При этом, однако, базисная структура космогонически-апокалиптического петербургского мифа остаётся неизменной: природный хаос лишь временно нарушает порядок культуры, и петровский космос каждый раз одерживает верх над прамировым состоянием.

Рассматривая мифологему космогонии как конституирующий элемент петербургского панегирика (и петербургского мифа в целом), уместно спросить, насколько этот элемент дистинктивен, то есть является ли он специфической чертой петербургского мифа, отличающей его от других городских мифов.

Этот первый текст петербургской литературы уже содержит, в сущности, одну из базисных дихотомий петербургского мифа, появившихся в эпоху романтизма, хотя и обратную по знаку.

Таким образом, помимо и после рассмотрения субстрата, нам предстоит говорить и об основных линиях собственно «петербургского мифа», безусловно самостоятельного в своих проявлениях.

Мифологизированное восприятие основания города как космогонического акта является ключевым аспектом петербургского мифа.

Такая точка зрения не учитывает, однако, поливалентности петербургского мифа в панегирике.

Ведь как только логика «петербургского мифа» вступает в свои права — говорить о влияниях и истоках уже неправомерно.

Петербургский миф как своего рода культурологическое понятие понимается по-разному.