Много проехали они и больших сел, где иногда попадались прекрасные каменные церкви, несколько домов почище других и две-три маленькие грязные лавчонки, в которых дёготь и баранки, пряники и колёса продавались вместе.

Торговал ли он на рынке чужим товаром, держал ли свою лавку, водил корабли через лафийское мелководье, или занимался ещё каким ремеслом — везде будто злая и умелая рука настраивала каверзы одна хуже другой: горели лавчонки, лошади сметали прилавки и копытами давили товар, про корабли и говорить нечего.

И всё — никаких тебе магазинов и лавчонок.

Автомобиль замедлил ход, прижался к тротуару и остановился у лавчонки, заваленной нагромождёнными друг на друга грубоватыми горшками из белой глины и кувшинами для воды.

Цветные воздушные шарики, лавчонки с мороженым, мамашки с детьми, чужие абсолютно голоса, режущие слух даже через звуковые волны.

Рядом такая же лавчонка, и напротив, и ещё, и ещё.

Стоят открытые мешки со всеми мыслимыми сортами перца красного, чёрного, зелёного, в стручках, в горошке, молотого, тёртого, здесь же деревянные лари с корицей, гвоздикой, диковинными, неизвестными нам специями, стеклянные банки с душистыми травами, и над всем этим великолепием, втиснутым в маленькую лавчонку, сияет тёмно-красная, густая, окладистая борода хозяина — будто с умыслом окрасил он её в цвет красного перца.

Трёхэтажное, бело-голубое сооружение на пыльной и донельзя заплёванной улочке, среди глинобитных заборов, не просыхающих даже в синдской жаре зловонных луж, меж зияющих разверстыми окнами и дверями лавчонок с ободранными вывесками.