На том поплавке, который был ближе к музыке, каждый вечер ужинала одна и та же компания случайных курортных знакомых: весёлый доктор, в белой панаме, с женой — молодой и бледной дамой; известный писатель, большой и басистый мужчина, с огромной швейцарской трубкой в зубах; больной чахоткой студент и тоненькая, большеглазая, как будто бы вся голубая девушка, которую днём постоянно видели с красками, примостившуюся где-нибудь у розовых камней, облизываемых белой пеной.

Прищурясь, она смотрела в парк; там, между ветвей и стволов берёз, багровели разнообразные фигуры, чётко вырезанные на фоне вечерней зари, а на скамье сидел человек в белом костюме, в шляпе панама, с тростью в руке.

В проходе стоял невысокий полноватый человек в джинсовом костюме и такой же панаме надвинутой на глаза, а за спиной у него был небольшой рюкзак.

Вся власть возвращалась польским панам.

Кто в чём: в пиджаках, майках, в лихо нахлобученных канотье или панамах.

Куча новеньких патронов, уже освобождённых от упаковки, лежала в его камуфлированной панаме блестящей россыпью.

Когда джип наконец остановился и ребята вылезли из него, их встретил загорелый до невозможности бородач в шортах, панаме и сандалиях.

Я всё это предъявил его панам придворным; но мне сказано, что у его светлости так же не без причуд, как и у вашего высокомочия.