Каждому человеку дано прожить несколько жизней. После смерти его душа переселяется в новое тело, но так происходит не со всеми. Груз злодеяний не позволяет некоторым людям вступить в следующую жизнь. Превратившись в призраков, они стремятся завладеть телом и душой другого человека.
Их называют тенями, или потерянными душами.
Они наводят ужас и почти всегда побеждают.
Им могут противостоять только прожившие сотни жизней отважные Сестры-охотницы.
Цель Охотниц – защитить наш мир от нашествия теней.
Бойся собственной тени!
Часть I. Нежданное наследство
А я тебе говорю: Дракула – не вампир! – Глаза у Светки горели от возбуждения, она, не жалея собственной ладони, хлопнула по столу. – И никогда им не был!
– Как же… Ты, Светочка, конечно, человек многоопытный, но есть вещи, совершенно очевидные и сомнения не вызывающие. Дракула – главный вампир, начальник над всеми остальными упырями. Это даже первоклашки знают.
Честно говоря, я нарочно злила свою сестренку – уж слишком она была важной и самоуверенной. Конечно, она лучше, чем я, разбиралась в вампирах и колдовстве, но это не давало ей права задирать нос и глядеть на всех словно с высоты Останкинской телебашни. В конце концов, я тоже была знакома с одним вампиром…
– Знаешь, Яна, раньше я думала так же, но когда мы с подружкой попали на вампирскую ферму…
– Куда? – У меня даже глаза округлились. – Там что, вампиров, как коров, доят?
– Наоборот, это они забирали кровь у доноров – ребят и девчонок нашего возраста. Фермой руководил вампир-«гуманист», так он себя называл. На самом деле он оказался самым обыкновенным упырем-убийцей, но сейчас речь не об этом. Когда я сказала, что Дракула – вампир, он долго-долго смеялся, а потом прочитал нам небольшую лекцию. Оказывается, Влад по прозвищу Дракула (дракон), или Цепеш, никогда не был вампиром, мало того, он даже боролся с ними. Румынский князь был одержим идеей очистить свою землю от «нечестивцев». Доставалось и вампирам. Знаешь, как переводится Цепеш? «Прокалыватель», «сажатель на кол». Дракула разделывался со своими врагами при помощи деревянных кольев. Если бы ты чуть лучше знала психологию вампиров, Яночка, ты бы сообразила, что ни один упырь даже в руки не возьмет остро заточенную деревяшку. Дело в том, что кол – едва ли не единственное оружие, которым можно убить вампира. Вампиры их просто панически боятся, и, конечно же, никому из них не пришло бы в голову использовать колья в своих разборках. А Дракула нещадно истреблял вампиров. Они до сих пор его боятся и не любят. Такую вот мне поведали информацию.
– И ты готова верить словам каждого встречного вампира?!
– А ты не доверяешь собственной старшей сестре?
– Ладно. Дракула – не вампир и вообще очень милый человек. Убедила. Кстати, а почему он, Дракула, – дракон?
– Влад Цепеш получил прозвище, возможно, в наследство от отца – тоже Влада, принадлежавшего к рыцарскому ордену Дракона, основанному германскими императорами.
– И все-то тебе известно, Светочка!
Светка слишком серьезно относилась к жизни. Я недавно познакомилась со своей старшей сестрой и, наверное, поэтому все еще не могла к ней привыкнуть. У нас были разные матери, и мы долгие годы не подозревали о существовании друг друга. Этой зимой Светка приехала к нам в Москву встречать Новый год. Мы собирались весело провести время на даче, но вместо отдыха попали в очень неприятную историю. Тогда-то я и познакомилась с настоящим вампиром, да и вообще узнала, что они не миф, а самая, если можно так выразиться, реальная реальность. К счастью, все кончилось благополучно. Я обещала нанести Светке ответный визит и, как только начались весенние каникулы, рванула в небольшой старинный городок, в котором и жила моя сестра.
И вот с самого первого дня мы спорили по пустякам и никак не могли остановиться. Я поднялась из-за стола, пригладила волосы:
– Пойду прогуляюсь. Одна. Новый город лучше изучать в одиночестве. Так впечатления ярче.
– Как хочешь, – Светка пожала плечами.
