И не просто какой-то узкий специалист, окончивший сомнительные курсы, — она преподавала в московской академии, работала с трудными подростками, создала кучу авторских курсов по работе с созависимыми, личностному росту и семейному взаимопониманию.

Но я бы не связывала это с тем, что нельзя преподавать такие предметы человеку как имеющему религиозную открытость, что не следует их превращать в систему.

Она преподавала немецкий язык в вечерней школе, была классным руководителем выпускного десятого класса и уступила просьбе директора школы остаться ещё на месяц, чтобы провести через госэкзамены своих учеников, среди которых были и такие, что годились ей чуть ли не в отцы.

И я мечтала преподавать литературу, как она.

На нашем факультете преподавалось два языка, продолжали преподавать тот, с которым студент пришёл из какого — либо учебного заведения и второй по выбору.

В нашей школе иностранный язык начинали преподавать с пятого класса.

Единственным предметом, увлекавшим девочку, была история, которую ей преподавали не как науку, а как сборник анекдотов и рассказов о богах и героях древнего мира.

Также её не привлекала перспектива преподавать, но доставляли удовольствие контакты с гораздо менее блестящими умами, чем её собственный.