Ему Святая Церковь поет: Искупил ны еси от клятвы законныя честною Твоею кровию, на Кресте пригвоздився и копием прободся, безсмертие источил еси человеком, Спасе наш, слава Тебе[81]. Видишь убо, что убедило Христа нас ради распятися и умрети: то есть неизреченная Его к нам любовь и крайняя наша бедность и погибель вечная, которой мы вси подлежали. Читай о сем Послания Апостольския и внимай прилежно стихам и песням церковным, и яснее увидишь, и уразумеешь, и признаешь, что кроме[82] Христа нет никому спасения. Слава спасшему нас Христу Богу, Которому себя и тебя поручаю в милость и защищение.

Спасайся о Христе.

Видел ты, как страшна есть клятва. Страшна клятва, страшен и грех. Клятва вечному осуждению и мучению предает, а грех клятве подвергает грешника. Страшно убо грешить и Божий закон нарушать, яко закон нарушенный клятвою поражает грешника, клятва же вечной подвергает казни. Сладок людям грех, но горек плод его. Услышат люди согрешивший и непокаявшиися: Идите от Мне, проклятии, во огнь вечный, уготованный диаволу и аггелом его [83].

Убоимся убо, возлюбленне[84], клятвы и уклонимся от греха, да не паки подпадем клятве, от которой Христос искупил нас кровию Своею. Лучше все на всякий день терпеть, лучше во всякой болезни и страдании быть, лучше на всякий день биение и мучение страдать, лучше на всякий день умирать, когда то возможно и нужно будет, нежели согрешать и под клятвою быть. Рассуждай сие и берегись греха, как смертельного яда, который и душу и тело вечно умерщвляет.

Спасайся.

На вопрос твой: всех ли Христос Господь пришел спасти? – отвещаю: Вси согрешиша, и лишени суть славы Божия[85]. Вси согрешили и погибли, убо всех и спасти пришел Господь. Христос Иисус прииде в мир грешники спасти[86]. Вси грешники, убо всех и спасти пришел. Христос за вся умре[87], убо и всех спасти пришел. Посему и Евангелие проповедати всей твари повелено, да вси, услышавше, веруют и спасутся[88]. И во всю землю изыде вещание их (апостолов), и в концы вселенныя глаголы их[89]. Бог бо на лица человеческий не зрит; Ему вси равны, всех равно хощет спасти, никому не хощет погибнуть[90]^[91]: всем человеком хощет спастися и в разум истины приити¹. Сего ради для всех и Сына Своего в мир послал, да вси Его благодатию спасение получат. Следственно, ради меня и тебя и всякого человека пришел Христос Господь в мир, родился, пострадал и умер. Слава пославшему Отцу, слава и пришедшему Сыну грешныя спасти! В сем наше утешение и радость состоит. Отсюду да почерпаем утешение, что и ради меня и тебя пришел, пострадал и умер Христос Господь. Да прохладит сей живый источник души наши грешныя; сим прохлаждайся во время зноя, утешайся, не изнемогай, стой и мужайся.

Спасайся.

Неужели-де еси и спасаются, когда ради всех Христос пришел в мир?

Отвещаю тебе на сие кратко. Воля Божия хощет всем спастися, и Христос всех спасти пришел, как я писал тебе, но не вси спасаются. Христос Господь по воскресении Своем сказал апостолам: Шедше в мир весь, проповедите Евангелие всей твари. Иже веру имет и крестится, спасен будет; а иже не имет веры, осужден будет[92]. Убо кто Его верою приемлет и крестится во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа, той спасается, а кто Его не приемлет, той погибает. Тако не приняли Его иудеи, бывший Его люди, якоже пишется: Во своя прииде (Господь Иисус), и свои Его не прията [93]. Тако не приемлют Его магометане, и прочий языки[94]и идолопоклонники, и ложные христиане, которые на языке веру, но в сердце безбожие имеют, о каковых Апостол написал: Бога исповедуют ведати, а делы отмещутся Его, мерзцы суще и непокориви, и на всякое дело благое неискусни[95].

Спасайся.

На вопрос твой: как Христос Господь от нас[96] приемлется? – по силе моей отвещаю тебе.

Видал или, может быть, слыхал ты, как граждане царя своего, во град их пришедшего, приемлют: исходят из домов своих, сретают его с радостию и поклоняются ему, и всяк в дом свой желает его принять. Христос Господь Царь Небесный пришел в мир сей, как град великий, руками Его сотворенный, в котором мы живем; изыдем убо и мы к Нему в сретение, не ногами, но сердцами, и поклонимся Ему, и припадем со смирением, радостно сердцами и устами взывая Ему: благословен Царь Израилев, пришедый спасти нас! Только что пришел Он в мир, волхвы издалеча пришли и поклонилися Ему и, отверзше сокровища своя, принесли Ему дары: злато, и Ливан, и смирну[97]. И так подобающею честию сретили Его, яко Царя. Тако показали образ нам, как Его сретать. Уподобимся убо и мы оным верным рабам Его, и приидем[98] к Нему сердцами нашими (ибо Он ныне не на земле, якоже прежде, обращается, но на небеси одесную Бога сидит), и приимем[99] Его как Царя нашего, и принесем Ему дары не вещественные, каковых Он не требует, но невещественные, яко Богу: веру нелицемерную, благодарение сердечное и послушание любовное, яко Царю своему; оставим мир с похотию своею, как дом, в котором ветхий наш человек упокоевается, и, покаянием и верою в Него очистивше домы сердец наших, попросим Его со смирением, да посетит нас. Читаем во Святом Его Евангелии, что Он никем не гнушался, яко Человеколюбец, но к зовущим Его в домы входил, и вечерял, и с самими грешниками ял, и обращался, и беседовал, яко пришедый грешники спасти. Не возгнушается и нами грешными, и приидет к нам, и посетит нас Своим человеколюбием, ежели только очистим домы наша истинным покаянием, сокрушением и жалением о прежних грехах, и приготовим их, яко Царю таковому, Который в чистых сердцах обитает и упокоевается, и попросим Его со смирением и верою. Аще бо и не видим Его сими глазами, но Он неотлучно пребывает с любящими Его и невидимо посещает их.

Спасайся.

Правильно ты спрашиваешь: что есть вера во Христа Иисуса? Ибо не вси веру сию имеют, которые имя Его святое исповедают: много между христианами таких есть, которые отрицаются Его, хотя и зовут Его: Господи, Господи! Сам бо глаголет таковым: что Мя зовете: Господи, Господи, и не творите, яже глаголю?[100] Я, по силе моей, с помощию Его отвещаю тебе. Ты прилежно рассуждай о сем важном деле, понеже в сем начало и конец спасения нашего есть. Иисус бо Альфа и Омега, начало и конец нашего спасения: без истинной и живой в Него веры нет никому спасения, и потому в сей вере надобно христианину прилежно поучатися. Я писал тебе, что Бог, милосердый Создатель наш, яко нелицеприятельный, ради всех нас, погибших, послал Сына Своего, да спасет нас. Христос убо ради всех и всякого, ради меня, тебя и другого в мир пришел, родился, пострадал и умер: един за всех умре[101], учит Павел. От сего можешь уразуметь, что есть истинно и сердечно веровать во Христа, а именно:

1) признать Его за истинного Бога, второе Лице Святыя Троицы, воплотившегося от Святыя Богородицы Неискусобрачныя;

2) признать Его за истинного Мессию, праотцам и отцам ветхозаконным обещанного, пророками проповеданного, от мира ожиданного и от Бога Отца на спасение мира посланного;

3) признавать и иметь Его всякому верующему за Своего Искупителя и Спасителя, что Он как прочих, так и его искупил от клятвы законныя; как за прочих, так и за него Себя предал; как за прочих, так и за него страдал и умер, – и кроме Его иного посредствия к получению вечного спасения не признавать, но в Нем едином начало и конец спасения своего полагать; любовь Его и благодеяния, всему миру показанныя, всякому верному себе присвоять, то есть я и ты, когда от сердца веруем в Него, должны от сердца говорить: Иисус Сын Божий мой Искупитель, мой Спаситель, мой Помощник, мой Заступник, мой живот и прочая, ради меня пришел в мир, пострадал, умер и Своею смертию меня от смерти избавил, – и почувствовать тое в сердце своем, а не токмо устами говорить. Сие бо есть свойство истинныя, сердечныя и живыя веры – Бога своим Богом от сердца нарицать. Тако апостол Павел глаголет: верою живу Сына Божия, возлюбившего мене и предавшего Себе по мне[102]. Сын Божий всех возлюбил и за всех Себя предал, но Павлова верная душа себе тое присвояет. Тако и Фома к Нему глаголет: Господь мой и Бог мой,[103] хотя Он и всех Господь и Бог есть. Сие свойство веры на многих Писания местах показуется, а наипаче во псалмах, где Псаломник Бога своим Богом, Царем, Заступником, Помощником, прибежищем, Защитителем и прочим называет, показуя веру свою в Него. Тако Сам Бог называет Себя Богом Авраама, Богом Исаака, Богом Иакова, ради веры их в Него, хотя Бог всех есть Бог. Тако к Нему Дамаскин святый поет: Пою тя, слухом бо, Господи, услышах и ужасохся. До мене бо идеши, мене ища заблуждшаго [104]. И на другом месте: Ты моя крепость, Господи, Ты моя и сила, Ты мой Бог, Ты мое радование[105]. Как бо дети отца всяк своим отцом называют, той говорит: отец мой; и другий такожде говорит: отец мой; тое ж и прочий, хотя отец и всех их есть отец; а когда вообще говорят о нем, то его обще[106] называют отцом своим, глаголя: отец наш тое и тое делает, или: сказал нам, или: приказал и прочая, – так и вернии, общую веру в Бога показуя, называют Его Богом и Отцом своим, глаголя: Бог и Отец наш, и молятся Ему: Отче наш… А когда всяк свою веру особенно хощет показать, глаголет: Бог мой, Создатель мой, Заступник мой, Господь мой, Царь мой, Спаситель мой и прочая. Вера бо сердечная есть как малое детище, к матери своей прилепляющееся, и при ней быть всегда хотящее, и во всяких нуждах к ней руку простирающее: тако вера, все создание оставивши, к Богу, от Которого произошла, всегда прилепляется, и в нуждах к Нему единому прибегает, и помощи просит и защищения, и на Него, яко Бога своего всесильного, премудрого, истинного, солгати не могущего, милосердого и благоутробного Отца, в Котором все свое блаженство полагает и Которого отлучиться за крайнее бедствие поставляет[107], якоже отроча малое при матери быть за безопасность и блаженство свое и отлучиться от ней за бедствие свое поставляет, – тако, глаголю, вера всю свою надежду на Бога, Создателя и Отца своего, полагает и Его крепко держится, яко Защитника и Помощника своего, уповая на всесильную Его помощь, милость и неложное обещание: Не имам Тебе оставити, ниже имам от Тебе отступити[108]. Что бо верным вообще обещается от Бога, тое всякая верная душа себе присвояет особенно[109], и которое благодеяние от Бога всему миру показано, тое она себе привлекает. Павел святый о всех верных вообще глаголет: Христос бысть нам премудрость от Бога, правда же и освящение и избавление[110],– то все верная душа себе присвояет, глаголя: Христос есть моя премудрость, правда, освящение и избавление; ведает бо совершенно верная душа, что без Христа нет правды, нет освящения, нет избавления и всякая премудрость без Христа буйство есть. Верою бо во Христа всяк умудряется, оправдается, освящается и избавляется. Всяк мудрец без Христа безумен, всяк праведник – грешник, всяк чистый – нечистый есть, и всяк кроме Его погибает. О Христе бо как благословление, так и блаженство всякое духовное всем и всякому верному от Бога обещано, и в Писании Святом написано, и верою просящим и надеющимся подается. Словом, всякому верному должно Христа со всеми Его благодеяниями, всему миру явленными, себе присвоять. И воистину тако есть. Аще бо Христос всех возлюбил и Себя за всех предал, то и меня и тебя возлюбил, и за меня и тебя Себя предал, понеже и я и ты един от всех. Аще за всех пострадал и умер, то и за меня и тебя, понеже и я и ты един от всех, и прочая. Ибо Бог лицеприятия не имеет, и Христос равно за всех умер, хотя смерть Его тем только пользует[111], которые истинною верою Его приемлют и благодарное сердце Ему оказывают[112]. Аще Христос всех грехи на Себя взял и за них пострадал и умер, то и за мои и твои, ибо и я и ты един от всех, и прочая.

Видишь, что есть вера во Христа. Можешь отсюду видеть и тое, что кто такую веру имеет, тот не захочет грешить, но всяким грехом будет гнушаться, ведая, что Христос, Искупитель его, горькую страдания чашу пил за грехи, – и ничего ради такого и толикого Искупителя своего не пощадит в знак благодарности Ему; и не токмо деньги, когда просит кто ради Христа, но и душу свою, в случае нужды, ради славы и чести Его даст и ко всякому страданию и терпению готовым себя покажет ради любви Его, а не ради заслуги какой, ведая, что Христос все ему заслужил страданием и смертию Своею от любви как ко всем, так и к нему. И воистину всякому верному должно тое делать ради единой любви и благодарности к Искупителю своему, Который нас не сребром и златом, но честною Своею кровию искупил[113]. Что бо ни делаем и что ни страждем ради имени Его, должное отдаем Ему, яко Той первее нас возлюбил[114] и предал Себя по нас[115], так что хотя бы мы чрез все житие наше на всякий день страдали ради Его, то и так ничего не можем Ему воздать. Что бо воздадим Господеви нашему о всех, яже воздаде нам?[116] Словом, всегда должники находимся пред Ним, что ни делаем ради Его, яко ничем и никак не можем Ему возблагодарить. Ибо заслуги Его, ради нас учиненныя, суть бесконечныя, как и Сам бесконечный, яко Бог, и мы – создание Его, душа и тело наше – Его, и весь состав наш – Его, и что живем и движемся – Его милость есть, и живот временный и вечный наш Ему приписать должно. Его хлебом питаемся, Его питием прохлаждаемся, Его одеждою одеваемся, Его светом просвещаемся, Его огнем согреваемся, в Его покоях живем и прочая, и что хочем и делаем Ему угодное, Его благодати приписать должно, яко без Него не можем творити ничесоже[117]. Что наше собственное? – Немощь, растление, тьма, злость, грехи… Слава Его милосердию!

Спасайся.

Резонно ты и о том спрашиваешь: что есть вера живая и сердечная? Ибо без той человеку спастися невозможно. Хотя и от вышеописанного моего письма можешь познать тую[118], однако ж я тебе из Святого Писания отвещаю, да лучше познаеши и утвердишися в том.

Иаков святый апостол глаголет всякому от нас[119]: покажи ми веру твою от дел твоих[120]. Видишь, что веру живую от дел[121] должно показать. Я коже естественного человека живность познается от действий, дыхания, движения, речей, дел, ядения и прочего, – тако живность веры, живущия в сердце человеческом, познается от дел добрых, страха Божия, любви, терпения, кротости, милосердия, воздержания, верности, истины и прочего; и якоже доброе древо от добрых плодов, тако христианин, веру живую и сердечную имеющий, от добрых дел показуется. Якоже бо древо доброе не может творити злого плода, тако истинный христианин, пока живую веру имеет, не может злого дела творити. Всяк бо рожденный от Бога греха не творит, яко семя Его в нем пребывает: и не может согрешати, яко от Бога рожден есть[122]. И ты того раба за верного своего раба имеешь, который нелицемерно тебе работает и во всем повеление твое исполняет: так и христианин, тот Богу верный раб, который верно Ему работает и заповеди Его исполняет. Тако Авраам праотец показался[123]верным Богу рабом от послушания: по повелению Его вознес Исаака, сына своего, на жертвенник[124]. Тако и Раав, блудница, верная Богу от дел показалася, приемшая сходники[125], от Иисуса посланныя соглядати град Иерихон, и сокрывшая в дому своем, и иным путем изведшая их[126]. Тако и прочий вернии и святии, как Ветхого, так и Нового Завета, от дел своих добрых показали в Бога веру свою. Бог глаголет в Писании всякому от нас: Аз есмь Господь Бог твой[127]. Аще убо ты Его за Бога твоего признаешь, чего живая вера требует, и познаешь, Кто Он и чего от тебя требует, – как не будешь Его почитать верою, страхом, любовию, послушанием? Сего бо всего вера твоя в Него от тебя требует. Како не будешь со тщанием, по слову Его, жити, когда точно познаешь, что слово, в Писании Святом содержащееся, есть слово Божие, и как ко всем, так и к тебе глаголет Он тамо: веруй, люби, буди милосерд, отпущай обиды, терпи, просящему дай и прочая? Самое бо слово сие, яко слово Бога твоего, поощрит и подвигнет тебя к послушанию. Како бо не подвигнет, когда сердечно веруешь, что Он твой Создатель, Промыслитель, Хранитель, Защитник, Питатель, высочайший Благодетель и все твое блаженство временное и вечное, еще же и Судия праведный и Мститель за ослушание?.. Царя своего земного, яко царя, и отца по плоти, яко отца, паче же и всякого человека почтенного почитаешь: како Бога, Небесного Царя и Отца, создавшего и искупившего тебя, и пекущегося о тебе, Которому всякое колено небесных и земных и преисподних со страхом покланяется[128], у Которого в руце[129] ты и весь свет, – како, глаголю, почитать не будешь?., не будешь любить, яко Создателя и Отца твоего; не будешь верить, яко истинному и неложному; не будешь бояться, яко страшного и нелицеприятельного Судии?.. А отсюду, как от источника, добрыя дела проистекут. Вера научает человека и показует ему, что как ради всех, так и ради его Бог Сына Своего не пощадил[130] и в мир послал на спасение всех: как убо и к пославшему Отцу, и к посланному Его Сыну сердечного благодарения не будет показывать и сего великого дела высоко, паче всего сокровища мира, не будет почитать? Верное сердце знает, что Бог, Создатель, Искупитель и высочайший его Благодетель, всяким грехом оскорбляется, прогневляется и раздражается: како убо не будет подвизаться противу всякого греха, которым Бог его раздражается?.. Человека, благодетеля малого, не хочешь прогневать: Бога ли восхощешь, Благодетеля, грехом прогневать? Вера знает, что противу греха стоять, и победить того своею силою, и истинную добродетель творить не может; сего ради воздыхает и усердно молится к Богу своему, чтобы помог Сам в том. Вера, ведая, что христианское наследие не в мире, но на небеси, где и Отечество их сокровенное есть, сего ради на оное взирает, к оному стремится и постигнуть тщится; чего ради в мире ничего: ни чести, ни славы, ни богатства, ни сладостей, чего сыны века сего ищут, не хощет, и ни к чему не прилагает сердца своего, и всего: пищи, пития и прочего – ради нужды и немощи плотской употребляет, и крайне опасается, чтобы оного наследия не лишиться: сего ради со страхом и трепетом спасение свое соделовает [131]. Словом, верное сердце в мире сем обращается, как путник на пути, как странник и пришлец на чужой стороне, как изгнанный от отечества и дому своего: не имеет бо зде пребывающаго града, но грядущаго взыскуera[132], егоже Содетель и Художник Бог[133]. Видишь убо отчасти, что есть истинная и живая вера, то есть которыя живность от действий и дел добрых показуется. Сей живой вере противополагается мертвая вера, о каковой святый Иаков апостол написал: якоже тело без духа мертво есть, тако и вера без дел мертва есть[134]. Мертвую веру имеют, которые христианское имя имеют, но не по-христиански живут; которые чают или говорят только, что написано в Символе: чаю воскресения мертвых, но противно[135]воскресению мертвых живут; слышат в Писании о вечной жизни и славе ея, но к мирским вещам, чести, славе, богатству, роскошам прилепилися и мир сей как отечество и рай себе поставляют[136]. Мертвую веру имеют, которые в приданое дочерям своим многого не жалеют богатства, а ради имени Христова просящему или ничего не дают, или копейкою и деньгою[137] довольствуют. О таковых Иаков апостол глаголет: Лще же брат или сестра наги будут, и лишени будут дневныя пищи, ренет же им кто от вас: идите с миром, грейтеся и насыщайтеся: не даст же им требования телеснаго, кая польза?[138] Таковые люди живут миру и прихотям своим[139], яко им угождают, а не Богу, Которому не угождают послушанием; Богу они мертвы суть, хотя и живут. Как? – Рассуждай. Как мертвый не слышит и не внимает, что́ ему ни говорится, тако сим духовным мертвецам что́ ни говорит Бог в Писании – не внимают тому. Слово Божие им так, как глухому пение, и как к иным, а не к ним, говорится слово. Мертвая вера тогда в человеце оживляется, когда в нем оживляется Божие слово, и начнет человек в себе мыслить, что и ему Бог в Писании Своем глаголет и повелевает, как и прочим людям, и по слову Его святому начнет нравы свои исправлять; а о прежнем житии неисправном с истинным желанием и сокрушением сердца будет каяться. Всегда в вере истинной и живой предходит истинное покаяние и от греха обращение к Богу, без какового покаяния и обращения вера быть не может истинная. Почему и сказано от Спасителя[140]: Покайтеся, и веруйте во Евангелие[141]. Видишь, что перво полагается покаяние, а потом вера. Покаяние бо истинное – которое заключает ненавидение греховного жития и за тое истинное сокрушение и желание очищает сердце и уготовляет к восприятию веры во Христа, в Евангелии проповедуемого, Которого кающееся сердце как своего Искупителя приемлет и Его благодатию утешается.

