Предложения в которых упоминается "кровавый навет"
Гонения на евреев во времена крестовых походов и кровавых наветов явились поворотным моментом в их европейской истории.
Этим фактически возрождается кровавый навет.
На другой день — слилат-дам — кровавый навет, столь памятный еврейству по средневековым кострам, пыткам, мучениям, гонениям всякого рода, — грозным эхом пронёсся по всей сачхерской дороге и встревожил мирное сачхерское еврейское население.
Подтекст таков, что у евреев они практиковались, а это ведёт неоязычников прямо к кровавому навету, который они, ничуть не смущаясь, заимствуют из традиции христианского антисемитизма.
Речь пойдёт о «кровавом навете» и о современных формах бытования различных фольклорных мотивов, составляющих так называемую «легенду о ритуальном убийстве».
Это так называемый «кровавый навет» — то есть обвинения в ритуальных жертвоприношениях христианских детей.
Лишь таким образом, на мой взгляд, вопрос о «кровавом навете» может быть перенесён из поля политики в сферу науки.
Свою актуальность кровавый навет не утратил и по сей день.
Эта борьба влияет, конечно, и на научные исследования, связанные с кровавым наветом.
Вековые предрассудки, давшие начало кровавому навету и мифу об отравлениях, усугубились и преобразились, в них нашли отражение новые тревоги и обиды.
Император защищал евреев от кровавых наветов.
Кровавые наветы сопровождались арестами, пытками, казнями, погромами и резнёй.
Одним из наиболее живучих суеверий был так называемый «кровавый навет» — средневековая выдумка, которая приписывала евреям совершение ритуальных убийств (использование христианской крови при выпечке мацы).
Первая часть работы содержит краткий обзор исследований «кровавого навета» и анализ механизмов непосредственного влияния ценностных предпочтений учёных на эти исследования.
Рассматривая устные рассказы как исторические свидетельства, мы, конечно, не будем искать в них ни доказательств, ни опровержений «кровавого навета».
Одним из проводников влияния этой «безысходной смертельной борьбы» ценностей на исследования в данной области является отсутствие в научной литературе терминологического различения собственно «кровавого навета», т.
Важнее для нас то, что при этом столь же автоматически фольклорные тексты, составляющие легендарную традицию, наделяются смыслом и функцией кровавого навета: a priori предполагается, что они выражают христианскую юдофобию, ненависть к иноверцу, к «чужому».
Однако убийство и мучения жертвы, составляющие основу «кровавого навета» и важные также для житийной литературы, не рассматриваются информантами как обязательные.
Это происходит, очевидно, в результате отождествления легендарной традиции с кровавым наветом, где «факт» убийства является тем стержнем, на котором строится обвинение.
Маца наполняется кровью в воображении боящихся её подобно тому, как наши фольклорные тексты наполняются враждебным смыслом в воображении противников кровавого навета.
В 1790-й год стал годом наличия фактов «кровавого навета» (обвинения евреев в убийстве представителей иных вероисповеданий, в основном христиан, чтоб использовать их кровь при осуществлении ритуалов).
Опять же кровавый навет на евреев связан с целостным восприятием еврейства — и не только русскими.
Легче поверить в кровавый навет, чем в благородные помыслы; проще возненавидеть, чем сохранить трезвомыслие.
Один «кровавый навет» чего стоил.
Антисемитизм во всём мире скуден на выдумки: пара кровавых наветов, которая безотказно работает вот уже тысячелетия.
Ещё в средние века про евреев придумывали кровавые наветы и устраивали погромы.
Так называемая «кровавая клевета», или «кровавый навет».
Обвинения хлыстов в свальном грехе и человеческих жертвоприношениях больше похожи на «кровавый навет», согласно которому евреи ежегодно приносят в жертву христианских младенцев и используют их кровь в ритуальных целях.
Чего только не стали приписывать евреям: убийства христианских детей с целью выпечки мацы на их крови («кровавый навет»), отравление колодцев, намеренное распространение чумы и пр.
Одним из них стали кровавые наветы, в которые легко верило невежественное простонародье, нередко подстрекаемое некоторыми фанатичными католическими проповедниками.