Наверное, она обиделась. Но дело было вовсе не в моей сестренке. С утра я испытывала странное беспокойство, не позволявшее мне сидеть на одном месте. Теперь это чувство стало просто невыносимым. Идти, бежать, двигаться вперед… Ноги сами привели меня к двери, вынесли на лестничную площадку.
Светка и ее мама Вероника Викторовна жили на восьмом этаже далеко не новой, видавшей виды девятиэтажки. Квартира у них была неплохо отделана, а вот подъезд производил неизгладимое впечатление. Разрисованные, исписанные, подкопченные стены делали современный дом похожим на место обитания каких-нибудь питекантропов. Я нажала на прожженную кнопку, но лифт дожидаться не стала – пошла вниз по сто лет немытым ступенькам.
За спиной раздались негромкие торопливые шаги. Кто-то вслед за мной спускался по лестнице. По спине скользнул неприятный холодок. В этих шагах не было ничего необычного, но почему-то они пугали меня. Я пошла быстрее. Дробь шагов стала громче, отчетливее. Что ж… Можно остановиться и пропустить того, кто спускался сверху. Застыв у пыльного окна шестого этажа, я начала созерцать голые, не распустившиеся еще деревья у подъезда. Но стоило мне остановиться, как шаги преследователя стихли. Это начинало действовать на нервы. Во всем происходящем была какая-то жуть. Однако стоять на лестнице и ждать непонятно чего было довольно глупо. Решив не обращать внимания на пустяки, я продолжила спуск. И вновь над головой раздался шум шагов.
– Светка, я знаю, что это ты! Хватит прикалываться!
Подумав, что это действительно шуточки моей сестрицы, я перешла в контратаку. Прижавшись к стене так, чтобы меня нельзя было заметить сверху, я начала бесшумно подниматься вверх. Шаги над головой начали удаляться – наши роли с таинственным преследователем поменялись. Впрочем, дальше девятого этажа уйти он не мог, а если бы прошмыгнул в чью-то квартиру, то я бы непременно услышала, как щелкнул замок. Похоже, наша встреча была неизбежна.
– Свет, все равно тебе не скрыться!
Седьмой этаж, восьмой… Еще два лестничных пролета, и мы встретимся лицом к лицу. И тут я подумала о лифте. С его помощью Светка (конечно же, Светка, кто еще?!) могла ускользнуть от погони и спокойненько, не пойманной, спуститься вниз. Этого допустить было нельзя. Я вызвала лифт.
Кабина находилась на этаже. Грязные, исписанные черным маркером створки начали открываться – медленно-медленно, бесшумно, как в кошмарном сне. В коленях возникла нехорошая слабость, попросту говоря, они задрожали от страха. Сейчас дверь откроется, и тот, кто преследовал меня, окажется совсем рядом. Кроссовки словно прилипли к полу, не позволяя мне убежать. Ах, если бы я была босиком! Предчувствие чего-то ужасного заставляло сердце стучать в бешеном темпе. Казалось, сам ход времени нарушился – страх уже успел парализовать волю, каждая секунда стала неправдоподобно длинной, а двери лифта раздвинулись на пару сантиметров, не больше. Я все еще не могла заглянуть в кабину, узнать, какую тайну она скрывает.
– Я тебя поймала, Светка… – Голос мало напоминал мой собственный, да и уверенности в нем не было ни капли. Я произнесла эту фразу лишь потому, что молчание пугало еще больше. – Выходи…
Двери раздвинулись, открывая взгляду пространство кабины, но вместо замызганной клетушки я увидела темный, казавшийся бесконечным провал. Черная пропасть ждала меня и звала… Еще шаг, и все было бы кончено. Отпрянув от смертельной ловушки, я с сумасшедшей скоростью понеслась по ступеням. Топот ног невидимого преследователя стучал в ушах, но сейчас пугало не это – мне надо было как можно быстрее вырваться из плена подъезда, выбежать на воздух.
И в самом деле, стоило мне только оказаться на улице, как паника угасла сама собой, так же неожиданно, как и возникла. Лишь грудь вздымалась высоко, а сердце стучало, как взбесившийся метроном. Из подъезда вышла старушка.