Спасайся.

Хощешь ты лучшего изъяснения о покаянии и жалении[142]истинном: правое и доброе сие твое желание есть. В истинном бо покаянии и жалении все христианское житие состоит; а житие истинного христианина, как видим из псалмов и прочих святых книг, не иное что есть и должно быть, как всегдашнее покаяние до кончины его. Видал ли ты, что делает сын, когда отца своего, от которого рожден и воспитан, ослушанием и грубыми поступками оскорбит? Окаявает себя, плачет и сердцем сокрушается, и судит[143] себя достойным наказания отча, ради[144] того единого, что отца своего прогневал и оскорбил. Сей пример научает нас каятися и жалеть, что грехами Бога прогневляем и оскорбляем. Аще сын по плоти, отца своего прогневав, жалеет, тужит и окаявает себя, кольми паче христианам должно жалеть, сокрушаться, тужить и окаявать себя и достойными наказания признавать, когда прогневают Бога, Небесного Отца, Который есть едина любовь, благостыня и святость. Тяжко отца-человека, от которого родились мы, прогневать: несравненно тяжчае Бога, Творца и Промыслителя, прогневать. Рассуди только, что Бог нам сделал и делает. Он нас и родителей наших создал, и создал нас не скотами, птицами и прочими животными, но человеками разумными. Не Его ли солнце, месяц и звезды, которыя светят нам? Не Его ли облака, которыя, как мехи, воду по всей вселенной разносят и изливают на нас и на нивы наши? Не Его ли воздух, который сохраняет дыхание и жизнь нашу? Огнь, который согревает нас и пищу нашу варит, – Его есть; вода, которая напояет нас и скотов наших, хлеб, которым питаемся, одежда, которою одеваемся и согреваемся, – Его есть; домы наши, в которых живем и упокоеваемся, – Его суть. Словом, в благодеяниях Божиих заключены так, что и минуты без них не можем пробыть. Помысли сатанинскую на нас лютость и неукротимую вражду: он на нас непрестанно воюет, подкладывает сети, копает ров и, яко лев рыкая, ходит, иский кого поглотити[145]. Бог нас хранит, не допущает ему нас погубить, и, что удивительнее, человек грешит, но Бог его хранит; человек отдает себя врагу, но Бог ему не дозволяет его взять и в погибель свести; человек от Бога отступает, но Бог его еще не оставляет; человек Бога прогневляет, но Бог еще милости Своея[146] от него не отнимает: иначе в единой минуте погиб бы человек, ежели бы отнял Бог Свою всемогущую руку от него, хранящую его. Ибо сатана того и наблюдает[147], чтобы человека оставленного видеть и тако погубить. Смотри благость Божию, которая и врагам благотворит; смотри и лютость диавольскую и берегись. Что, когда тое великое Его дело рассудим, что Он ради нас, падших и отступивших от Него, Единородного Своего Сына не пощадел, но за нас предал Его[148], да спасемся, – что от сего, аще не[149] горячая к нам любовь Его, познается? – О сем Сам Единородный Сын Его возглашает и тую Его любовь в удивление представляет нам, глаголя: Тако возлюби Бог мир, яко и Сына Своего Единороднаго дал есть, да всяк, веруяй в Онъ, не погибнет, но имать живот вечный[150]. Видишь благость Божию и любовь к нам: но смотри и рассуждай человека-грешника, который бесстрашно закон Божий нарушает, – неблагодарность, грубость, невежество и бесстыдство. Должно было человеку непрестанно и, как сказать, частее Богу благодарить, нежели дыхать[151], но он неблагодарен Ему является; должно было человеку всегда и везде Бога поминать с любовию, но он забывает Его и благодеяния Его; должно было с высоким и наибольшим благоговением везде и всегда Бога почитать, яко вездесущего, и сохраняющего, и благодетельствующего, но он преступлением закона Его бесчестит Его, якоже Апостол глаголет грешнику: преступлением закона Бога безчествуеши[152]. Бесчествует Создателя, Промыслителя, Хранителя, Благодетеля своего высочайшего, бесчествует Того (О, долготерпения Божия! О, слепоты человеческия!), – Того бесчествует, Которого Ангели и Архангели со страхом, благоговением и любовию непрестанно почитают, поют и поклоняются. Грешник недостоин жить на земле, яко грешник, но Бог живот его хранит, и не токмо хранит, но и благодетельствует ему. Но грешник того не чувствует и Благодетеля своего презирает. Не престает Бог благотворить грешнику, но не престает и грешник Благотворителя раздражать. Неизреченна благость Божия: несказанно и невежество и неистовство грешника; делает Богу грешник так, как тот человек, который питателя и хранителя и защитника своего поносит и ругает. Не видит сего грешник, яко[153] ослеплен грехом; но когда открыются ему очи внутренния, тогда увидит и познает сие за истину. Тогда, когда в вышеписанное рассуждение войдет человек, породится в нем истинное сокрушение, жаление и стыд; тогда признает себя достойным всякого наказания; тогда будет себя достойно окаявать, на себя негодовать, гневаться, искать источника слез и паче всей твари себя понижать, и признает себя недостойным хлеба и малейшего Божия благодеяния. И сие-то есть печаль по Бозе, которая покаяние нераскаянно во спасение соделовает[154]. Таковую печаль имеющий лучше восхощет умрети, нежели согрешити, – каковую печаль как себе, так и тебе иметь от сердца желаю.

Спасайся.

Видно, что ты понял добре, что грешник недостоин жить на земле. Я тебе еще на то придаю[155] изъяснение. Знаешь ты, что земного царя бесчестие смертною казнию награждается и обесчестивший смерти по законам предается, аще царь от единой своей милости его не простит. Рассуди же, что царь земный пред Божиим величеством? – Есть как ничто, яко человек смертный, как и прочий человеки. Теперь возьми в рассуждение грех, которым грешник Бога оскорбляет и бесчестит. Ежели царю земному досадивший человек повинен смерти, кольми паче достоин смерти, не токмо временной, но и вечной, грешник, который Богу бесконечному досаждает и, что горше того, не престает досаждать нераскаянным житием. В той самый час достоин умереть и погибнуть грешник, в кой согрешит противу совести, а паче, когда грехи ко грехам прилагает; но благость Божия еще милует его, еще не казнит его Бог человеколюбивый, не казнит достойного казни, – которая благость на покаяние грешника ведет[156]. Видишь, что грешник недостоин жить, и благость Божия есть, что всякий грешник еще не погиб. Аще же жития недостоин, но смерти повинен всяк грешник, то достоин ли, чтобы на него сияло солнце, луна и звезды? достоин ли, чтобы питался и прочими благими[157] Божиими утешался? Воистину недостоин. Но благость Божия и недостойного удостоевает: солнце Свое сияет на злыя и благия, и дождит на праведныя и на неправедныя[158]. От сего учись познавать, что никтоже благ, токмо един Бог[159]. Кто бо от человек[160] так добр, кроток и долготерпелив есть, который тако врагам своим благодетельствует? Скоро человеческая кротость пременяется. Сего, так благого, кроткого, долготерпеливого и человеколюбивого Бога оскорбляет человек, когда согрешает и нарушает Его святый закон. Видишь, что хотя бы муки вечныя и вечного живота не было, то нам должно скорбеть, тужить, негодовать, гневаться на себя, плакать и рыдать, когда Бога нашего, толь благого и человеколюбивого нашего Отца, грехами нашими прогневляем. Бог бо Сам в Себе любви и высочайшего почитания достоин. Ежели доброго человека, от которого и благодеяния не видим, любим и почитаем за то едино, что добр, и крайне бережемся оскорбить его, кольми паче Бога, Который наш есть Создатель, Промыслитель, Хранитель, Питатель, Защитник, Помощник и, да вкратце скажу, высочайший Благодетель и человеколюбивый Отец, любить и почитать, сколько можем в немощной плоти, должны и крайне берещися[161] Его оскорбить, яко единого Благого. Поверь, возлюбленне, что лучше человек изберет умереть, нежели Бога грехом оскорбить, когда войдет в правильное о Боге рассуждение, Которого благость столь велика, сколь велик Сам Он, и столько Его благодеяний, нам показанных, сколько тварей созданных и сколько дел Его преславных, нас ради сотворенных от Него[162], и сколько дней, часов и минут от рождения нашего прошло. Ибо без Него и благих Его и минуты жить не можем. В Нем бо живем, и движемся и есмы[163]. Видишь, что грешник недостоин жити, а что живет, то благости Божией приписать должно, которая его на покаяние ведет [164]. Аще жити недостоин, кольми паче благодеяний Божиих недостоин. Большия бо благости дело есть – не токмо жити грешнику дать, но и благими его, недостойного живота, снабдевать. Как – рассуждай от следующего примера. Аще бы царь врагу своему не токмо живот даровал, но и благодеяниями своими его награждал, – не всяк ли бы удивился такому делу? Воистину вси бы тому удивлялися. Тако Бог творит, Который не токмо не казнит смертию беззаконников, достойных смерти, но и благая Своя[165] им подаст, ожидая их обращения и покаяния, как выше сказано. Отсюду познаем, коль благ Бог наш есть, Которого благости и человеколюбию себя и тебя поручаю.

Спасайся.

Письмо пятнадцатое

Истинно спасаются только кающиеся, а не кающиеся – погибают

Понеже печаль, яже по Бозе, покаяние нераскаянно во спасение соделовает[166], по апостольскому учению, то в сей нужно нам всегда поучаться и иметь ее, да принесем Господу нашему жертву живу – дух сокрушен. Того ради и я еще о том же пишу, да вкоренится она в сердцах наших, – что наипаче от рассуждения Божиих свойств почерпаю и тебе сообщаю.

1) Из Святого Писания видим, что Бог наш так велик есть, что весь свет и вси языки[167] пред Ним как ничто; когда вси люди и весь свет как ничто пред Ним, кольми паче един человек. Но сия бедная тварь, малая горсть земли, прах и пепел, так великого Бога, когда грешит, раздражает. Кто дерзнет земного царя раздражить? Бога, Царя небесе[168] и земли, непостижимого в величестве, человек смертный не боится раздражать.

2) Бога нашего так страшная[169] слава есть, что Его вси Ангели боятся и трепещут, повеления Его с радостию и со усердием исполняют, поклоняются Ему и Трисвятую песнь поют Ему: Свят, Свят, Свят Господь Саваоф, полны суть небеса и земля славы Его[170]. Человек, земля и пепел, не трепещет славы Его, но не престает раздражать Его!

3) Бог наш везде и на всяком месте есть: почему, когда человек грешит, пред Богом грешит, а тако не отдает Ему должного почитания. Кто дерзнет пред царем земным бесчинствовать? Разве безумный. Ибо бесчинием бесчестие и досаждение царскому лицу делается. Человек согрешающий не стыдится и не ужасается пред Божиим присутствием бесчинствовать, и тако бесчестие и досаждение Ему показывает.

О, когда бы показалася хотя мало человеку Божия слава, неотменно бы пал бездыханным, якоже апостоли, услышавше только Божий глас, пали ниц и убоялися зело[171]. Но ослепленный не рассуждает сего.

4) Бог наш истинен есть, так что когда обещает что, тое неотменно будет, и чим грозит нам, то непременно сбудется: обещает вечный живот и грозит вечною мукою, но грешник тому не верит, ибо не кается истинно, без чего и муки избежать, и вечный живот получить невозможно. Кающийся бо истинно спасаются только, а не кающийся погибают. Не кается же, яко от грехов отстать[172] не хощет. О, ежели бы он истинно, действительно и живо уверился о вечной муке и вечном животе, в непрестанном бы сокрушении и печали был, убегая всякого греха, и всячески старался, и воздыхал, и молился Богу, дабы муки убежать и вечный живот получить, – что на истинно кающихся примечается. Но, к своему бедствию, не верит, и так Бога истинного лживым делает. Не веруяй Богови, лжа сотворил есть Его[173]. Такожде, когда слышит в Писании Святом, что Бог, яко праведен, воздаст всем по делам их – благотворцам добро, а злотворящим зло, – не внимает и не верит тому. Ибо ежели бы верил, непременно бы уклонялся от всякого зла и тщался бы творить всякое добро, надеяся от Бога обещанное добро получить и от зла избавиться. Человек обещает и верует тому, яко видит, что обещается, и боится того, чем грозит, яко пред глазами его обращается; Бог обещает и грозит, но он не верит, яко не видит, что обещается и чим угрожается, и так хулит Бога. Сего ради неверие тяжкая есть хула на Бога и корень всех злых[174].

5) Бог наш есть высочайший Благодетель: создал нас, питает, одевает, сохраняет нас, солнце на нас сияет и дождит, домы и покой нам и прочая благая Своя подает нам – и не любим Его, но раздражаем и преогорчеваем Его. Человека-благодетеля, который не своим, но Божиим добром благотворит нам (все бо Божие есть добро), любим и благодарим; но Бога-Благодетеля, Который Своим добром всегда и на всякую минуту снабдевает нас, так, что без добра Его и минуты прожить не можем, – не любим и не благодарим, но паче оскорбляем и прогневляем. Толикая наша к Богу неблагодарность!

6) Писание Святое как благоприятное Послание чрез пророков и апостолов послал нам, в котором волю Свою святую открывает нам, и как светильник нам, во тьме неведения пребывающим, постановил, и как врачебницу ради исцеления немощей наших подал, и как хлеб духовный, питающий души наши, и как источник живый, прохлаждающий нас, даровал нам: но все тое презираем и слова Его и Его Самого не любим, но паче раздражаем.

7) Единородного Сына Своего ради нас в мир послал, да благодатию Его спасемся, – что верх есть всех благодеяний, – но мы как посланного Сына, так и пославшего Отца не любим, не благодарим Ему за так великое дело Его[175]. Какая большая может быть неблагодарность? Сего ради самое небо и земля, вси святии Ангели и избраннии Его вознегодуют на нас за сию нашу неблагодарность, аще не обратимся к Нему с чистым покаянием и жалением и сокрушением сердца.

8) Бог весьма желает, и аки алчет и жаждет нашего спасения, так что и Сына Своего Единородного нашего ради спасения не пощадел, но за нас всех предал Его[176]. Но мы нераскаянным нашим житием сей Его спасительной воле противимся и так весьма Его оскорбляем. Такая наша слепота, развращение, злость, и такая тьма и ожесточение объяли сердца наша! Что Бог мог соделать более нам, когда и Сына Своего ради нас не пощадил? Но мы всю тую Его благодать пренебрегаем. Так нас сатана уязвил! так помрачил тьмою своею! так ожесточил злобою своею! Рассуждай сии пункты, наипаче во уединении и в нощное время, испомощию Божиею породится дух в тебе печали по Бозе, сокрушения и умиления.

Спасайся.

В том ли ты сумнишься, что не верит христианин слову Божию, который зле живет? Воистину, ответствую тебе, тако есть, воистину нет надлежащей в нем веры. Примечай и рассуждай следующая^[177].

1) Кто дерзнет пред царем бесчинствовать, яко[178] видит его пред собою? Кольми паче дерзнул ли бы христианин грешить и закон Божий нарушать, когда бы точно верил, что Бог с ним есть, Который, как слово Божие учит, на всяком месте есть и все – и самое тайное помышление, начинание, намерение, не токмо явное дело – видит; не всегда ли бы трепетал и всякого зла уклонялся, ради присутствия Божия, да присутствующего Бога не прогневает? Но ослепленный не видит того, не помышляет. Пред царем земным, человеком, трепещет: пред Богом ли, Царем Небесным и страшным, Который и самим царям страшен, не будет трепетать, ежели верою видит Его пред собою?

