Предложения в которых упоминается "лицо всадника"
На лицах всадников он рассмотрел злобные усмешки.
Лицо всадника и весь внешний облик надёжно скрывались под чёрными одеждами, лишь сквозь тонкую полоску видны были его огненные глаза.
Эти бородавки очень портили круглое белое лицо всадника; не мог сообщить ему привлекательности и широкий, несколько приплюснутый нос.
Единственное, что можно было разглядеть, это лицо всадника.
Лицо всадника бледно, он едва держится в седле, вот-вот рухнет с коня на пыльную дорогу.
Из-под копыт животных вырывались клубы пыли, а лица всадников были искажены яростью.
Покрытые пылью лица всадников были искажены не только усталостью.
Последнее, что он увидел — озабоченное лицо всадника и встревоженную гримасу на лице второго мужчины, неожиданно вынырнувшего из тумана.
Но рассмотреть лицо всадника за веером распущенной жёсткой гривы ястребу никак не удавалось.
Ветви хлестали по лицам всадников, с лошадиных морд капала пена, и свежий нешоссейный ветер туго надувал рубашки.
На лице всадника мелькнуло облегчение.
Ветер — хулиган со злостью швырял снежные снопы прямо в лицо всадника, трепал длинную гриву коня, пытался сорвать крыло плаща.
Лицо всадника рассмотреть ему не удалось — помешала ночная тьма, к тому ж оно всё заросло чёрными волосами.
Сторож поднял свой фонарь, чтобы осветить лица всадников.
Некоторые волки усмехнулись, но человек не обратил на это никакого внимания, продолжая смотреть на своего друга. По лицу всадника текли слёзы.
Тень воспоминаний пробежала по освещённому пламенем лицу всадника.
Лица всадника она не видела, а в руке он держал горящую ветку.
На лица всадников падал мертвенно-бледный свет луны, заливавший окрестности. Тени от деревьев ложились на ночную дорогу, делая её зловещей и таинственной.
Пыль поднимается из-под их ног и повисает в воздухе, покрывает лица всадников и пехотинцев, ложится на конские попоны.
В этом, конечно, легко было бы убедиться, если б расстояние позволяло видеть суровые и воинственные лица всадников, исчерченные глубокими рубцами.
Суровое, словно вырубленное из старого дерева лицо всадника, устремлённое вперёд, было абсолютно бесстрастным, лишь глаза полыхали лютым, неукротимым огнём.
Между тем надменное, грубо слепленное лицо всадника, осадившего коня твёрдой рукой, исказила гримаса гнева.
Лица всадников были покрыты пылью и чёрными пятнами — то ли крови, то ли грязи; железные рубахи на груди изрублены, шлемы помяты.
На покрытых дорожной пылью лицах всадников появились улыбки.
Свет от экрана мобильного услужливо упал на лицо всадника чуть ли не лучом прожектора, позволяя разглядеть подробности.
Лица всадника видно не было, оно скрывалось за глухим забралом.
Лица всадников хранили непроницаемое выражение, и в глазах ничего было нельзя прочесть.
С минуту он думал, что опасения старого сенешала были обоснованы, но блеск факелов осветил вдруг лица всадников и второй взгляд совершенно успокоил рыцаря.
Их отблески отражаются на лицах всадников.
Их отблески отражаются на лицах всадников.
За опущенным забралом лица всадников не были видны.
Маленькие капельки ударялись в лица всадников, постукивая по металлу и шурша в траве.
Всадник стоял прямо против солнца, но тень, отбрасываемая им, была слишком короткой — и не спрятаться, и лица всадника не рассмотреть.
Следствием этого вызова стало мрачное лицо всадника.
Седина эта, однако, не была «серебром лет», потому что лицо всадника — красивое лицо чисто русского типа — было молодо, хотя серьёзно, почти печально.
А лица всадников, на миг возникавшие между людскими плечами и конскими гривами коней, измазанные глиной, исполосованные нагайками были похожи на растянутые маски с застывшим на них выражением боли и одновременно счастья, и на них уже было невозможно прочитать больше ничего, кроме инстинкта насилия.
Аббат не видел лица всадника: шлем закрывал его до самого подбородка, но даже этот подбородок стал багрового цвета, чего не смогла скрыть не слишком густая борода.
Всадник навис над колдуном, облик его становился всё чётче: вот проявились доспехи, на голове воздвигся стальной шлем с загнутыми полями, лицо всадника было черно, будто обожжённая головня.
Мало-помалу лошади ускоряли шаг; солнечные сетки гораздо быстрее скользили теперь по лицам всадников, непочтительные ветви задорнее сбрасывали на путников пригоршни алмазов, и распятие всё яростней колотилось на груди неумелого ездока.
Широкое, в общем-то добродушное лицо всадника, обрамлённое густою чёрною бородой с серебрившейся сединою, ныне искажало предчувствие какой-то опасности, ещё неведомой и, быть может, существовавшей пока лишь в мыслях.
Кони были послушными, верными, они мчались в безвесть в темноте и в лунном сиянии, резкий ветер бил в лицо всадникам, и ветер этот словно бы тоже имел масть этих коней — вороной, как крыло ночной птицы, жёлтый, как лисий хвост, горячий и смердящий.
Лицо всадника было юное, но густо пропитанное пылью и загаром; заросшее щетиной, взгляд из-под взлохмаченных бровей на высоком лбу казался суровей, чем надо бы, и возраст за характерным обликом странника оставался неопределённым.
Лицо всадника, красное от заметного пристрастия к выпивке, украшала тёмная борода, а голову — грива вьющихся волос.
Слишком длинные и слишком роскошные гривы коней, слишком правильные лица всадников, слишком чистые и нежные краски их одеяний...
Перекошены криком и ненавистью лица всадников.
Под острой сталью сабли лопнула подушка, пустив облако перьев в лицо всаднику.