Предложения в которых упоминается "историческая антропология"
Специфический комплекс проблем выделяется в юридической, медицинской, исторической антропологии.
Учёный вписывает изучение повседневности в культурный контекст исторической антропологии на 9 больших хронологических отрезках.
Специфический комплекс проблем выделяется также в юридической, медицинской, исторической антропологиях и ряде других.
Здесь существует большое количество различных моделей в зависимости от подходов авторов, соответственно, различные исторические антропологии.
Историческая антропология уже не считается новым направлением отечественной исторической науки.
Таким образом, вопрос о норме и аномалии тесно связан с исторической антропологией.
Методологическую основу данного монографического исследования составило пересечение методологического инструментария исторической антропологии, социальной истории, этнопсихологии, религиоведения, религиозной истории, интеллектуальной истории, истории сознания и истории повседневности.
Междисциплинарный характер предмета исследования с чётко выраженной теоретико-культурологической доминантой обусловил обращение к методологии, сложившейся в современной теории и истории культуры, дополненной использованием отдельных методов из смежных областей знания — религиоведения, социологии культуры, теории коммуникации и исторической антропологии.
Историческая мысль в обширном пространстве исторической антропологии развивалась в ракурсе углублённого познания: самого человека прошлого и его инкорпорации в социальную сферу — семью, систему родства; демографических процессов и отношений, социальных связей; экономической составляющей — обмена, экономического поведения, отношения к богатству и бедности, влияния религии и этики на проявления экономики; категорий культуры — народных верований и ритуалов, представлений о мире, времени, мифе, символики жестов, соотношения народной и учёной культур.
Историческая антропология позиционирует себя как дисциплина, рассматривающая различные типы личности, существовавшие в разные эпохи, разные способы быть человеком, модели поведения и способы бытия.
Другими словами, начальный этап в развитии исторической антропологии определяло заимствование из других гуманитарных наук.
Она многим обязана и исторической антропологии, и микроистории, и гендерной истории, и «культурной истории», или «истории через культуру», и «прагматическому повороту».
Казус с разрушением королевского дворца в 1024 году получил различные интерпретации у специалистов по исторической антропологии.
Одна из причин такого терминологического разброса, как уже указывалось, — наличие двух ведущих «программ» исторической антропологии.
Несомненно, открытость исследовательского поля можно считать важным преимуществом исторической антропологии (см.
Развитие исторической антропологии привело к резкому расширению круга вопросов, которые историк задаёт прошлому.
Во всяком случае, с неё началась историческая антропология, к которой относится это сочинение.
Книга, в которой соединились история ментальностей и история тела, история ритуалов и жестов, стала фундаментом политической исторической антропологии.
Появилось много работ в русле исторической антропологии, направленных на изучение ментальности и повседневной жизни древних русичей.
Перспективы исторической антропологии весьма впечатляющи, особенно при объединении усилий с философской антропологией.
Не только в философской, но и в исторической антропологии XX в.
Выражение «историческая антропология» по меньшей мере двусмысленно; «антропологическая история» кажется нам более приемлемой.
Однако историческая антропология, занятая обобщением видимых явлений, не видит человека в его экзистенции.
Задача «возвращения» человека в историю была сформулирована ещё во второй половине 1980-х годов, а уже в 1990-е годы сложилось историографическое поле, объединившее ряд новых в методологическом отношении направлений, включая историю ментальностей, историческую антропологию, микроисторию, историю повседневности и новую культурную историю.
Представители первого направления, отождествляемого с французской «новой исторической наукой», изучали структурные феномены большой длительности, в то время как апологеты второго («одного из направлений социальной истории») превратили историческую антропологию в «индивидуализирующую» микроисторию.
Историческая антропология стала важнейшим гуманитарным поворотом в научном познании, в результате которого наука обратилась к человеку, через деятельность которого осуществляется исторический процесс.
Поиск путей обновления социальной истории, во многом под влиянием французской школы «Анналов», определил поворот германских историков в сторону исторической антропологии ещё в середине 1960-х годов.
