Но ударивший в ноздри запах еды так раздразнил его, что он, не утерпев, шипя и охая, голой рукой залез в горячую воду, достал кусок дичи и, обжигая язык, губы и нёбо, впился в ароматное, нежное мясо зубами.

Она криво усмехнулась, отыскала, чем развести огонь, мельком взглянула на кусок сомнительного мяса, принесённый в её отсутствие, но мысль о такой еде вызвала лишь отвращение.

В то время моя еда распределялась так: завтрак — кисть винограда, на обед — кусок козлятины или черепашьего мяса, жареного (на моё несчастье, мне не в чем было варить или тушить мясо и овощи), на ужин — два или три черепашьих яйца.

Я отпил кофе, подумал о куске омлета, но в рот его засовывать не стал. Хотя он и еда, конечно.

— Нужно брать тот кусок, который лежит ближе к тебе, — говорил он и запрещал выхватывать еду из середины блюда, ибо это лишает остающуюся пищу благодати, сосредоточенной в центре и расходящейся от него к краям.

Каждый брал себе кусок руками и с помощью своего ножа (а его имел каждый) «расправлялся» с едой.

Когда в брюхе начинало сосать, он подходил к миске, обнюхивал её, пустую и даже почти что совсем потерявшую запах еды, и снова и снова смотрел на дверь... Свинья тоже проявляла недовольство в своей стайке — сопела, пыхтела, громко тянула воздух своим пятаком; куры толпились в загончике у самого входа, квохтали, толкались, клевали друг друга... Наконец появилась хозяйка с куском хлеба.

Кусок не лез в горло, стоявшая на столе еда потеряла вкус.