Предложения в которых упоминается "деревенская проза"
Процесс обновления в нашей литературе, связанный в последние полтора-два десятилетия главным образом с так называемой деревенской прозой, я бы определил словом «возрождение» (с маленькой, пока ещё с маленькой буквы) и с необходимым же уточнением: возрождение в народности.
Инверсия времени в деревенской прозе — то есть движение от настоящего к прошлому, в даль памяти — направлена на поиск национальных первоначал, неких исходных точек в самодвижении русской души, истории, мира.
Во всяком случае, отечественную словесность имитация деревенской прозы ни в коей мере не обогащает.
Я положил годы, чтобы пробить деревенскую прозу, внедрить в сознание не только читателей, но и начальства.
Говорить о какой то деревенской прозе или деревенских стихах могут только люди совершенно далёкие от литературы.
Позже оно получило официальное название — «деревенская проза».
Именно память в деревенской прозе — сущностный показатель многомерности, серийности времени23.
Художественное время в деревенской прозе выступает как ценностное.
Таким образом, символ в деревенской прозе предстаёт как место встречи не только истории и поэзии, но и реализма и модернизма.
Однако в случае с модернизмом деревенской прозы цель здесь оправдывает средства.
Темпоральная структура деревенской прозы сложна и в основе своей антиномична.
Потому и столь интенсивно деревенская проза 1960 — 1990-х годов утверждает природно-циклическое время — как более сущностное, настоящее.
Линия этого сближения проходит и по той черте деревенской прозы, которую можно определить как «пространственность времени».
Они нашли яркое воплощение в его второй повести — «Последний срок» (1970), ставшей, по общему признанию, одним из канонических произведений русской «деревенской прозы».
Именно в те годы широко распространялись и стали общественным явлением произведения так называемой «деревенской прозы», которые превратились в самый популярный и влиятельный род русской литературы.
Хоскинга, это есть «возвращение (темпорального) подавляемого», в русле общего обращения деревенской прозы к первоосновам национальной жизни, идеи русскости, национальной идентичности.
Очевидно, именно такое восприятие прошлого как предшествующего (сравните роль приставки «пред», семантически соединяющей разные, казалось бы, понятия — «предшествующий» и «предстоящий», к примеру), расположенного впереди настоящего, — обусловило преобладание циклического (родового, сезонно-природного) времени в деревенской прозе по сравнению с хронологической линейностью.
По сути, происходящее далее воссоздание подлинного мира автора (подлинно родной земли, где протекало в кругу семьи его счастливое детство) обнаруживает нередкий в деревенской прозе — но здесь особенно яркий — мотив «счастливой памяти» как человеческого свойства иметь своё прошлое и сохранять его.
Такая авторская позиция, выраженная в темпоральных формах как нарративных, в высшей мере свойственна деревенской прозе с её тяготением ко всемерности, всеохватности национального мира русских на, казалось бы, локальном материале «одной деревни», «одной крестьянской судьбы».
Можно заключить, что в этом типичном для деревенской прозы произведении властвует линеарное время: прерывистое в своей направленности (в силу объективного хода вещей) из прошлого и настоящего — в неизбежное будущее.
Можно сказать также, что темпоральная модель деревенской прозы строится по типу сочетания и взаимодействия открытости (историческое время) и закрытости (циклическое время).
Большое место занимают здесь онтологические, натурфилософские символы, составляющие уникальность деревенской прозы и показывающие разворот этого литературного направления от абстрактных схем соцреалистического толка к «веществу литературы», мышлению феноменологическими сущностями.
Собственно, уже в приведённых примерах перемещения центра (мира) в точку символа проявляют себя модернистские тенденции деревенской прозы — принцип «плавающего» или «гибкого» центра, «расшатанной структуры» мирозданья и принципиальной открытости (художественного) мира и т.
Как видно, несмотря на всё различие модернизма и постмодернизма, и деревенская проза на рубеже веков испытывает влияние последнего — на уровне обыгрывания литературно-фольклорных, идеологических образцов и их иронически-пародийного снижения.
Напротив, минувшее столетие как особый исторический цикл, со своими специфическими особенностями, — в центре внимания деревенской прозы, отразившей достаточно полно его основные этапы и особенности.
Темпоральный спектр деревенской прозы включает в себя не только вечную повторяемость природно-сезонных циклов в её возрожденческой сути, родовое время смены поколений, но и личное (частное) время человека в его онтологической сущности, восходящей как к своему первоистоку — к светлой поре детства с его идиллической атмосферой, пронизанной магической и несколько наивной верой в чудо, — так и к особой категории межцикличной предельности, связанной с ситуацией завершения крестьянской эпистемы: категории «последнего срока», «завершающегося времени» как метафоры утраты.
Архетипическая доминанта обуславливает и явное тяготение деревенской прозы не только к ретроспективности, но и к вневременным формам художественного мышления, таким как анахронизм, мир и вечность, историческая инверсия, архетип и другие.
Такая темпоральная полифония свидетельствует и о выходе деревенской прозы за рамки сугубо реалистических форм — о сближении художественного мышления деревенщиков с опытом русского и западного модернизма.
Первые произведения «деревенской прозы», в определённой мере возрождавшей идеологию почвенничества и тем самым побуждавшей социум задуматься о признаках «русскости», тоже стали публиковаться с середины 1950-х годов.
Все авторы, которых причисляли и которые сами себя причисляли к направлению «деревенской прозы», являлись убеждёнными сторонниками «русской традиции», но в чём именно заключается эта традиция, едва ли не каждый из них формулировал по-своему.
Отсюда и высшее культурное достижение советской цивилизации в литературе — замечательная деревенская проза.
Про то, как решением партийных инстанций в конце 70-х годов была канонизирована деревенская проза, я уже рассказывал.
Например, писатели поднимали так называемую деревенскую прозу.
Решил наконец выяснить, что это за деревенская проза?
Я знаете, сам иногда почитываю фантастику хотя и от деревенской прозы не откажусь.
В прошлом веке, в 70-х, славилась «деревенская проза», что упивалась сельскими нравами.
Внимание властей к мужику, пусть и шкурное, способствовало, вероятно, в определённой степени и рождению в литературе такого благодатного явления как деревенская проза, появлению деятелей культуры и искусства, называемых почвенниками.
Если автор-рассказчик деревенской прозы и позволяет в редких случаях заглянуть в мир переживаний своего персонажа, то последний, как правило, занят решением прагматичных задач и анализировать собственные переживания не считает нужным.
Тогда же в русской литературе заявило о себе направление, получившее наименование «деревенская проза» — в противопоставление «городской», западнической.
Такой вид самоедства нельзя было прикрыть даже отменной стилистикой изложения, и если деревенскую прозу брать в целом, скажем, в русскоязычной художественной словесности, то в ней по прошествии времени почти не отстоялось ничего ценного для новых поколений.
Караваева, по деревенской прозе которой был написан сценарий, по окончании гимназии несколько лет учительствовала в деревне и живых впечатлений и точных наблюдений ей хватило надолго.
Каждый из нас, например, интуитивно чувствует, что такое детектив, триллер, дамский роман, научная фантастика, сказочная фантастика; или что такое (двадцать лет назад) производственный роман, деревенская проза, молодёжная повесть, историко-революционный роман и пр.; или что такое (полтораста лет назад) светская повесть, исторический роман, фантастическая повесть, нравоописательный очерк.