– Простите, вы никого на лестнице не видели?
– Нет, миленькая, – она поправила очки. – А что, опять хулиганят? На прошлой неделе ящик почтовый подожгли, а вчера…
В голове возникла нелепая мысль – что, если седенькая старушка и есть тот самый незримый преследователь? От такой догадки я едва не рассмеялась – мое воображение разыгралось сверх всякой меры. А денек выдался отличный, настоящий весенний денек, тянувший на середину апреля. На асфальте не осталось и следа от снега, малышня играла в «классики», а солнце припекало так, что я даже расстегнула куртку. Хорошая прогулка запросто могла рассеять нелепые страхи. Определенной цели у меня не было, я просто двигалась вперед по чистым нарядным улицам.
Светка жила в центральной части города, неподалеку от парка, сквозь который тянулась древняя крепостная стена. Я хотела слазить на эту достопримечательность, но в одиночку делать это было страшновато. Для начала лучше просто пройтись мимо дореволюционных, украшенных лепниной домов, поглазеть на необычные, совсем не так, как в Москве, оформленные витрины магазинов. Взгляд скользнул по новенькой, сиявшей на солнце табличке: «Улица Пионерская, дом 6». «Не самое актуальное название, – лениво подумала я, вышагивая по тротуару, – хотя у нас в Москве есть даже улица Юных ленинцев».
Пионерскую пересекала еще одна такая же широкая улица, а угол между ними занимал довольно неприглядного вида сквер. В нем заняла круговую оборону зима. Мокрые, казавшиеся черными стволы деревьев, осевшие грязные сугробы производили крайне неприятное впечатление, но мне почему-то захотелось пройтись по его обледенелым дорожкам. Довольно странное желание, но мало ли у людей бывает странных желаний?
Я свернула на центральную, залитую талой водой аллею, прошла мимо ржавых, никогда не работавших аттракционов, решительно двигаясь к неизвестной мне цели. В принципе, цели не было, но…
– Стой, девочка!
От неожиданности я даже поскользнулась и чуть было не шлепнулась в месиво из грязи и полурастаявшего льда. Хорошее завершение прогулки, ничего не скажешь.
– Девочка, мы к тебе обращаемся!
Возле опасно накренившегося фонаря стояли двое: пожилой мужчина в дорогом светлом плаще и миловидная молодая женщина. Они смотрели на меня так, будто узрели живого инопланетянина или снежного человека.
– Вы ко мне?
– Именно. – Женщина перевела взгляд на часы. – Сейчас пятнадцать тридцать, кроме тебя, больше здесь никто не проходил, следовательно, других претендентов нет. Поздравляю, девочка, с этого момента ты вступила в права наследования.
До первого апреля оставалось еще несколько дней. Похоже, эти двое несколько поторопились. Я улыбнулась, хотела идти своей дорогой, но женщина схватила меня за рукав:
– Я знаю, все это выглядит довольно странно, но мы действуем в строгом соответствии с волей покойного. В завещании написано, что все движимое и недвижимое имущество завещатель передает своему двоюродному племяннику Петру Антоновичу Горину, за исключением старинного сундука вместе со всем его содержимым. А сундук и все, что в нем находится, мы, следуя воле покойного, должны отдать первому встречному, который пройдет по центральной аллее этого сквера, возле городка аттракционов между 15.25 и 15.35 двадцать третьего марта этого года. Первым встречным оказалась ты.
– И вас с первым апреля, – натянуто улыбнулась я и попробовала высвободить руку.
Тщетно. Женщина вцепилась мертвой хваткой. Потом перед моими глазами возник лист гербовой бумаги, украшенный печатями и голограммой. Самое удивительное, что речь в завещании действительно шла о первом встречном, «будь то женщина или ребенок». Мужчины почему-то не упоминались.
– Надеюсь, это сундук с брильянтами.
– Должна тебя разочаровать. Там нет ничего ценного. В принципе, наследники сами могли бы во всем разобраться, но завещатель особо настаивал на присутствии нотариуса и точном выполнении всех условий. Я и есть нотариус, Юлия Константиновна Медведева.
– Очень приятно. Яна. Яна Акулиничева.
– А это Петр Антонович Горин, наследник остального имущества.
