Предложения в которых упоминается "лютый зверь"
Его народ от дедов и прадедов наследовал такой строй, и помещик, когда он не лютый зверь, а людям своим — истинный хозяин, им не только барин, но и отец родной!
Это был лютый зверь, легко приходивший в ярость, злобный и подозрительный.
Никого не обидит, со всеми приветлива, но себя блюдёт, как и следует благородной даме, а он, лютый зверь, душевным мучениям её предаёт.
Либо я умру от голода, либо меня растерзают лютые звери.
И точно: то были лютые звери.
Где-то в недрах желудка седого стражника, словно лютый зверь, проснулся желанный голод.
Одежды эти обладали свойством одним видом своим укрощать самых лютых зверей.
Скорее ударить по лютому зверю.
Вогулы часто обращались к ведьме с просьбами: просили помощи на охоте, защиты от лютых зверей и не менее лютых иноземцев.
За спиной лютым зверем заревел бамбуковый лес, впереди и по сторонам наклонились деревья, натужно покачивая выгнувшимися кронами.
Хотя во всех остальных делах действовал как несокрушимый таран, а в бою превращался в ослеплённого яростью, лютого зверя.
Пастухи, свидетели моей победы, требовали, чтобы я надел на себя шкуру лютого зверя.
Неужели он в младенчестве вскормлен сосцами лютого зверя?
Хамсин ревел всё глуше, прерывистей, как будто лютый зверь мостился на ночлег.
Я тогда был как лютый зверь, почувствовавший вкус крови.
Прискакал к утёсу — а река рвёт и ревёт, как лютый зверь.
Так и зарычат, как лютые звери.
Народ боялся и ненавидел его... Но бывают такие моменты, когда смягчается и самый лютый зверь.
Ты, говорит, лютый зверь, если не понимаешь, что с идеями нельзя бороться при помощи пушек...
А мы больше не будем писать об этом, уж больно много чести отдаём лютому зверю.
Отчего начальник стражи болтает с ним за здорово живёшь, а не скармливает лютым зверям?
Два раза буйвол бросал меня на рогах, олень бодал, лань топтала ногами, медведь прокусил седло, лютый зверь однажды бросился и уронил коня подо мною.
Идёт ритуальная смена пола и оборотничество, переодевание в лютого зверя — бера, тура и т. д.
Посему некоторые из них молитвами останавливали стремление волн реки, готовой затопить соседние селения, как по суху, переходили по воде, укрощали лютых зверей и совершали многие и бесчисленные чудеса, так что нет сомнения, что их добродетелями стоит мир.
Все же поверившие лютому зверю и принявшие на себе печать его, злочестивое начертание осквернённого, приступят к нему вдруг и с болезнью скажут: «Дай нам есть и пить, потому что все мы истаиваем, томимые голодом, и отгони от нас ядоносных зверей».
С той стороны заливные луга, где-то на полмили, а дальше тот самый зачарованный лес, о котором местные рассказывают столько жутких сказок, однако же рубят в нём деревья, правда, на опушках, бабы собирают грибы и ягоды, с берёз сбивают наросты целебной чаги, углежоги жгут в подземных ямах целые стволы, и страшный зачарованный лес отступает под натиском самого лютого зверя, двуногого.
Трубя в длинные свои трубы, они садились на борзых лесных коней и, как лютые звери, стремились на добычу: жгли селения, пленяли жителей и, настигаемые отрядами воинскими, не хотели биться стеною: рассыпаясь во все стороны, пускали стрелы издали, метали дротики, исчезали и снова являлись.
В том и трагизм ситуации, что человек не в состоянии абсолютно точно определить — за каким именно поворотом судьбы зависть из мечтаний превратится для него в лютого зверя, с которым он уже не сможет справиться.
Нет человека, в котором не было бы чего-нибудь ненавистного, в котором бы не был скрыт лютый зверь, но лишь немногие честно говорят, как они справляются с этим лютым зверем.
Пошлю мир на землю вашу, никто вас не обеспокоит, сгоню лютых зверей, и меч не пройдёт по земле вашей; будете прогонять врагов ваших; пятеро из вас прогонят сто, а сто из вас прогонят тьму, падут враги ваши пред вами от меча.
И кто страшнее самого лютого зверя, кроме собрата-мыслящего, может быть, такого же, как он, жителя космического захолустья, волею судеб попавшего на эту планету, попытавшегося прорваться к летающему городу и наделавшего глупостей?
Терпел он и голод и жажду, страдал от холода; был в опасности погибнуть от скудости в пропитании, от диких и лютых зверей; испытывал тягость плоти, уныние души, смущение и рассеяние мыслей.
Представьте себе инфузорий, презренный прах, чуть-чуть заметный зоркому глазу, вооружённому «солнечным» микроскопом, — этот инфузорий всей землёй ворочает и такие штуки куролесит, такие страшные, деннонощные опустошения производит повсюду, что удивительно, как целая рать досужих охотников до сих пор не ополчится на этого лютого зверя и не затравит его, как зайца.
Ибо он, лютый зверь, если увидит, что человек, допуская в себя худые мысли, ничего, однако же, худого не делает, довольствуется пока и тем, что видит его в скуке и досаде, и говорит: «Хоть он и не исполняет того, что я приказываю ему, но довольно, что терзаю его сердце, — и я восхищаюсь».
Так сражаться с лютым зверем, сражаться без оглядки и мыслей об отступлении, сражаться до последнего, закрывая собой слабых, мог только потомок гордых и сильных повелителей железа и огня.
Потому наш простолюдин, собираясь в дорогу, испрашивает у этого угодника защиты от лютых зверей, от разбойников в уверенности, что святой псалмопевец своим пением и игрою на гуслях может невидимо утишить этих врагов.
Оттого страх, оттого трепет; оттого превозмогают то глад, то жажда, то зной, то холод, то изнеможение, то скорбь... За сим следует внезапная смерть, которая тысячами разных способов ежедневно похищает бедных людей; одного сражает горячкою, другого мучительными болезнями; одного снедает голодом, другого истомляет жаждою; одного топит в воде, у другого отъемлет жизнь петлею; одного истребляет пламенем, другого пожирает зубами лютых зверей; одного убивает мечем, другого губит ядом, а иного одним внезапным страхом заставляет прекратить бедственную жизнь.
Впрочем, мне точно было так уж на роду написано, чтобы на меня нападали самые страшные и лютые звери именно в то время, когда я не имел возможности дать им отпор, как будто всякий раз они угадывали мою беззащитность своим звериным чутьём.
— Два тура метали меня на рогах своих с конём, олень бодал, один лось топтал ногами, другой бодал рогами; вепрь сорвал меч с бёдра, медведь около колена седло прокусил, лютый зверь вскакивал мне на плечи и повергал на землю и меня, и коня.
Холодный северо-восточный ветер бушевал... Как бешеный, как лютый зверь, с цепи спущенный, носился он по городским улицам и площадям, рвал и метал, дико завывая в трубах, и с рёвом и стоном уносился за город — в поля, в леса, вздымая облака снежной пыли.