Несмотря на краткость изложения, не могу не упомянуть ещё о случаях волевых приказов, которые происходят в этих местах.

В этих местах многое, кажущееся странным для европейца, звучит совершенно естественно.

— Никто не смеет поднимать человека с его места, чтобы сесть на него самому, и недопустимо садиться на это место даже в том случае, если сидевший на нём человек сам попытался уступить его.

Он ведь только что видел её вот на этом месте — даже запомнил, что монетка лежала на самой границе света: солнечный луч, вырвавшись в просвет между домами, высвечивал тротуар, потому монетка и сверкнула.

Когда я пришла со своим решением к своему начальнику — заведующему ожоговым отделением, он усадил меня за свой рабочий стол и сказал: «Думаешь, я сейчас сидел бы на этом месте, если бы ушёл после первой неудачи?».

Они выжигают леса и выращивают на этих местах разные растения, дающие им зерно для пропитания, пасут лошадей и овец, торгуют мехами куницы с козарами, русами и другими народами.

Восхищаются и любуются им многие, но я вовсе не такой ценитель архитектуры и прочего искусства, чтобы моя реакция на это место была хоть как-то объяснима: едва увидев его, я вдруг резко потерял равновесие, всё стало туманным, кроме этого белоснежного здания впереди, голоса приятелей стихли, а затем я почувствовал, что меня очень бережно несут на руках.

Казалось, суровый, мрачный характер соседнего замка наложил свою печать и на это место, предназначенное, по тогдашним обычаям, для шумных сборищ с обильной выпивкой и хорошим угощением.