Мужчина чуть поклонился, но так ничего и не сказал. Мартовское солнце отразилось в золотой оправе его очков. Судя по всему, Петру Антоновичу не очень нравилась вся эта затея, но он был вынужден выполнять прихоти умершего человека, которого именовали словом «завещатель». Мы расстались, договорившись, что за своей частью наследства я приду завтра в полдень. Признаюсь честно, мое любопытство разгорелось с небывалой силой – все это было так необычно и таинственно, сулило самые фантастические сюрпризы. Оставалось только дождаться завтрашнего дня…
Светку мой рассказ впечатлил. Мы обсуждали его перед ужином, за ужином, после ужина. Сначала в присутствии ее невозмутимой, загадочной, как сфинкс, мамы, а потом уединившись в Светкиной спальне. Вот тут-то и начался настоящий допрос. Светлана заставила меня повторить все раз двадцать, уточняла каждую мелочь. Больше всего ее поразило не само завещание, а то место, где произошла эта удивительная встреча. По словам сестренки, считавшей себя экспертом по чудесам, унылый сквер располагался ни много ни мало на пересечении двух миров. Якобы здесь происходили невероятные вещи…
– Это геопатогенная зона. Раньше там стоял большой дом, но несколько лет назад он сгорел, потом на его месте разбили сквер, который, кстати, пользуется очень дурной репутацией. Лишний раз туда стараются не заглядывать. – Светка вздохнула. – Чувствую я, что нормальных каникул нам не видать как своих ушей. Опять начнется всякая чертовщина. Может, не стоит забирать это наследство, Яна?
– Как?! – Я даже на стуле подпрыгнула. – Разве тебе самой не хочется узнать, что в этом сундуке?
– Хочется. Но народная мудрость гласит: «Меньше знаешь – крепче спишь». Кстати, нам давно пора спать. Мама не любит, когда я поздно ложусь.
Светка протянула мне стопку белоснежного постельного белья, а сама упорхнула в ванную комнату. Я быстренько постелила себе на диване, а потом взялась за пульт. Иногда бывает неплохо посмотреть перед сном телик. Это отвлекает от дневных проблем и вызывает почти непреодолимое желание спать. Если, конечно, по «ящику» не крутят что-нибудь интересное.
Кстати, об интересном. Наблюдая какой-то фильм без начала и конца, я вспоминала «Зену – королеву воинов». Этот сериал крутили на СТС уже который год подряд, но я «подсела» на него сравнительно недавно и сразу стала настоящей фанаткой. Приключения бесстрашной Зены и ее подруги Габриель не могли оставить меня равнодушной. По правде говоря, я завидовала героиням сериала. Здорово иметь подругу, на которую можно положиться в любой ситуации. Ее ничего не стоит «загрузить» любыми своими проблемами, и она поймет тебя, даст хороший совет, а может быть, и пожалеет. С родителями обо всем не поговоришь, с мальчишками – тем более. Нужна Подруга, настоящая, с большой буквы. Когда я узнала о Светке, то страшно обрадовалась – вот вам и самая подходящая кандидатура, но пока отношения у нас получались довольно натянутые. Оставалось только смотреть в «ящик» и мечтать о несбыточном. Честно говоря, мне хотелось быть такой же крутой и отчаянно храброй, как Зена, только вряд ли это было возможно. Я была щуплой, худосочной особой, частенько прогуливала физкультуру и совершенно не тянула на роль героини.
– В ванную идешь? – Чистенькая, розовенькая, благоухающая лосьоном, Светка нырнула под одеяло. – Я там свет оставила.
Темнота еще не означает сон. Мы лежали в своих постелях и болтали, не умолкая, перескакивая с одной темы на другую. Так мы трепались до тех пор, пока я не почувствовала, что теряю ход мысли и потихонечку погружаюсь в мир сновидений.
Сон был интересным, солнечным и жарким. Тело переполнял избыток сил, каждое движение было стремительным, шаг – упругим. Казалось, стоит только оттолкнуться ногой от раскаленной пыльной земли, и я взмою стрелой вверх, взлечу к облакам, как птица. А рядом был кто-то очень близкий, очень дорогой, часть меня, вторая половинка моей души… Мы были вместе, мы шли на последний, самый важный в жизни бой, и мы верили в свою победу.
Я проснулась среди ночи и долго, не раскрывая глаз, «пережевывала» необычное сновидение. Наверное, во сне мне привиделось, будто я стала Зеной и вместе с Габриель иду совершать очередной подвиг.
Благодушное настроение оборвал толчок. Мое тело напряглось, сжалось в комок, сладкая дремота исчезла, глаза открылись сами собой. Светка не задергивала шторы, и в комнате было довольно светло. Темный силуэт книжных полок, затейливый, воспринимавшийся в полутьме иначе, чем днем, узор ковра, белый «айсберг» Светкиной кровати… Ничего тревожного, ничего необычного. А душа ныла от предчувствия чего-то очень нехорошего. Именно в эти секунды должно было случиться непоправимое, и не было никаких шансов справиться с этой напастью.
Я лежала, прислушиваясь, присматриваясь, и пыталась понять, в чем причина моей тревоги. Ничего не происходило. Звезда заглядывала в открытую форточку, подмигивая, как заговорщица… Черная тень за стеклом… Сердце застучало громко, в сумасшедшем темпе. «Вот оно, начинается…» – промелькнуло в голове, а потом я потеряла способность думать – только наблюдала, отдаваясь запредельному, леденящему кровь страху.
За окном металась, беззвучно билась о стекло черная ночная птица. Неряшливый комок с растопыренными перьями, один взгляд на который вызывал омерзение… и ужас. Я хотела вскочить, захлопнуть форточку перед носом зловещего гостя, но не успела – еще раз ударившись о стекло, птица отлетела на пару метров, а потом стремительно проскользнула в комнату. Она пролетела вдоль стены и скрылась в тени книжных полок. Только когда птица исчезла из виду, я осознала, что видела нечто, совершенно необычное. Мерзкая тварь не летела, а скользила по стене и была плоской, как тень. Она не имела объема – безобразная, растопырившая крылья птица казалась вырезанной из черной бумаги. И полет ее был абсолютно бесшумным, не было ни хлопанья крыльев, ни стука, когда она билась грудью о стекло. Казалось, это была лишь тень птицы.
В любом случае присутствие таинственной птицы в комнате было недопустимо. Ее следовало как можно скорее изгнать из нашего дома. Я поднялась с диванчика, нащупала на стене выключатель.
– Что случилось? – Светка щурила глаза и никак не могла проснуться. – Нельзя же так людей пугать!
– В форточку залетела птица. Она сейчас где-то там, над книжными полками.
– Только этого не хватало! – Светка зевнула, потянулась, нетвердым шагом пересекла комнату и, вскарабкавшись на стул, заглянула в темный угол между книжными полками и потолком. – Здесь никого нет.
– Быть такого не может!
Мы обыскали всю комнату, но так и не обнаружили следов зловещей птицы.
– Тебе все это приснилось. – Светлана легла на кровать и, пресекая возможные разговоры, накрыла голову подушкой. – Спокойной ночи, точнее – с добрым утром.
– Но Света…
– Отстань.
Я залезла под одеяло. Светкино объяснение было самым простым и логичным, случившееся действительно смахивало на сон, но я-то знала – в тот момент, когда птица влетела в комнату, сна у меня не было ни в одном глазу. Черная птица появилась не случайно – она стала вестником грядущих неприятностей. Похоже, спокойные каникулы нам действительно не грозили и где-то в иных мирах затевалось что-то скверное.
Светкины наманикюренные пальчики порхали по кнопкам телефона. В трубке послышались длинные гудки.
– Может, сами справимся?
– Ты же говорила, что это сундук, – Светка прикрыла трубку ладошкой. – Без мужской помощи нам не обойтись.
Наконец трубку взяли. Сестренка начала болтать с неким Петькой и так увлеклась разговором, что, похоже, совершенно утратила чувство времени. Я то и дело посматривала на часы – хрустальную пирамидку с крошечным циферблатом. Вообще в Светкиной комнате было очень много хрустальных безделушек – всевозможные хрустальные шарики стояли и висели повсюду, но особенно мне нравился большой, совершенно прозрачный глобус. Светка объясняла, что использует хрустальные шары в магических целях, но мне кажется, ей просто нравились эти застывшие сверкающие капли.
– Свет… Мы опоздаем.
– Ладненько, до скорого, – она наконец-то оторвалась от телефона. – Это недалеко, мы успеем.
Сестренка надела сапоги на высоченных каблуках, коротенький плащик, с сосредоточенным видом подкрасила губы. Рядом с этой совершенно взрослой девушкой я чувствовала себя малолеткой. Мы вышли на лестницу. Вчерашняя история с лифтом вызывала неприятные чувства. Конечно, это было очень глупо и мне не следовало потакать нелепым страхам, но заходить в тесную кабину катастрофически не хотелось. Под предлогом того, что мы опаздывали, я предложила спуститься вниз пешком.
– Как хочешь.
Стук каблуков сливался с грохотом двухколесной тележки, на которой планировалось привезти мое наследство. Этот шум заглушал все остальные звуки, но мне упорно продолжало казаться, что следом за нами спускается кто-то еще. Невидимый преследователь не отставал от меня ни на шаг, он всегда был рядом и терпеливо ждал своего часа. Я постаралась выбросить из головы эти глупые тревоги, ведь известно, что привидения и прочие ужасы видит только тот, кто верит в эту чушь. Для остальных людей потусторонний мир не опасен.
Петька Толкачев поджидал нас на углу улицы. Это был тощий, длинный как жердь парень, под два метра ростом. У него были взъерошенные, упорно не желавшие покоряться расческе волосы и кроссовки сорок пятого размера. А вообще-то Петька был вполне симпатичным.
– Привет! – Светка помахала рукой, передала тележку парню. – Яна, это – Петя, Петя, это – Яна.
Родной Светкин городок потрясал своей аккуратностью. Он здорово смахивал на огромный, с любовью сделанный макет, в котором не было места мусору, а фасады домов сияли яркими, радовавшими глаз красками.
Петр Антонович стоял возле старинного трехэтажного особняка с очень высокими окнами и лепными завитушками на фасаде. Увидев нашу компанию, он улыбнулся, натянуто и сдержанно. «Хорошо еще – мы не опоздали», – подумала я, входя в подъезд.
Изнутри особняк выглядел намного хуже, чем при взгляде с улицы. Выкрашенные дешевой краской двери и протекшие потолки контрастировали с широченной, огороженной затейливыми перилами лестницей, высокие полукруглые окна соседствовали с обшарпанными подоконниками. Здание просто молило о ремонте, но, похоже, напрасно – никто не хотел возиться со старым запущенным домом.
– Я плохо знал эту семью. – Петр Антонович говорил медленно и важно, чуть покачивая головой. При этом оправа его очков поблескивала, и золотые отсветы добавляли каждому слову значительности. – Старики дожили до глубокой старости. Тринадцать лет назад умерла Елизавета Ивановна, а не так давно – ее муж, он же мой двоюродный дядя. Квартира досталась мне, а сундук – первому встречному.
– То есть мне.
– Совершенно верно.
Квартира поражала своими габаритами. Здесь все было монументально и величественно, но требовало грандиозного ремонта. Антикварная мебель и картины моментально привлекли внимание разбиравшейся в искусстве Светки, а я просто сгорала от нетерпения, желая поскорее увидеть принадлежавшее мне наследство. Петька плелся позади всех, скромно потупившись и сжимая в руках громоздкую тележку.
Сундук стоял в углу гостиной. Вообще-то это был большой фанерный чемодан, который для солидности обили медными полосками. Петр Антонович откинул крышку – в ноздри сразу ударил аромат духов и сладковатый запах каких-то пожелтевших бумаг. Чемодан был оклеен старыми афишами и доверху набит рулонами бумаги. Под ними виднелись пестрые, расшитые потускневшими блестками и стразами тряпицы.
– Это сценические костюмы. В молодости Елизавета Ивановна была цирковой артисткой. Еще здесь есть старые афиши и прочий никому не нужный хлам. По большому счету, этому «богатству» место на свалке.
– Что вы! Это же очень интересно! – У Светки разгорелись глаза, стоило ей только увидеть расшитые мишурой костюмы. – Просто класс! Обожаю старинную одежду. Это же начало двадцатого столетия! Серебряный век, модерн. Интересно, этот стиль как-то отразился на сценических костюмах? Надо непременно показать их моей маме.
Я лишь кивала головой, не зная, радоваться или нет такому наследству, а Петька скис окончательно – ведь тяжеленный чемодан предстояло тащить именно ему.
– Нелепое завещание, – Петр Антонович сел в кресло, снял очки, тщательно протер стекла. – Говорят, такой была воля Елизаветы Ивановны, а ее супруг, переживший жену на десяток с лишним лет, только повторил наказ в своем завещании.
– Откуда такая точность в цифрах? – поинтересовался уже вошедший в курс этого дела Петька. – Почему именно в этот день и в этот час?
– Насколько мне известно, точная дата смерти этой женщины – двадцать третье марта девяносто первого года. Она умерла в половине четвертого дня. Поэтому эти цифры и должны были стоять в завещании.
– Ничего себе! – громадное, в рост человека зеркало услужливо отразило мое вытянувшееся от удивления лицо. – Бывают же совпадения!
– Можете не брать эти вещи, но будьте добры, унесите их из моего дома. Мне бы не хотелось с ними возиться. Вся эта нелепая история и так отняла слишком много времени. Мусорные баки за углом, во дворе.
– Будем иметь в виду. Спасибо. Всего доброго.
Мы покинули не слишком гостеприимную квартиру. Конечно же, никто из нашей компании сундук выбрасывать не собирался, и нам не терпелось как можно скорее изучить его содержимое. Петька с героическим выражением лица спустил чемодан по лестнице, водрузил его на жалобно скрипнувшую тележку, покатил вперед. Мы со Светланой шли рядом, с боков поддерживая тяжелую поклажу.
– Мам, а вот и мы! – Светка указала на сундук. – С наследством.
На лице Вероники Викторовны – дамы суровой, стильной, державшей свою дочь в ежовых рукавицах, – появилось недовольное выражение. Ободранный громоздкий ящик произвел на нее не слишком благоприятное впечатление. Она хотела что-то сказать, но передумала, окинула нас ледяным взором и ушла к себе в комнату.
– Ну, Акулиничева, это был ненумерованный подвиг Геракла. – Петька из последних сил втащил сундук в спальню, плюхнулся на диван. – Можно подумать, что под одеждой там спрятаны кирпичи.
Признаюсь, у всех нас от волнения немного дрожали руки – хотелось верить, что, вопреки всему, мы непременно обнаружим в сундуке нечто ценное. Стукнулась о стену второпях открытая крышка, в воздухе вновь разлился запах духов и пыли. Я взяла один из пожелтевших бумажных рулонов. Развернула. Это была старая цирковая афиша. Молоденькая девушка стрелой взлетала к большим разноцветным звездам. Надпись гласила: «Спешите! Торопитесь! Только одно представление! Великолепная Аманда! Принцесса воздуха в нашем городе! Спешите! Сегодня вечером Аманда взлетит к звездам!» Внизу была приписка, набранная более мелким шрифтом: «Беременных женщин и слабонервных настоятельно просим остаться дома». Я еще раз, более внимательно посмотрела на Принцессу воздуха – молоденькая, изящная девушка, ровесница Светки, никогда не подумаешь, что она способна выполнять головокружительные, смертельно опасные трюки.
Афиши, афиши, афиши… Надписи на разных языках, и везде изображения юной черноволосой девушки, парившей в воздухе. Потом мы извлекли из сундука старую, истрепавшуюся на сгибах карту Европы. Очень многие города на ней были отмечены крестиками и соединены толстыми красными линиями. Над ними видны были даты – 1909, 1913, 1910…
– Слушай, Яна, конечно, разговоры о первом встречном звучат оригинально, но, может быть, вы действительно родственники? Что, если Аманда узнала о тебе и…
– Нет, Петька. Во-первых, она умерла за несколько месяцев до моего рождения и просто не могла меня знать, а, во-вторых, я неплохо представляю собственную родословную. И по маминой линии, и по линии отца. О такой яркой личности, известной цирковой артистке мы бы непременно знали. Как ни крути, то, что я стала наследницей, – странное, необъяснимое совпадение.
– Совпадений не бывает, – вмешалась в наш разговор Светка.
Она уже несколько лет увлекалась магией, даже называла себя ведьмой «в хорошем смысле этого слова», а потому везде находила происки сверхъестественных сил. Я не стала спорить, просто извлекла из сундука ворох афиш, чтобы наконец-то добраться до цирковых костюмов. Увидев немного потрепанные наряды, Светка моментально забыла о чудесах. Честно говоря, и я не устояла, с любопытством начала рассматривать расшитые блестками трико, коротенькие золотые юбочки, диадемы из стекляшек. Наверное, все девчонки такие – стоит им только увидеть разукрашенные блестками наряды, как они перестают думать обо всем остальном. Петька наш восторг не разделял, продолжая разглядывать старые бумаги и фотоальбомы.
– Эй, барышни, не хотите побольше узнать о Великолепной Аманде? – спросил он примерно через полчаса, когда весь пол в комнате уже был завален разноцветными костюмами. Не дождавшись вразумительного ответа, Петька начал рассказ: – На самом деле эту девушку звали Елизавета Сотникова, и ее семья не имела никакого отношения к цирку. Елизавета родилась в мае 1895 года в небольшом приволжском городке. Ее родители были учителями. Так бы и жила девушка в тиши и безвестности, но в девятьсот девятом она удрала из дому и присоединилась к цирковой труппе, которая как раз гастролировала в тех краях. Так Елизавета стала Амандой. Способности у нее были просто невероятные. Говорят, девушка стрелой взлетала под купол цирка и зависала в воздухе на какую-то долю секунды. Иными словами – летала. Потому ее и прозвали Принцессой воздуха. Она изъездила всю Европу, и везде ей сопутствовал невероятный успех…
– Интересно… – Светка приложила к груди синий, украшенный серебряными звездами лиф. – Мне идет?
Светлана отчаянно кокетничала. Похоже, ей нравился Петька. А еще полгода назад она по уши была влюблена в одного очень красивого и, можно даже сказать, доброго вампира, готова была вместе с ним уйти в вечную ночь. Вампир ее порыв не оценил, но и после того, как они расстались, Светка обещала любить Кристиана до гробовой доски. Петька, конечно, не походил на черноглазого красавца с романтической внешностью, он был нормальным живым парнем, что само по себе внушало некоторый оптимизм.
– Карьера Великолепной Аманды оборвалась внезапно. – Петька, как назло, не замечал усилий Светланы, увлекшись историческими изысканиями. – Она бросила цирк, несколько лет о ней ничего не было известно, а потом она вышла замуж за молоденького студентика. Тот стал известным архитектором, прославился. Так они и жили вдвоем, детей у них не было. Аманда умерла в 1991 году, в возрасте девяноста шести лет. Ее муж пережил ее почти на тринадцать лет, он умер совсем недавно, ему тоже было за девяносто.
– Какая прелесть! – Светка достала из сундука парчовые, расшитые фальшивыми бриллиантами сапожки. – Ох, и повезло тебе с наследством, Яна!
– Не понимаю… – Петька нахмурил лоб, начал просматривать лежавшие на коленях бумаги. – Такого просто быть не может.
– Чего? – В мое сердце вновь прокрался холодок тревоги. История с неожиданным наследством была слишком странной, а потому пугала. А тут еще Петькины подозрения…
– В завещании говорится о сквере на углу Кутузовской и Пионерской улиц. Если завещание старика только подтверждает волю его умершей тринадцать лет назад супруги, тогда я ничего не могу понять.
– Почему?
– Потому, Яна, что сквер появился в этом месте лишь несколько лет назад. Раньше там стоял большой дом с башенкой, потом он сгорел. Сколько раз я ходил в расположенную там булочную! Там продавались обалденно вкусные рогалики с корицей. Теперь нигде таких нет…
– Ты хочешь сказать…
– Именно, Елизавета Ивановна Сотникова, она же Великолепная Аманда, обладала даром ясновидения. Следовательно, ее выбор не был случайным. Она знала, что двадцать третьего марта этого года по аллее сквера пройдешь именно ты, