В Цепях Вечности. Часть 1 (Юрий Молчан, 2018)

Глава 1

Одинокий всадник медленно едет по дороге, глядя, как она лентой вьется впереди. Закат кровавыми бликами рассыпается по кольчуге. У седла в ножнах покачивается тяжелый меч. Второй, что полегче, – в перевязи за спиной.

Куда ни глянь, вокруг золотистые, окрашенные закатом поля. Всадник обгоняет крестьян, что идут пешком с косами и молотилками на плечах. Пару раз вдали проплывали стены городов и крепостей, но парень старается держаться подальше.

Ветерок играет темно-русыми волосами всадника. Ехать по землям родного королевства Данмар осталось дня два. Будь оно покрупнее, как соседние королевства, путь до ближайшей границы занимал бы больше времени. Но Данмар – небольшой, компактный, как любят говорить его жители, когда собираются по вечерам в таверне за кружкой пива или дома за ужином. Мал, да удал.

Юный принц Лурин смотрит хмуро, губы поджаты – четыре дня назад вышла ссора с отцом. Ссорятся они частенько, но в этот раз все зашло так далеко, что родной замок пришлось покинуть. Возвращаться в планы принца не входит.

Он в очередной раз вспомнил разговор с королем, память на такие вещи цепкая. Воспоминания выплыли из тумана неровными кусками и сложились в единую, целостную картину…

Твердогор стоял у окна в тронном зале и с гневом смотрел на младшего сына.

– Ты подвел меня трижды, Лурин. Трижды!

Принц стоял молча, с выражением досады на лице. Даже если бы захотел что-то сказать, перебивать отца бесполезно – это только больше разозлит короля.

– Сейчас, когда мы ведем войну с Таскандией, нужно поддерживать мир с другими соседями, война на два фронта нам не по карману. Ты прекрасно это знаешь!

Лурин промолчал. Возражать не было никакого желания.

– В Гуршонде в замке Оргволда ты всегда желанный гость, даже несмотря на нашу с ним взаимную ненависть. Ты бы мог с легкостью выполнить мою просьбу.

Король посмотрел на сына в упор.

– Но ты даже не потрудился выполнить, о чем я тебя просил.

– Ты хотел, – напомнил Лурин нехотя, – чтобы я отправился туда и убил короля Оргволда с помощью камня-глаза из нашей Часовни.

– Память тебя не подводит, – съязвил Твердогор. – Но ты отказался это сделать, и теперь гуршондцы объявили нам войну!

– Отец, король Оргволд знает меня с детства и доверяет. Я не мог его предать, даже ради тебя.

Твердогор покачал головой.

– Перестань, сам знаешь – никто, кроме тебя, этого сделать не смог бы. Убийц засылать бесполезно – его охраняют лучшие! Мы могли бы устранить Оргволда с помощью магии. Камни-глаза подчиняются тебе больше, чем кому-либо из нашей семьи, но, – прорычал король, – ты отказался! Ты всегда был упрямым, Лурин, как последний баран! Все всегда делаешь наперекор. Что мне, что своему старшему брату!

– Отец, ты заблуждаешься!

– Знаешь, – сказал король с злобным смешком, – иногда я жалею, что Морган не зарубил тебя во время учебной схватки. Сделай он это, я бы не стал его наказывать.

Ожидая, пока король перечислит все его промахи, Лурин окинул взглядом стены зала. Оттуда взирают пустые доспехи, статуи воинов и магов в плащах, чьи головы скрыты капюшонами. Под потолком висят массивные, похожие на колеса люстры для свечей.

– Ты неправ. Моргану я редко что делаю наперекор. Если у него есть трудности, он решает их сам, а не сваливает на других.

– Речь не о моих трудностях! – сказал король свирепо. – Это проблемы всего королевства! Это твой родной Данмар, черт тебя подери! Мы должны заботиться о его благополучии! Я, Морган и ты! Но ты – только мешаешь!

Твердогор встал и несколько раз прошелся перед троном туда-сюда, по лицу видно, что пытается унять бушующий гнев.

– Такого упрямца, как ты, Лурин, днем с огнем не сыщешь во всем Илионе!

Принц промолчал.

– Второй раз ты меня подвел, когда отказался использовать камни-глаза против таскандцев. А теперь их армия вторглась в пределы нашего королевства! Доволен?!

– Отец, я…

– Ты – позор нашей семьи, – процедил король с отвращением. – За все века не было среди нас труса и предателя!

– Отец, ты все ставишь с ног на голову! – возразил Лурин с обидой.

– Молчи! Ты даже Галивосу спас жизнь! Боги, Лурин, какой же ты дурак! Кроме Кольчуги Семи Ветров, что он мне продал, в мешке было много других артефактов. Могущество, что они дают владельцу – тебе и не снилось! Все это могло быть моим, не помешай ты в тот день!

– Отец, твои убийцы все равно с ним бы не справились. Галивос не просто торгует артефактами, он – маг. Он сам мне рассказал и даже продемонстрировал мощь. Я спас жизнь твоим воинам. А в конечном счете и – тебе.

Твердогор покачал головой, словно не слышал его слов.

– Я бы мог получить все это, но ты…ты его предупредил, и он покинул мой замок, словно птица – никем не замеченный и не пойманный.

Лурин собрался возразить, но король выставил перед собой ладонь, призывая к молчанию.

– Будь ты проклят, Лурин, – произнес Твердогор, прожигая его ненавидящим взглядом. – Убирайся из королевства! Сегодня же. И не дай боги мне узнать, что ты навредил мне чем-то еще – достану тебя из-под земли!

Близилась ночь. Принц свернул в рощу, расседлал коня и пустил на раскинувшийся рядом луг. Животное фыркнуло и принялось щипать траву.

Вытащив из переметной сумы хлеб и вяленное мясо, Лурин с наслаждением принялся жевать, чувствуя, как в тело вливаются силы, а в желудке появляется приятная тяжесть.

Убрав остатки, он коснулся мешочка, что висит на груди на прочном шнурке. Легонько потряс, и камни внутри отозвались легким стуком друг о друга. Лурин забрал их из Часовни замка. Теперь из семи у отца осталось только три.

– Да уж, отец, – пробормотал он, – тебя это явно не обрадует.

Выудив из рюкзака небольших размеров шахматную доску, он расставил фигуры из предыдущей партии с принцем Морганом и сделал несколько ходов, повторяя концовку партии. Вариантов снова не оказалось. Победа осталась за темными фигурами. Брат всегда уступал ему белых, а сам играл черными. И всегда побеждал.

Лурин завернулся в плащ и лег на траву. Сон не заставил себя ждать.

Утро и всадники застали его в дороге. Их пятеро. Все в добротных кожаных доспехах с эмблемой королевства Данмар – бычьей головы на фоне скрещенных мечей. В плечах воинов косая сажень. Лица в шрамах, взгляды недобрые.

Лурин узнал этих людей, они не раз смотрели в лицо смерти. Это – наемники с северных гор и лежащего там вольного города Трабона, жители которого постоянно нанимаются вести чужие войны. Твердогор стал брать их на службу несколько лет назад, когда понял, что крестьянские парни, собираемые по призыву в Данмаре, годятся лишь на пушечное мясо. Он повысил налоги и вдвое снизил призыв. Теперь его армия состоит из наемных профессиональных убийц.

К Лурину подъехали двое. Другие остановились поодаль. К седлу каждого приторочен меч, щит висит за спиной.

Принц остановил коня.

– Принц Лурин, – приветствовал его самый старший и свирепый на вид. – Мое имя Тириз Карт.

Принц кивнул в ответ на приветствие.

– Я тебя помню.

– Нас послал его величество Твердогор.

Глаза Карта скользнули по принцу, его кольчуге, мечам, задержались на шнурке у Лурина на шее.

– Король приказывает вам вернуть камни-глаза.

Остальные воины спокойно ждали поодаль, по лицам привыкших к сражениям наемников видно, что готовы немедленно вступить в бой, если потребуется.

– Король не может ничего мне приказать, – сказал Лурин, побагровев от вспыхнувшей в груди злости. – Он может лишь попросить. Учтиво.

– Нам без разницы, принц, – буркнул другой наемник, по кличке Жбан. – Верни камни и езжай себе дальше.

Лурин положил левую ладонь на рукоять меча.

– Король получит камни-глаза через мой труп.

– Принц, – сказал Карт, уже с ноткой злости, – нам все равно. И король на этот случай велел передать, что ему это – тоже неважно. Но мы видели тебя каждый день в замке. Тебя и принца Моргана. Из тебя мог бы получиться неплохой воин.

Он небрежно сплюнул сквозь щель в зубах.

– Жаль было бы тебя убивать.

Лурин не стал ждать окончания разговора, и напал первым. Но его удар цели не достиг.

Парировав встречный выпад, он сделал обманное движение и тут же – пронзил Карта. Ударившая из артерии наемника кровь залила принцу лицо и грудь, он впервые ощутил на губах этот соленый вкус. Следующий удар он быстро нанес в плечо.

В шею его коня вонзился кинжал. Животное жалобно заржало, принялось метаться. Сцепив зубы, принц спрыгнул с коня, держа в каждой руке по мечу.

Наемники набросились слаженно. Лурин знал, что, по их законам чести, никто не уйдет, пока отомстят за убитого вожака.

Принц владеет мечом не хуже воинов из Трабоны – отец готовил их с братом с детства. Мальчиками занимались лучшие наставники, обучив владеть всем от кинжала до топора. Лурин прекрасно фехтует обеими руками.

Окрасившиеся кровью мечи зло заблистали в руках принца. Он принялся парировать удары сверху. Однако достать противников не удавалось.

Лурин подрубил ноги коню одного всадника. Наемник полетел на землю, придавленный своим же скакуном. Принц таким же образом обезлошадил остальных. От необходимости калечить ни в чем не повинных животных внутри все сжимается, но Лурин себя пересилил. Либо кони, либо – смерть.

Наемники стараются быстро высвободить ноги из стремян, подняться, но бьющиеся в агонии кони мешают это сделать. Принц махнул мечом, и здоровенный наемник упал с разрубленной головой. Второго Лурин лишь ранил в плечо, разъяренный воин бросился на него. К трабонцу присоединились еще двое.

Принц принялся рубить направо и налево, парировал, уворачиваться, избегая вражеских клинков.

Летнее солнце только начало подъем в голубой небосвод, взирая на крохотные фигурки сражающихся людей. Лежащие вокруг кони с перебитыми ногами издают страшное ржание от боли.

Пот заливает Лурину глаза. Звон клинков и яростные крики эхом разносятся в утренней тишине.

От подножки принц повалился на землю.

Внезапно невдалеке раздался зычный голос:

– Прочь, шелудивые псы!

Подняв голову, Лурин увидел всадника. Светлые волосы развеваются от встречного ветра, на щите красуется герб Данмара.

– Всякий, напавший на моего брата, будет кормить червей!

Трое оставшихся в живых трабонца переглянулись. Дышат тяжело, пальцы сжимают рукояти мечей. Наконец, один сказал с колебанием:

– Жбан, это же принц Морган!

– Король велел вернуть колдовские амулеты несмотря ни на что! – глухим голосом ответил Жбан. Нос картошкой, на лице шрам, угрюмый взгляд направлен на светловолосого принца. – Так сказал Карт!

По его знаку двое бросились Моргану. Сам Жбан остался на месте. Глаза, замерев на сыне короля, превратились в злые щели, губы сжались в прямую линию.

Лурин попытался встать, но сапог Жбана врезался ему в лицо. Принц упал на дорогу. Еще раз ударив по ребрам, воин нагнулся и сорвал с шеи принца мешочек. Легкий стук внутри подсказал, что камни на месте.

Наемник вернулся к своему коню, что лежит на траве, истошно ржет и молотит копытами по воздуху. Быстрым ударом меча воин прекратил агонию. Пальцы сняли с седла лук.

Лурин вновь попытался встать, но наемник ударил так сильно, что принца отбросило, а изо рта потекла кровь.

Жбан обернулся. Принц Морган бьется с последним воином, с лязгом сталкиваются клинки. Второй трабонец лежит на земле, раскинув руки.

Жбан поднял лук и прицелился, глядя на старшего принца по верх наконечника стрелы.

Двумя страшными ударами Морган сокрушил последнего противника. Принц вскинул руку с мечом к небу, изо рта вырвался победный клич.

С выражением холодной ярости на лице трабонец спустил тетиву.

Сквозь застилавшую взор красную пелену Лурин увидел, как брат качнулся, схватившись за расцветшее возле ключицы белое оперение, и тяжело выпал из седла.

К горлу Лурина подкатил ком. Собрав силы в кулак, он кинулся на трабонца. Бил с остервенением, пер, как медведь на лающего пса. Его захлестнула волна ярости, а вместе с ней словно влилась нечеловеческая сила. Сбитые от ударов костяшки кулаков принялись саднить. Принц все видел в кроваво-красной пелене, пока под его руками с тихим звуком не хрустнуло горло врага…

Морган лежит у него на коленях, из шеи, где торчит древко стрелы, обильно течет кровь. Светловолосый принц закашлялся.

– Ты должен вернуть отцу камни…

Лурин коснулся мешочка, что вновь висит на шее, оттягивая вниз шнурок.

– Не беспокойся, брат, – сказал он.

Морган улыбнулся, вяло кивнул, это вызвало приступ боли и кашля.

Его и без того бледное лицо приобрело восковой оттенок. Он поднял на Лурина глаза.

– Лурин…Ты должен кое-что узнать…

– Да, Морган.

– Ты…всегда был мне…как родной…

Младший принц уставился на него, спросил неверяще:

– Что ты хочешь сказать?

Но сердце уже предательски ёкнуло от догадки. Внутри все сжалось в холодный комок, он побледнел и посмотрел на брата в ожидании.

– Тот старик…– вновь заговорил Морган, – что продал отцу камни-глаза…приходил к нам в замок часто. Когда …впервые, мне было три года… Отец говорил, что этот Галивос продал ему магический амулет и… грудного младенца. Старик сказал, что у тебя… дар усиливать действие камней-глаз. С возрастом это лишь возрастет.

Лурин на мгновение закрыл глаза и потряс головой. Он не верил. Медленно открыв глаза, глухо спросил:

– То есть, он меня купил? Как довесок к магическим амулетам?!

– Иначе…ему…было…не выжить, брат. Камни-глаза…избавили от…смертельного недуга… – сказал Морган и вновь закашлялся. – Они спасли жизнь и…мне, когда пять лет назад меня чуть не убил тот огромный…вепрь, помнишь?… Все – благодаря тебе…

Лурин сделал усилие, чтобы ответить, но слова не хотели выходить, звуки будто превратились в тяжелые камни, которые язык не мог ворочать.

– Лурин…, – позвал Морган.

– Да, брат?

– Лу..рин…

По его телу прошла судорога, и принц обмяк.

Лурин вытер рукой глаза. Он предал тело брата земле. Затем, стащив трупы наемников с дороги, он отыскал случайно выжившего в битве коня, что пасся неподалеку, и поскакал прочь.

Глава 2

Конь уносит все дальше, в лицо дует встречный ветер. Лурину не дает покоя то, что он узнал. Он по-прежнему считает Моргана братом, но вот сыновних чувств к Твердогору нет уже давно. Пренебрежительное отношение короля, постоянные придирки и оскорбительные сравнения в пользу старшего принца теперь получили объяснение.

Он – всего лишь приложение к артефакту, который Твердогор купил у Галивоса. Этого старика Лурин видел всего пару раз, но хорошо запомнил его чисто выбритое лицо с редкими морщинами и коротко стриженные седые волосы.

Галивос появлялся в замке раз в год с кожаной сумкой. После ужина они с королем уходили в отведенную гостю комнату в одной из башен замка. Утром старик уезжал, продавая Твердогору какой-нибудь магический предмет. И он всегда интересовался Лурином. Теперь принц понял, почему.

Твердогор редко показывал Лурину то, что покупал у Галивоса, принц видел лишь выставленные в Часовне замка магические камни-глаза и амулет здоровья, который король постоянно носил на шее, а иногда просил подержать в руках. Но были и другие артефакты, принц это знал. Благодаря им, Твердогор установил власть над соседями, расширив свое королевство.

Только теперь Лурин почувствовал, что стало жарко. Солнце поднялось высоко, по обеим сторонам дороги желтеют поля, виднеются фигурки работающих крестьян. Впереди слева темнеет стена леса. Кажется, от нее волнами идет прохлада, ветерок доносит до Лурина запах сырой коры и мха.

Проехав еще немного, он свернул туда. Отыскав ручей, умылся и перекусил.

После легкой трапезы еды в седельной сумке почти не осталось.

Он развязал висящий на шее шелковый мешочек, и камни-глаза с легким постукиванием выкатились на ладонь.

Четыре камня. Небольшие, неровные, но гладкие. Один синий, два – мутно-зеленые, как трясина в болоте. Последний камень – красно-коричневый, цветом напоминает освещенную закатом скалу.

Обычно они испускают слабое сияние, но, когда к ним приближался Лурин, оно делается ярче. Так случилось и теперь – камни засияли у него в руке так, что на лице начали играть блики света. Четыре круглых шарика, они и впрямь выглядят как глазные яблоки.

Последний раз Лурин их использовал по просьбе Твердогора, чтобы уничтожить нападавших на замок драконов с седоками-таскандцами и повысить урожай на полях на западе Данмара.

Лурин чувствовал ненависть отца, видел, что тот воюет лишь ради наживы и честолюбия. Он решил забрать половину камней. А оставив три камня в часовне, Лурин знал, что лишь разозлит Твердогора – король увидит камни, но не сможет ими воспользоваться: наибольший эффект они дают лишь все вместе.

Принцу не давала покоя тайна его рождения, если конечно, это действительно тайна. Возможно, Галивос сказал Твердогору, кто его настоящие родители и что с ними стало.

Что ж, это можно выяснить. Но – позже. Сначала необходимо выехать из Данмара. Илуон велик и необъятен, он найдет, где обрести в нем пристанище.

Убрав камни в мешочек, он отправился дальше.

Выезжая на дорогу, принц по привычке проверил мечи – один приторочен к седлу, второй – покачивается в ножнах за спиной.

Один из крестьян, косивших неподалеку траву, проводил его ничего не выражающим взглядом и вновь принялся за работу.

Тириз Карт пришел в себя среди трупов. Он повел взглядом вокруг. Тела его четырех соратников изрублены, словно повар-великан разделывал их тесаком на доске.

У Карта самого ноют мускулы по всему телу. К тому же, страшно болит левое плечо и голова. Наемник с трудом поднял руку и коснулся раны на плече – на пальцах темнеет запекшаяся кровь.

Рядом громко фыркнул конь.

Наемник скривился. Жар во всем теле настолько сильный, что кажется, будто он поджаривается изнутри. Над головой колышутся ветви огромного дуба, сквозь листья просвечивает яркое солнце, слепит глаза. Он позволил себе опустить веки, и мир вокруг погрузился во красноватую тьму.

Когда вновь пришел в себя, слабость отступила. В желудке сосущая пустота, в горле пересохло, язык ощущается куском сухой, шершавой плоти и с трудом двигается во рту.

Тириз Карт с огромным трудом сел. В глазах слегка двоится, приутихшая боль в плече вспыхнула снова, да так, что пришлось стиснуть зубы.

Прямо перед ним в нескольких шагах от изрубленных тел щиплет траву конь. Заметив пришедшего в себя наемника, он приветственно заржал.

Трупы остальных животных с перебитыми ногами лежат вокруг вместе с зарубленными товарищами. Уже слетелось несколько стервятников да крупных воронов. Сидят, впились в плоть когтями, мощные клювы выклевывают глаза павшим коням и людям.

Карт заметил притороченную к седлу коня сумку с раздутыми боками – там, кроме ячменя для животного, фляга с водой и немного еды. Он помнил, что каждый перед тем, как выехать, каждый клал припасы в свою седельную сумку. Еда и вода…То, что ему нужно сейчас больше всего. Он сделал над собой усилие, поднялся и шагнул вперед.

Эти несколько шагов стали для Тириза Карта сущей пыткой. При его приближении стервятники и вороны с карканьем взвились в воздух.

Ухватившись за седло, он едва не упал – ослабевшие ноги с трудом выдержали тяжесть тела.

Фляга с водой и еда оказались на месте. Холодая жареная утка и сыр.

С трудом поев, Карт почувствовал себя лучше. Однако плечо и голова стали болеть сильнее прежнего, он обнаружил, что левая рука почти не слушается.

– Где-то рядом должна быть деревня, – пробормотал он, – а в ней – обязательно знахарь. И или кто-то, кто умеет врачевать. Пусть даже колдунья… С такими ранами к ночи я буду мертв…

Ведьм и колдунов Карт может определить сразу, есть в нем странное чутье. До того, как поступить к Твердогору на службу, он за приличное жалование служил охотником на ведьм в королевстве Зируат, где в то время шло повальное истребление колдунов. Зируат, что раскинулся на землях к западу от Данмара, – небольшое, но богатое королевство.

На запястье у Карта сохранилась татуировка в виде перекрещенных меча и пылающего факела – отличительный знак, подтверждающий полномочия охотника судить и казнить любого, замеченного в колдовстве.

Однако по странному стечению обстоятельств после казни последнего колдуна, Зируат пришел в упадок. Карт вернулся в родную Трабону и вскоре ушел на службу королю Данмара, чья армия через некоторое время и захватила ослабевший Зируат.

Карт взял коня под уздцы и, преодолевая боль и головокружение, повел коня к трупам товарищей.

С трудом нагнувшись, он подобрал меч. В глазах потемнело, кровь тяжелой волной прилила к голове. Он стиснул зубы и разогнулся, пальцами сжимая клинок, который показался тяжелее обычного. Сделав пару глубоких вдохов, он сунул меч в ножны. Привычным движением взобрался в седло. Дождавшись, пока голова перестанет кружиться, а боль в плече приутихнет, он легонько хлестнул коня и выехал на дорогу.

Впереди возле поля желтеют крыши крытых соломой домиков. Карт на миг задумался, прищурил глаза, брови сдвинулись. Усталый взгляд покрасневших глаз принялся буравить деревеньку, будто может видеть сквозь стены и крыши домиков. Наконец, наемник пустил коня в ту сторону.

Раньше Карт находил колдунов благодаря особому чувству – ледяному покалыванию в области пупка.

Однако сейчас тело испытывает жар и слабость, боль в плече сделалась невыносимой. Лицо бывшего охотника стало серым, глаза ввалились. На фоне всех этих ощущений распознать присутствия колдуна трудно.

Тем не менее, когда свернул с тракта и подъехал к деревеньке по утрамбованной телегами земле, давно знакомое ощущение проявилось сильнее, чем когда-либо прежде.

Тириз внутренне улыбнулся. Здесь есть колдун. Осталось его найти.

Все мужчины и часть женщин работали в поле, когда у крайних домов деревни показался всадник с королевским гербом. На легком доспехе заметны следы недавнего боя. Под кожаным панцирем виднеется край кольчуги. У шеи на плече темнеет засохшая кровь. Конь ступает медленно, ставя ноги с широкими копытами вперед, везя человека по узкой улочке.

Навстречу вышли старики, все еще крепкие. Лица настороженные, взгляды буравят всадника, критически и с недоверием. Поверх заборов смотрят любопытные чумазые лица детей.

Лицо всадника бледно, он едва держится в седле, вот-вот рухнет с коня на пыльную дорогу.

– Именем короля Твер…Твердогора, – прохрипел воин. – Мне нужен ваш знахарь…колдун…

Седобородые старики переглянулись. Один, что помоложе, подошел к коню. В тот же миг раненый упал, но все еще крепкие руки старика успели подхватить, не дав рухнуть на твердую землю. Тут же подошли помочь остальные. Их лица вблизи показались Тиризу Карту расплывчатыми, как у призраков.

– Отведите, – шептал он, -… отведите меня к… колдуну…

Его молча понесли на другой конец деревни по широким улицам. Коня повел рядом хилый, болезненного вида мужик. Во дворах зло лают собаки, слышно кудахтанье кур, блеют козы. Доносится коровье мычание и запах навоза.

По обе стороны улиц стоят крытые соломой домики. Из труб тянутся струйки дыма. Во дворах играют дети, старики сидят на завалинках, греясь на солнце, точно коты. Карт сквозь красноватую пелену жара видит пятна лиц, что провожают его взглядами.

До него донеслись голоса несущих его мужиков.

– И откуда он знает про Венору? – буркнул Петро, один из мужиков, что несут Карта.

Демак пожал плечами.

– Наверное, чтоб мне сдохнуть, так же, как и остальные, кто к ней приходит.

Игнат сплюнул себе под ноги.

– И так – выгнали ее из деревни. И все равно народ к ней прет. Чудно!

– Сжечь бы ее, – буркнул Петро. – Или утопить. Колдуньям не место среди добрых людей.

– Все бы тебе кого-нибудь сжечь или утопить, – фыркнул Демак. – Вот ежели тебе спину прихватит, никто кроме Венорки ведь не поможет. Ты ей еще спасибо потом скажешь.

Тот отшатнулся.

– Я к ведьме сроду не пойду!

– Слушай, а правда, что дочка твоя младшая – Лаша, к Веноре ходит часто?

– Правда, – буркнул Петро. – Они, брат, ровесницы.

– И чего твоей дочке не хватает? Гуляла бы с другими девками да парнями, замуж ведь пора.

– Не знаю, – процедил Петро хмуро, – чего ей не хватает. И ругал ее уже, и хворостиной учил, все равно туда почти каждый день… Подруга, грит, моя.

Он поморщился, потеребил ворот рубахи.

– Но если ведьма Лашку хоть пальцем тронет… Эх, и почему наш король Твердогор не объявит охоту на колдунов, как в Зируате когда-то?

Он помолчал, затем добавил, словно обращается сам к себе:

– Сжечь бы эту чертову девку.

– Высечь ее можно бы, – заметил осторожно Игнат, – ежели за дело…Да разве ж она даст себя в обиду… Скорее лопатою по жопе…

– Во-во, – согласился Петро, – точно, брат. Высечь ее надо…до смерти…

Когда Тириз Карт открыл глаза, то увидел словно окруженное туманом лицо молодой женщины.

Губы Карта беззвучно раскрылись, он сделал усилие встать, но не смог. Упал обратно на мягкое и теплое.

– Спи, охотник на ведьм, – сказала она.

Слова женщины эхом отдавались у него в голове, как в огромной пустой пещере. В ушах неприятно звенит, в висках от толчков сердца ухает кровь.

– Набирайся сил.

Утром Карт снова пришел в себя. Он почувствовал себя окрепшим, на плече, где была рана, увидел повязку, под которой теперь неприятное жжение.

Он спустил ноги и сел на широкой, покрытой шкурой медведя лавке.

В сенях раздались шаги, и в комнату вошла девушка лет двадцати. На красный платок, которым укутаны плечи, красиво спадают черные, как смоль, волосы.

Девушка держит тарелку с дымящейся едой и большую кружку молока. Она поставила еду на стол и сказала:

– Ешь, охотник. Ты был едва живой, но травы из леса тебя спасли. Не забудь их поблагодарить, когда уйдешь.

– Благодарить травы? – спросил Карт, принимаясь за кашу и мясо.

– И лес тоже. Это он наделил их силой.

Тириз оглядел хозяйку. Под простым платьем угадывается стройная фигура, по ее взгляду понял, что эта девушка никому не позволяет собой управлять, и еще – что этот гордый, независимый взгляд зеленых глаз ему знаком. Карт не мог вспомнить, откуда.

Он принялся жевать сочное мясо. Слабость принялась медленно уходить, из головы стал вымываться остатки тумана.

– Я благодарен тебе за лечение, – сказал он. – Как тебя звать?

Девушка отошла к стене, где на небольшой жаровне закипает чугунок. Она стала помешивать бурлящую смесь, по комнате поплыл горьковатый аромат.

– Венора, – произнесла она негромко.

Она черпаком налила в глиняную кружку отвар из чугунка и поставила кружку перед Картом.

– Выпей. Это укрепит твои силы.

Девушка едва заметно улыбнулась, но улыбка вышла ледяной.

В ту же секунду руки наемника рвануло за спину, и он почувствовал, как невидимая веревка стянула запястья и предплечья так, что едва не выкручивала суставы.

Боль вернулась, Карт стиснул зубы. Что-то невидимое поддерживало его со спины, не давая завалиться с лавки на пол.

Венора легонько дунула перед собой, и кружка, полная дымящегося отвара выплеснулась наемнику на пах.

Крик Тириза прозвучал, как вопль свиньи на бойне. Наемник с расширенными от боли глазами дергался и пытался встать, но невидимая сила крепко его удерживает.

Венора встала, не сводя с него глаз.

– Я умею все, чему научила меня мать.

Карт продолжает завывать, скрючившись перед ней на лавке.

Девушка простерла руку, и, судя по облегчению, что мелькнуло на лице, жар у него в паху ослаб.

Наемник поднял на нее измученные глаза, они блестят от шока и слез.

Девушка подошла ближе, заглянула ему прямо в глаза.

– Ты помнишь мою мать, охотник? – спросила Венора свирепо. – Реда из Таоплиса. Ты сжег ее на костре семь лет назад!

Карт медленно кивнул.

– Мне тогда было четырнадцать, – продолжала девушка. – Ночью я пряталась под окном дома, где ты выдирал ей ногти и зубы, заставляя признаться в сговоре с дьяволом. Утром я смотрела, как она, пожираемая огнем, превращается в столб черного дыма, а потом – два дня лежала, не просыпаясь, на сеновале какой-то доброй женщины.

Движением руки она убрала со лба выбившуюся прядь волос.

– Через некоторое время я обнаружила, что могу силой мысли вызывать огонь, а двери раскрываются передо мной, стоит мне этого захотеть. Ножи и поленья, табуретки, даже камни на дороге – превратились в верных и преданных слуг, которые исполняли мою волю, стоило им дать мысленный приказ.

Карт молча смотрит на нее, радуясь, что разрывающая его на части боль стихла.

– А знаешь ли ты, что я сделала потом? – спросила Венора, оправляя платье и, как ни в чем не бывало, садясь за стол.

Наемник не ответил, просто не отрывает от нее взгляд.

– Ты, видно, давно не был в Зируате, – сказала девушка, и губы дрогнули в едкой усмешке, – истребив всех пособников нечистой силы, ты покинул королевство, поскольку там больше не было работы, за которую тебе щедро платили.

На лице Веноры проступила горечь и злость.

– Я по одному отыскивала всех, кто помогал тебе в поимке моей матери, и поимке всех остальных магов, кого ты казнил. Все, кто оказывал тебе малейшую помощь, умирали в муках – таких, что тебе и не снились. Твоя боль – семечки в сравнении с тем, что испытали они. Все были наказаны. Все, кроме тебя, Тириз Карт.

Услышав, свое имя, наемник вздрогнул.

– Зачем, по-твоему, я вырвала тебя из лап смерти?

Венора смотрела ему в глаза, читая, как в открытой книге, все его страхи и мысли.

– Смекаешь, охотник? Чтобы самой отправить тебя туда. И не самой короткой дорогой.

Словно еще до конца не осознавший, в какую западню угодил, наемник тупо смотрел, как от него сам по себе со скрежетом отодвинулся стол. Карт по-прежнему сидит на лавке, не в силах пошевелиться из-за незримых пут.

Юная колдунья приблизилась. Карту показалось, что вокруг него среди белого дня сгустилась тьма, а зеленые глаза девушки начали зловеще мерцать.

Глава 3

Петро увидел кричащую и рвущую на себе волосы жену еще на подходе к дому. Игнат и Демак были с ним.

Аксинья, ревет в голос, вокруг нее уже собрался народ, старуха Вида прижимает ее к себе, что-то нашептывает, успокаивает.

Он подбежал к жене.

– Что случилось? Чего орешь?

Игнат с Демаком ждут в сторонке, бросая то на друга, то на его жену сочувствующие взгляды.

– Видать, и впрямь что-то случилось, – заметил Игнат в вполголоса и высморкался на землю.

Демак кивнул.

– Да, чтоб мне сдохнуть.

Аксинья продолжает вопить, и мужу пришлось взять ее за плечи. Он сразу ощутил соленый запах слез, идущий от ее немолодого лица.

– Да в чем дело-то, Ксюха?

– Лашка… – только и произнесла Аксинья.

Петро качнулся, все у него внутри сжалось в ледяной ком. Отдав жену снова в объятия Виды, он кивнул друзьям и кинулся к себе во двор. Игнат с Демаком последовали за ним.

Лаша лежит на кровати в горнице, обнаженная и накрытая простыней. Лицо ее, некогда румяное и цветущее, теперь сделалось цвета земли и – невероятно худое, словно некто выпил из нее все соки.

Петро качнулся. Его взор подернулся туманом. Возле тела девушки он увидел старика – волхв местного капища, расположенного за пределами деревни.

– А, вот и ты, Петро, – произнес он низким голосом, этот вечно спокойный от постоянных бесед с богами и созерцания огня на капище старик. – Дочь твоя ушла к богам.

Петро осторожно, дрожащей рукой взялся за край простыни.

– Отвернитесь, – буркнул он стоявшим позади него друзьям, – вы не должны видеть наготу моей Лашеньки…

Игнат и Демак сочувственно кивнули и вышли в сени.

Петр сорвал с бездыханной Лаши покрывало. На его слегка опухшем от пьянства лице проступило отвращение и ужас.

Кожа по всему телу девушки бледно-серая, как и на лице. Будучи еще совсем недавно девушкой стройной, теперь Лаша выглядит так, словно ее поразила страшная худоба. На шее, под левой грудью и возле пупка виднеются темно-красные пятна. Петр не сразу понял, что это – кровь.

– Ведьмин поцелуй, – произнес старик-волхв в мрачной тишине. – Дело рук Веноры. Я давно предупреждал – от нее добра не жди.

– А это что? – спросил глухо Петр, указывая на темный треугольник паха дочери, низ которого распух и выглядел, как спелая слива.

– Прежде чем выпить жизненные соки твоей дочери, – сказал волхв, – ведьма насытила плоть Лаши. Наверное, поэтому дочь твоя к ней и ходила.

Последних его слов Петр не слышал. Чувствуя, как все плывет перед глазами, он направился к двери.

В сенях он едва не упал на руки товарищей. Петро вырвал из чурки топор. Руки перестали дрожать и налились прежней силой. Теплый июньский воздух казался ему душным.

Волхв поднял сброшенную простыню и вновь накрыл тело девушки.

Когда боль ослабила хватку, крик Карта оборвался, он задышал часто-часто и стал хватать ртом воздух, точно рыба на берегу. Губы его дрожат, он поднял на девушку истерзанное лицо.

На носу его багровеет ожог, левый глаз вытек. На небольшом расстоянии от лица наемника в воздухе сияет, вращаясь, похожее на змею огненное кольцо, которое еще совсем недавно прикасалось к его лицу.

– П..послушай, – выдавил из себя Карт. Язык слушается плохо и кажется куском свинца во рту, – тебе вовсе нет смысла меня убивать…

Венора покачала головой, не сводя с него взгляд.

– Ошибаешься.

– Нет…, – сказал наемник, с трудом сглатывая слюну. – Я расскажу кое-что, чего ты не знаешь. И не узнаешь больше ни от кого во всем Илуоне!

Огненное кольцо с шипением устремилось к его второму глазу.

– Подожди! – воскликнул он, в ужасе раскрыв последний, слезящийся глаз, в котором отражаются блики огня. – Это насчет твоей матери!

Пылающее огнем кольцо остановилось у его лица, опаляя правую бровь и ресницы. Он ощутил жжение и едкий запах паленых волос.

Венора смотрит выжидающе, видно, что настроена решительно и готова продолжить в любой момент.

– Колдуньей была не только твоя мать, – проговорил Карт, щурясь. – Магии в то время учился и я сам. Правда, учеником был довольно посредственным. Все, чего мне удалось достичь, это чувствовать присутствие других – более могучих или слабых колдунов. Поэтому я и стал охотиться на них за вознаграждение, так я зарабатывал на жизнь и утолял ненависть и зависть к тем, кто одареннее меня.

– Ничего важного я пока не услышала, – сказала Венора холодно, и огненное кольцо коснулось брови наемника.

Карт стиснул зубы, раздалось шипение плавящейся кожи, у него вырвался стон.

Девушка отодвинула орудие пытки.

– Это твой последний шанс сказать что-то важное.

Карт перевел дух.

– Маг, у которого я учился, и которого потом в гневе зарубил, как-то сказал мне… Что есть путь, посредством которого даже такой бездарь, как я, может получить власть над миром.

– Эта легенда витает в воздухе уже несколько тысяч лет, – сказала девушка холодно. – Для неудачников, которые хотят сразу получить в слуги духа, что исполнит все их желания.

Карт затряс головой.

– Клянусь, это правда! Реда, твоя мать, тоже об этом знала.

Венора нахмурилась. Огненное кольцо чуть отодвинулось от лица наемника.

– Дальше.

Карт медленно кивнул.

– Существуют магические артефакты, говорил мой наставник. Тому, кто добудет эти предметы и сумеет привести их магическую силу в гармонию друг с другом, и покорится весь мир.

Юная колдунья молчала. Казалось, она размышляет.

– У твоей матери был один из этих бесценных артефактов, – сказал наемник, внутренне радуясь, что сумел отсрочить дальнейшие мучения. – Это семь волшебных камней, которые называют «камни-глаза». За три дня до ее ареста, мы договорились, что она отдаст эти камни мне, и мы вместе продолжим поиски остальных артефактов.

Венора настороженно прислушивается к шуму ветра за окном. Она словно забыла про пленника.

– Утром Реда вдруг заявила, что ночью к ней приходил старик – скупщик артефактов, и заставил ее, уж не знаю, как, продать камни-глаза ему!

Карт покачал головой, на изуродованном лице отразилась досада, как и в тот далекий день.

– Старик дал ей мешок золотых монет, и я…я в гневе объявил ее колдуньей, а в доказательство представил то самое золото. На монетах были странные изображения, совсем не те, что делают в Зируате, да и золотые монеты в королевстве тогда были разве что у самого короля и его приближенных.

Видя, что девушка не слушает и даже не смотрит на него, Карт попробовал освободить руки, но незримые путы удерживают прочно.

– Я был зол на твою мать, – вновь сказал он, – и возненавидел за этот опрометчивый шаг…Остальное ты знаешь.

Венора посмотрела на него с подозрением.

– Я слышала эту легенду, – сказала она, – но никогда в нее не верила. Хотя действительно видела у матери один из этих камней.

Карт торопливо кивнул.

– Сейчас я как раз преследую…то есть преследовал… человека, у которого есть четыре из этих камней-глаз.

– И кто же это?

– Принц Лурин. Младший сын короля Твердогора. Он сейчас в опале и намерен покинуть королевство.

– А где остальные три камня?

Наемник улыбнулся разбитыми губами.

Венора протянула руку, и ей в ладонь опустился потертый кожаный кошель, до этого висевший у Карта на поясе. Девушка вытряхнула из него несколько золотых монет и – три круглых камешка. Два синих и один – красно-коричневый.

Камни засияли у нее в руке.

– Я украл их из Часовни королевского замка, заменив другими, – сказал Карт с самодовольной улыбкой. – Фальшивые камни-глаза похожи на эти один в один, но лишены магической мощи.

Наемник посмотрел колдунье прямо в глаза.

– Если удастся отобрать у Лурина камни, то появится шанс заполучить и остальные три артефакта: легенда гласит, что один компонент этой четверки приведет к следующему, а тот – к следующему и так далее. Отправимся за принцем вместе. Что скажешь, колдунья?

– А зачем мне ты? – спросила Венора. – Твои камни у меня. Где взять остальные – известно. Ты – мне не нужен.

Карт усмехнулся и кивнул.

– Чтобы добыть камни, я тебе не нужен. Зато я нужен тебе, чтобы одолеть принца.

Девушка нахмурилась.

– Ты о чем?

– Лурин обладает властью над магическими предметами. Об этом говорил Твердогору торговец, что продал ему камни-глаза и еще много чего. Наш король – страстный коллекционер магических артефактов, при этом не всегда способный их использовать. Старик торговец продал ему младенца Лурина вместе с камешками, которые ты сейчас держишь в руке, потому что он обладает над ними властью большей, чем любой чародей.

Взгляд девушки сделался недоверчивым.

– Откуда тебе это известно?

– Насчет камней-глаз – я сам неоднократно видел, как принц с их помощью творил чудеса. А о том, что он – приемный сын короля… Я слышал, как Лурину об этом рассказывал умирающий от ран принц Морган. Во время этого разговора я сам был одной ногой в могиле.

Он усмехнулся.

– Повезло, что я украл камешки – они, похоже, спасли меня от смерти и залечили раны.

Девушка посмотрела на него с брезгливостью.

– Ты рассказал все, кроме того, почему я не должна тебя убивать, а взять с собой.

Карт улыбнулся изуродованным ртом и тут же поморщился от резкой боли.

– Лурин убьет тебя с помощью своих камней-глаз и даже не поймет, как это сделал. А если с тобой буду я, этого не случится.

– Ты знаешь его секрет?

Карт выдержал ее взгляд.

– Да, я знаю его секрет.

Невидимые путы исчезли, но вновь пришла боль – в затекшие руки наемника словно втыкали раскаленные иголки.

– Ты будешь жить, пока я не получу камни, – произнесла Венора.

Карт принялся растирать запястья.

Тириз Карт услышал свист брошенного камня еще до того, как тот врезался в окно. На пол со звоном хлынули осколки стекла.

Пытки Веноры обострили магическое чутье наемника так, что теперь покалывание в животе предупреждает еще и об опасности.

Он посмотрел в разбитое окно.

К забору приближается толпа мужиков, в руках вилы, колья и топоры. Среди них есть и женские лица.

Кто-то бросил еще три камня, но мимо. Булыжники ударяли в стенку избы.

Карт повернулся, чтобы позвать свою новую компаньонку, но девушка уже стоит рядом. С выжженным глазом он выглядел отталкивающе, но юная колдунья не обратила на это внимание.

На лице Веноры читалось презрение к этим людям, пришедшим отомстить. Она видела отца Лаши – Петро стоял, в миг постаревший от горя, с топором в руках и смотрел на избу, в которой обложили убийцу его единственной дочери.

Зеленые глаза колдуньи потемнели, она подняла взгляд вверх. В синем небе редкие, похожие на овец, облака стали темнеть, заполняя все вокруг чернотой. В воздух взвились пылинки и стебельки трав, ветер понес их прочь.

– Что происходит? – спросил Карт, глядя то на небо, то на толпу селян. Они остановились у калитки, что-то яростно обсуждая. Кто-то тычет пальцем вверх.

Наемник почувствовал резкий прилив сил. Усталость и ломота после пыток в одночасье пропали. Он в изумлении посмотрел на Венору, та ответила холодным взглядом, мол, получай, какой от тебя толк, если ты – измученный калека. Тогда Карт отыскал в комнате свою перевязь с мечом и повесил через плечо. Он заметил, что ветер стремительно усиливается, с шумом врываясь в оконный проем.

Венора простерла перед собой руки, смотрит вверх, губы двигаются, до Карта долетают обрывки слов. Он на всякий случай задвинул на двери засов и придвинул стол, плотно ее подперев.

Едва Карт это сделал, дверь зашаталась под градом ударов.

– Делай что-нибудь быстрей! – крикнул он.

В дверь колотить перестали.

Карт видел в окно, как половина мужиков отправилась к раскинувшемуся рядом леску.

Остальные окружили избу кольцом. Из леса показались селяне с охапками хвороста, принялись складывать у бревенчатых стен.

Карт выругался. Он сжег заживо многих, но сам умирать на костре не планировал.

Все еще глядя в почерневшее, будто затянутое клубами дыма небо, Венора поднесла ко рту мизинцы. Избу заполнил оглушительный свист.

Напуганные внезапно поднявшимся грозным ветром и клубящимися, как дым, тучами, часть крестьян бросились прочь. Те, кто остались с Петро и его двумя друзьями, изумленно глядят на избу. Свист Веноры слышен даже здесь, на ветру.

– Эх, не взять нам ее, – вздохнул Игнат.

– Что ты сказал? – прокричал Петро сквозь треплющий волосы и одежду ветер.

Игнат покачал головой.

– Ничего! Мы не сможем теперь поджечь дом!

Однако в его голосе прозвучало сомнение, на лице читается нерешительность.

– Она убила мою дочурку! – заорал Петр, в бешенстве отбрасывая топор и хватая Игната за грудки. – Эта ведьма должна умереть, ясно тебе?!

Из избы снова раздался леденящий кровь свист.

Петр вдруг осекся, увидев выражение на лице Игната. Тот смотрит ему за спину. Остальные мужики тоже изумленно таращатся на дом колдуньи. Петр отпустил друга и повернулся.

Над крышей избы вертится столб ветра, медленно обретая форму… коня. Скакун черного цвета, глаза пылают красным, как две огненные головни. Грива развевается от ветра, кожа словно из текучей воды, черной и непрозрачной. Ветер носится вокруг него, не утихая ни на минуту.

– Святые боги! – прошептал кто-то из мужиков в страхе и изумлении.

Конь принялся бить копытом в крышу избы.

Когда затрещало, крестьяне сначала не поняли, что происходит. Но потом все стало ясно. Они хотели убежать прочь, подальше от этого места, но их глаза оставались прикованы к дому Веноры, ноги отказывались повиноваться.

Огромный черный скакун топчет крышу избы. С треском стали ломаться и полетели прочь, уносимые ветром, куски бревен и досок. Оглушительное ржание коня эхом несется по всему черному от клубящихся туч небосводу.

Одного из мужиков ударило пролетавшим бревном. Ветер подхватил труп с разбитой головой, точно пес игрушку, вознес над землей в сторону леса и бросил на раскачивающиеся макушки деревьев.

Закрываясь ладонью от разбушевавшейся стихии, Петро с Игнатом и остальные смотрели, как две фигуры – женская и мужская – вскочили на спину дьявольскому скакуну. Конь понес их прочь, быстро удаляясь в черном небе.

Гром от стука его копыт и ветер постепенно стихали. Перед белыми от страха селянами осталась лишь пустая изба с развороченной крышей.

Глава 4

– Принц Лурин! – сказал разбойник, и щербатый рот расплылся в улыбке. – Какая удача!

Лурин с трудом перевернулся на спину. Руки крепко связаны, голову разрывает боль.

Он лежит на траве у подножия дерева. Вокруг собралось человек десять оборванцев с дубинами и топорами. На него смотрят смеющиеся грязные лица.

– Наконец-то пойман братоубийца, – вновь заговорил щербатый бородач с косой саженью в плечах. – Король объявил за вас награду, принц. Или за вашу голову, но – со всеми пожитками. Добрый, однако, у вас батюшка. Ахахаха!

– Он…он мне не отец, – проговорил Лурин, заметив, что язык слушается плохо.

– Да? – рассмеялся разбойник. – Ну как скажете.

Он повернулся к одному из товарищей.

– Медведь, не надо было бить так сильно, он же головой повредился.

Двухметровый здоровяк по кличке Медведь тупо пожал плечами и негромко пукнул.

– Так или иначе, принц, – вновь заговорил щербатый, – живой вы стоите дороже, так что вам, можно сказать, повезло.

Он вновь загоготал, а вместе с ним засмеялись и остальные.

Лурин ощутил смердящее дыхание разбойника, когда тот доверительно придвинул к нему немытое, заросшее бородой лицо.

– Ох, и гульнем мы на золото за твою голову, принц, – сказал он с широкой улыбкой, отчего вонь изо рта усилилась.

Разбойники оставили Лурина и занялись своими делами. Кто-то развел костер и принялся разделывать тушу оленя. Кто-то ушел спать в стоявшую здесь же на поляне землянку, трое, судя по разговорам, отправились в дозор.

Он посмотрел на широкий круг синего неба над поляной. Судя по солнцу, полдень уже позади. Ветерок шелестит листьями деревьев, вокруг раздается пение птиц. В зеленой темноте чащи раздается стук дятла.

Превозмогая боль в затылке, принц попытался вспомнить, что произошло.

Ранним утром он ехал по лесной дороге, когда сверху вдруг обрушилась рыбацкая сеть. Кто-то прыгнул с дерева коню на круп, его сбросили на землю. Вокруг послышались крики, радостные возгласы, смачная ругань. Его били ногами, потом волокли по земле, как мешок с мукой. Вскоре он лишился сознания.

Теперь же все тело жует нестерпимая боль, особенно – голову. Мышцы ноют, будто по ним проскакал табун диких коней.

– Кстати, о конях, – пробормотал Лурин, – а где же мой?

Но это не единственное, что беспокоило. Гораздо больше он хотел знать, на месте ли его магические камни. Да и любимые шахматы потерять не хотелось. Его самого они не тронут, Лурин уверен. Разбойникам важнее получить за него деньги.

Связанными и затекшими от веревок руками он коснулся груди. Мешочек с камнями пропал. Как и оба его меча. Нет на нем и кольчуги.

Что камни отберут, принц ожидал, но все же надеялся, что обойдется. Но разбойники есть разбойники: сначала ограбят, а потом еще и обменяют тебя на выкуп.

О смерти Моргана мог доложить только очевидец, это стало ясно сразу.

«Выходит, – подумал Лурин с досадой, – кто-то из наемников выжил. И представил все в выгодном для себя свете».

Делая вид, что чешет ногу, он аккуратно достал из-за голенища сапога темно-красный камень-глаз, который положил туда, когда тот случайно выпал из мешочка на шее. Камень мгновенно потеплел в его ладони.

Осталось возвратить еще три.

Вскоре, когда по поляне потекли запахи жареного мяса, подошел Медведь и бросил Лурину исходящий горячим соком кусок. Затем освободил ему руки и привязал принца к дереву, возле которого тот сидел.

Негромко перднув, здоровяк вернулся к костру и набросился на еду вместе с остальными.

Принц ел медленно, обжигаясь, хоть и чувствовал зверский голод. Пока насыщался, стал внимательно разглядывать тех, кто держит его в плену. Разбойников насчитал восьмерых.

Все в старой залатанной одежде, один грязнее другого. Бороды и отросшие до плеч волосы нечесаны. Все громко чавкают, отрыгивают и гогочут так, что слышно, наверное, по всему лесу. Рядом лежат под стать им по размеру дубины, блестят на солнце лезвия топоров.

Лурин отдал им должное – уходу за оружием они уделяют больше времени, чем собственной внешности. Зажатый в кулаке камень дал понять, где находятся остальные камни-глаза. Крыша землянки разбойников стала светиться заметным лишь Лурину сиянием.

Мысль о побеге бьется в такт сердцу, но он постарался отвлечься. Нужно дождаться ночи.

Когда разбойники закончили трапезу, и от костра остался слабый огонек на куче золы, на поляну выметнулся всадник.

Лурин с негодованием заметил, что разбойник прискакал на его коне. Такой же оборванец, как и те, которые только что ухомякивали у огня оленину. Только этому лет восемнадцать. Он спрыгнул с коня с легкостью опытного наездника, оправил одежду.

Щербатый, Медведь и вся остальная шайка обступили его плотным кольцом. До Лурина долетали отдельные слова, ругать и общий тон разговора. Судя по всему, новости он привез плохие.

Наконец, разбойники разошлись с ворчанием и хмурыми лицами. Лурин ловил на себе гневные и досадливые взгляды. Интуиция подсказывает, что вести, привезенные парнем – который теперь сел к потухшему костру и принялся жевать кусок еще теплого мяса – плохие в первую очередь для самого Лурина.

Двое бородачей бросили в нескольких шагах от привязанного к дубу принца несколько охапок хвороста и принялись высекать огонь. Медведь принес длинные щипцы, нож с закопченным лезвием и металлический прут.

По спине Лурина прошел холодок. Он инстинктивно напрягся, но веревки прочно удерживают у шершавого и пахнущего смолой дерева. Похожие щипцы и прутья, среди прочих инструментов, он видел в пыточной на нижнем ярусе королевского замка.

Подошел Щербатый, сплюнул в траву и посмотрел на Лурина полусочувственно-полунасмешливо.

– Ну что принц, – сказал он, – не суждено тебе вернуться домой.

Он покачал головой, в глазах разочарование.

– И выкуп за тебя мы не получим.

– Почему? – спросил Лурин с тревогой. – Король Твердогор будет рад заплатить выкуп, чтобы потом казнить меня самолично!

– Наместник этой части Данмара приказал истребить все разбойничьи шайки, – сказал Щербатый и затрясся в утробном хохоте. – Борется, значит, с преступностью и грабежами. С нами, то есть. А все потому, что мы боремся с его грабительскими налогами. Мы отправили к нему гонца с письмом, но парень едва спасся из его лап.

Лурин смотрел непонимающе, происходящее просто не укладывается в голове.

– В общем, наместник потребовал тебя бесплатно, – подытожил разбойник. – Сказал, что не даст ни гроша даже за твою отрезанную башку.

Щербатый снова сплюнул в траву.

– Везти тебя в королевский замок – по дороге нас посекут. Посылать человека к королю тоже бессмысленно, пока он будет ездить, нас всех развесят по дубам вдоль дороги.

Разбойник сунул руку под одежду и почесал подмышкой.

– Так что не обессудь, – сказал разбойник, с притворным сожалением кивая на раскалившиеся в костре щипцы и прут.

Лурина передернуло. Он представил, как белый от огня металлический кончик касается его лица, с шипением проникая глубже.

– Знаешь, какие две вещи любит воин, кроме баб и вина? – спросил Щербатый.

Принц не ответил. Его трясло.

– Воин любит золото, – пояснил бородач терпеливо, словно ребенку. – А если его лишают золота, остается последняя радость – причинять врагам боль.

Улыбка превратилась в злобный оскал, он с размаха ударил Лурина наотмашь.

Голова принца мотнулась назад, ударившись о ствол дерева. Он незаметно сунул камень-глаз в карман штанов.

– Можно даже не срывать с тебя одежду, – сказал Щербатый, потирая руки. – Рубаха огню не помеха.

Он громко захохотал и взял из огня прут, который уже стал вишневого цвета.

Ледяная вода обрушилась на голову и плечи. Безвольно повисший на веревках Лурин с трудом открыл глаза. Вода стекает с него ручьями. Боль от ожогов в груди и плечах просто невыносимая.

Чья-то рука взяла за подбородок и приподняла голову. Принц увидел перед собой заросшее черной, как ночь, бородой лицо Щербатого.

Он не сразу понял, что стемнело. В воздухе гаснут последние лучи солнца.

– Хе-хе, – засмеялся бородач и отпустил. – Жив еще.

Лурин почувствовал, как под тяжестью тела веревки снова впились в грудь.

Донесся, как будто издалека, странно искаженный голос разбойника:

– Будя с него пока, все равно уже ночь. Спать пора. За ночь чуток наберется сил – чтобы завтра сдохнуть не сразу.

– Медведь, – велел Щербатый, – ночуй возле него. На всякий случай, чтоб не сбежал.

Он загоготал собственной шутке. Лурин с трудом повернул голову, чтоб посмотреть на своих мучителей.

Вместе с Щербатым хохочут и остальные. Насмеявшись, они затоптали то, что осталось от костра и ушли в землянку.

Через несколько минут Медведь уже храпел на расстеленной шкуре.

Лурина пробирает прохладный ночной ветерок. В небе висит похожая на головку желтого сыра луна, заливая поляну бледным призрачным светом.

Для принца боль после прикосновения раскаленного прута и щипцов теперь превращает малейшее движение в пытку. Кое-как вытащив из кармана камень-глаз, едва при этом не выронив его из не слушающихся пальцев, принц сжал его в кулаке, чувствуя, как тот нагревается. Тепло от магического камня пошло по руке и начало разливаться по всему телу, вымывая усталость и боль.

Лурин чувствует, как зудят ожоги и раны. Они медленно заживают.

О целительной силе камней-глаз он знал уже давно – с тех пор как впервые пришел после неудачной охоты в часовню замка. Они с Морганом охотились на огромного кабана. В итоге слуги привезли на телеге домой тушу величиной с быка. Отделавшийся царапинами старший принц, хохоча, ушел на кухню лечить усталость вином и молоденькими поварихами.

Лурин же отправился в Часовню, где, в отличие от старшего брата, любил бывать часто и подолгу. Люди в каждом королевстве или даже селе поклонялись разным богам, устраивали мессы, приносили жертвы. Часовня в замке Твердогора не была часовней в привычном смысле. Скорее оружейная, где всюду на стенах и постаментах висят и парят в воздухе, благодаря своей волшебной природе, магические предметы: украшения, оружие, посохи, пояса.

Король питает безудержную страсть к магическим артефактам. В начале просто коллекционировал, многие привез в качестве боевых трофеев, какие-то дарят заезжие волшебники.

Некоторые из своих артефактов, включая и камни-глаза, Твердогор купил у заезжего торговца по имени Галивос.

Он считал этого старика магом высшей ступени, поскольку тот мог появиться у ворот замка совершенно неожиданно, незамеченный стражей со стен.

Уходил он тоже необычным путем – утром покои, куда он накануне отправлялся спать, оказывались пусты. Кто-то из замковой челяди рассказал, что видел однажды ночью огромную птицу с ярким оперением, улетающую прочь от северной башни. На ее туловище провисала под тяжестью груза холщовая сумка.

В тот день, когда Лурин пришел в часовню с разодранным плечом после охоты, то сразу направился к углу, где в воздухе висели, мерцая и вращаясь друг возле друга, камни-глаза. Принц и раньше замечал, как вблизи этих камней на руках сами собой затягиваются ссадины и царапины, исчезают полученные в драках со старшим братом синяки.

С наскоро перевязанным еще в лесу плечом принц подошел к камням и протянул руку. Светящиеся «глаза» приблизились, и Лурин услышал тихий неразборчивый шепот, словно с ним вдруг заговорили далекие и непонятные голоса.

Один из камней лег на раскрытую ладонь и стал нагреваться. Остальные шесть начали вращаться вокруг него, с каждым витком светясь все ярче.

Когда через некоторое время принц вышел из Часовни, на его плече остался только багровый шрам.

Стоя на залитой лунным светом поляне и привязанный к дереву, Лурин держал всего один камень, но чувствовал близость трех других. Землянка, где они лежат, – почти в ста шагах. Между ней и принцем – храпящий на земле Медведя, что время от времени громко пускает ветры.

Лурин чувствовал, как его ожоги залечиваются, боль уходит, а в мышцы постепенно вливаются силы. Но из-за того, что камня только четыре, вместо семи, и рядом всего один, исцеление идет медленно.

Время тянется мучительно долго, все его тело словно охватил огонь. Но только теперь этот огонь залечивает и вливает в Лурина силы.

Наконец, принц почувствовал себя способным на действия. Он принялся двигать правой рукой вверх-вниз, перетирая веревку о ствол дерева. На это ушло еще время. Наконец, веревка с тихим звуком лопнула, и Лурин принялся освобождаться от пут.

Все это время он не спускал глаз со спящего к нему спиной разбойника.

Медведь не спит уже давно. Пережаренная оленина с хрустевшей на зубах золой уничтожила его сон, желудок превратился в пространство, где бушуют все грозы и смерчи мира.

Он громко выпустил газы. Если бы не его громадный рост и сила да незаменимость в драках товарищи за нескончаемый пердеж давно бы уже его прогнали. По этой же причине летом он всегда спал вне землянки. Заодно – стоял на стреме. Вот и теперь его оставили охранять истерзанного пленника, который, правда, все равно никуда не сбежит.

Вчера Медведь лично помогал его пытать, выжигал у парня на груди узор, которым покойная мама любила расшивать в детстве рубашки. Щербатый велел не трогать лицо – все-таки принц, пусть хоть в гроб ляжет красивым, зато все остальное можно и нужно изрезать-изжечь.

Медведь уже снова было начал проваливаться в сон, как вдруг чуткое разбойничье ухо уловило за спиной шорох, а затем – едва слышный стон.

Он прислушался. Шорох повторился, зашуршало чаще.

«Перетирает веревку гад», – понял Медведь изумленно.

«Ну, ниче, чтоб тебя, – думал разбойник, лежа неподвижно и притворяясь спящим, благо лежал к пленнику спиной, – мимо меня не пройдешь».

Медведь несколько раз, с интервалами издал негромкий храп.

Он услышал, как пленник начал освобождаться от веревок, и приготовился в любую минуту вскочить и проломить ему голову. Медведь ценит добрый молодецкий удар, валящий с ног быка. С Щербатым как-нибудь утрясет. От прилива радостного возбуждения он громко перднул.

В тот же миг чьи-то сильные руки схватили за горло.

Когда веревки упали к ногам Лурина, он потянулся и размял затекшие плечи и спину.

Он бросил взгляд на своего «стража». Разбойник по-прежнему спит, при этом негромко храпя и закрывая рукой глаза от лунного света.

Принц сжал теплый камень в кулаке. Крыша землянки вновь стала светиться, указывая местонахождение остальных трех камней-глаз.

Лурин перевел взгляд с землянки на спящего Медведя. Оставлять за спиной противника, такого могучего как этот, хоть и храпящего без задних ног, нельзя.

Некоторое время он боролся с сомнениями, ведь тех, кто в землянке все равно придется убить, иначе убьют его. Но затем на ум пришел совет старого Дункана, наставника по бою на мечах: «Если речь идет о твоей жизни, все приличия и правила отодвигаются в сторону».

Осторожно, стараясь не шуметь, он направился к спящему Медведю. Лурин наклонился, и в этот момент разбойник оглушительно выпустил газы.

Принц положил камень на траву камень-глаз и схватил спящего за горло, надеясь, умертвить его быстро.

Неожиданно Медведь сорвал его руки с горла и моментально вскочил. В бледном свете луны Лурин увидел взметнувшийся кулак величиной с дыню, голову сотряс удар, и его отбросило на землю. В черепе принца звенело, во рту появился соленый вкус.

Медведь ударил его ногой по ребрам и навалился сверху, сдавив горло тяжелыми, как бревна, руками.

Принц чувствует, что задыхается, отчаянно попытался освободить горло, но ничего не выходит. Среди мечущихся в голове мыслей мелькнул образ оставленного на траве магического камня.

Угасшая, было, в Лурине надежда вспыхнула вновь. Он ударил здоровяка коленом в пах. Медведь застонал и ослабил хватку. Воздух хлынул принцу в легкие, но он по-прежнему придавлен к земле.

Разбойник вновь принялся его душить, и тогда Лурин мысленно призвал волшебный камень.

Медведь почувствовал, что вокруг него что-то мелькает. Что-то круглое, испускающее темно-красный свет. От этого предмета исходит сильный жар. Разбойник не обратил внимания и продолжил душить принца с явным намерением сломать ему шею.

Камень-глаз, который он вначале принял за крупного жука, остановился напротив его нечесаной белобрысой головы и, моментально раскалившись до беловатого свечения, метнулся вперед.

Что-то горячее, как вытащенный из костра уголь, вошло в горло Медведя прямо над кадыком.

Лурин ощутил, как с него скатилась гора.

Разбойник хрипит, ухватившись за горло, пытаясь заглушить страшную боль. Камень погружается все глубже, прожигая себе путь сквозь внутренности к задней стороне шеи.

Медведь мечется с выпученными глазами, катается по траве и вдруг – затих, раскинув руки. Он лежит лицом вниз. Над трупом с окровавленной дырой в шее поднялся камень-глаз. На нем с шипением испаряется кровь, такого же бурого цвета, как и он сам.

Лурин отдышался и встал. Вытащив у Медведя из-за пояса нож, он направился к землянке, где крепко спят, не потревоженные шумом борьбы остальные разбойники. Камень-глаз летит впереди.

Глава 5

Карт и Венора обнаженные лежат под простыней в комнате постоялого двора. Девушка лежит к наемнику спиной, тот все еще крепко прижимает ее к себе. Лицо наемника пересекает, закрывая изуродованный правый глаз, черная повязка.

Карт выпустил девушку из объятий. Чувство холода в животе напоминает, что рядом с ним – колдунья, но оно теперь притупилось.

За окном брезжит серый рассвет.

Венора встала и подошла к столу, где лежит ее дорожная сумка. Вытащив лоскут бумаги и мешочек с травами, она свернула самокрутку и прикурила от тлеющей на поставке лучины.

Она вернулась в кровать. Теперь дыхание девушки источает терпкий запах трав.

– Ты провел меня, Тириз Карт, – сказала она. – Как ты узнал о заклятии, что наложила на меня мать?

Наемник покачал головой.

– Не знаю. Но я это сделал не только, чтобы защититься. Ты мне нравишься, ведьма.

Венора затянулась и выпустила дым в светлеющий воздух.

– Как-то в детстве я ругала мальчишек и клялась, что, когда стану взрослой, убью любого мужчину, который меня обидит. Тогда мать наложила на меня заклятие. Сказала, что это просто шутка, но с долей серьезности. Ты как-то об этом узнал и воспользовался – единственный мужчина, кому я не смогу причинить боль или убить, будет тот, кто первый в меня войдет с моего согласия.

– Значит, виноват не я один, – усмехнулся Карт.

– Я просто забыла о маминых словах. Не зря она мне говорила держаться от наемников и солдат подальше.

– Думаю, все матери советуют такое своим дочерям.

– Иди к черту.

– Не злись.

– Я не смогу тебя убить сама, – сказала девушка, – но это не значит, что за меня это не сделает кто-то другой.

Девушка встала и принялась одеваться. Карт последовал ее примеру. Он вдруг заметил, что перед ним не двадцатилетняя девушка, а взрослая женщина, много чего повидавшая в жизни. Выражение ее лица стало более зрелым, кожа чуть постарела, но Венора оставалась столь же красивой.

– Знаешь, я видел в полудреме Лурина, – сказал он.

– Ты по нему скучаешь? – бросила Венора едко.

– Я видел то, что он сейчас делает. Ночью он освободился из плена разбойников. Убил девятерых. Вернее, не он, а его камни-глаза.

– Я знаю, почему ты это видел.

– Я тоже.

Наемник вытащил из мешочка слабо светящиеся камни и задумчиво повертел в руке.

– Это все благодаря им.

– Между камнями существует неразрывная связь, – пояснила Венора, завязывая на затылке волосы в хвост. – Они стремятся вновь оказаться вместе. Это облегчит нам задачу.

– А не сможет ли он видеть то же самое о нас?

– Он обычный человек, а я – потомственная колдунья, – напомнила девушка. – Так что не беспокойся.

– Я впервые путешествую с ведьмой, – пробормотал Карт, – да уж. Во всем Илуоне не слыхали большей нелепости.

– Что ты сказал? – спросила она, зло приподнимая бровь.

– Да ничего, мысли вслух.

– Кстати, ты разве не должен вернуться ко двору своего короля? – поинтересовалась девушка. – Ты ж должен быть его верным псом.

Карт посмотрел на, но, вспомнив, кто перед ним и насколько сильнее, он сдержался, выражение лица осталось прежним.

– Я и не собирался. План был такой, что заберу у Лурина камни-глаза и отправлюсь дальше. Осточертело быть наемником, знаешь ли.

Венора не ответила, по ней было видно, что задумалась о другом.

Карт заплатил хозяину, и они покинули постоялый двор.

Они скакали, пока поднявшееся в зенит солнце не стало обжигать плечи и шею.

Венора попросила Карта остановить коня. Он свернул в раскинувшуюся слева от дороги рощу.

Отыскав бьющий под огромным дубом родник, они спешились и устроили привал.

Наемник принялся раскладывать купленную в харчевне постоялого двора еду. Девушка, взяв у него магические камни, отошла в сторону и велела не беспокоить.

– Я попробую проследить наш дальнейший путь, – сказала она.

Венора отошла, оставив между собой и Картом несколько деревьев, и села, прислонившись спиной к стволу. Разложила на траве камни, закрыла глаза, позволив красноватой тьме скрыть мир вокруг. Перед ней засветились три огонька – два синих и один бурый. Камни медленно поднялись до уровня лица девушки.

Глаза колдуньи закрыты, лицо неподвижно.

Камни вспыхнули ярче и медленно стали вращаться, описывая в воздухе вертикальный круг. Скорость вращения принялась нарастать, их свечение делается все ярче.

Перед мысленным взором девушки предстал скачущий на сером жеребце всадник. Волосы развеваются по ветру, под копытами коня мелькает дорога. На шее Венора увидела мешочек из зеленого шелка, который вдруг ярко начал светиться, но потом свет погас, и он сделался прежним.

Всадник этого не заметил. Вдали перед ним раскинулся обрыв, с которого впереди виднеются шатры со стягами и множество воинов между ними. С высоты всё вместе похоже на огромный муравейник.

Усилием воли Венора смогла рассмотреть трепыхающийся на ветерке флаг. На нем изображен вставший на дыбы конь и пикирующий сверху орел.

Увидев хорошо знакомый герб, девушка улыбнулась. Вращение камней-глаз замедлилось, сияние стало медленно угасать.

Она открыла глаза и подставила ладонь, в которую один за другим упали магические камни.

Венора вернулась к Карту и отдала камни.

– Что-нибудь выяснила? – спросил он.

– Лурин направляется в стан короля Оргволда.

Наемник нахмурился.

– Оргволд и Твердогор воюют.

– Знаю. Три дня назад Оргволд разгромил одно из войск Твердогора и вторгся в Данмар.

– Значит, мы Лурина упустили. Оргволд знает его с детства и окажет любую помощь.

Венора покачала головой, холодно улыбнулась.

– На самом деле ничего лучше и придумать было нельзя.

– Что ты хочешь сказать?

Венора пригладила волосы, которыми играет ветерок.

– Лурин задержится там, как минимум, дня на два.

Наемник почесал в затылке.

– И чем именно это выгодно нам с тобой?

– Мы успеем его там застать, – сказала девушка и снова улыбнулась. Это была улыбка охотника, увидевшего в капкане крупную дичь. – Камни-глаза будут наши.

Она рассмеялась, лицо ее вновь обрело черты двадцатилетней девушки. Карт удивился, но решил, что ему показалось. На самом деле, оно всегда было таким.

Конь Лурина медленно ступал по земле, поднимая легкие облачка пыли.

У края обрыва он спешился и посмотрел вниз. Зеленая равнина заполнена шатрами и фигурками воинов, ветер доносит далекий шум лагеря, запахи костров. С высоты обрыва лагерь напоминает муравьиную кучу, где все постоянно в движении, кто-то чем-то занят – одни готовят и отдыхают, залечивают раны и чинят доспехи, другие несут дозор по периметру.

За спиной раздались шаги. Принц замер.

– Медленно повернись, – сказал хриплый голос.

Лурин подчинился. Перед ним стоит двое вооруженных воинов. Солнце играет на обнаженных клинках мечей. Из рук третьего смотрит взведенный арбалет, наконечник стрелы тускло поблескивает на солнце и смотрит прямо принцу в грудь.

Двое – молодые парни, чисто выбритые, третий – воин в летах, с седыми волосами в черной бороде.

– Кто таков? – спросил старик.

– Принц Лурин Данмарский. А вы, как я полагаю…

– Вопросы задаем здесь мы, – перебил старик. – Топор мне в дышло.

– Я подданный короля Твердогора.

– А чем докажешь? На тебе нет герба.

Лурин гордо вскинул голову, пригладил рукой волосы.

– Не твоего ума дело.

Старик помолчал, размышляя.

– Значит, ты из враждующей армии…Перебежчик.

Бородач не сводит с него прищуренных глаз. Но клинок опустил. Однако второй воин, помоложе, меч не опускает. Да и его товарищ все еще держит Лурина на прицеле, поудобнее перехватив арбалет.

– Короли не отправляют сыновей в разведку, – сказал арбалетчик. – Тем более для разведчика ты ведешь себя слишком глупо.

– Я приехал поговорить с вашим королем, – возразил Лурин.

– Нашим королем? А с чего ты взял, что мы служим?

– Там, – сказал Лурин и указал вниз, – стан короля Оргволда. Я приехал на переговоры.

Старик сплюнул.

– Доставим тебя в лагерь, а там решим, что с тобой делать. Может, его величество и согласится выслушать. А, может, и нет – кто знает. У него и без тебя хватает забот.

– Снимай оружие, – велел арбалетчик.

Из кустов вышли еще трое. Теперь все шестеро смотрят на Лурина выжидающе, и на принца стало направлено еще два арбалета.

Лурин отцепил ножны с мечом, снял перевязь со спины. Бородач принял оба клинка.

– Цебеш, Корван, – сказал он двоим и протянул оружие принца. – Отведете его в лагерь. Потом – возвращайтесь.

Молодые солдаты торопливо кивнули.

– Да, сэр.

– Слушаюсь, сэр.

Бородач посмотрел на Лурина.

– Коня веди в поводу, – сказал он и повернулся к эскортерам. – Будет чудить, рубите на месте. Но только не до смерти, топор мне в дышло. Вдруг король и правда захочет его выслушать. А чтобы говорить – нужен лишь рот да язык, остальное – не обязательно.

Он громко захохотал. Воины засмеялись вместе с ним.

– Ну все, – оборвал их бородач, – в путь.

Дорога петлями спускается по живописному склону холма. Слева блестит широкая лента реки. Вода искрится на солнце, по синей глади пробегают тысячи сияющих бликов, словно волны – из золота.

Цебеш и Корван перебрасываются редкими фразами. Лурин даже не пытается с ними заговорить. Рядом, негромко постукивая копытами, идет конь, рука принца крепко держит его под уздцы.

Шатры и палатки приближаются, шум лагеря все громче. Можно уже определить, что ты в воинском лагере, даже с закрытыми глазами – лязг клинков, гул голосов, будто в гудение в пчелином улье, мерный стук молотов в походных кузницах. То и дело раздается конское ржание. Всюду у шатров горят костры, пахнет готовящейся и подгоревшей едой. Принц ощутил запах конского навоза и пота. Мимо проходят воины в кожаных панцирях и кольчугах. Некоторые провожают его недобрыми взглядами.

«Армия в боевой готовности, – отметил про себя Лурин. – Похоже, наступление вот-вот начнется».

Теперь принц находился в лагере армии короля, что воюет с человеком, которого он ошибочно считал отцом. Все пути назад теперь отрезаны, даже если бы передумал Твердогор и он сам.

Конвоиры подвели его к шатру, возле которого двое воинов точили клинки. Рядом с ними шалашом стоят копья, брошены два треугольных щита.

Из соседнего шатра вышел высокий седовласый человек. Властное лицо, поверх металлического панциря с гербом Оргволда на груди спускается алый плащ. Он окинул Лурина хмурым взглядом.

Конвоиры и воины, что точили мечи, вытянулись по стойке смирно.

– Милорд Гортвильд!

Военачальник бросил в рот из небольшого мешочка чищенный орех, и тот захрустел у него на зубах.

– Кого это вы привели?

– Этот человек утверждает, что он принц Лурин Данмарский, сын Твердогора, – отчеканил Цебеш.

– Желает говорить с королем, – добавил Корван с почтением.

Гортвильд пожевал губами, разгрыз еще один орех.

– Лазутчик, что ли?

– Не могу знать, милорд Гортвильд. Мы не допрашивали.

Гортвильд посмотрел на Лурина с неприязнью, взгляд задержался на его грязноватом от дорожной пыли лице.

– Отправляйтесь обратно в дозор. Я лично доложу королю.

Гортвильд скрылся в королевском шатре. Лурин почесал подбородок, а затем громко чихнул. На него никто не обратил внимание, словно он – невидимка.

– Слышали, что велено? – спросил один из стражников. – Чешите назад в дозор.

– Может, ты вместо нас отправишься? – съязвил Корван.

– Что?

Солдат, точивший меч, угрожающе поднялся, его плечи раздались вширь. Он возвышался над дозорным на голову. Следом поднялся и второй. Оба выглядят крепкими и свирепыми.

Конвоир широко улыбнулся, выставил перед собой ладони в примирительном жесте.

– Да ладно-ладно, остынь. Уж и пошутить нельзя.

Они ушли, бросив на Лурина неприязненный взгляд, говоривший: надеюсь, король прикажет сделать из тебя чучело.

Солдат закончил точить клинок, протер грязной тряпкой и вложил в ножны.

– А ты что правда сын Твердогора? – спросил он недоверчиво.

Лурин кивнул.

– Ну тогда тебе смерть, – сказал солдат по-простецки. – Твой отец заварил такую кашу, что даже, если ты решил переметнуться, тебя это не спасет. Предателей мы вешаем, что своих, что чужих.

– Я не предатель! – сказал Лурин гордо. – Да и в этой войне не участвую.

– Такого не может быть, – усмехнулся солдат. – А раз не участвуешь, значит, предал своего отца.

Принц высокомерно промолчал, даже не удостоил стражников взглядом.

Первый воин закончил точить, встал рядом с Луриным, сжимая в руке наточенный до блеска клинок.

Второй в разговоре не участвовал. Он вновь принялся водить по клинку точильным бруском. Но глаз с Лурина не спускает, готовый вскинуться и зарубить этого парня, если появится повод.

Глава 6

Венора сидит, прислонившись спиной к иве. Перед ее закрытыми глазами кружатся три сияющие камня-глаза. Карт наблюдает за ее действиями, держа коня под уздцы. От проезжей дороги их отделяют густые заросли орешника.

Девушка сидит так уже некоторое время, камни-глаза перед ней меняют траекторию вращения, то вспыхивают ярче, то угасают.

Они уже были на верном пути – остановились как раз на дороге, где Венора видела Лурина в прошлый раз, он тогда подъезжал к обрыву, за которым и расположилась армия Оргволда.

Сейчас, ожидая, пока юная колдунья закончит ритуал, Карт поглядывает по сторонам, не убирая руки с эфеса меча. Его не оставляет уверенность, что поблизости есть дозорные, и он не хотел, чтобы их застали врасплох.

Наконец, Венора выдохнула. Открыла глаза, и камни один за другим со стуком упали ей в ладонь.

– Ну что? – спросил Карт.

– Он в шатре Оргволда. Беседуют. Видимо, Лурин останется там на пару дней.

Наемник кивнул.

– Отлично. Тогда давай двигаться.

Он подал девушке руку, но та проигнорировала жест и поднялась сама.

– Только, может, все-таки скажешь, на что мне рассчитывать? – спросил Карт.

– Ты о чем?

– Почему ты так обрадовалась, когда узнала, что Лурин едет в стан Оргволда? Как это поможет нам завладеть камнями?

– Я… – начала было девушка, но осеклась.

Из-за деревьев вышли пятеро. У двоих – взведенные арбалеты. Главным среди них выглядит плечистый воин с бородой, в которой пробивается седина. В руке он, как и еще двое, сжимает обнаженный меч.

Карт молниеносным движением обнажил клинок и сделал шаг вперед, прикрывая девушку. Всех пятерых держит в поле зрения.

– Везет нам сегодня на гостей, – сказал бородач с усмешкой. – А ну, бросай меч.

Глаза дозорного вдруг зацепились за эмблему на кольчуге наемника. Голова быка на фоне двух скрещенных мечей. Он посмотрел Карту в лицо, тот все еще сжимает в руке оружие.

На губах бородатого появился хищный оскал.

– Воин Данмара! – воскликнул он.

По его знаку солдаты стали медленно обходить Карта и спутницу с боков.

Наемник принял боевую стойку, в глубине души понимая, что его тут же снимут стрелами. Но сдаваться просто так не собирался.

– Позавчера в этой мясорубке вы зарубили столько наших… – сказал бородач, качая головой, и кивнул арбалетчикам: – Убить.

Воины спустили курки одновременно. Толстые арбалетные болты со свистом понеслись наемнику в грудь.

Венора вскинула руку. Перед Картом из воздуха возникло нечто, напоминающее вытянутый полупрозрачный щит.

Один болт вонзился в него и застрял. Второй чиркнул и рикошетом понесся к девушке.

Болт вонзился в бедро, Венора вскрикнула и принялась зажимать рану.

Тем временем магический щит исчез, тяжелый арбалетный болт упал к ногам наемника.

Все пятеро дозорных в изумлении переводили взгляд с наемника на девушку. Из ее бедра хлещет кровь.

Оправившись от изумления, бородач глухо произнес:

– Ведьма… Убить обоих!

Карт бросился наперерез дозорному, который кинулся к девушке. Три быстрых удара, и воин упал с разрубленной головой.

На него тут же насели еще двое. Пока третий перезаряжает арбалет, бородач бросился к Веноре.

Лицо девушки сделалось бледным, кровь хлещет из раны ручьем. Она села так, чтобы опираться спиной о ствол дерева.

Рядом, буквально в паре шагов, Карт бьется против двоих. Со звоном сталкиваются клинки. Взмах-удар-блок. Взмах-удар-блок.

Венора выбросила вперед руку. Навстречу бородачу метнулись три круглых сияющих камня.

Бурый камень-глаз ударил его в грудь, и воин страшно закричал, когда его охватил невесть откуда взявшийся огонь. Он замер как статуя, но руки отчаянно двигались, стараясь прекратить невыносимую боль. От тела повалил черный дым, запахло горелой плотью.

Арбалетчик в страхе выронил оружие и кинулся прочь. Его голову накрыло небольшое ярко-синее облачко. Прозвучал и тут же оборвался сдавленный крик. Что-то противно и сочно хрустнуло.

На траву упала обледенелая человеческая голова, я следом – обезглавленное тело. На ледяном лице застыло выражение ужаса.

Увидев, какая участь постигла товарищей, противники Карта перестали драться и опустили оружие, испуганно таращась бледную от потери крови, лежащую без сил девушку.

Наемник безжалостно пронзил одного. Второй побежал прочь, но Тириз вытащил из-за пояса убитого кинжал и метнул ему в след. Парень рухнул, как подкошенный рядом с обезглавленным телом товарища.

Камни-глаза вернулись к Веноре, но она не протянула ладонь, и они продолжают кружиться в воздухе.

Наемник подбежал, опустился на колени. Венора едва в сознании, юбка на левой ноге потемнела от крови. Карт аккуратно приподнял ей голову. Лицо девушки окрасилось в пепельно-бледный цвет.

Карт поднял промокшую от крови ткань юбки и осмотрел рану. Болт вошел неглубоко и рядом с внешней стороной ноги.

Он выругался – любое прикосновение к болту, а тем более, если пытаться его вытащить, вызовет у девушки адскую боль. Он вытер рукавом на лбу пот, мысли метались с бешеной скоростью.

Ему показалось, что девушка умирает. Карт принялся хлопать ее по щекам.

– Венора! Венора!!

Девушка слабо приоткрыла глаза, но веки тут же упали. Ее уже сухие губы принялись что-то шептать.

– Что? – спросил Тириз. – Не слышу? Девочка моя, да что же это…

Она протянула руку, и вращавшиеся рядом в воздухе камни-глаза стали опускаться. Они вновь ярко вспыхнули.

Наемник отстранился, давая им возможность зависнуть над торчащим из раны болтом. Из них к ране сияющим ручейком полилось желтое сияние с золотистыми комочками. Девушка стиснула зубы, у нее вырвался приглушенный стон.

Кровотечение прекратилось, концы раны стягивались вокруг торчащего из бедра металлического штыря.

– Тяни… – едва слышно произнесла Венора.

Карт вытер вспотевшие пальцы и взялся за конец болта. Осторожно потянул, опасаясь услышать крик. Но Венора только негромко стонала от боли.

Губы слабо раздвинулись в улыбке облегчения – болт выходит из плоти легко, как горячий гвоздь из масла.

Сияние все еще льется, края раны сомкнулись, оставив после себя круглый темно-красный шрам.

Наконец, сияние иссякло, камни погасли и упали на траву.

Девушка сидит с закрытыми глазами, ее лицо выглядит изможденным. Но она жива, грудь мерно поднимается и опадает.

Громко и с облегчением выдохнув, Карт убрал камни в мешочек у себя на шее. Затем опустился на траву. Над ним и девушкой медленно плывут громадные облака, похожие на комья взбитых сливок.

– Жаль, что с собой нет фляги с вином, – сказал он со вздохом. – Пара добрых глотков бы не повредила.

Его величество Оргволд пристально всматривается в сидящего перед ним в кресле Лурина. Сам король восседает на походном троне из украшенной серебром слоновой кости. Пламя светильников отбрасывает на стены и потолок шатра слабые танцующие тени.

Король облачен в легкую парадную кольчугу, поверх нее накинута алого цвета мантия. Черные волосы спадают на плечи густыми прядями.

Он не произносит ни слова, взгляд его хмур. Молчит и принц, ожидая реакции короля на свой рассказ. Тишину нарушают приглушенные закрытым пологом шатра звуки лагеря да легкое потрескивание фитилей в светильниках.

Наконец, Оргволд заговорил.

– Я знаю тебя с самого детства, Лурин, и знаю, что ты – человек слова. К тому же, ты никогда не умел врать, а если и пытался, то это было написано у тебя на лице. Поэтому я тебе верю.

Лурин с достоинством кивнул, испытывая облегчение, но, стараясь, чтобы этого не увидел король.

Оргволд задумчиво покачал головой.

– Мне жаль принца Моргана. Человек он был достойный, хоть и воевал против моих солдат. Я уважал его как противника и скорблю о его преждевременной гибели.

Он посмотрел на Лурина, погладил пальцами подбородок.

– Знаешь, я счастлив, что это ничтожество Твердогор – тебе не отец. Хоть и верю с трудом, – заметил он. Пальцы Оргволда сжались в кулак, брови сдвинулись. – Он – подлое, низкое существо в людском обличье! В своей жажде власти он зашел слишком далеко, по его прихоти гибнут сотни воинов… Он даже своих солдат не щадит… Король Робенд из Таскандии – мой старый друг и соратник, я не мог бросить его в одиночку драться с чудовищем, которое решило, что ему дозволено всё!

Лурин не ответил. Оргволд подлил себе в стоявший на столике кубок из хрустального графина, в котором отражаются, преломляясь, тысячи бликов от теплого света светильников, и и поднял ее, показав принцу бордовую жидкость. Мол, угощайся. Но тот покачал головой.

Оргволд отхлебнул вина.

Камни внутри зеленого мешочка на шее принца на мгновение засветились и погасли, но ни он сам, ни король этого не заметили. Каждого одолевали свои мысли.

– А ведь Твердогор когда-то был совсем иным, – сказал Орговолд, будто размышляя вслух. – До того, как он начал вести войны, он был прекрасным человеком и достойным правителем.

Лурин посмотрел на него с сомнением.

– Я его таким не помню, ваше величество.

Король отпил еще из бокала.

– Признаю, он и раньше изредка воевал с соседями, но ни одно правление без этого не обходится. Но в какой-то момент он словно сорвался с цепи.

– Не знаю, о каких временах вы говорите, – возразил принц, – разве что, когда я был совсем еще ребенком. Но он и тогда страстно коллекционировал магические артефакты.

Оргволд кивнул.

– Я тогда был еще простым бароном, и наша дружба с Твердогором была крепче теперешней. Я часто бывал в его владениях, мы вместе охотились. Я и понятия не имел, что он пытался с помощью артефактов овладеть колдовской силой.

– В этом ему часто помогал торговец Галивос.

– Галивос? – переспросил Оргволд. – Да, я его помню. Этот старик несколько раз приезжал и ко мне. Даже, когда я взошел на престол. Хотя я не купил у него ни единого артефакта, он все равно мне их показывал, вываливая из своей дорожной сумы.

– А давно ли вы видели его в последний раз?

Король покачал головой.

– Нет, его давно не было в наших краях.

– Ваше величество, – сказал принц, пересиливая гнетущую неловкость от того, что попал в положение просителя. – Я должен разыскать этого торговца. Не упоминал ли он в беседах с вами, где его можно найти? Где, быть может, он появляется наиболее часто?

Король посмотрел ему в глаза.

– Зачем тебе Галивос?

– Он один знает тайну моего рождения. Видите ли…

Лурин поведал ему то, что услышал от умирающего названного брата. О том, как торговец артефактами продал его вместе с камнями-глазами.

– Вот они, – сказал принц и достал из мешочка камни. – Но здесь только четыре из семи. В моем присутствии сила этих камней увеличивается, и я каким-то образом, неосознанно могу ими управлять.

Оргволд рассматривал магические камни со смесью любопытства и подозрения, затем протянул руку и вернул ему.

– Лурин, я был бы рад оказать тебе помощь, но, я понятия не имею, где искать этого старика. Насколько я понял из бесед с ним, Галивос путешествует по миру, выменивая и продавая свои талисманы, амулеты и прочие колдовские штуковины.

По его немолодому лицу пробежала тень.

– Мне однажды довелось прибегнуть к помощи колдуньи из Зируата. Тогда это была необходимая мера, но с тех пор я зарекся даже держать возле себя магические предметы, и тем более я никогда не пытался ими управлять. В отличие от Твердогора. Эта дорога не для меня.

Лурин кивнул.

– Что ж, спасибо и на этом, ваше величество.

– Что станешь делать? – спросил король с участием. – Куда направишься?

Принц покачал головой.

– Еще не знаю.

– Я велю выделить тебе шатер. Можешь остаться в лагере на день-другой.

В небе над раскинувшимся внизу лагерем парит сокол. Он крупнее своих обычных собратьев, пурпурное солнце придает его золотистым перьям сказочный цвет.

Сокол летает кругами над лагерем, то опускаясь, то вновь поднимаясь в потоках воздуха. Воины с такой высоты не крупнее муравьев, шатры выглядят опавшими листьями. Невдалеке от лагеря темнеет пятно леса.

Птица зашла на очередной круг и стала снижаться. Со стороны холма, с востока, к лагерю на коне скакачут двое. Сокол пошел еще ниже и отчетливо смог их рассмотреть.

Волосы воина в кольчуге развеваются по ветру, а женщина…это колдунья и выглядит совсем юной.

Сверкающая в алых лучах птица понеслась дальше, к северной части лагеря, где пылают костры, и поднимается дразнящий запах дичи на вертелах. Ветер доносит снизу голоса и смех воинов.

Сокол оставил лагерь чуть позади. Лес вдалеке и редкие деревца возле лагеря увеличивались в размерах, сплошной зеленый ковер приближается, на нем стала различимой трава, в глазах зарябило от множества диких полевых цветов.

Сокол опустился на землю возле куста жимолости. В ту же секунду золотистое птичье тело ослепительно вспыхнуло и – стремительно вытянулось вверх с легким чавкающим звуком. Крылья раздались вширь, растягиваясь, как резиновая бечевка, перья на конце приняли форму растопыренных пальцев.

Когда вспышка погасла, на месте сокола стоял пожилой мужчина в золотистом плаще с видавшим виды посохом. Левый глаз странно прищурен. Седые волосы коротко острижены, видно, что он все еще крепок телом.

Старик переложил посох в левую руку, а правой – с наслаждением почесал короткую бороду.

Он едва заметно улыбнулся, чувствуя, как ветерок становится сильнее, из леса рядом доносится шелест листьев, в сумраке этот звук кажется девичьим шепотом. Багровый шар солнца опускается за горизонт.

Поправив суму на плече, Галивос направился к лагерю.

Второй раз за сегодняшний день король принимает гостей. Однако теперь он радости от этого не испытывал.

Перед Оргволдом в шатре без тени стеснения стоит худая девушка в простом коричневом платье. Ее черные волосы рассыпаются по плечам, выделяя и без того бледное лицо. Она держится за воина в испачканном кровью кожаном панцире, на котором эмблема королевства Данмар. Оргволд узнал наемника с северных гор, из таких головорезов и состояла армия данмарского короля. Если бы три дня назад Твердогор выставил этих молодцов, победы Оргволда могло и не быть.

Левый глаз наемника скрывает повязка.

Девушка протянула руку к стоявшему в углу табурету, и тот придвинулся, она опустилась на жесткое сиденье.

«Колдунья», – подумал король угрюмо.

– Кто вас впустил с лагерь? – спросил он. – И тем более в мой шатер? Эй, стража!

Венора повела рукой, зычный крик Оргволда истончился и погас. Пару мгновений он открывал и закрывал рот, из которого не доносилось ни звука. В глазах мелькнул ужас. За пологом слышались голоса двух приставленных к шатру солдат, которые, как понял король, ничего не услышали. От пробежавшего по телу холода его плечи передернулись.

Наемник молчит, не сводя с него тяжелого взгляда. Оргволд заметил, что помимо пятен крови на его панцире, торчащая из ножен рукоять меча тоже выпачкана засохшей кровью.

– Король Оргволд, – произнесла, наконец, девушка. Она оставила табурет и сделала несколько шагов к нему, жестом велев спутнику оставаться на месте. – Я пришла получить старый долг.

– Если ты ведьма, я велю сжечь тебя живьем. Стра… – начал он, но под пристальным взглядом девушки вдруг поперхнулся и схватился за горло. Изо рта вырвался режущий кашель. Глаза Оргволда выпучились, он принялся хватать ртом воздух, чувствуя на своем горле чью-то невидимую руку.

Наконец, невидимая хватка отпустила, и он вновь смог дышать.

Наемник стоит у входа, рука – на эфесе меча.

– Я пришла получить старый долг, барон, а теперь уже – король Оргволд, – повторила Венора, буквально впиваясь глазами в лицо короля. – Ведь ты не всегда был королем. Тебе кое-кто помог.

Оргволд нахмурился, молча глядя на таинственную гостью.

Девушка протянула к нему обе руки, что-то прошептала. Король побледнел, попытался унять дрожь в руках. Он увидел, как с его колен поднялась призрачная фигура в его доспехах и плаще. Точь-в-точь как он. Призрак. Или отражение в зеркале. На спину и плечи неровными прядями падали волосы.

Его призрак подошел к выходу и отодвинул полог шатра. Внутрь ворвался алый свет уходящего на ночь солнца.

– Стража! Никого не впускать, – раздался голос двойника Оргволда. – За ослушание лишитесь голов!

Полог опустился на место, двойник повернулся к королю лицом и растаял в воздухе, словно туман под лучами солнца. Оргволд наблюдал за ним остановившимся взглядом.

– Зачем ты пришла? – спросил он Венору в смятении. – Я тебя не знаю.

Уголки губ девушки изогнулись, точно змеи.

– В то время в Зируате объявили охоту на ведьм и колдунов. Их, как ты помнишь, барон Оргволд, сжигали заживо. Но, – сказала она, подняв указательный палец, – тот, кто прибегает к помощи слуг дьявола, сам становится его слугой и да предан будет огню!

– Точная цитата из книги Охотника на колдунов, – произнес у нее за спиной Карт. – Откуда ты это знаешь?

Лик Оргволда сделался еще более мрачным.

– Помнишь ли ты Реду из городишка Таоплис? – спросила Венора.

– Да, – сказал король обреченно. – Помню.

– Вы заключили с ней сделку, – продолжала девушка, подходя ближе. – Она помогает тебе занять вожделенный тобой трон, а ты – …

– А я пообещал ей в ответ услугу.

– Король Браголюб умер во сне через несколько дней. И теперь Гуршондом правишь ты.

– Все верно, – произнес Оргволд, словно выталкивая из себя слова.

Венора воззрилась на него с торжеством и угрозой.

– Я – дочь Реды из Таоплиса, что возвела тебя на престол. И я пришла взыскать долг.

Лицо короля сделалось серым, на лбу и под глазами проступили змеи морщин.

– Чего ты хочешь?

– В твоем лагере гостит Лурин из Данмара. Мне нужно то, что он увез из замка своего отца.

– И это все?

Венора медленно покачала головой. Карт у нее за спиной перевел взгляд с Оргволда на подругу. В глазах наемника стояло непонимание.

– Как говорила моя мать, негоже бросать доброе мясо псам. Так что я – заберу то, что он увез из замка своего отца, а заодно – жизнь этого человека.

Некоторое время король молчал. Затем тяжело вздохнул. Лицо его сделалось скорбным, но глаза сверкнули мрачной решительностью, как у человека, которому некуда деваться, и он согласен на все.

– Да будет так. Я велю отобрать лучших воинов для пленения данмарского лазутчика.

Оргволд поднял голову в направлении входа и что-то негромко сказал. С облегчением убедившись, что эти слова выходят свободно, без прежней удушающей боли, он крикнул:

– Стража! Ко мне!

Галивос идет через лагерь в облике гуршондского воина. Его седые волосы сделались черными, посох кажется копьем, а запыленный дорожный плащ золотистого цвета превратился в новенький воинский.

Солдаты у костров играют в карты, со стуком прыгают в кружках кости, кто-то точит клинки, штопает одежду.

Солнце опускается за горизонт, погружая небо и равнину, на которой раскинулся лагерь, в океан теней и багровых отблесков. Всюду костры, доносится чавканье и застольные разговоры.

На Галивоса не обращают внимания, принимая за своего, приветствуют, хлопают по плечу. Кто-то даже попытался усадить его к костру и угостить ломтем мяса, но он одним мановением руки перенес настырного добряка на другой конец лагеря и направился дальше.

Полог шатра Лурина откинут. Принц за походным столом и при свете лампы в задумчивости сидит над шахматной доской. Партия в самом разгаре. На полу блюдо с обглоданными костями. Рядом тускло блестит кубок и стоит глиняный кувшин с вином. Длинные пузатые тени от них спускаются со стола и, точно змеи, ползут через ковер на полу до самой стены.

Рядом с шатром у костра сидят кружком воины, до принца долетает их смех и обрывки разговора. В его присутствии военачальник велел им охранять покой гостя. Если же ему вздумается прогуляться по лагерю, то двое должны его сопровождать.

Конь принца снаружи, стреноженный, пощипывает траву на широком пятачке.

Когда на пороге возник упитанный солдат в золотистом плаще, принц вытер расшитым платком рот и спросил.

– В чем дело?

Приняв свой настоящий облик, Галивос опустил полог шатра. Звуки снаружи сделались приглушенными.

Увидев метаморфозу и то, что они с этим человеком остались вдвоем, Лурин на всякий случай нащупал прислоненный к стулу меч в ножнах. От его взгляда не укрылась дорожная сума на полном животе гостя. Что-то в этой суме показалось знакомым, в глубине памяти вспыхнул огонек, но принц пока не мог понять, что он означает.

– Надо уходить, принц Лурин, – произнес торговец. – За тобой придут с минуты на минуту. Вернее – за твоей головой. Если останешься, никто во всем Илуоне тебе не поможет.

На лице принца не дрогнул ни единый мускул.

– Не может быть. Я – гость короля Оргволда.

– У короля сейчас гости более важные, чем ты. И они велели привести тебя стреноженным.

Лурин подошел к старику. Глаза принца внимательно изучают его тронутый морщинами лик. Он вновь посмотрел на сумку и вдруг понял, почему она показалась ему знакомой.

– Галивос… Что ты здесь делаешь?

С той стороны шатра раздался и стих, удаляясь, звучный хохот кого-то из воинов.

– Им нужны камни-глаза и твоя жизнь, – сказал торговец, проигнорировав слова принца. – Эта ведьма ее выпьет, иначе потеряет силу.

– У меня к тебе столько вопросов.

– Все вопросы потом. Надо уходить.

– Вокруг полно солдат. Нам не уйти незаметно.

– Я нас замаскирую. Главное выгляди, как ни в чем не бывало.

В разум принца закрадывались подозрения. Не может быть, чтобы старик сам его разыскал. Так не бывает. Этому он научился у наставника Дункана – бесплатный сыр только в мышеловке, а чудеса – награда за каторжный труд. А то и просто каторжный труд без всяких чудес.

Здесь должен быть какой-то подвох. Об этом кричат все его чувства.

Глава 7

Над степью навис расшитый звездами черный купол. Пять воинов во главе с одним из военачальников по имени Брунд направляются через лагерь к шатру, где остановился данмарский принц.

Всюду горят костры, пахнет жареным мясом, ветерок доносит аромат лесных трав, кислого дешевого вина.

Шатер принца был уже совсем рядом, когда Брунд увидел идущих от него ему навстречу двух солдат. Один толстый, в золотистом плаще, с прищуренным левым глазом. Он поддерживал второго, худого как жердь.

– Почему оставили пост? – рявкнул Брунд, невысокий, с красным от чрезмерного употребления вина лицом.

– Простите, милорд, – заговорил толстяк, – моему товарищу плохо. Он всю жизнь пахал в поле, еще не привык к солдатской еде. Он мне как брат – не могу же я его бросить.

Воин, которого толстяк держал, издал звук, похожий на громкий рвотный позыв и зажал рот рукой.

– Пошли вон, – бросил военачальник в отвращении.

– Да, милорд, – торопливо закивал толстяк и поспешил увести товарища за шатры.

Пляшущий свет костра выхватил из темноты шесть фигур, когда, Брунд с воинами подошли к шатру Лурина. Из-под опущенного полога пробивается свет.

Сидящие у костра солдаты тут же поднялись и встали по стойке смирно, кто с куском жареного мяса в руках, кто – с кружкой супа. Вперед вышли трое, которым доверили присматривать за принцем.

Брунд кивнул им.

– Бдите? – спросил он недобро, увидев в руке у одного из воинов кувшин с вином.

– Принц Лурин в шатре, воевода! – ответили трое едва ли не хором. – Не извольте беспокоиться!

– Посмотрим, – буркнул тот и откинул полог шатра.

Вслед за ним вошли два воина, остальные остались снаружи.

Лурин сидит за походным столом, локти упер в столешницу. Он что-то рассматривает на поверхности стола возле светильника, который горит слишком ярко. Принц даже не поднял головы, будто не слышал вошедших в шатер солдат.

– Принц Лурин, – произнес Брунд. – Следуйте за нами к королю.

Руки воинов легли на рукоятях мечей. Глаза из-под шлемов устремлены на принца.

Лурин, наконец, заметил их и встал, распрямившись над столом, так что по стене метнулась широкая тень.

На его лице нет никакого выражения. Несколько мгновений он не шевелился, а потом вдруг его очертания начали расплываться и таять. Воевода ахнул. Глаза солдат едва не вылезли от изумления из орбит.

На изумленном лице Брунда медленно проступала ярость.

Тающий в тускло освещенном пространстве шатра исчезающий фантом бешено хохотал.

Когда шатры с кострами остались позади, и темнота приняла беглецов в свои объятия, принц и Галивос остановились перевести дух. Ветерок обдувает их лица.

Из лагеря в тишине отчетливо слышатся крики и ругань.

– Похоже, мое исчезновение уже заметили, – заметил принц.

Торговец кивнул.

– Надо уходить. Кто-то наверняка обратил внимание на двух странного вида воинов. И указал, в какую сторону они направились.

Он критически щелкнул языком.

– Могут выслать погоню.

Лурин посмотрел на него с сомнением.

– Среди ночи далеко нам все равно далеко не уйти.

Торговец артефактами усмехнулся.

– Я бы мог перенести нас подальше отсюда.

– Хорошо бы. Нам нужно место, где можно спокойно поговорить.

– Ммм… Чтобы говорить, нужен лишь язык одного да уши другого. Это можно хоть в чистом поле.

– Я не хочу обсуждать жизненно важные для меня вещи здесь.

Галивос поморщился.

– Какой привередливый. Сразу видно, что принц. Ладно, я смогу нас перенести, скажем, в ближайшую деревню. Найдем постоялый двор.

На лице Лурина в призрачном свете звезд блеснула скупая улыбка.

– Давай же.

– Сначала отойдем подальше.

Они двинулись дальше к лесу. Когда в темноте показались силуэты деревьев, Галивос сделал знак остановиться. Лурин от нетерпения легонько хлопал себя по бедрам.

Торговец принялся делать в воздухе пассы руками и что-то неразборчиво шептать. Воздух в нескольких шагах принялся слабо светиться, затем он начал колыхаться. Как если бы в озеро бросили камень в ночь полнолуния. В открывшемся окне сияют точечки звезд, там в темноте угадываются очертания домов, в некоторых светятся окна.

Там лениво лают собаки.

– Вперед, – сказал торговец, указывая на магическое окно. – Я за тобой.

Лурин тряхнул головой. Он не переставал похлопывать себя руками по ляжкам, теперь уже от легкого волнения.

Он подошел к волшебному окну и собрался уже туда шагнуть… Как вдруг – замер. Правой рукой принц коснулся груди, чтобы удостовериться, что магические камни при нем. Мешочка на шнурке там не оказалось.

Он повернулся к волшебнику.

– О, боги. Похоже, я оставил в шатре камни-глаза. Надо вернуться!

Галивос хмур покачал головой. Подняв руку, и медленно опустив ее вниз, он заставил магическое окно закрыться.

– Тебе возвращаться нельзя. Я сам принесу твои камни.

Мрачный от раздумий Брунд ходит взад-вперед возле шатра, из которого исчез данмарский лазутчик. Военачальник то и дело бросает гневные взоры на вытянувшихся по стойке смирно воинов, которые должны были не спускать с него глаз. Здесь же стоит стреноженный конь сбежавшего принца, но от коня мало проку. Он ничего не расскажет…

Кулаки военачальника сжимаются и разжимаются, рука нервно щупает рукоять меча на поясе.

Рядом весело и беспечно потрескивают ветки в костре. Огню неведомы трудности людей, в отличие от них, пламя не испытывает чувства ответственности, а лишь разрушает все, к чему прикоснется.

«Поменяться бы с ним местами, – подумал воевода нервно, – хоть на время, а то ведь не ровен час, и моя голова полетит за то, что проворонили лазутчика».

Он вскинул голову на звук приближающихся шагов.

Подошли трое из королевской гвардии. В танцующем свете костра заблестели их украшенные фигурными пластинами кольчуги, конические шлемы на сгибе локтей.

– Воевода Брунд, – произнес один из них, с черно-угольной бородой. – Король требует тебя к себе в шатер вместе с этими воинами.

Он кивком указал на пятерых солдат за спиной воеводы.

Эта весть резко изменила их лица. Кто помоложе – побледнел, бывалые и не раз видавшие смерть угрюмо поджали губы.

Воевода сделал двоим знак оставаться, а остальным велел следовать за ним.

Когда они ушли, двое воинов – Гелим и Ланг – встали у входа в шатер, как было велено. У обоих на лицах написано облегчение – не придется держать ответ перед самим королем.

Полог шатра откинут, внутри горит светильник. Огонек его дрожит от ветерка. От очередного дуновения он погас.

– Черт, – буркнул Ланг нервно. – Не нравится мне это, зубами клянусь.

Ему вдруг захотелось, чтобы там горел свет. Темный шатер казался ему пещерой, из которой вот-вот появится леденящий кровь ужас и поглотит его.

Он вытащил из костра дымящуюся ветку с ярким углем на конце и вошел в шатер. Дойдя до стола, Ланг поднес тлеющий кончик ветки к фитилю и накрыл огонек стеклянным колпаком с отверстием для воздуха.

Когда огонек светильника разогнал полумрак, взгляд воина упал на мешочек из зеленого шелка на полу у стола.

Ланг нагнулся и подобрал. Задумчиво вертя находку в руках, он вышел к стоящему у входа Гелиму.

Едва он вернулся на пост, как над головой раздалось мягкое хлопанье крыльев, и на землю поодаль от костра опустилась птица. Она повертела головой из стороны в сторону и – посмотрела на бдящих у шатра воинов. Заменяющая ей веки пленка на черных глазах опускается и поднимается.

– Ты смотри, – удивленно хмыкнул Гелим, – сокол. Да еще с золотистыми перьями! Я такого видел всего однажды в детстве.

Он осторожно двинулся вперед, так, чтобы рассмотреть пернатого гостя поближе и не спугнуть.

Оргволд был похож на разъяренного медведя в узкой клетке.

– Как вы могли его упустить?! – прорычал он.

Король буквально испепелял взглядом Брунда и приведенных с ним солдат.

От спокойствия и благодушия короля не осталось и следа. Возле него стоит угрюмый воин в кожаном панцире и молодая женщина. Ее черные волосы рассыпаются по плечам, алые губы сжались в комок, в глазах горит ярость. Она не сводит глаз с Брунда и его воинов.

Воевода отметил, что во взгляде этой женщины есть что-то царственное и магическое.

– Ваше величество, – торопливо сказал один из солдат, тот, что постарше, – мы клянемся небом и землей, что не видели, как принц покинул шатер. Мы были рядом и не выпустили бы его!

Король быстро посмотрел на женщину, та ответила надменным взглядом.

– Лучше бы ты поклялся своей головой! – сказал Оргволд, а затем резко повернулся к солдатам и Брунду. – Ибо ее вы все потеряете!

Воины смиренно промолчали.

Мысли Оргволда метались, в голове с каждой секундой разгорался лихорадочный жар. Одна ужасная картина сменяла другую – ведь теперь он не сможет вернуть долг этой ведьме, и если она решит его убить, то вряд ли ему кто-то поможет.

Внезапно в тишине прозвучал хрипловатый женский голос, в котором смешалось недоумение и радость.

– Они все еще здесь…

Оргволд посмотрел на нее в замешательстве.

– Кто? Принц?

– Камни, – глаза Веноры возбужденно сияют. – Они все еще здесь. Пусть кто-нибудь проводит меня к шатру Лурина.

Чувствуя, как тяжесть покидает тело, Оргволд махнул рукой гвардейцам, и опустился на трон.

Шатер опустел. Король с облегчением перевел дух.

Гелим и Ланг с возбужденным интересом рассматривают четыре странных камня, которые Ланг держит на раскрытой ладони. Два из них – мутно-зеленого цвета, один – темно-синий, точно небо после заката. Последний камень красно-коричневый.

– Что это за…? – спросил Гелим и посмотрел на товарища. – Драгоценности? Как думаешь?

Ланг неуверенно покачал головой.

– Не знаю.

Сокол уже несколько минут сидит перед ними, не сводя с воинов глаз. Костер подсвечивает его так, что с одного боку птица выглядит окруженной пурпурно-золотистым сиянием, а второе ее крыло едва угадывается в темноте, словно темная половинка луны.

– Так, – сказал Гелим, воровато посмотрев по сторонам и убедившись, что никто их не слышит – у ближайших костров воины уже засыпают или разошлись спать. – Делим поровну. Два тебе, два – мне.

– Слушай, – остановил его Ланг, – мне как-то…того…не по себе.

– Ты чего? Разбогатеем ведь. Бросим эту чертову армию, заведешь дом, женщин, детей.

– Да ты послушай…Этот принц, как там его, из Данмара исчез ведь не просто так.

– Да какая разница, камни-то у нас! – воскликнул шепотом Гелим. – К черту этого перебежчика!

– Он колдун, этот принц, зубами клянусь! В шатре он после себя призрака оставил. И эти камни, они – колдовские!

На лице Ланга все отчетливее проступает страх, он снова заговорил:

– Не нужно их трогать, тебе что – жизнь не дорога?

В глубине камней вдруг заискрилось и стало разгораться сияние, под цвет каждого камня-глаза.

Глаза Гелима широко раскрылись. У Ланга задрожали губы, камни выскользнули из рук, но Гелим успел подхватить три. Синий камень, проскочив у него меж ладоней, упал ему под ноги.

– Вот видишь? – твердил Ланг, отпрянув. – Видишь?! Я же говорил…

В эту минуту что-то ярко-золотое вспыхнуло прямо перед ними и ослепило. Гелим успел заслонить глаза рукой.

Но когда он вновь посмотрел перед собой, то увидел старика с посохом в золотистом плаще.

Меч Ланга сам прыгнул Галивосу в руки, старик молниеносно взмахнул им вверх и вниз, словно чертил в воздухе линию. Из рассеченного горла Гелима хлынула кровь.

Ужас приковал Ланга к месту, и – окровавленный клинок снес ему голову.

Галивос огляделся. Чуткое ухо уловило приближающуюся группу людей. Он быстро сложил камни в зеленый мешочек и затянул шнурок. Вспышка, и он – резко уменьшился, снова став соколом.

Теперь золотистые перья птицы испачканы кровью. С крепко зажатым мешочком в клюве сокол поднялся над лагерем и стал описывать над шатром круги.

Когда к почти погасшему костру спешно подошла Венора в сопровождении троих солдат, мешочек в клюве сокола вспыхнул изнутри. Колдунья подняла голову, заметив свет.

Галивос опустился ниже, из мешка, в котором лежали камни-глаза, выстрелил серебристого цвета луч, ударив девушку в голову.

Она с трудом удержалась на ногах, стоящий рядом молодой солдат ее поддержал.

Когда Венора снова посмотрела вверх, сокола уже не было.

Ведьма застонала, на лице проступили обида и гнев. Она почувствовала, что ее колдовская и жизненная сила уходят.

Воин, что ее поддерживает, тоже заметил, как эта красивая молодая женщина разом побледнела. И от нее идет нестерпимый жар. Однако она красивая, парень смотрит на нее горящим взором, губы раздвинуты в улыбке обожания.

– Что с тобой? – спросил солдат. – Тебе плохо?

Венора посмотрела ему в глаза, их лица почти соприкоснулись. Парнишка смутился.

Девушка опустила руку к его поясу и, показав головой на пустой шатер, слабо улыбнулась.

– Пойдем со мной. Ты мне поможешь.

Парень на миг отшатнулся. Что-то в этой улыбке насторожило и даже испугало. Однако ее чары вновь стали действовать, солдат изменился в лице. В восхищенных глазах написано, что пойдет за ней куда угодно и сделает все, что она скажет.

Стоявшие рядом двое солдат, увидев выражение у него на лице, засмеялись.

– Иди, иди, Гордон, – сказал один весело. – Помоги красотке. Потрешь ей спинку и другие места. Ха-ха…!

– Слышь, девушка, а может, мы поможем тебе все втроем? – предложил второй, улыбаясь и откровенно ее рассматривая.

Венора, обвив руками шею Гордона и, увлекая его к шатру, повернулась вполоборота.

– Пойдем.

У входа она попросила воинов оставить все оружие на улице. Девушка становилась все бледнее. Она чувствовала – нужно спешить, силы стремительно таят.

Снаружи было видно, как свет в шатре под опущенным пологом затрепетал, бешено замелькали тени, словно внутри металась гигантская летучая мышь, и – наступила темнота.

Глава 8

Потолочные балки корчмы чернеют копотью. По широкому залу плывут запахи жареного мяса, лука и специй. У стен кухни на вертелах жарятся массивные свиные туши. Крепкие работники в кожаных фартуках проворачивают их над углями.

Как всегда, в конце дня корчма оказалась полна. Люди после трудового дня пьют вино из глиняных кружек, жадно поедают мясо с кашей и похлебку, по корчме разносятся голоса, чавканье и стук ложек о миски.

Лурин и Галивос расположились за столом у стены. Прислужник только что принес тарелки с жареным картофелем и рыбой. Тут же на столе пузатый кувшин и две кружки.

Торговец артефактами налегает на вино, пища на его тарелке почти не тронута. Принц, наоборот, ест, словно весь день проработал в поле, подобно собравшимся в корчме жителям деревни, куда его унес от военного лагеря Галивос.

– Так почему ты мне помог? – спросил Лурин, отодвигая опустевшую тарелку.

Торговец оглядел зал, сделал неторопливый глоток.

– Видишь ли, твой отец просил о тебе позаботиться.

Лурин смерил его испытующим взглядом.

– Расскажи о нем.

Мимо пронесся подросток с заставленным едой подносом и едва не споткнулся о чью-то выставленную ногу. Торговец проводил его взглядом.

– Твой отец, – начал он, – был величайшим героем древности. Могучим и бесстрашным. Он бросил вызов древнему божеству, которое в народе называли Совлиаг.

– Никогда о таком не слышал.

Торговец кивнул.

– Немудрено. Боги меняются через несколько поколений. Старые забываются, новые приходят. Или же старые приходят под новыми именами. Совлиаг сменил множество имен, а затем люди придумали себе новых богов, и он ушел в тень.

В глазах Лурина появилось сомнение.

– То есть, мой отец жил уйму веков назад? Это невозможно.

– Я не сказал, что Совлиаг ушел навсегда. И твой отец, славный воин Картодалор, противостоял ему не так уж давно. Спроси любого, слышал ли он об этом величайшем из героев, и узнаешь, что я прав.

– Так что с ним случилось?

– В наказание за великую дерзость Совлиаг наслал на него безумие, и Картодалор зарубил свою жену и сына – твоего старшего брата. Когда же пелена спала с его глаз, он в отчаянии хотел броситься на меч, но Совлиаг не позволил.

Торговец снова отпил вина.

– Древний бог заточил твоего отца в башню в Потустороннем Мире. Там нет времени, твой отец не стареет, и он – никогда не умрет. Совлиаг терзает его иллюзиями и мороками о прошлой жизни. Картодалор снова и снова убивает жену и сына, затем приходит в себя в Башне, и морок окутывает его вновь.

Лурин тоже налил себе вина и задумчиво отпил. Галивос, тем временем, продолжал рассказ:

– Он видит одни и те же события с разных сторон, в разных вариациях, но – итог и осознание того, что он совершил, всегда одно и тот же. Мучительное, страшное. Его мукам – не будет конца. Так гласит легенда.

Некоторое время они пили молча.

– Знаешь, – заговорил Лурин, – Морган, мой названный брат, сказал, что ты отдал меня Твердогору, когда я был младенцем.

Галивос кивнул, на лице ни тени смущения.

– Именно так все и было.

– Откуда же ты знал моего отца? Получается, это было уже после смерти моей матери и брата? Что-то я не понимаю – ведь, если отца заточили….

Торговец прервал его жестом.

– Я вижу, ты пытаешься уличить меня во лжи, – сказал он, и его губы тронула усмешка. – Это случилось до того, как на него сошло безумие. Дело в том, что твой отец умел предвидеть некоторые события своей жизни. Это было редко, но если он что-то предчувствовал, то это происходило. Иногда он знал заранее лишь последствия, а не то, что им предшествует.

Лурин слушает со всем вниманием. Рядом с их столом кто-то споткнулся о вытянутую ногу уснувшего пьяного мужика и повалился на пол. При падении задел соседний стол, донеслась ругань, зазвенела разбитая посуда.

– Так случилось и в тот раз, – продолжал Галивос. – Твой отец понял: с ним должно произойти что-то ужасное. Может быть, смерть или что-то такое…в общем, он не мог сказать точно. Слишком туманное было видение. Но он ясно видел, что его новорожденный сын останется совсем один. Вот он и передал тебя мне, попросил заботиться. Или – отдать в хорошие руки. Лучшего кандидата, чем Твердогор, на тот момент не подвернулось. Он воспитал тебя мужчиной и воином.

При сравнивании Твердогора с его отцом, да еще и хорошим, принц почувствовал отвращение и инстинктивно повел плечами, проверяя на месте ли перевязь с мечом. Рукоять второго меча он нащупал на поясе. После недавних событий наличие при себе оружия стало для него первостепенным.

– Я ведь даже ни разу не видел ни его, ни мать, – сказал Лурин растерянно. – А Потусторонний Мир? Туда как-то можно попасть?

Галивос покачал головой и вновь поднес ко рту кружку. Когда его кадык перестал двигаться, он вытер рукавом рот.

– По словам старых волхвов, туда попадают лишь осужденные на вечные муки. Живым туда прохода нет.

– И совсем ничего нельзя сделать? Нельзя как-то освободить моего отца?

Галивос задумался.

– Есть одна древняя легенда, – сказал он, наконец. – В ней говорится, что любого заточенного в Потусторонний Мир можно освободить с помощью четырех волшебных предметов. Якобы Совлиаг после сотворения мира как-то раз несправедливо осудил мудреца и заточил его в Потусторонний Мир. Когда он понял свою ошибку, то исправить ее уже не мог. Ведь боги не могут отменять то, что сделали.

Он прокашлялся и продолжил:

– В общем, Совлиаг повелел волхвам вернуть из небытия четыре магических артефакта, чтобы в следующий раз, если подобное произойдет, несправедливо осужденного можно было спасти.

Конец ознакомительного фрагмента.