2) На суд человеческий, где много может хитрость, красноречие, злато, сребро и предстательство, позываемый как приготовляется – думает человек, чтобы не посрамиться и временной казни не подпасть, – сам ты знаешь: к Суду ли Христову, где Судия – Бог, и все наше дело, слово и помышление знает и судит по делам, а не по лицам и никакого извинения и предстательства и даров не приемлет, не тщался ли бы приготовляться покаянием, сокрушением сердца, удалением от всякого зла, воздыханием и усердною молитвою, что единое Оного Судию умилостивляет, ежели бы истинно и действительно верил тому? А паче, что Суд оный Страшный нечаянно[179]будет, как слово Божие учит. Человеческого суда, от которого и виноватые часто правыми отходят и который только временной предает казни, боится: Божиего ли Суда, от которого виноватые виноватыми отходят и вечной предаются казни, не будет трепетать? – Невозможное дело сие есть.

3) Временной казни и смерти боится человек и убегает таких дел, которые по законам гражданским смерти предают, яко видит казнь на прочих: вечной ли казни, муки, огня и прочего горчайшего страдания адского, в котором грешники без конца будут мучиться, не ужасался бы, ежели бы точно верил слову Божию, которое о том возвещает, и от всякого бы греха, который к оному мучению приводит, не уклонялся, не плакал бы, не творил бы истинного покаяния, дабы от того мучения избыть? Временной смерти боится: вечной ли не будет бояться, когда верит? – Не может сие быть.

4) Христос Господь глаголет: аще отпущаете человеком согрешения их, отпустит и вам Отец ваш Небесный: аще ли не отпущаете человеком согрешения их, ни Отец ваш отпустит вам согрешений ваших[180]. Аще верит христианин сказавшему словеса сия, Христу, как всякому христианину должно верить, почто ж на ближнего, оскорбившего, злобится? почто или словом, или делом отмщевает? почто не оставляет от сердца, да и самому оставится? Слово бо Христово истинно и не мимоидет: оставляющему оставится, и не оставляющему не оставится. А когда не оставится, что оттуду следует, как что за вси грехи, делом, словом и помышлением соделанные, будет страдать во огне вечном и правде Божией платить?

5) Паки^[181], когда верит христианин, что снабдевающему нищих и бедных ради имени Христова воздастся по воскрешении праведных[182],– почто ж не делает милости им, паче, когда сие Христос Себе вменяет?[183]

6) Паки, когда верит христианин, что будет вечная жизнь, блаженство и слава вечная благочестно живущим о Христе, то почто того усердно не ищет? почто славы, чести и богатства в мире сем ищет? почто мир сей за отечество имеет? Как люди стараются, сколько трудов полагают, чтобы богатство собрать! В какие подвиги вдаются воины, чтобы чин временный заслужить! Сколько работают и потеют земледельцы, чтобы плоды собрать! Что тому причина? Понеже видят, чего ради трудятся, и понеже надеются получить, то и трудятся. Знание будущего и желаемого ими добра предходит надежде, а надежда поощряет их ко всякому труду, чтобы получить тое, что знают и надеются получить, хотя то часто и обманывает их надежда. Не все бо человек получает, чего ищет. Смотри, что сыны века сего делают, примечай, как сокровищ своих желаемых ищут: ничто им не тяжко; всякую неудобность, беду и скорбь приключающуюся преодолевают, взирая всяк на желаемое свое сокровище. Христианин, когда точно уверится о вечном животе и несказанной славе оной, не все ли мира сего сокровище, всю мира сего славу, честь, богатство, угодие оставит и к оному единому сокровищу будет стремиться? Не понесет ли трудов и подвигов, чтобы оную жизнь и славу получить? Не пойдет ли тесным и прискорбным путем, чтобы до оныя жизни и славы достигнуть, куды тесным только путем доходят и многими скорбьми?[184] Временное сокровище так усердно ищет человек, которое вскоре оставит, – ищет, яко видит тое: вечного ли, словом не сказанного и умом не постижимого, которое, сысканное, никогда не потеряется, не будет усердно и прилежно искать и все терпеть, чтобы того не лишиться, когда верою увидит тое? – Быть тому невозможно. Поверь, возлюбленне, что человек чрез весь век страдать восхотел бы, ежели бы нужда была, только чтобы оного блаженства не лишиться, ежели бы хотя частицу оного увидел. Так оное велико, так красно, так сладко! Оно различно от Духа Святого в Писании Святом описуется и в пользу и утешение наше представляется нам, да усердно того поищем и благодатию Его получим. Аще убо кто слову Божию верит и в нем открытое оное блаженство оком веры видит, сей непременно, все мирское сокровище оставивши, того единого усердно ищет.

7) Аще бы кто тебя от временного бедствия и смерти избавил, и избавил бы не иным чем, как своим бедствием и страданием самовольным, скажи, пожалуй, как бы ты его любил, почитал, имя его, яко благодетеля своего, везде с любовию и почтением поминал? не все ли бы ты делал, что он хощет? Бесспорна есть сия истина. Аще убо веруешь, что Христос Сын Божий от бедствия и смерти, не временныя, но вечныя, избавил, и избавил не сребром и златом и иною какою тленною вещию, но страданием, кровию и смертию Своею и отворил Небесное вечное Царствие: како не будешь Его, так высокого и великого Благодетеля, любить, почитать, благодарить от всего сердца и во всем Ему угождать? како не будешь усердного и любовного Ему послушания показывать? Малого благодетеля – человека, который временно тебя обдолжил, любишь и высоко почитаешь: как не будешь Того, Который вечно обдолжил, любить и почитать? Но где любовь, где почитание, где благодарность ко Христу у грешника?

Разве в словах? Сие не почитание и любовь, но лицемерство. Многии христиане устами глаголют: почитаем Тя, Христе, поклоняемся, поем и славим, – но делами иное показывают; устами почитают, поют и славят, но беззаконными делами бесчестят. Многии христиане не жалеют на приданое дочерям, на богатые столы, домы, кони, кареты, псовую охоту и прочия суеты много имения изнурять[185], но ради имени Христова или ничего, или копейку подают. Ради временного благодетеля – человека все творят, всякое послушание, всякое угождение показуют люди: ради Христа, вечного Благодетеля, и того показывать не хотят, что человеку-благодетелю показывают. Где убо почитание и любовь и благодарение Благодетелю? А без почитания и любви истинныя – где вера, которую Апостол велит нам от дел показывать: покажи ми веру твою от дел твоих[186]?

От сих приведенных рассуждений видишь, что вера есть корень благочестия и источник, от которого, как ручьи, добрыя дела проистекают: от веры страх Божий, презрение мира, умерщвление плоти со страстьми и похотьми, отречение самого себя, то есть гнева, злобы, ненависти, похоти, сребролюбия и прочих недугов, любовь к Богу и ближнему, воздыхание и желание к блаженной вечности и прочая. А от сего разумей, что христианин не имеет веры, который или зле живет, или к миру, то есть чести, славе, богатству и угодию мирскому, пристрастился. Словом, не верит тот слову Божию, который не тщится по правилу слова Божия жития своего исправлять. Како бо не будешь тщаться делать, что повелевается в Писании, когда точно веруешь, что Бог, Создатель и Господь твой, тебе тое повелевает? Царя земного, паче и низшую власть, слушаешь и исполняешь повеление его: Бога ли, Царя Небесного, не будешь слушать и заповедей Его исполнять? Царю земному, человеку, который часто и не стоит в истине, как человек, веришь, что обещает, и ради того служишь ему и боишься, когда чем грозит: Богу ли истинному и неложному не будешь веровать, что обещает, и того надеяться и ожидать, и не будешь бояться, чем грозит, когда точно поверишь слову Его святому? Видишь, что должно прежде поверить слову без сумнения, что оное есть Божие слово, и есть истинно и неложно; и что оно как всякому, так тебе и мне сказано от Бога; и что повелевает, как всякому, так тебе и мне повелевает; и что обещает, как всякому, так тебе и мне обещает; и чем грозит, тем всякому, мне и тебе и другому грозит. Бог бо на лица не смотрит, но всякому слово Свое объявил. Рассуждай сия.

Спасайся.

По желанию твоему ответствую и знаки истинного покаяния описываю, которые примечаются из Святого Писания и церковной истории и на нынешних людях, истинно кающихся, и в книгах святых отец и церковных учителей изъясняются. Ты примечай и рассуждай себе, имеются ли они в сердце твоем. Без истинного бо покаяния Евангелие и Христос, во Евангелии проповедуемый, ничего нам не пользует. Пластырь к ране прилагается, и лекарь к больному, признающему немощь свою, приходит: так и утешение евангельское сердцу сокрушенному подается.

1) Переменение сердца в лучшее и исправление жития греховного. Кающийся бо истинно как от прежних отстает грехов, и мерзеет[187], и гнушается ими, так и других бережется.

2) Плоть распинает со страстьми и похотьми [188], то есть славу, честь, угодие мира сего за ничто имеет; страсти свои – гнев, злопомнение, похоть, ненависть, зависть, сребролюбие и прочая – усмиряет и укрочает[189].

3) Пищи, пития, одежды и прочих вещей посредственных ради нужды, а не ради угодия похотного употребляет, то есть только одежды требует ради прикрытия и согретая, а не красныя[190] одежды; пищи и пития ради подкрепления немощи плотской, а не ради услаждения употребляет. В дому ему равно жить как в богатом, так и в убогом, только чтобы покой был.

4) Поминая прежнее свое беззаконное житие, ужасается Божия Суда, яко тем не иное что заслужил, как осуждение и ад, и усердно молится и падает пред Богом милосердым, дабы помиловал его, но, приводя на память примеры согрешивших и покаянием получивших милость у Господа, и сам тояжде[191]надеется милости Божия и так надеждою милости утешается. И сей страха и ужаса удар бывает человеку в самом начале покаяния его, так что и к отчаянию его преклоняет. Чего ради таковому грешнику кающемуся нужно прочитывать и памятовать утешительные Писания места, и примеры покаявшихся грешников, и милость получивших, дабы не впал в пагубу всеконечного отчаяния.

5) Рассуждая величество Божие и свою подлость, яко Бога, Создателя, Искупителя и высочайшего Благодетеля своего, Которого должен любить и почитать, раздражал и прогневлял, и Которого Ангели и вси святии со страхом поют и хвалят, он, земля и пепел, не боялся Его, и от Которого бытие свое, душу и тело и весь состав свой имеет, и что живет, и движется, и есть, от Него имеет, и что питается, напояется[192], одевается и прочими благими снабдевается, Божие есть, – такого Благодетеля не любил, но всегда оскорблял, и к Нему неблагодарен был, и Его величеству не отдавал достойного почтения, какового Создатель от создания требует, – сия, глаголю, и прочая рассуждая, окаявает себя, гневается сам на себя, укоряет самого себя, печалится и сокрушается сердцем, а часто и плачется и рыдает; и желает, чтобы того не было, что грешил, но уже что было, того не возвратить. И сия печаль от любви происходит и есть истинная, христианская печаль – печалиться не ради пагубы своей, но ради того, что Бога, Создателя и Искупителя своего, прогневал. Таковую печаль имеющий будет печалитися, хотя бы и муки и Царствия Небесного не было. Ему вместо муки то едино есть, что он Бога, Который есть едина Благость, Любовь, Правда, Святость, Милосердие и бесконечное Добро, оскорбил и прогневал. Сия печаль есть жертва, Богу благоприятная. Тако печалился Петр апостол, от страха отрекшися любимого Иисуса Христа: и изшед вон, плакася горько[193]. И сия печаль вселяется в сердце кающееся от размышления Божиих благодеяний, от грешника презренных[194], и не скоро по обращении, но по немалом времени, – каковую всем христианам должно имети.

6) Истинно кающийся сам себя уничижает как пред Богом, так и пред человеками, рассуждая, что в себе ничего не находит, кроме грехов, растления и немощи: душу имеет, но помраченную грехами, и тело, но растленное темижде грехами; и вменяет себя как град или дом[195], опустошенный и разграбленный от разбойников, или как путника, впадшего в разбойники, которые, совлекше его, и язвы возложше, отыдота, оставивше еле жива суща[196]. Чего ради признает от сердца свое недостоинство и, подражая блудному сыну, исповедается пред Небесным Отцом, глаголя: Отче, согреших на небо и пред Тобою, и уже несмь достоин нарещися сын Твой: сотвори мя яко единаго от наемник Твоих[197]. И утешается милостию благоутробного Небесного Отца, всем кающимся и ему, яко единому от всех, отверстою.

7) Рассуждая свое недостоинство, признает себя недостойным пищи, пития, одежды, света и прочих благих, от Бога человекам поданных, яко благих Источника и Подателя прогневлял и раздражал, и Которому должен быть благодарен за благодеяния, Тому неблагодарен был и тако себя недостойным сотворил; но паче достойным себя судит быть всякого наказания, не токмо временного, но и вечного, яко вечного и бесконечного Бога раздражал; однако ж утешается Божиею благодатию, во Христе Иисусе обещанною. Сие истинное есть смирение, которое Божию благодать к себе привлекает. Смиренным бо Бог дает благодать[198]. И сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит [199].

8) Прешедшее время, яко во грехах и беззакониях прожитое, оплакивает, и желал бы возвратить тое, но уже что прошло, того не возвратить.

9) Обиду всякую, нанесенную себе, оставляет и, видя ближнего согрешающего, не осуждает, но соболезнует ему, поминая, что и сам в такомжде бедствии был.

10) Ум и сердце свое от времени и мирских вещей отвращает и обращает к вечности и блаженной, и неблагополучной; и усердно тщится и молится, дабы блаженную получить, а от неблагополучной избавитися и прочая. Сии суть знаки истинного покаяния, которого как себе, так и тебе усердно желаю.

Спасайся.

Как-де грехам отпущения и язвам душевным исцеления искать?

Достойно о сем спрашиваешь, ибо надобно прежде знать источник, от которого целительная сия и животворящая и прохлаждающая нас вода проистекает, и тогда от него почерпать нам с верою подобает, да прохладим души наши, грехами и страхом Суда Божия сокрушенныя. Я тебе на сие из святого Божия слова отвещаю. Сыны Израилевы, исшедшии из Египта и пустыню проходящий, когда угрызаемы были от змиев, взирали на змию, повелением Божиим от Моисея вознесенную, и так от язв смертоносных змииных исцелялися[200]. Тако нам, угрызаемым от змия адского, змия древнего, диавола, который прародителей наших в рай уязвил, должно взирать верою на Христа Сына Божия, грехов ради наших на Древо вознесенного, и от Него со умилением и сокрушением сердца просить исцеления от язв греховных. Без Него бо исцеления нам не бывает. Ибо Он есть Агнец Божий, вземляй грехи мира[201]. И вознесение оныя змии знаменует вознесение Сына Божия на Крест, якоже Сам Христос о том протолковал: якоже Моисей вознесе змию в пустыни, тако подобает вознестися Сыну Человеческому: да всяк веруяй в Онь не погибнет, но имать живот вечный[202]. Взирати убо должно на Христа Распятого согрешившему, и к Сидящему ныне одесную Бога очи сердечныя возводить, и тако язвам греховным исцеления просить с верою.

Спасайся.

Правильно ты и о сем вопрошаешь: всякому ли греху отпущение бывает, когда человек, оставив грехи, с сокрушением сердца кается? Ибо едина от козней диавольских сия есть, что он обратившегося грешника и кающегося часто злыми и отчаятельными помыслами смущает и так хощет его во отчаяние о милосердии Божии и отпущении грехов вринуть, представляя ему Божие правосудие и глаголя в помыслах: толикая и толикая злая[203] ты соделал; Бог праведен есть, Он всем воздает по делам: Той воздаст и тебе по делам твоим злым; чего ж тебе более надеяться, как Суда Божия и осуждения? – престань убо веровать и прочая. Сего ради отвещаю тебе из Святого Писания, которое всякому греху отпущение и всякому грешнику, истинно кающемуся, прощение и милость Божию обещает. Ты внимай следующим. Святый Иоанн апостол глаголет: кровь Иисуса Христа, Сына Его, очищает нас от всякаго греха[204]. Примечай, что кровь Христова очищает грешника от всякого греха. Апостол Павел глаголет: Христос Иисус прииде в мир грешники спасти[205]. И Сам Христос глаголет: Не приидох призвати праведники, но грешники на покаяние[206]. Видишь, что нет различия между грешниками, но всех призвати на покаяние, всех спасти пришел Христос. Не сказано, что таких-то и таких призвати на покаяние и спасти грешников пришел Христос, но всяких грешников, какие бы они ни были. Паки Христос глаголет: Прииде Сын Человеческий взыскати и спасти погибшаго[207]. Видишь, что не сказано: прииде того и того погибшего спасти, но всякого погибшего, кто бы он ни был. Понеже как вси согрешили, так вси и погибли: того ради и Христос пришел всех погибших взыскати и спасти, которые ни покаются и приимут Его за своего Спасителя. Апостол Павел глаголет: Христос за вся умре[208]. Видишь, что несть разнствия и зде, но за всех и всякого грешника, какой бы он ни был, умре[209] Христос. Сего ради всякий грешник, когда истинно покается, спасается смертию Христовою. Истинно сие есть, что тяжко согрешает человек, когда, Крещением святым омовен, уклоняется на путь нечестия и бесстрашно разоряет Божий закон. Тако бо он нарушает свои обеты, которые учинил[210] Богу и Создателю своему, отстает от Бога и пристает паки к сатане, которого и дел его злых тогда отрекся; погубляет всю тую благодать, которыя от Бога тогда сподобился; делается паки сыном тьмы, который благодатию сделался было сыном света, и, вместо наследия вечного живота, повинен бывает вечной муке. Такому случися истинная притча: пес возвращся на свою блевотину, и свиния омывшися, в кал тинный[211]. Но когда тойжде грешник паки к Богу обращается с истинным покаянием, тогда Бог с милостию Своею к нему обращается, и приемлет его, яко блудного сына, и подает ему одежду оправдания, которую на Крещении принял было и потерял нерадением, и делает его паки участником святыя Своея фамилии, то есть верных Своих; тогда ему паки Крещение святое полезно бывает, которое ему, пока в грехах жил, бесполезно было. Ибо обеты, которые он не сохранил, паки возобновил и, признав свою винность, просит у Бога милости и обещается исправно и по-христиански жить и Богу работать, почему и Бог, яко милостив, паки в Свою милость его приемлет. Иоанн святый апостол к верным и Крещением святым омовенным пишет: аще кто согрешит, Ходатая имамы ко Отцу, Иисуса Христа Праведника: и Той очищение есть о гресех наших: не о наших же точию, но и о всего мира[212]. Видишь, что не сказано: легко согрешит, но как ни согрешит, ходатайство Христово согрешившему обещается, ради которого согрешивший от греха очищается. Аще бо Господь нам друг другу повелевает прощать согрешения на всякий день, не токмо седмь крат, но и седмьдесят крат седмерицею[213],– нам, глаголю, которые жестокосердечны, немилостивы: кольми паче Сам Бог, естеством благ и милостив, учинит сие. Не сократишася бо щедроты Его, и якоже величество Его, тако и милость Его; велик грех великия и милости Божия требует. Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей[214], молится Давид. Многии и тяжкии грехи множества и щедрот Божиих требуют, якоже тойжде Давид просит: по множеству щедрот Твоих очисти беззаконие мое[215]. Сего ради великий грех соделавшему – к великому Божию милосердию и множество грехов сотворшему – к множеству щедрот Божиих прибегать должно, и тако, идеже умножися грех, преизбыточествова благодать[216]. Бог бо, яко милосердый и хотяй всем человеком спастися и в разум истины приити[217], всех и всякого грешника призывает к покаянию, да вси, покаявшеся, спасутся, как из всего Писания видно: како убо не приимет всякого грешника, какой бы ни был? и како всякого греха не отпустит кающемуся, Который всякого грешника к покаянию призывает?

Божии бо слова не суть тщетны, праздны и суетны, но истинны. Что обещает, тое непременно будет, и чем грозит, тое последует нераскаянным и ожесточенным. На тое бо и Суд Страшный в Писании Своем объявил, дабы люди каялися и, покаявшеся, убежали страшного изречения; на тое геенну и прочия казни объявил, да покаемся и не впадем в геенну. Так и к покаянию всякого грешника, малого и великого, призывает, да вси покаются и получат от Него милость. У кого великии и многии грехи, на того кающегося великую Свою милость и множество щедрот Своих изливает, яко у Господа милость, и многое у Него избавление[218]. На сие имеем много примеров: кто был Манассия? – великий грешник; Петр отрекся трижды Христа; Давид тяжко согрешил прелюбодеянием и убийством: но, покаявшеся, получили у Господа милость. Такожде читаем и в церковной истории, что многия блудницы, разбойники и прочий тяжкии грешники покаялися и получили у Господа милость. Кто подражал им во грехах, да подражает им и в покаянии, и тако получит милость. На тое бо и примеры сии написаны, да подражаем их покаянию и с ними помилованы будем. Бог бо на лица не смотрит, но всех равно милует кающихся. Не величество убо, не множество грехов погубляет грешника, но нераскаянное житие. Многие и великие и тяжкие грехи со делавший спасется, когда истинно покается: но хотя кто и меньшие грехи делает и нераскаянный пребывает – погибнет. Бог бо судит не согрешивших, но согрешивших и не покаявшихся и не смотрит на тое, как кто жил, но как ныне живет и кается и какое усердие, и какое расположение сердца имеет; не смотрит, что́ делал, мыслил и начинал, но смотрит, что делает, мыслит и начинает, то есть требует пременения и исправления внутреннего и обновления сердечного; и судит человеку не по тому, что делал прежде, но что делает и в чем кончина его постигнет. Тако и правда праведника не помянется, когда совратится, и беззакония беззаконника не погубят, когда беззакония оставит и чистосердечно покается. В чем кончина человека застанет, с тем и пред Судом Божиим явится. Сего ради никому, ни малому, ни великому грешнику, не должно отчаиватися и ожесточатися, но должно всякому чистосердечно обратитися к Богу, и просить, и несумненно ожидать от Него милости, и, пременивше состояние внутреннее на лучшее, от чего и внешния дела добрыя будут, стоять в том начатом добром деле, и противу всякого греха подвизаться, и не попущать никакому греху над собою царствовать, чего истинное обращение и покаяние требует. Рассуждай сия и, всякое сумнение и уныние яко бесовское дело оттрясши, кайся и стой в том до конца – и спасешися: чего как себе, так и тебе от сердца желаю.

Спасайся.

Вижду[219] я, что тебе и тое не очень понятно, что́ есть переменить внутреннее состояние. Сего ради я тебе, по силе моей, и тое изъясню. Случилось мне в единой книге читать, что некий юноша жил с блудницею, скверною любовию с нею связан; потом, хотя от того скверного дела отстать, удалился от нея[220] на время и несколько в удалении промедлил, но когда почувствовал в себе угасшую к ней любовь, возвратился в дом и, по случаю сретившись с нею, молча мимо прошел, и когда на другий день, сретившися с нею, такожде ничего не говоря ей, мимо прошел, она ему сказала: Что ты не узнал меня? ведь-де я тая-то. На что ей он отвещал: Но я не тот. Видишь перемену внутреннего состояния в юноше? Не тот сделался, который прежде был, из любодея стался целомудренным. Надобно и всякому грешнику не тем сделаться, каковым прежде был, когда хочет истинно покаяться; надобно умереть греху, когда хочет жить Богу; не работать миру, когда хочет работать Христу. Ибо и греху и Богу жить, и миру и Христу работать – невозможно[221]. В человеческом сердце злонравие крыется[222], то есть гордость, ненависть, зависть, гнев, злоба, нечистота, сребролюбие, или любостяжание, славолюбие, любочестие и всякое зло, от первородного греха прибывшее, – все сие делает человека злым и нечистым пред очами Божиими. Все сие надобно человеку умерщвлять и не попущать, дабы в действие происходило, и как возрастающия отрасли на древе отрезывает садовник, так человек должен отсекать бесчинныя и богопротивныя оныя движения; и так с помощию Иисуса, Потребителя греха и всея силы вражия, очищать сердце свое; а чем тщательнее от вышереченных скверн очищать себя будет, тем лучшая перемена состояния внутреннего будет. Якоже чем более очищается источник, тем чистейшая вода будет; чем более моется и отирается тело, тем белейшее бывает; чем более обрезывается древо от вредительных отраслей, тем множайшие и лучшие плоды приносит: тако и внутреннее состояние тем лучше бывает, чем усерднее его человек тщится переменить на лучшее. Но, чтобы человеку переменить себя на лучшее, надобно, во-первых, познать бедное сердца состояние, якоже хотящему исцелитися от болезни надобно прежде познать болезнь. К сему познанию нужно чтение Божия слова и прочих христианских книг, которыя показуют и открывают бедность и окаянство сердечного нашего состояния и научают, како тое исцелять и переменять. Нужно размышление о действиях и движениях, от сердца происходящих, которое само в себе не иное что, как смрадный бесчиния и злонравия запах издает, а паче всего нужно есть[223] внутреннее и внешнее искушение: оно бо, как рвотное лекарство показует крыющиеся худые соки в желудке и извергает, так искушение показует, что́ у кого крыется в сердце; и как веред, хотя и болит и тяжек всегда, но когда прикасается и ударяется, тогда наипаче познается его болезнь и тяжесть: так и человек, хотя и знает, что крыется у него в сердце, но в нашедшем искушении более и лучше тое узнает. Искушение все тайное и сокровенное открывает и человеку самого себя пред глазами поставляет. Видим сию истину при случаях. Скажи, когда гнев, крыющийся в сердце нашем, познаем? Не тогда ли, когда нас обидит кто? Зависть когда показывает себя, разве[224] при похвале и благополучии другого? Похоть нечистая от видимой или виденной доброты[225] личной наипаче разжигается; негодование и роптание в несчастий и нашедшей беде является. Многии в счастии дерзают и великодушными себя оказывают, но в беде пришедшей упадают, малодушествуют и от боязни отчаяваются; многии мнятся в благополучии на Бога надежду иметь[226], но в нашедшей буре показуется, что не на Бога, но на человека, сребро и злато надеются, когда от тех помощи ищут в печали. Видишь, как искушение открывает, что в сердце нашем содержится, а отсюду видно, коль полезно есть искушение к познанию внутреннего состояния. А познавшему немощи своя надобно их целить истинным покаянием, жалением и призыванием Иисуса Христа, Врача душ и телес; якоже немощный телом не пренебрегает о себе, но лекаря призывает и просит от него исцеления, тако наипаче нам, христианам, видя в себе, то есть в душах наших, многоразличные недуги, которыми души наши расслабляются и к вечной смерти клонятся, не должно коснеть и медлить и нерадеть, но призывать Иисуса Сына Божия и от Него исцеления просить. Един бо Он сии недуги как ведает совершенно, так и исцеляет, не былием, но словом единым. Требуется же и от нашей стороны труд, тщание, подвиг и неусыпное старание. Тело немощное тщимся целить, хотя и знаем, что в землю обратится: кольми паче об исцелении души тщаться должно, которая есть бессмертна. Что убо пользует[227] тело здравое иметь, а душу немощную? Лучше телом гнить, а душою здравствовать, нежели телом быть здравому, а душою немощному. Лечи или не лечи тело, однако ж согниет: а когда душа здрава будет, то и тело, в воскресение общее соединившися с душою, оздоровеет, и в бессмертие облечется, и в прекрасный вид о деется.

Видишь, что есть изменить состояние внутреннее. К пременению внутреннего состояния надлежит и мира сего презрение, то есть не иметь в мире сем чести, славы, богатства и угодия, но обратить ум и сердце свое к вечности; о том едином помышлять, как бы, благодатию Божиею, избежать неблагополучныя вечности и получить благополучную. О том у всякого христианина тщание неусыпное должно быть. Преходит во образ мира сего[228]. Сегодня человек живет, а утро[229]умирает и оставляет мир, и с миром всё, честь, славу, богатство и всякое угодие, и богатый бывает как нищий, и славный как подлый, и благородный как худородный, и господин как раб. Тако, когда переменится сердце, или внутреннее состояние, тогда от премененного сердца последуют начинания, дела, слова и все житие, подобное тому: тако от источника очищенного чистая вода течет, от доброго древа добрые плоды рождаются и прочая. И к сему много труда, тщания и подвига требуется; глубоко бо сердце человеческое растленно и поврежденно ядом первородного греха и трудно и мало от кого познавается, разве от тех, которые в том поучаются и в различных искушениях бывают: искушение бо, как выше сказано, открывает, что в сердце нашем сокровенно есть.

Спасайся.

Два вопроса ты задал мне: 1) что есть жить греху и что – жить Богу? 2) ради чего мир презреть, яко он ради нас создан? – на которые я тебе по силе моей отвещаю.

1) Знаешь ты, что мертвый человек не слышит, что ему ни говорится и приказуется: так и духовно мертвый не слушает и не внимает, что ему Бог в слове Своем глаголет, но делает только тое, что похотливое сердце его хощет. Таковый человек Богу мертв[230], яко не живет Ему, но своей злой воле, понеже не тое делает, что Бог хощет и велит, но что страстная плоть; живет же греху, потому что греха, который в сердце живет, слушает и ему повинуется. Якоже раб тому господину живет, которого слушает, и которому повинуется, и которого волю исполняет, тако и человек Богу живет, когда Богу повинуется и волю Его творит; греху живет, когда греху повинуется и творит его. И тако всякий человек или Богу живет, или греху: кто в истинном покаянии находится и заповеди Божии, в которых воля Божия изображена, исполняет, тот Богу живет; кто в нераскаянии имеется и грех творит, тот не Богу, но греху живет. Сего ради Богу живущий называется рабом Божиим, яко работает Ему творением воли и заповедей Его; а живущий греху рабом греха называется, яко делает тое, что грех хощет, по писанному: всяк творяй грех, раб есть греха[231], А что невозможно и греху и Богу жить, то сие отсюду бывает, яко Бог запрещает тое, что грех или похоть греховная хощет и советует. Бог запрещает гневаться, злобиться, отмщевать, блудодействовать, красть, злословить и прочая, но к тому похоть влечет; и так невозможно и похоть слушать, и Бога, и похоти жить, и Богу. Никто бо не может двум господам работать[232].

На вторый пункт отвещаю.

1) Что ни есть в мире сем или драгое, или красное и приятное людям, то есть богатство, злато, сребро, убор, камение драгое, украшение строений, домов, коней, карет, платья, лиц, честь, слава, власть и прочее, что очесам и прочим чувствам и похоти приятно, – все тое минуется и отходит от нас, как и сам мир, как Апостол учит: мир преходит, и похоть его[233]. Во время бо смерти все оставляем, и не токмо тое, что имеем, но и самый мир, и самое тело оставляем; а отходим токмо душами отсюду, ничего с собою не относим. На что ж о том стараться, что сегодня или утро оставим?

2) Всяк человек, живущий на земле, есть путник. На путь жития сего восходит, когда рождается; оканчивает путь сей, когда умирает. Почто ж ему искать многого и обременять себя излишним попечением? А естество малым довольствуется. Естество наше пищи, одеяния, пития, дома и прочих нужных требует, а не украшения и сласти. Похоть ищет богатства, украшения и сласти, а естество нужными только пищею и одеянием довольствуется, как учит Апостол: Ничтоже внесохом в мир сей: яве, яко ниже изнести что можем. Имеюще же пищу и одеяние, сими довольни будем[234]. Видишь, чему учит Апостол: и в мир ничего не вносим, и из мира ничего не выносим; и самое дело показует тое. А нам пища и одеяние нужно только, что Бог подает всякому от Своей благости. Почто же путнику себя отягощать? Почто искать тое, что с собою из мира не вынесет? Видишь, что прельщаются от мира, которые много ищут в мире; которые прелесть сию познают, когда умирают, но уже поздно. Надобно убо ныне всякому, пока живет, познавать прелесть сию и ничего в мире сем за дорогое не иметь, следственно, и не гоняться ни за чем, и не прилеплятися ни к чему. Все бо в мире сем подобно есть пузырю, на воде являющемуся и исчезающему, или сновидению, или тени и прочая. Едино твердое, постоянное, непоколебимое и никогда от нас не отступающее есть – что вечное есть: того должно тщательно и неусыпно искать, а все временное как ничто иметь. Сию истину из вышеписанных видишь и лучше познаешь, когда будешь умирать. Только от сердца желаю, чтобы ты ныне познал.

3) Из вышеписанного видишь, что мы рождаемся и святым Крещением обновляемся не ради мира сего – иначе бы неисходно должны в мире сем пребывать, – но рождаемся и обновляемся ради перехождения к будущей жизни. Погрешают убо и заблуждают тин, которые зде ищут чести, богатства и славы. Ибо тем своим попечением показывают, что они мир сей за отечество имеют и аки во веки хотят зде жити; они подобно тем людям делают, которые, на малое некое время отъехавше на чужую сторону, заводят тамо недвижимыя вещи, например домы, сады, пруды и прочая, которое всё, возвращаяся в отечество свое, принуждены бывают оставлять и без всего того в дом возвращаться: так и мы на малое некое время в мир сей входим, как в чужую сторону, и исходим из него всяк в свое место: благочестивые в вечную жизнь, нечестивые в вечную муку.

4) Адам, праотец наш, в ран был поселен от Бога[235] и тогда был между Богом и созданием, между небом и землею. И когда по совету лукавого духа обратился к созданию и вкусил от заповеданного древа, тогда отступил от Создателя своего; которую любовь к Создателю своему должен был иметь, тую к созданию Его обратил и так тяжко согрешил – и погиб: тако христианин, банею святого Крещения омовенный и обновленный, поселен в Церкви Святой и пребывает между Богом и созданием, между небом и землею. Бог глаголет всем христианам: Не любите мира, ни яже в мире: аще кто любит мир, несть любое Отчи в нем[236]. Христианин, когда обращается к миру и земным, отвращается от Бога и неба, и когда любит создания, отступает любовию от Создателя, и так сердцем своим отступает от Бога и прилепляется к созданию, и, как Адам, всегда руку свою простирает к заповеданному древу. Мир бо сей нам есть как Адаму древо заповеданное, ко искушению нашему положен: к чему мы обратим сердце наше, к Богу или к миру. Когда к Богу обратим, от мира отвратим; и когда к миру обращаемся, от Бога отвращаемся. Мир бо и Бога любити невозможно, как выше сказано: аще кто любит мир, несть любое Отчи о нем. Как бо Адаму не велел Бог вкушать от древа оного, так и нам ныне глаголет: Не любите мира, ни яже о мире. Видишь убо, ради чего должны мы презреть мир, то есть да Бога нашего почтим; мир не любить, да Бога возлюбим; создание оставить, да Бога обрящем; от создания отвратиться, да к Богу обратимся. Как бо не можем и к востоку и к западу, и к небу и к земле купно смотреть, так и к миру и к Богу прилепляться сердцем; и когда очи наши обращаем к земле, отвращаем от неба; и когда обращаемся к западу, отвращаемся от востока: так точно отвращаемся от Бога сердцем, когда любим мир; и когда к Богу сердечно обращаемся, тогда от мира отвращаемся. Едино из двух надобно всякому избрать. Никтоже может двум господам работать: любо единаго возлюбит, а другаго возненавидит, или единаго держится, о друзем же нерадети начнет

5) Душа наша по образу Божию создана, и, падшая, кровию Христовою искуплена, и святым Крещением обновлена!.. о, коль великое благородие, достоинство и красота души! Кровь Христова за нее дана, и образ Божий носит в себе… Честнее неба и земли и всея твари едина душа человеческая. О, любезная, бессмертная и великолепная красота, благородие, честь и достоинство души! Низшая Бога, яко создание Его, и высшая всея твари, яко образ Божий имеет в себе. Так благородную и высокопочтенную душу (О, горе нам, о, бедности и слепоты нашей!) порабощаем бесчувственному и подлейшему созданию, когда сердцем нашим и любовию к нему обращаемся. Должно было, чтобы создание нам работало, на что и создано от Бога: но напротив того делается. Мы созданию, низшему себе, работаем, когда к нему сердцем обращаемся. Видишь, как неприлично и худо делает человек, когда мир любит.

6) Человек, когда от Создателя к созданию обращается любовию, – отпадает от своего истинного блаженства и впадает в истинное окаянство и бедность; и как тот, который, оставивши царя своего, любовию и дружеством к рабам его, низшим себе, прилепляется, делает сам себя бесчестным и бедным, так грешник в бесчестие и окаянство себя предает, который, оставивши Бога, к твари прилепляется. О таковом поется или паче с сожалением и плачем глаголется: человек [237] в чести сый не разуме, приложися скотом несмысленным, и уподобися им[238]. Хотя бо и всякое создание добро, и весьма добро[239], однакож вся доброта созданий от Бога, как от источника, происходит, как и самыя[240] создания; и которая доброта во всех созданиях есть, тая несравненным, лучшим и превосходным образом в Создателе имеется; создания вся, как и самый человек, ничто пред Богом. От Бога бо как бытие, так силу свою и доброту свою, как тень от древа, имеют и дотоль пребывают и сохраняются, доколь воля Божия хощет и всемогущая Его сила сохраняет их. Сего ради, когда человек от Бога к созданию обращается – избирает вместо совершенного добра как ничто, и так избирает вместо совершенного блаженства совершенное окаянство и злополучие свое, и сам себя бедным и окаянным делает.

7) Душа человеческая есть дух. Сего ради не чем иным, как токмо единым Богом, яко образ Божий Первообразным своим, удовольствоваться не может. От Бога произошла, Богом и довольствуется. Нет таковыя вещи, которою бы удовольствоваться могла, кроме Бога. Всякая вещь в своем месте упокоевается: тело на земле, яко от земли взятое; воздух к воздуху идет; огнь в высоту стремится; птица на древе, рыба в воде упокоение себе имеет: душа, яко дух, в своем Первообразном Боге. Солнце, луна, звезды и все небо добро и красно, но тело увеселяет; земля со всеми плодами и украшением своим добра, но тело довольствует; вода добра, но тело прохлаждает; сладкое пение птиц, но телу сладкое; приятна музыка, но телу приятна; пища и питие хорошо, но тое и другое тело насыщает и прохлаждает. Так и о прочих созданиях разумей. Но души никакое создание удовольствовать, насытить, прохладить, утешить и возвеселить не может. Есть иный покой, которым упокоевается, есть пища, которою питается, есть питие, которым прохлаждается, есть свет, которым просвещается, есть красота, которою увеселяется, есть центр, к которому стремится и, достигши того, ничего более не ищет. Бог и Божественная Его благодать – душе всё покой, пища, питие, свет, слава, честь, богатство, утешение, радость, веселие и все блаженство, которым тогда удоволится[241], когда сыщет Его. И чем более ныне ищет Его, тем более желает Его; и дотоль будет желать и желаемого искать, доколь лицем к лицу увидит; и тогда чем более будет пить от сего живого и приснотекущего Источника, тем более будет жаждать Его, без болезни и сытости, чрез всю вечность. Бог бо чем более видится, тем более желается. Отсюду-то бывает, что души духовно печальныя ничто не может утешить, кроме Бога и святого слова Его. А что миром сим душа удоволитися не может, отсюду тое можно познать, что миролюбцы, чем более ищут зде сокровищ своих, тем более желают их и насытитися не могут. Сребролюбцу никакое не довольно богатство: чем более собирает его, тем более желает; желающий чести, чем более возвышаются, тем выше подняться хотят, так что многии, не довольствуяся высоким царским титулом, богами себя называть повелевали, как читаем в историях о царях-язычниках. Роскошники и сластолюбцы сколько выдумывают угодий к удовольствию своему, сколько брашен и питий приятных и прочего, известно всякому, но удовольствовать себя и души своея не могут. Причина сему сия есть, что хотят душу свою удовольствовать тем, чем она не удоволяется. Дух бо есть бессмертный, и потому не тленным и смертным веществом, но живым и бессмертным Божеством удоволяется. Тако бедный человек, потерявши живыя воды Источник – Бога, копает мутные кладези в созданиях и от них ищет своей души прохлаждения! Но копай, копай сколько хочешь, бедная душа, кладезей сих, жажды твоея от них не утолишь, еще и еще будешь жаждать. Знаешь ли, где сыскать живую воду? Слыши, вот призывает к Себе живый Источник: Аще кто жаждет да приидет ко Мне, и пиет[242]; и паки: Иже пиет от воды, юже Аз дам ему, не вжаждется во веки: но вода, юже Аз дам ему, будет в нем источник воды, текущия в живот вечный [243]. От сего Источника почерпает душа и прохлаждается, напояется и увеселяется так, что не вжаждется во веки.

8) Известно то, что мир ради человека сотворен, но все в мире вещи суть как следы Божии, и свидетельствуют человеку о Боге, и суть как ручьи, которые ведут человека к оному живому и живота Источнику и показуют Его, и от Него почерпать и прохлаждать души наши научают: кто бы похотел от ручьев пить, видя самый источник живый? Добры суть создания, и добры зело, но несравненно лучший есть Создатель, Который их добрыми сотворил. Создания убо благость и любовь Божию к нам показуют нам и научают нас Бога любить, хвалить и благодарить, яко Создателя и Благодетеля своего, а не себя к люблению представляют; как бы тако к нам оне[244] ответствовали: мы к пользе вашей и употреблению сотворены от Создателя, Того убо любите, Который нас ради вас сотворил, а не нас, которые вас любити не можем, и, нас к пользе своей употребляя, благодарите Тому, Который нас вам подал. Он любит вас и, ради любви Своей к вам, нас ради вас создал: любите убо Возлюбившего вас и Сотворившего нас для вас. Благодетеля убо должно любить, а не благодеяние, и дателя, а не дарование; благодеяние помнить и, помня, благодарить благодетелю.

9) Человек, как выше сказано, рождается не ради мира сего, но ради перехождения на оный век, и потому в мире сем есть странник и путник: того ради всего в мире сем употреблять должен к нужде, а не похоти, должен нужду и требование плоти исполнять, а не похоть. Почему и написано: плоти угодия не творите в похоти[245]. Пища, одеяние, покой или дом довлеет ему, яко страннику и путнику; а когда ищет богатитися, почитатися, прославлятися, веселитися и наслаждатися в мире сем – сие есть похоти, а не нужды дело; и ничего в мире не любить, как выше сказано, кроме Бога, Создателя и Благодетеля своего, и ради Бога подобного себе человека, и всегда к Небесному Отечеству, к которому создан и позван, ум и сердце свое возводить, так, как странствующий к отечеству и дому своему, и путник к центру своему. Тако идеже сокровище его, тамо и сердце его будет[246]. Когда в сей мысли всегда находиться будет, неотменно не пожелает ничего в мире сем, кроме Бога и вечного живота, который во Христе сокровен и в слове Божии обещан.

10) Надобно душе – как произошла от Бога, так и возвратиться к Богу без любви мира сего. Примечай сие, берегись мира и изыди от него, как Лот из Содома.

Спасайся.

Дивишися ты тому, что я при конце написал изыти от мира. Сие не просто надобно разуметь, но сила таяжде, какая и в вышеупомянутом письме. Непременно нам должно от мира изыти, не ногами, но сердцами и помышлениями. Сам ты знаешь, что человек, удалившийся от отечества и дома своего, делает: на чужой стране обращается, но сердцем и мыслями своими непрестанно в отечестве и доме своем имеется; всегда думает, как бы в дом здоровому возвратиться; телом и ногами ходит на чужой стороне, но сердцем и душою в дому своем; и ничего тамо недвижимого не заводит: ни строений богатых, ни садов и прочего, чего с собою в отечество взять невозможно. Мы странники и пришельцы есмы на земле, якоже и отцы наши. Отечество наше – небо, к которому мы созданы, и святым Крещением обновлены, и словом Божиим позваны. Что же нам, странникам и пришельцам, остается делать, как зде, в мире сем, телом жить и ногами ходить, пока Бог позовет нас отсюду, но сердцами и помышлениями в Отечестве своем обращаться; и ни о чем, кроме нужных к житию сему, не пещися и не скрывать на чужой земле сокровищ себе, идеже червь и тля тлит, и идеже татие подкопывают и крадут: но скрывать себе сокровище на небеси, идеже ни червь, ни тля тлит, и идеже татие не подкопывают, ни крадут. Идеже бо есть сокровище наше, ту будет и сердце наше[247]. Тамо бо наше Отечество, тамо дом, тамо Отец наш, тамо братия наша, тамо покой наш, тамо слава, тамо радость, тамо ликование, вечеря велия[248], все блаженство наше тамо. Туда сердце наше, и помышления наша, и желания наша возводить должно. Аще сия помышлять будем всегда, ничего в мире сем не будем желать и искать, что люди имеют и почитают за дорогое, красное, приятное и веселое: богатство, злато, сребро, яко земное, как землю; бисер, алмазы, яхонты и прочая. Дорогое камение, по мнению мира сего дорогое, – как по дорогам валяющееся и попираемое камение; честь, славу, титулы, почитание – как дым; украшение платья, домов, карет, коней и прочее – как ничто или как мертвечину вменим. Словом, все, что любят и почитают сынове[249] века сего, омерзеет нам; обиды и бесчестия не будем отмщевать; оставим[250] всякому, да и нам оставится; всякую противность, наносимую нам, удобно и велико душно претерпим, ведая, яко сей есть путь к Горнему оному Отечеству; от всякого греха, как от смертоносного яда, заслонимся; всякую добродетель, и малейшую, паче всякого сокровища мира сего почтим; Богу, а не людям угождать во всем будем. Тако изыдем от мира, хотя и будем в мире, пока отыдем от мира. Спасайся.

Видно, что ты еще сумнишися о том, что мир удобно презрим, когда будем о будущей жизни, и славе, и Царствии вечном уверены и всегда о том будем помышлять. Я тебе примером тое изъясняю: ежели бы тебе обещана была часть земного царства, ты бы уверен был о том: хотел ли бы ты искать подлыя[251] какия чести? Никако. Аще бы кто сказал тебе, что в таком-то месте превеликое и неоцененное сокровище сокровенно лежит, и ты бы точно ему поверил: не все ли бы свое имение продал, чтобы тое место и землю купить и тако с землею и сокровищем тем владеть? Воистину с радостию всего бы имения своего отстал, чтобы только оное сокровенное сокровище достать. Или аще бы сказано было тебе с небеси: едину седмицу сию претерпи всякое бедствие, злоключение и злострадание, а потом седмьдесят лет будешь жить во всяком благополучии, утешении, обилии и веселии, какого желает душа твоя: не с радостию ли бы избрал сие? Воистину бы все претерпел чрез так короткое время, чтобы потом чрез долгое время в великом быть прохлаждении. Как о сем, так и о вышеписанном бесспорна есть истина. Теперь рассуждай о мире, и вечной жизни, и сокровище ея. Бог обещал нам вечное Царствие, вечная благая и сокровища, вечное прохлаждение и веселие: како убо всякую временную честь, како всякое временное богатство не презрим, когда слову Божию поверим и оная надеемся получить? Како всего временно терпеть не будем, когда в вечном надеемся быть прохлаждении, утешении, радости и веселии? Никако сие быть не может. Что бо все временное и земное противу вечного и небесного? Как ничто. Царская честь и слава земная противу оныя – как тьма противу света; богатство земное противу оного – как ничто; прохлаждение нынешнее противу оного – как смрадная и нечистая вода противу чистыя и живыя воды, или, лучше сказать, ничто. Временное бо и мирское блаженство есть как тень противу истины. Что тень? Ничто есть, но показует вещь. Вечный живот, со всем своим блаженством, есть истина; но временный живот, со всеми благими мира сего, есть тень. Тень нечто показуется быти[252], пока древо стоит и солнце сияет. Падает древо, падает и тень; или сокрывается солнце, исчезает и тень; тако и житие сие. Умирает человек, отходит от него и житие, с житием все его блаженство как тень исчезает, и бывает так, как бы и человека, и блаженства его не было. Рассуди сам: где ныне цари, князи, вельможи, богатые, сильные, мудрые? где слава и блаженство их? Пали они, исчезла слава и блаженство их, как тень при падении древа или сокрытии солнца: тако все мира сего блаженство! Истина есть вечный живот, который, единожды сысканный, никогда не отходит. Подобно есть Царствие Небесное сокровищу, сокровенну на селе, еже обрет человек скры: и от радости его идет, и вся, елика имать, продает, и купует село то[253]. Село есть век будущий, в котором Царствие Небесное с своим сокровищем сокровенно. Тамо оно сокровенно, но в Святом Писании нам откровенно и зде обретается. Кто тое обретает? Тот, кто истинно и живо верит Божию слову и обещанию, и на тое верою взирает, и надеждою стремится к тому. Таковый с радостию всего в мире сем отрекается и все драгое за ничто имеет, единым желанием того неоцененного сокровища объят. Сей есть добрый и неоцененный бисер, противу которого богатство мира сего все ничто есть. Отвратим убо сердце наше от мира сего и того многоценного бисера поищем; да с прилежанием поищем, а не леностно, так дорогая вещи, которая едина есть на потребу[254].

Спасайся.

Спрашиваешь ты, что тое есть: едино есть на потребу[255]? Можешь ты сам рассудить, что тое говорится о вечном животе. Сей нам един есть на потребу: ради того в мир сей рождаемся и крещаемся и обновляемся, чтобы оный получить; ради того слово Божие нам объявлено, да из него познаем Бога и Сына Божия Иисуса Христа и, познавше, вечно спасемся; ради того Христос Господь наш в мир пришел, пожил, трудился, страдал и умер, и тем отворил нам дверь к оному животу, которую мы заключили[256] нашими грехами, и показал путь и способ к получению оного. Видишь, что един оный живот есть нам на потребу. Потребен нам хлеб, пища, одеяние, дом, покой и прочее, к житию сему нужное, пока в мире сем живем: но вечный живот так нам потребен, что без него все ничто, и весь мир сей приобретенный ничто есть. Кая бо польза человеку, аще мир весь приобрящет, душу же свою отщетит? или что даст человек измену за душу свою?[257] Видишь, что спасение души, которое в вечном животе состоит, всего мира дражайшее есть, и потому едино оно есть на потребу. Того ради единого его искать неусыпно должно; а чтобы его искать и сыскать, то не должно к угодиям и суете мира сего прилепляться. Честь, славу, богатство и прочее мира сего сокровище презреть и сердцем от того отвращаться, да не суетою наполненное сердце или забудет о нем, или нерадиво и как нехотя будет искать его. Сердце бо у человека едино, которое когда временных ищет, о вечных забывает; и когда к вечности обращается и углубляется помышлениями в ней, о времени забывает, и когда печется о вечной жизни, не печется и нерадит о суетных мира сего вещах: едино из двух сих сердцем человеческим обладает. Когда в сердце попечение о вечном животе входит, тогда попечение о суетном стяжании исходит; и когда суета входит в сердце, то вечность отходит.

Спасайся.

Пишешь ты, что люди паки за свои дела принялись, как самозванец пойман, и страх от него исчез. От сего примечай, что страх и бесстрашие делает. Как оный злодей шел, и пленял, и погублял людей, приближался к нашей стороне, тогда господа – домы и крестьян, и прочий многии люди – домы и имения своя оставляли и хотели удалиться, а иные и удалились. Видишь, что страх человеческий делает в людях.

Ради чего они оставляли все и хотели бежать или бежали некоторые? Чтобы живот свой спасти. Какой живот? Временный. Тако временный живот почитаем, что все оставляем ради его, хотя и следует непременно оставить его и храмине сей разрушиться. Временной и необходимой смерти страх так колеблет сердца наша: как сильно поколеблет страх вечныя смерти, когда в сердце вселится? Временное и краткое мучение так смущает человека: как смутит вечное и конца не имущее? Ради[258] временного мучения и смерти все оставляет человек, чтобы от того спастися: чего не оставит, когда страх вечныя смерти и геенны ударит душу? непременно страх сей и печаль о спасении души всё житейское, о чем века сего сыны пекутся, – всё оставить убедят: печаль[259] богатства, чести, славы и сладострастия изженет из сердца и, как вихорь пыль, всю тую суету развеет. Не отречется таковый бесчестие, ругание, биение, темницу, ссылку и самую смерть с радостию терпеть, только бы от вечной оной беды избавиться. Истина сия явна и верна тому, кто страх оныя смерти чувствует. Страхом бо большим уничтожается малый страх, и печалию большею малая печаль исчезает, и большая болезнь малую нечувственною делает, подобно как ради великого шума малый голос не чувствуется: тако печаль века сего и страх временныя беды печалию о спасении души и страхом вечныя пагубы потребляется и угашается, как свет свечный светом солнечным. Сей страх пустыни и вертепы нестрашными сотворил благочестивой древности, увещал жить со зверьми, нежели со беззаконными людьми, травою и корением питаться, нежели сладкими снедьми, между древами скитаться, нежели между соблазнами обращаться и прочая. Сей страх и самых демонов, бесплотных духов, колеблет. И демоны бо боятся геенны, на которую осуждены, и тщатся тоя участниками сделать сынов человеческих, да не едины в ней мучатся. Дивно, что люди плотяные того не трепещут, чего демоны-духи трепещут! Когда сей страх и печаль из сердца выйдут, тогда печаль века сего вселяется, и, как разбойник дом и город, так она дом душевный опустошает: тогда люди, забывше о вечной смерти и нерадя о спасении души, тщатся только о временных. Сие делает, что люди в мире сем стараются произойти в честь, сыскать себе славу, собрать богатство, угодить плоти в похоти, и уже не тое думают, как бы угодить Богу и спастися, но как бы понравиться людям и у них быть в почтении и похвале; отсюду произошло богатых домов строение и украшение, цветное и богатое одеяние, украшение карет и коней, убранство и прибор[260] слуг, приуготовление трапез, банкетов, пиршеств, угощений и взаимное угощение и прочая – словом, плотяное, безопасное и, как истину сказать, скотское житие. Как помянутый злодей, якоже писал ты, пойман и отвезен в свое место, и страх ради его от людей отшел, тогда вси за прежния дела взялись и начали то ездить в гости, то принимать гостей: вот что бесстрашие и беспечалие делает! Тако, когда страх смерти и муки вечныя отыдет от человека, тогда суета и мира любовь место в сердце его имеет, как выше сказано. Тогда таковые люди подобно детям малым делают. Дети личин и прочих страшилищ, в себе не страшных, написанных, боятся, но не боятся огня и прочего, от чего вред и пагуба бывает; смеются, когда разбойники в дом внидут, и небрегут, когда дом расхищают, хотя и самим им от злодеев следует беда; плачут, когда тые злодее[261] детская их игралища похищают. Так делают люди, не имеющие страха и печали о вечности. Боятся временного лишиться благополучия, но не боятся вечного. Сатана, как разбойник, дом душевный расхищает, все отнимает блаженство и живот вечный, кровию Христовою сысканный, – и нерадят о том, не примечая, что им оттуду следует погибель, а когда отнимается у них временное что, то есть честь, или богатство, или иное, что все необходимо следует при смерти оставить, – плачут неутешно, и рыдают, и печалятся о том, о чем не должно печалиться, и не печалятся, о чем печалиться должно; тамо боятся страха, где нет страха[262], и тамо не страшатся страха, где истинный есть страх. Малеванного огня боятся, но не боятся самого огненного существа, которого и беси трепещут. Сие не отынуду происходит, как от забвения вечности. Сие забвение делает сатана, он помрачает ум человеческий и отнимает память, дабы человек не помнил о вечности и принадлежностях ея. Ведает бо он, что человек, когда будет помнить и рассуждать о вечности, удобно мира сего суету презрит, и к единым вечным благим будет стремиться, и так удобно может спастися. Сего ради полагает все тщание, дабы человека отвратить от вечности и запутать в попечении о временных, как рыбу в сети. Берегись убо сея диавольския козни, буди в мире сем, как путник на пути: помни, что все зде, что ни соберешь, оставишь, и, все позади оставивши, стремись к Отечеству своему, емлись[263] за вечную жизнь, в нюже[264] зван был еси. Довольствуйся тем, что Бог тебе от милости Своей подал: пищу, и одеяние, и дом имеешь; чего еще более хощешь, путник, странник и пришлец на земле? Наследие христианам не зде, но в небе уготовано; честь, слава и все блаженство тамо им сокровенно. Остави искать того, что сысканное вскоре оставишь, и прилежно ищи, что сысканное не потеряется никогда. А оно есть вечный живот. Сам рассуди, не смеха ли достойное делают люди, которые мешок денежный хватают и хранят и радуются о том, а злато и сребро пренебрегают? Или тин, которые за тени фруктов, от древа висящих, хватаются и теми хотят услаждаться, а о самых плодах небрегут? Так делают тин бедные христиане, которые за временным благополучием, как за пустым мешцом или как за тению гоняются (все бо временное, как пустый мешок, нечто показует, но в себе ничто, или как тень отходит), а о вечном животе и сокровище его, не златом и сребром, но неоцененною кровию Христовою сысканном, или мало, или совсем не стараются. О вечный живот! как ты дорог и сладок, но мало кто любит тебя! О мир, мир! юдоль плачевная – мир, печали, воздыхания, трудов и бед исполненный мир! как ты горек, и вен почти любят тебя! Что бы было, когда бы ты сладок был? Горек мир, но так любится: а как бы любим был, когда бы сладок был? Непременно бы вен его за отечество и вторый рай почитали. Что бо в мире, кроме беды, напастей, трудов, печали, скорби и воздыхания, как на море – что кроме ветров, бури и волнения? Что и сладкое кажется, тое с горестию смешано; и что приятное, внутрь гнило и смрадно. О, беда наша! О, слепота ума! где наш ум, где наша вера, христиане? Где слово Божие, которое обещает нам великая и дивная, страшная и ужасная, ихже несть числа, ихже око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша?[265] Но, все тое оставивше, гоняемся за тению. Истинно и праведно пишется: Человек в чести сый не разуме, приложися скотом несмысленным, и уподобися им [266]. Как скот любит и ищет того, что чувствует, так бедный плотский и неотрожденный[267] человек о том только тщится, что видит и чувствам приятно, но о том не радит, что слово Божие обещает, яко не видит того. Тако пред потопом люди яли, пили, женилися, посягали и только плоти угодная замышляли: нечаянно пришла вода и погубила всех, – тако и ныне люди пьют, ядят, гуляют, женятся, посягают, то в гости ездят, то принимают гостей, а на дела Господня и судьбы Его не взирают; и нечаянно возгласит архангельская труба: се грядет Христос Судия, восстаните, мертвии, идите на Суд. От сего безопасного[268] и плотского жития примечается, что близ день Господень[269]. Читай сия, рассуждай и берегись. Блажен бдяй и имеяй светильник свой горящий, яко изыдет в сретение Жениху с мудрыми девами и внидет в чертог[270].

Спасайся.

Отзываешься ты: я бы-де хотел от сует отстать, но не могу. – Нет, отвещаю тебе: не не можешь, но не хочешь. Хотящему действительно все возможно. По водам ходить, по воздуху летать и прочая нам невозможно, а от любви мира отвратиться с помощию Божиею возможно. Бог бо, Который повелевает изыти от мира, Той и помогает хотящим и тщащимся. Пронин люди такие же, как и ты, земные и плотяные были, и презрели мир, и ныне многие презирают. Им возможно было: убо и тебе, который единого с ними естества и немощи еси. Понуди себя, когда не хощешь; размышление беды наступающия и несумненная обещанного блаженства надежда понудит и унылое сердце. Знаешь, что делают люди в пожарном случае или в нашествии иноплеменников: все бросают, чтобы живот свой спасти, хотя и жалеют о доме и имении своем. Видишь, что страх временного бедствия и смерти делает, как и выше писал я тебе: ты им последуй в деле вечного спасения. Они ради временной беды и смерти оставляют все: ты ради вечного бедствия и смерти оставь мир, да не с миром погибнеши. Попадают люди в руки иноплеменническия и умирают или в плен горчайшей смерти отводятся, которые, не хотячи оставить имения, в доме остаются, и часто сгорают люди, которые в домы, пламенем объемшиися, возвращаются, чтобы оттуду имение восхитить, и тако люди, хотячи имение соблюсти, и сами погибают. Тако делают многии христиане, которые много собирают, а о душе небрегут; но тоежде страдают. Имение остается чужим, а сами на оный век отходят без надежды спасения.

Знаешь паки[271], что делают воины, как подвизаются и в смертные случаи вдаются. Ради чего? Чтобы славу и ранг заслужить. Их надежда временныя славы так поощряет, хотя часто и обманываются: как нас надежда вечныя славы не подвигает к подвигу? Поверь, друже, истину тебе пишу: ежели бы ты увидел будущую сынов Божиих славу, то и царскую диадиму, и всю мира славу, и все сокровище его, радуяся, повергл бы и о том едином тщался, как бы оную получить; ничто бы тебе от того не воспятило, не токмо прелесть мира, но и самое тяжкое мучение. Недостойны бо страсти нынешняго времене к хотящей славе явитися в нас[272]. Такожде, ежели бы тебе показал Бог адское мучение, то бы честь, слава, богатство и все угодие мира сего единым горьким пелынем было тебе; неутешно бы плакал и рыдал ты, чтобы на тое место не приитить. Но то бедность наша и слепота, что мы чего не видим, того и не желаем, и которого бедствия не чувствуем, того не ужасаемся, а слова Божия не рассуждаем или не верим тому, хотя и все к спасению нашему открыто в нем, и тако всяк своею волею погибает. Возьми в рассуждение воплощение Сына Божия и вольное Его страдание. Ради кого Он пришел в мир и пострадал? Ради человека. о, человек, человек! дивное дело Божие, и дивный о нем Промысл Божий! Ради чего пострадал Христос? Ради человека; не иная причина, как что сжалился над погибшим человеком и дабы страданием Своим его от вечныя муки избавить и в вечную жизнь ввести. О, великое воистину и непостижимое зло – вечная мука, от которой хотя искупити человека, и крови Своея не пощадил Господь, и великое и непостижимое блаженство вечное имать быти[273], которое ценою бесконечною куплено или, паче, возвращено нам, которое мы грехами нашими потеряли было!.. Воистину, единого человека душа и спасение ея дороже Христу, нежели весь свет, небо и земля, яко весь свет словом единым создал: рече, и быта[274],– а ради души человеческой Сам в мир пришел, воплотился, пострадал и умер. О, человеколюбия Господня! О, достоинства души, ради которой Сам Бог во плоти явился! и не токмо явился во плоти, но и пострадал и умер ради души… Благослови, душе моя, Господа! Тако ли благородную душу восхощем миру нечувственному порабощать, и, возлюбленную от Царя Небесного и кровию Его святою омовенную, скверною мира любовию осквернять, и духовно прелюбодействовать, и, как драгоценный бисер в кал тинный, повергать?.. Пропади мир со всеми прелестьми своими: пусть ищут его и любуются тем не познавший Христа. Нам, о христиане, един Христос – красота, всех красот краснейшая, премудрость, вся[275] премудрости сокровища содержащая, сладость, вся сладости превосходящая, слава, честь и похвала истинная довлеет. Он да будет нам украшение, богатство, слава, честь, премудрость, утешение, радость, веселие и все блаженство, ныне в тайне сердца нашего сокровенное, но в день Его явитися имеющее: тогда, то есть в откровении сынов Божиих, явится неоцененное все христиан сокровище, которое они ныне в скудельных сосудех носят, и, как злато закопченое, презираеми, и, как Маргарита, в грязи валяющаяся, попираеми, и, как плоды вне не красны, но внутрь сладки и благовонны, отвергаемы суть от злого и лукавого мира. Веришь ли сему? Когда веришь, то отвратись от сокровища, видимого только, но прелестного, которым мир любителей своих прельщает, и обратись ко Христу и сего сокровища истинного ищи у Него. А когда ныне не веришь, то тогда уже увидишь очами твоими, но поздно, но без пользы, но с жалением, воздыханием, сокрушением и теснотою сердца, – тогда, глаголю, когда праведницы просветятся яко солнце, в Царствии Отца их[276]. А понеже в отвращении сердца от мира сего почти вся сила христианского благочестия состоит, то возьмем в рассуждение некие к тому способы и тые в сердце нашем сокрыем и углубим, да во время искушения и напасти оттуду, как из влагалища, орудия тыя возьмем и станем в день лют, – станем препоясани чресла наша истиною [277].

1) Все, что ни есть в мире сем, человек при смерти оставляет, как и самый мир; наг входит в мир, наг и исходит от мира; никто не рождается богатым, благородным, почтенным, славным, но вси равными, убогими и нагими рождаются; такожде и от мира равными отходят: никто с собою ничего не выносит, ни богатый богатства, ни славный славы, ни почтенный чести, ни благородный благородия, но вси все зде оставляют; и тогда всяк праведно о сих мира сего сокровищах рассуждает, но уже поздно. Почто же за тем гоняться, что сегодня или утро оставим? А вместо того уязвленную и трепещущую Суда Божия совесть относим; едина добродетель с нами отходит отсюду, и спутствует нам, и клеветникам нашим заграждает уста, и приводит нас к Богу. Рассуждай о сих так ныне, как люди при смерти рассуждают, и тогда отстанешь от суеты.

2) Смерть за человеком ходит невидимою стезею; кончина его тамо постигает, где не чает, и тогда постигает, когда не надеется[278], и так постигает, как не чает. Буди убо всегда таков, каков при кончине быть желаешь; рассуждай сие и внимай себе, и не захочешь в мире ни чести, ни славы, ни богатства, ни прочего угодия. Думай, что сегодня или утро скончаешися, и тогда вся суета от сердца твоего исчезнет. Что бо в чести, в славе, богатстве и прочем угодии при кончине находящемуся? Хотя царство или золотыя горы предлагай и обещай ему, небрежет о том. Едина у него мысль, как бы блаженно скончаться. Буди убо ныне таков ты, и всякий день полагай себе последний, и ожидай, когда Господь твой позовет тебя к Себе, и ничто тебе не будет мило в мире, и когда на сей страже будешь бдеть и стоять, блаженно скончаешися.

3) Смертию, как вратами, всяк входит в вечность: тут начинает человек быть или вечно блаженным, или вечно бедным и окаянным; тут часто, и по большей части, богатый делается вечно нищим, славный и почтенный вечно бесчестным, господин вечно подлейшим[279] раба своего, князи и вельможи худшими подданных своих и прочий, по мнению мира великии, вечно убогими и уничиженными во веки начинают быть – и будут. Тут от всякого отступает утеха, которою кратко, как во сне, наслаждался, и наступает лютая горесть, которую вовеки без конца будет вкушать. Тут кончится и терпение убогих; и нищий начинает быть вечно богатым, отверженный вечно избранным, презренный и поруганный вечно славным, страждущий вечно утешенным, скорбный и печальный вечно радостным и веселым. Словом, всяк приемлет свой жребий вечно[280]. Блаженнии сии, и паки реку, блаженнии, яко вечно будут блаженнии: окаяннии тин, яко вечно будут окаяннии. Рассуждай сие, и сия людей перемена изменит тебя, и сделаешися иным, как прежде был. Вечности бо рассуждение сильно есть[281] подвигнуть и переменить сердце человеческое.

4) Что в мире сем делается и какое видим благополучие или злополучие зде, тое тень некая есть будущих благих и злых истинных. Видим, как боится человек суда человеческого и убегает от него: как несравненно более бояться Суда Божия подобает! Со стыдом и страхом идет человек на суд человеческий: какий стыд, страх и ужас обымет человека, когда позовется на Суд Божий! Стоит человек на суде человеческом окован железами, стыдом покрыт, страхом содержим, обличается от свидетелей, слышит выговор, видит дела своя беззаконная, в познание многим изнесенная, означается законопреступником и бесчестным человеком, отлучается от числа добрых и осуждается по законам в наказание правильное. Сей суд, сей стыд и страх и бесчестие тень некая есть оного Суда, стыда, страха и бесчестия. Тамо истинный стыд, яко всемирный, тамо истинный страх и ужас, яко Судия – Бог, и Суд – Божий; тамо станет человек не пред человеком, но пред Богом Судиею, Который и тайны сердечныя знает; станет, страхом, как железом, связан и грехами обременен. Увидит Судию в страшной и Божией славе, окружаема бесчисленным множеством Ангел и Архангел; тамо открыется ему книга совести и представятся дела ему, словом, делом и помышлением, явно и тайно от него соделанныя, и всему миру, Ангелам и человекам в явление приидут; увидит Судии Бога праведный гнев, Того, Который ради его в мир пришел, хотя его спасти, и за него пострадал и умер, но от него неблагодарно и бесстыдно отвержен и уничижен; тут обымет сокрушение, теснота, ужас и трепет бедного грешника, вострепещет весь, как лист от ветра, услышит выговор от Судии за неблагодарность, означится достойным осуждения и вечного наказания, отвержется от лица Божия и отлучится от числа праведных навеки; причислится к духам злобным, и с ними заключится в темнице вечного мучения, и будет пить горькую вечного гнева Божия чашу. Понимай и воображай во уме праведный и страшный Суд оный, и отыдет от тебя любовь суетного мира. Поверь, что память всегдашняя и размышление оного Суда отвратит тебя от сего суетного желания и подвигнет тебя к истинному покаянию, молитве и к тому единому тщанию, дабы тамо не посрамиться. Аще бо к суду человеческому люди так тщательно приуготовляются, как сам знаешь: как не подвигнет к тщанию и приготовлению память Суда Божия и верное того рассуждение? Суду бо человеческому временное и легкое, Суду же оному вечное и тяжкое последует бедствие. Временное все, хотя и продолжительное, минуется: вечное никогда не престает, всегда пребывает и никогда не кончится. В каком состоянии грешник тогда будет, когда весь свет вострепещет и поколеблется от страха разгневанного Судии и увидит пред очима своима огненную реку, в которую имеет быть ввержен[282] и вовеки в ней гореть – и не сгорать, смерти вкушать – и не умирать?.. Когда цари и вельможи, и богатии и тысящники, и сильнии, и всяк раб и свободный пожелают скрытися в пещерах и камении горстем[283], и возглаголют горам и камению: падите на нас, и покрыйте нас от лица Седящаго на престоле, и от гнева Агнна: яко прииде день великий гнева Его, и кто может стати?![284] – что ты тогда будешь думать, ты, который зде, в мире, не Богу, но мамоне работал, не заповедям Божиим внимал, но о суете единой замышлял, не Богу, но миру угождал, не Создателя своего, но себя и создание почитал, не Благодетеля своего любил, но Его создание, не чести Божией и славы, но своей чести и славы искал?! Земля и пепел! помышляй сия, и исправится сердце твое, да слышится всегда в ушах души твоея слово пророческое: Господь во век пребывает, уготова на Суд Престол Свой, и Той судити имать вселенней в правду, судити имать людем в правоте[285]. Готов Судия на Суд, готов Престол Его, готовы Ангели вострубите и собрата на Суд всех; готово Царствие Небесное благословенным, готова и геенна нераскаянным грешникам; но ожидает нашего покаяния, не коснит Господь обетования, якоже нецыи коснение мнят, но долготерпит на нас, не хотя, да кто погибнет, но да еси в покаяние приидут[286].

5) В веке сем бывает, что земледельцы, которые делают[287]землю, трудятся и сеют, с радостию плоды трудов своих собирают; но ленивые и гуляки, на них смотря и не имея чем довольствоваться, скорбят и окаявают себя: тако будет и во он день. Боголюбцы веры и благочестия плоды с радостию пожнут и получат благая, ихже око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша[288]. Но миролюбцы, видя то и себя лишенных таковых благ и отверженных узнав, восплачут и возрыдают и будут бесполезно себя окаявать. Еже бо сеет человек, тожде и пожнет; яко сеяй в плоть свою, от плоти пожнет истление: а сеяй в дух, от духа пожнет живот вечный[289]. И паки глаголет Господь: Се, работающий Ми ясти будут: вы же (беззаконнии) взалчете; се, работающий Ми нити будут: вы же возжаждете; се, работающий Ми возрадуются: вы же посрамитеся; се, работающий Ми возвеселятся в веселии сердца: вы же возопиете в болезни сердца вашего, и от сокрушения духа восплачетеся[290]. Жалостно и горестно, и скорбь и болезнь умножает – видеть иных в благополучии, себя же не в благополучии, видеть иных в свободе, себя же в неволе; видеть иных в славе, себя же в бесславии и бесчестии; видеть иных в радости, себя же в скорби; видеть иных в богатстве, себя же в нищете; видеть иных ядущих, пиющих и веселящихся, себя в алчбе, жажде и печали. И сие бывает в мире, и я по человеку[291] зде и по мудрованию человеческому говорю: как несравненно жалостно и горестно будет, и беду и болезнь умножит разлучение в день он[292] праведных от грешных, когда грешнии увидят праведных в славе, в радости и веселии, в царствии, в торжестве и в вечном и несказанном блаженстве со Христом, которые тогожде естества, немощи и тоюжде плотню обложени[293] были, как и они, но в такую славу подвигами с помощию Божиею достигли; а себя увидят в крайнем окаянстве, бедствии, бесчестии и отверженных от Источника жизни навеки и познают, что от того бедствия могли избавиться и оную жизнь и блаженство получити благодатию Христовою, но не хотели, но вместо истины за тению гонялися! Сие видение и познание весьма умножит им скорбь, болезнь, раскаяние и тоску, но уже не возвратят, что нерадением потеряли. и сие-то есть, что Господь глаголет: Ту будет плачь и скрежет зубом, егда узрите Авраама и Исаака и Иакова, и вся пророки во Царствии Божии, вас же изгонимых вон[294]. А паче, когда тех увидят в славе и между сынами Божиими, которых зде презирали, злословили, ругали, за злодеев имели и за подножие и как сметье вменяли, якоже о том описалося раскаяние и воздыхание поздное их в книге Премудрости Соломони[295].

6) Умножит страдание осужденных, и сильно отяготит, и нестерпимую тоску, страх и ужас некий соделает отчаяние милости Божия[296] вечное; то есть что от того страшного бедствия и страдания, в которое нерадением попалися, никогда не свободятся, но во веки в нем страдати будут. Зде, в мире сем, коль тяжкое бы и продолжительное ни было страдание, однако ж оканчивается или прежде смерти, или неотменно смертию: тамо никогда не окончится. О вечность злополучная, коль горька и память твоя и страшна! Вечность – начало без конца. Помышляй сия – и не захочешь в мире сем веселиться.

7) В мире случающееся неблагополучие есть тень некая и образ будущего и вечного неблагополучия. Тяжко зде царский гнев терпеть временно, но далеко тяжчае будет терпеть гнев Божий вечно; тяжко от царского лица и милости его отвержену быть и в заточение послатися, но далеко тяжчае будет от лица Божия и милости Его отвержену быть и отослатися в заточение вечно; тяжко зде лишитися дружбы добрых людей и от них[297] оставлену быть, но далеко тяжчае будет лишитися пресладкия дружбы Ангел Божиих и всех святых вечно; тяжко зде вмененным быти между злодеями и злым людям и бесчестным причислитися, но далеко тяжчае будет причтенным быть диаволу и злым аггелам его и с ними за едино вменятися вечно; тяжко зде у мучителя некоего под властию быть и от него ругатися [298], посмеватися и всякое насилие и озлобление терпети, но далеко тяжчае будет у сатаны, противника Божия, быть во власти и от него ругание, посмеяние и озлобление терпеть вечно; тяжко зде биение, страдание, болезнь, огневицу, лихорадку, зубную болезнь и расслабление тела терпеть – всякому то известно, кто искусился; но далеко тяжчае будет терпеть вечно жжение огня геенского, болезнь лютую и несносную, скрежет зубов, червь неусыпающий и душою и телом в том страдать; тяжко зде в темнице сидеть, лишаться света и никакого не чувствовать утешения; но далеко тяжчае будет сидеть в адской темнице, и никогда света не видеть, и всего лишиться утешения вечно; тяжко зде жажду терпеть и желать, но не иметь прохлаждения, но тяжчае будет вечно. Словом, тяжко есть всякое страдание временное, или на душе, или на теле бываемое, – всяк тое знает; но несравненно тяжчайшее вечное, и ради величества, и ради продолжения, яко бесконечное, которое и душою и телом будут терпеть осужденнии. Тень есть временное страдание вечного страдания; но сколько тень разнствует от истины, столько временное страдание от вечного. Тень есть ничто в сравнении с истиною: и временное страдание ничто противу вечного. Временное всякое страдание не без утешения, но вечное никакого утешения не имеет. Познавай убо вечное страдание от временного и берегись, да не впадеши в тое; ныне сходи умом во ад, да не потом душою и телом снидеши. Огневицы и лихорадки, в которой неумеренное движение крови бывает, и зубной болезни, и темницы, и уз, и биения, и прочих временных бедствий терпеть не можеши: како стерпишь огнь жгущий, но не сожигающий, червь грызущий, но не поядающий, скрежет зубов, тьму кромешную, скаредный вид демонов, и плач, и стенание, и рыдание, и прочая злая како стерпиши? Помышляй сия и соравняй временное с вечным страданием, и проженется[299] сим размышлением, как бичом, суета от сердца твоего. Воистину на ум не приидет тебе ни честь, ни слава, ни богатство, ни у го дне мира сего: хлебом, и одеянием, и хижиною доволен будеши, но все тщание и попечение твое будет о том, как бы от оного бедствия избавитися. Предостерегаешь себя от болезни и другого бедствия временного, яко видишь тое: како не будешь стараться, чтобы в вечную беду не попасть, когда память и страх того в сердце твое вселится? Возьми в рассуждение оное Спасителево слово: Кая польза человеку, аще мир весь приобрящет, душу же свою отщетит, или что даст человек измену за душу свою?[300] И соравняй время с вечностию и мир приобретенный с погибшею душою. Нет никакой пользы, где души нет спасения. Что тебе во всем мире, когда душа погибает? Души убо твоей спасение дороже тебе должно быть паче всех мира сего сокровищ, паче неба и земли и паче всея славы, от всего мира воедино собранныя. Душа бо без всего того на оный век отыдет и ничего с собою не возьмет, как и в мир ничего не внесла; а относит отсюду только или спасение, или погибель.

8) Обратим ныне очи наши сердечныя к вечному животу и от мира сего и в мире сем случающихся[301], как от тени истину, будущее оное блаженство познавати научимся, – к чему вера наша христианская да руководствует нас: без веры бо ни понята, ни говорити о будущих и невидимых не можем ничего. Веры же основание твердое и непоколебимое есть Божие слово и милостивое Его обещание о Христе Иисусе Господе нашем. Знаешь сам, с каким ликованием и торжеством воини, победивше неприятеля, возвращаются в отечество свое, и всяк по заслуге своей приемлет честь от царя своего: с коль большим несравненно торжеством душа, которая зде подвизалася противу мира, плоти и диавола, победивши тех врагов, восходит в Отечество свое – небо и приемлет почесть тамо от Царя Небесного Христа? Радуется воин, победою и честию от царя прославлен: как несравненно возрадуется душа, когда от Царя Небесного за подвиг и победу прославится?

Паки, когда сын к отцу своему из дальней страны возвратится, с коликою радостию отцу является, и видит лице его, и от отца сретается и приемлется! С коликою радостию и веселием благочестивая душа от мира сего, дальней страны и странствования и плачевной юдоли, возвратится к Небесному Отцу, и увидит святейшее лице Его, и поклонится Престолу славы Его, и от Него святейшими обымется объятиями! Тогда радость будет на небеси о таковой душе: возрадуются Ангели Божии и вси святии о таковой душе и воспоют благодарственную песнь: Слава в вышних Богу![302].

Паки видим зде, коль сладко и приятно человек упокоевается по трудах[303], когда забывает всю свою скорбь и болезнь, в трудах подъятую: коль сладко и мирно упокоится душа святая в вечном животе, которая зде трудилася, боролася и подвизалася в деле благочестия, умножала таланты Господа своего, работала Господу своему со страхом и ближнему своему с любовию! Тогда внидет в радость Господа своего[304]; тогда, вшедши в покой[305] оный, забудет вси свои здешний труды, беспокойствия, скорби, печали и болезни. Откуду вечный живот в Писании Святом покоем называется[306]. Зде бо, в мире сем, есть место торга, в котором таланты наши трудами умножать должны мы, а тамо место упокоения; зде путь и странствование, а тамо Отечество и дом наш.

Паки видим, что зде всяк желает и ищет во граде, добре устроенном, красном, богатом и славном жить и в доме пребывать такожде богатом и красном: в вечном животе будет град красный, пребогатый и славный, град Божий, вышний Иерусалим, егоже Художник и Содетель Бог\ Кто может сказать красоту его? Ибо око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша, яже уготова (тамо) Бог любящим Его[307]^{[308] [309]}. Град оный от злата чиста, подобен стеклу чисту, и основание стены града всяким драгим камением украшено… и стогны града злато чисто, яко стекло пресветло³ и прочая. Тамо дом Небесного Отца, в котором обители многи суть[310]. В оном граде, прекрасном и преславном, и тех пресладких обителях водворятся избраннии Божии, будут в жилищах покоя, и в храминах безопасных, и в покоищах премирных.

Видим паки зде, как приятно людям, любовь между собою имеющим и собравшимся воедино, обедати, вечеряти, ясти, пити и веселитися; видим сие в мире сем: тамо избраннии Божии возлягут со Авраамом, и Исааком, и Иаковом[311], и ясти и пити будут на трапезе Христовой во Царствии Его[312]. Тогда упиются от тука дому Господня, и потоком сладости Его напоятся[313], яко тамо источник живота.

Видим паки зде, яко любят люди одеваться в одежды красныя и светлыя: тамо избраннии Божии одеются в виссон чистый[314], в ризу спасения и одежду веселия [315]. Тогда преобразится тело смирения святых, яко быти сему сообразну телу славы Христовы[316]. Тогда праведницы просветятся яко солнце в Царствии Отца их[317].

Паки видим зде, что всяк желает во дворе царском жити и слыти придворным его слугою: тамо избраннии Божии и святии будут жити в дому Божии, во дворе Небесного Царя. Блажени живущии в дому Твоем (Господи), в веки веков восхвалят Тя [318].

Паки примечается зде, что всяк слышати сладкое пение хощет, и коль сладко утешается тем, сказать невозможно: тамо услышится сладкое пение Ангелов святых и избранных. Во граде оном по всем стогнам поют пресладкую песнь: Аллилуиа, яко воцарися Господь Бог Вседержитель. Радуимся и веселимся, и дадим славу Ему, яко прииде брак Агнчий и жена Его уготовила есть себе[319].

Паки видим и слышим зде, коль приятно и радостно торжествуют люди над побежденными врагами своими, от которых много напасти и бедствия претерпели: тамо будут избраннии Божии вовеки торжествовать над врагами своими, смертию и адом, пети победную песнь и в радости духа восклицати: тогда будет слово написанное: пожерта бысть смерть победою. Где ти, смерте, жало? где ти, аде, победа? Богу благодарение, давшему нам победу Господем нашим Иисус Христом[320].

Ничто так зде людям не приятно, как согласие, мир и любовь между собою имети. Бесспорна сия истина у всех, не токмо у христиан, но и у язычников; вси того желают и ищут. Тамо будет между избранными Божиими совершенный мир, согласие и любовь, понеже будут вси совершенно друг друга любить и вси единого хотеть, чего един Отец Небесный хощет, и не хотеть, чего Он не хощет. Тогда исполнится совершенно воля Небесного Отца. Всяк знает, как ныне радуется человек, сыскавши себе другов честных, постоянных и почтенных: тамо будет избранных Божиих дружество со святыми Ангелами; тогда будет едина Церковь, едино стадо Ангелов и человеков, и едиными устнами и единым сердцем будут хвалить и петь Пресвятую Троицу, Бога и Создателя своего. О, любезное и вожделенное дружество, в котором Ангели с человеками и человеки, как Ангели, соединятся с Ангелами! Будет бо беззазорное, безлицемерное, истинное и святое дружество.

Паки, как приятно и любезно людям зде жить в безопасности, в тишине, никакого страха не бояться, от всех наветов вражиих свободным быть. Тамо будет совершенная безопасность и тишина; всякий тамо страх места имети не будет, понеже всякая вражда и злоба оттуду удалена: враги и наветники в своем месте заключены будут, и между теми и сими утвердится пропасть велика[321].

Како зде утешается всяк славою и честию, кто любит ее, всякому известно, хотя и знает, что она как цвет увядает, или как тень исчезает, или как сновидение отходит: тамо будет слава и честь истинная, постоянная, вечная, великолепная; тогда открыются сынове Божии и явится слава их. Возлюбленный, ныне чада Божии есмы, и не у явися, что будем: ее-мы же, яко, егда явится, подобны Ему будем[322]. Тогда святии Божии, которые Единородному Сыну Божию зде были сообразни в страдании, сообразни будут и во славе. Понеже с Ним страждем, глаголет Апостол, да и с Ним прославимся. Непщую бо, яко недостойны страсти нынешняго времене к хотящей славе явитися в нас. Чаяние бо твари откровения сынов Божиих чает[323].

Коль за великое блаженство почитает человек премудрость! Блажен человек, иже обрете премудрость, и смертен, иже уведе разум[324]. Тамо открываются блаженным вси премудрости Божия сокровища, познают они ясно Бога с Его Божественными свойствами и в Бозе увидят таинства, ныне сокровенныя, ибо разум будет просвещен Божественным светом; как бо ныне воздух солнцем, светло и ясно сияющим, просвещается и чист, ясен и светел бывает, тако тогда души избранных Божиих просветятся светом вечного и незаходимого Солнца – Бога и сами просветятся, яко солнце, в Царствии Отца их[325]. Тогда тое пророческое исполнится совершенно слово: во свете Твоем (Господи!) узрим свет[326].

За велико почитают люди зде царю всегда предстоять и смотреть на лице его, – от всех[327] таковые ублажаются, – а паче, когда царь будет благочестивый, праведный, милостивый и мудрый: предстоящий бо царю и славы царския приобщаются. Тамо избраннии Божии предстанут Христу, Царю Небесному, и увидят Его в Божественной славе, и во веки веков будут с Ним, якоже Сам Спаситель о сем молил Небесного Отца Своего: Отче, ихже дал еси Мне, хощу, да идеже есмь Аз, и тии будут со Мною: да видят славу Мою, юже дал еси Мне[328]. О, как возрадуются тогда люди Божии святии, когда станут пред Царем славы и сами славы Его причастники будут, яко с Ним страждут, да и с Ним прославятся[329], и Которого ныне не сумнятся и не стыдятся веровати и исповедовати быти Бога своего, аще и родился от Девы, и яко Человек на земле пожил, пострадал и умер, Того уже не верою, но лицем к лицу в Божественной Его славе увидят, – и ради Которого ныне поношение, бесчестие, гонение и страдание терпят, ради Того и с Ним, яко уды с главою и яко меньшая братия и сынове Божии, с Единородным Сыном прославятся, вознесутся, возвеличатся и увенчаются!.. Егоже не видевше любят, и на Негоже ныне не зряще, верующе же, радуются радостию неизглаголанною и препрославленною[330]. Тогда в явление славы Его возрадуются веселящеся[331]. Коль ненасытно желают люди Бога видети, люди, которых сердце любовию Его уязвилося, которые с пророком поют Ему: Имже образом желает елень на источники водныя, сице желает душа моя к Тебе, Боже. Возжада душа моя к Богу крепкому, живому[332]. Тогда люди сию алчбу свою утолят и жажду свою прохладят ненасытным видением прелюбезного Божества. Видим ныне, глаголет Павел, боголюбивая душа, якоже зерцалом в гадании, тогда лицем к лицу[333]. Ныне живуще в теле, отходим от Господа. Верою бо ходим, а не видением[334]. Тогда увидим Его лицем к лицу. Ныне создание Его видим и от создания Создателя познаем, но Создателя не видим – тогда Самого Создателя лицем к лицу увидим. Ныне благодеяниями Его снабдеваемся, насыщаемся и утешаемся, но Благодетеля не видим – тогда Самого Благодетеля увидим. Ныне слышим святое слово Его, пророками и апостолами Его объявленное, но Глаголавшего не видим – тогда Самого Его увидим. Ныне дарования Его от Него, как ручьи от источника, на нас щедро изливаются, но Дарователя не видим – тогда Его увидим и от Него Самого, как Источника приснотекущего, почерпати будем преизобильно, непрестанно, без сытости и без конца. Ныне посещающего нас и толкающего в двери сердец наших, наказующего и утешающего, яко Отца, опечаляющего и увеселяющего Его чувствуем, но Самого не видим – тогда самое лице Его святейшее, яко Отца дети, увидим, и возрадуется сердце наше, и радости нашея никтоже возмет от нас[335]. Ныне в молитве, пении, славословии и хвалении стоим пред Ним и молимся Ему, призываем Его, поклоняемся Ему, поем Ему и хвалим Его, но Самого, Емуже[336] молимся, поклоняемся и поем, не видим, верою бо ходим, а не видением [337],– тогда Самого лицем к лицу увидим и будем видеть во веки и поклоняться; будем петь и хвалить без труда, и видеть без сытости, и узрим Его, якоже есть[338]; тогда приидем и явимся лицу Божию[339]. Тогда насытимся, егда явится нам слава Его[340]. Тогда исполнится слово оное: Якоже мати утешает дитя свое, тако Аз утешу вас; узрите, и возвеселится сердце ваше[341]. Тогда будет Бог всяческая во всех[342].

Ублажают люди зде того, кто имеет тело здоровое, легкое, благоцветущее, красное и прочими естественными дарованиями украшенное, – тогда в избранных Божиих будут телеса нетленные, здоровые, благоцветущие, красные, славные, легкие, духовные, светлые и бессмертные. Ибо сеется в тлении, востает в нетлении; сеется не в честь, востает в славе… Сеется тело душевное, востает тело духовное[343]. О, прекрасная и вожделенная весна, которая таковые прорастит цветы на земле новой! Нова бо небесе и новы земли по обетованию Его чаем, в нихже правда живет[344]. Не будет убо тогда ни стара, ни немощна, ни прокаженна, ни расслабленна, ни слепа, ни хрома, ни печальна, ни уныла, но вси в благоцветущем и совершенном здравии будут, и будут во веки. К блаженству избранных Божиих и сие присовокупится: что они так уверены будут о непрестающем и вечном своем блаженстве, как уверены будут, что Бог, с Которым будут и Которого видеть будут, есть вечный и бесконечный, и Царствию Его не будет конца, и сами не захотят того лишиться, что получили. Сам убо рассуди, какая радость, веселие и восклицание будет в сердцах их, когда в таком блаженстве будут, какого язык сказать, и ум вообразить, и сердце понять, и глаз видеть, и ухо слышать зде не может, и будут во веки без конца в том. Утешатся избраннии Божии блаженством оным, но паче и паче утешатся тем, что без конца тое, что имеют, имети будут. Без конца видети Бога будут, без конца во славе будут, без конца, яко солнце, в Царствии Отца их сияти будут, без конца в радости и веселии несказанном и непрестанном будут. Видишь убо тень, видишь и истину: познавай от тени истину. Тень – временное, истина – вечное блаженство: остави тень и емлися за истину, да постигнеши истину. Помни Спасителево слово: много званых, но мало избранных[345]. Мы благодатию Божиею позваны к вечной жизни: потщимся не токмо между зваными, но и между избранными быти. Помышляй о сем прилежно и часто, и омерзеет тебе мир со своими прелестьми и похотьми.

Спасайся.

Что-де мне делать, когда дается богатство, честь и слава?

Правильный твой запрос сей. Ибо многии ищут сих мирских сокровищ, но не обретают; а многии обретают, но зле употребляют, и так не на пользу, но на вред свой ищут и обретают. А иные не ищут, но даются им. Сим нужен есть образ знать, как их употреблять. Сего ради я вкратце отвещаю тебе. И во-первых[346] отсылаю тебя к письмам, вышеписанным к тебе: ты учись от них, что суть сокровища сия. Второе, рассуждай о себе и познавай, что еси[347] и какое твое достоинство. Пророк святый поет, или паче, плачет о человеке: человек в чести сый не разуме, приложися скотом несмысленным, и уподобися им[348]. Был в чести, почтен от Бога человек, но не разумел чести своея, и потому скотом несмысленным приложился[349]. Недоволен был тем, что образом Божиим почтен, но захотел Богом быть, чему быть было невозможно; сего ради и тое потерял, что имел, и сыскал тое, чего не хотел: потерял красоту образа Божия и сделался безобразным и несмысленным, как скот. Рассуждай сие прилежно, и тогда будешь правильно рассуждать о богатстве, чести и славе подаваемой. Чего достоин человек, когда скотам приложился и уподобился им, разве того, чего скот твой? Достоин ли богатства, чести и славы тот, который жить на земле и укруга хлеба недостоин, как я тебе некогда писал… что, когда Крещением омыт и освящен, паки окалял себя и скотскими нравами осквернил? Каковому случися истинная притча: пес возвращся на свою блевотину, и свиния омывшися, в кал тинный[350]. Рассуждай о сем и о себе, и тогда увидишь, что есть богатство, честь и слава нам.

Спасайся.

Письмо двадцать восьмое

Наше «достоинство» в мире сем достойно лишь временной и вечной казни

Дивишься ты тому, что я тебе написал. Поверь, друже[351], что то истинно есть: которые ныне не достоинства своего не познают и не признают, тии тогда тое познают, когда вместо богатства, чести и славы временныя, которых себя достойными быть вменяли, будут в вечной нищете, бесчестии и бесславии; тогда познают, что как недостойны тех были, так и недостойно искали. Совесть их покажет им, какое их есть достоинство. Тогда открыется им величество Божие, которое они прогневляли, и собственная их подлость и ничтожество, которого не хотели познавать и признавать; увидят, како грех человека недостойным, подлым, бедным, окаянным и уничтоженным делает. Всякий бо грех величество Божие оскорбляет. Что же Бог подает нам благая Своя, то, яко Благ, подает по единой Своей благости и милости, туне и без всякой нашей заслуги. А наше достоинство не иного чего достойно, как временной и вечной казни. Возьми сие в правильное и верное рассуждение, и тогда увидишь истину и от сердца признаешь.

Спасайся.

Ныне тебе по ряду на все вышеписанное отвещаю. Первое. Когда подается тебе богатство, то поступай следующим образом: 1) благодари Богу, Который подает тебе, недостойному; 2) не прилагай к нему сердца твоего, по увещанию Пророка: богатство аще течет, не прилагайте сердца[352], но Богу единому прилепляйся и люби, с Пророком глаголя: Мне же прилеплятися Богови благо есть[353]. Ибо должно любить благодетеля, а не благодеяние, и дателя, а не дарование, и создателя, а не создание; 3) употребляй богатства не на прихоти мирския и плотския, не на богатыя трапезы, домы, кареты, сосуды, одеяния и прочая, как обычай есть миролюбцам и плотолюбцам, но со страхом и смирением, яко не свое, но Божие добро, умеренно и воздержно, на нужды, а не на плотоугодие; помни, что за расход его ответ Богу отдати имеешь: расходчик еси, а не хозяин, строитель, а не господин. Един бо Господь есть Господь имений наших, как и всего мира: пред Тем следует нам явитися и ответ за все отдать;

4) снабдевай тем нищих, убогих, храмы святые и служащих в них, училища, богадельни. Дается тебе богатство, чтобы и ты давал. Бог дает тое: отдавай и ты Божие во славу Божию; буди как рука, которая приемлет и отдает; буди строитель, а не хранитель и расточитель богатства; 3) не гордись, не возносись богатством, понеже не твое; на время оно тебе дано, на твою и ближнего пользу, и со временем отыдет от тебя. Держи[354], что ты нищ и убог еси, как и прочий человеки. Вен бо наги рождаемся в мир, наги и отходим от мира.

Второе. Когда честь или сан дается тебе, внимай себе:

1) сан или честь христианину есть иго наложенное, которое должно носить во славу имени Божия и пользу ближнего. Надобно разумным и мудрым быть, кто хощет человеками управлять, и лучшим паче других быть, кто должен многим образ доброго жития себя представлять, – что все от сановитого требуется. Овца овец не пасет, но человек, разумом одаренный; и тьма тьму не просвещает, но свет; и слепец слепца не ведет, но видящий. Несмысленный и неисправный человек, приемлющий начальство, есть как бесноватый, вземший нож, которым и себя и других уязвляет и закалает. Такому случается истинная притча: слепец когда слепца ведет, оба в яму впадутся[355]. Надобно убо научиться прежде себя управлять, а потом других в правление принимать. Рассуждай сие; 2) ежели тебе необходимо нужно быть на чести[356], то на чести ищи Божией чести, а не своей, и ближних твоих пользы, а не своей корысти. Буди слуга рабам Божиим, а не господин; ищи их пользы, а не господствуй над ними; искореняй неправду и насаждай правду; что приказуешь им, тое сам прежде исполняй. К наказанию, когда нужно тое, или словом, или делом приступай, как благоразумные лекари к лечению, которые или жилу секут, или уд какий отсекают, или лекарство дают ради того, чтобы человека излечить, а не замучить. Наказуй и ты под командного, а не гнев и ярость свою совершай; наказуя, жалей о нем, как о подобной тебе плоти, а не гневайся на него, и Божию честь, а не свою защищай, и его пользы смотри, а не свою обиду отмщевай; но притом всегда внутрь себя думай и держи, что ничем лучший ты того, которого наказуешь или словом, или делом. Вси бо есмы человеки, всяким немощам и грехам подлежим, или падаем, или претыкаемся, и всегда будем падать, когда десница Божия не удержит нас; 3) всегда памятуй, что тебе следует ответ дать Судии и Царю Христу о тебе самом и о подчиненных тебе, как ты сам жил и с ними поступал. Вси христиане истязаны будут в день Суда, но начальники наипаче: ибо не токмо о себе, но и о подчиненных своих воздадят ответ. Писано же есть тако: суд жесточайший преимущим бывает, ибо малый достоин есть милости: сильнии же (начальники) сильне истязани будут[357]. Рассуждай сие, и сохранишися в страхе Божии и смирении; 4) честь твоя да смиряет тебя паче, а не возвышает, якоже многим случается, яко ты такой же человек, как и подкомандные твои, а может быть, что многии и лучший суть паче тебя, как и бывает; но тебя десница Вышнего поставила над ними. Сходи часто умом к гробам умерших, и они научат тебя, что ты такой же человек, как и подчиненнии твои. Тамо увидишь, что люди вси, начальники и подначальнии, равны суть, и где лежит раб, где господин его, где властелин, и где подвластный, знать неможно: вси в равном нетлении. А когда тамо равнин, то и зде, на земли, живущии вси равны суть. Тыежде бо люди кроме душ[358] тамо лежат, которые по земле ходили. Помни сие, и смирен будеши, и благодать Божия поможет тебе. Смиренным бо дается благодать[359]; 5) когда тако на чести будешь поступать, то честь твоя большую на небеси исходатайствует честь.

Третие. Когда тя люди славят и хвалят, то чини следующее: 1) помышляй, что ты ея недостоин, яко грешник. Никтоже благ, токмо един Бог[360], по словеси Спасителя нашего, Который един всякия похвалы и славы достоин; 2) вменяй[361] ее как ветр, который приходит и отходит: люди часто, которого ныне хвалят и славят, того после хулят и ругают. Видишь, что людская слава суетна и, как дым, исчезает. Буди убо подобный мертвому, который ни хулению, ни хвалению не внимает; подобен древу, которое плоды подает, но молчит; подобен кладезю, который источает воду, и от хуления не оскудевает, и от похваления не изобилует; 3) что похвальное делаешь, тое восписуй все Богу единому, Который действует[362] в нас и хотение, и делание доброе[363], яко без Него не можем творити ничесоже[364]. Тому убо единому да будет похвала и слава, от Которого все доброе происходит; да будет всегда в памяти и устах наших слово псаломское: Не нам, Господи, не нам, но имени Твоему даждь славу, о милости Твоей и истине Твоей[365]; 4) ищи славы на небеси, которую обещал Бог любящим Его. Тая истинная есть слава и, единожды сысканная, никогда не отходит.

Вот тебе отвещал я о богатстве, чести и славе, подаемой человеку. Ты рассуждай о том и не сообразуйся[366] сынам века сего, которые о том все тщание полагают, чтобы зде обогатитися и прославитися. У таковых ни малейшей искры христианства нет, хотя и христианами называются. У истинных христиан вси замыслы, тщания, начинания и попечения о вечной жизни. Они тамо себе наследия, богатства, чести и славы ожидают, яко путники, странники и пришельцы в мире сем. Ибо тамо их и Отечество, к которому воздыхают и ум, и сердце, и желание свое возводят.

Спасайся.

Вкратце приими, что выше пространнее написал я.

1) Человек всяк имеется между Богом и между миром, между временем и вечностию, как между небом и землею. Когда к миру обращается и любит мир, то от Бога отвращается и не любит Его. Ибо написал Апостол: Аще кто любит мир, несть любое Отчи в нем[367]. Когда о времени помышляет, о вечности забывает, и когда о временных печется, о вечных забывает, якоже когда к земле лице и очи обращает, от неба отвращает.

2) Всякий человек, в мире сем живущий, есть путник, странник и пришлец. В мир бо сей не ради мира сего рождается, не ради чести, славы, богатства и прочего угодия, – иначе бы всегда в мире сем пребывати должен, – но в мир сей входит, как на путь восходит, которым идет на оный век. Путь сей начинает в рождении и кончает в смерти.

3) Вси люди, живущии по лицу всея земли, идут к вечности и, скончавше путь жития сего, вселяются в вечность; но едины христиане благочестивые, не любящий мира и крестным путем идущии, как учит Евангелие, достигают блаженныя вечности.

4) Христос Господь наш глаголет: Кая польза человеку, аще мир весь приобрящет, душу же свою отщетит?[368] Аще мир весь ничто противу спасения души, кольми паче некое богатство, некая честь и некая слава, и временный живот, почитаемь[369] паче всего мира? Кто бо, разве безумный, восхощет над всем миром царствовать един день и на другий день живота лишиться? Всяк избирает лучше жить, нежели все сокровища мира получить и тотчас умереть. Какая бо польза и от сокровища без живота? Аще убо временный живот почитаем паче всего мира, кольми паче вечный живот почитати должно, который, единожды сыскан, никогда не потеряется и, единожды потерянный, никогда не сыщется. О вечный живот, как ты дорог, и мало кто ищет тебя! как сладок, и мало кто любит тебя! Мир, как горек, и почти вси любят его! Что бы было, когда бы был сладок?.. Непременно бы в нем, как в рай, вси вовеки пожелали жить. Но человек ради небесного, а не ради земного отечества создан от Создателя своего, яко образ и подобие Божие, и ради греха оного лишился, и в мир сей, и на землю, как в ссылку, послан. Христовою же благодатию паки к Отечеству оному призывается, и отрождается, и обновляется. Однако ж Спаситель наш объявляет нам: много званых, мало же избранных[370]. Всяк почти видимыми утешается или паче прельщается. Чувства отводят ум и сердце от невидимых и влекут к видимым; тако помрачают ум и угашают веру, которая есть око души, невидимая[371] видящее и оных желание в душе запаляющее. Потщимся, любезне, благодатию Божиею не токмо между зваными, но и между избранными быть.

5) Душе человеческой, как произошла от Бога, так и возвратитися к Богу должно нагой и не оскверненной любовию мира сего. Рассуждай сие.

6) Когда ныне не хощешь мира оставити, то тогда ли мир оставляти думаеши, когда Бог тебя от мира позовет на ответ и на Суд к Себе, когда и нехотя принужден будеши оставити его? Лучше убо заранее оставити его, да свободен от него отыдеши и с надеждою доброю; тогда вместо временного богатства вечное, вместо временный славы вечную, вместо временный чести вечную, вместо временный вечную сладость и радость от Бога восприимеши.

7) Думай и держи, что сегодня или утро умреши, как и бывает людям, и на Суд Божий позовешися, и от Суда Божия следует всякому итить или в муку вечную, или в живот вечный, как учит слово Божие: И идут сии (грешники) в муку вечную, праведницы же в живот вечный[372]. Тогда подлинно не захощеши ни чести, ни славы, ни богатства, ни угодий в мире искать. Какая бо польза тебе от сих, которых или сегодня, или утро оставиши и нехотя? Кто бо при смерти ищет богатитися, в чести быть и славитися? Спроси у больных, находящихся при смерти: что они думают? Тогда они правильно о всех мирских вещах рассуждают: признают от сердца, что все – суета. Ты теперь делай тое, признавай истину сию; и как за дымом не гоняешися, так не будешь гоняться за суетою. Тогда, истину говорю, омерзеет все тебе: все почитание, слава, похвала, украшение домов, карет, коней, одеянии, банкеты, пиршества, трапезы, разлияние вин, злато, сребро, камение дорогое, как землю – как и подлинно земля есть – вменишь; едино сие на уме твоем будет, как бы тебе неготову на оный век не отыти, как бы греховное бремя зде сложить и чисту отсюду отыти; тогда у тебя породится истинное покаяние, воздыхание, тщание, молитва и всего внутреннего состояния изменение. Страх бо будущего Суда, как огнь смрад, всякую нечистоту сердечную очищает и приготовляет к восприятию истинного евангельского утешения.

8) Крепко держи в уме твоем, что когда, по слову Божию, не ищеши зде временного богатства, чести, славы, угодия, но только вечного сокровища желаеши и ищеши, то оно тебе на небеси, по обещанию Его, отверзется, и тогда отыдет от тебя любовь и желание временных: желай и ищи истинно вечных благ, и временных не пожелаеши. Кто бо, видя себе обещанную высокую царскую честь, ищет нижайшия и подлейшия честишки? Кто емлется за медницу, видя себе предложенное сокровище злата и сребра? Кто гоняется за славою и похвалою подлых людей, надеяся прославлен и похвален быти от самодержца?[373] Кто хватается за тень, видя самую истину? Тако, кто будет искать временных и как тень исчезающих, видя уготованная вечная сокровища ищущим их?

9) Великая и непостижимая имеют быть сокровища оная, которая Сам Бог уготовал – кому? – любящим Его[374]. Временная подает всем любящим и ненавидящим Его, но вечная подает только любящим Его. Великая и умом непостижимая благая оная, которых мы, потерявше чрез грехи, не чем иным, как кровию Сына Божия, получить не могли. Дорогая бо вещь дорогою ценою купится. Правильно убо заключается, что и вечный живот с благими своими есть неоцененное сокровище, яко неоцененною кровию Сына Божия к нам возвратился: но он дается, как и уготован, любящим Бога, а не мир. Примечай сие, брате.

10) Богатство редко правдою собирается, но и праведное многих портит и погубляет, ибо при богатых почти всегда бывает или скупость, или роскошь и гордость житейская. Отсюду сказано от Спасителя: яко неудобь богатый внидет в Царствие Небесное[375]. В чести или сане или великии добродетели, или великии грехи бывают. Кто на высоком месте сидит, на того вси смотрят и приемлют или созидание, или соблазн; и обще от всех говорится: честь пременяет нравы, но редко в лучшие, – что самою вещию видишь. На чести сидящему много ласкателей, которые, похваляя, что непохвально, в грехе утверждают; при чести такожде приседит роскошь и гордость, что все есть христианского сердца язва. Слава и похвала человеческая и не ищущего в кичение, самомнение и высокоумие приводит, что мерзость есть пред Богом [376]. А что уже делает тому, кто ищет ея? Рассуждай сие и не ищи того, что вредит. Безопаснейший путь есть нищих и подлых[377]. Лучше убо в мире нищим быть – ив Бога богатеть; лучше подлым быть – и христианином быть; лучше от мира презренным быть – ив небе славу получить. Сей путь низкий, но в высокое Отечество – небо ведет.

11) Правильное употребление всех мирских вещей есть тое, которое бывает ради нужды, а не ради угодия похоти плотской. Имеюще пищу и одеяние, сими довольни будем[378].

Спасайся.

Вопрошаешь ты у меня: какие суть знаки истинного познания Божия? – и правильно тое делаешь. В сем бо состоит спасение наше и живот вечный, по учению Спасителя нашего: Се есть живот вечный, да знают Тебе единаго истиннаго Бога, и Егоже послал еси Иисус Христа (Отче!)[379]. Но я тебе в ответ апостольское слово предлагаю: И о сем разумеем, глаголет он, яко познахом Его, аще заповеди Его соблюдаем[380]. Видишь из Апостола, что тот познал Бога, кто заповеди Его соблюдает. Знак убо познания Божия, в сердце его пребывающего, есть соблюдение Божиих заповедей: якоже напротиву не знает тот Бога, кто заповедей Его не соблюдает, как той же учит Апостол: Глаголяй, яко познах Его, и заповеди Его не соблюдает, ложь есть, и в сем истины несть[381]. Чем кто более познает Бога, тем более Его боится и любит; чем более боится и любит, тем усерднее волю Его исполняет; чем усерднее волю Его исполняет, тем тщательнее и опаснее заповеди Его соблюдает. В сем истинное богопочитание и все христианство состоит. Вот тебе краткий ответ, но всю христианскую должность заключает.

Рассуждай сие и не прельщайся нынешних христиан бого познанием и почитанием, у которых на языке исповедание Божие, но в сердце безбожие: показывай богопознание и богопочитание от дел твоих, а не от слов единых.

Спасайся.

От чего-де Бог познавается и как может человек в истинное богопознание приити?

Конец ознакомительного фрагмента.