Если до последнего времени историческая антропология оставляла за кадром проблему самоидентификации личности, личного интереса, индивидуального выбора и инициативы, то сегодня востребован анализ индивидуального сознания, опыта и деятельности.
Наряду с «символическим» направлением исторической антропологии, рассматривающим человека через призму культуры, и «социоструктурным» направлением, изучающим человека через социальные структуры, формируется «космологическое» течение, рассматривающее человека как часть космоса, а культуру как «адаптационный механизм» -LSB- Жук, 1992.
Историческая антропология, предполагающая рассмотрение общества сквозь призму культуры, снимает привычную для историографии метафизическую противоположность культурного и социального.
Однако в 60-е годы XX века оформилось и заявило о себе другое научное направление — историческая антропология, внутри которого сложилось принципиально новое понимание культуры, свободное от ценностной окраски.
История ментальностей, неотъемлемая составная часть исторической антропологии, предполагает углубление в сферу аффективной жизни, внимание к истории чувств, таких как страх и юмор, алчность и щедрость, личное достоинство и честь и т.
Что касается работ собственно историков, созданных в русле исторической антропологии, то здесь, надо признаться, изучение личности остаётся пока, как кажется, наиболее слабо разработанным сюжетом.
Историческая антропология, история искусства, ряд других гуманитарных направлений подготовки, предполагающих полноценное изучение античности, также требуют пристального внимания к темам греческого полиса и римской civitas.
Исследования новейшего времени, в том числе исследования исторической антропологии, при различии их подходов, объединяет заметное стремление понять те познавательные процессы, которые являются общим для человеческого индивида.
Автор этой книги представляет дисциплину социально-культурной антропологии, точнее, подраздел исторической антропологии, но книга выходит за дисциплинарные рамки традиционных антропологических и исторических исследований.
Ориентация современного исторического знания на проблемы культуры, исторической антропологии и исторической психологии проходит в русле развития мировой науки, позиционирующей «человеческое измерение» в истории.
Так, «антропологически ориентированная история», или историческая антропология, создаёт особый контекст изучения прошлого, делая основной акцент на конкретно-историческом индивиде -LSB- Гуревич, 1999.
Вместе с тем нельзя не заострить проблему связи в исторической антропологии разнообразных микроисследований воедино, особенно в контексте целостного описания исторической эволюции культуры -LSB- Дингес, 2000.
Однако следует признать, что проблема исторического синтеза, являющаяся важнейшим моментом исторического познания, не может быть решена в рамках проблематики психоистории, исторической антропологии, социальной истории.
Опираясь на герменевтический подход, историческая антропология пытается понять и истолковать менталитет разных социальных групп и отдельной личности той или иной эпохи.
Это беспрецедентное в отечественной и зарубежной историографии издание претендует на то, чтобы подвести итоги изучения истории средневековой культуры в свете современных достижений в области исследования ментальностей и исторической антропологии.
Это обусловливает высокую степень методологической совместимости с исследованиями в области исторической социологии, неоинституционального анализа динамики политической институционализации и исторической антропологии.
Есть социально-культурная антропология, есть историческая антропология, которая имеет инструментарий для того, чтобы изучать современного человека, в том числе и современного российского человека.
Более того, по мнению ряда исследователей, история повседневности выступает разновидностью микроистории, концентрирующейся на обыденности, но так или иначе сопряжённой с изучением исторической антропологии и культурных локализмов, анализом бытовой рутинности и факторов отклоняющегося (девиантного) поведения.
Теперь термины «историческая социология», «историческая антропология», «историческая география» и «историческая экономика» стали использоваться для выражения связи между историей и этими дисциплинами.
Путеводной нитью выступает также и «расстановка смысловых акцентов»: история повседневности, историческая антропология, гендерная история, история поколений, история дискурсов и не в последнюю очередь теоретические системы отдельных адептов, предшественников, основателей.
Гуревича («Смерть как проблема исторической антропологии»).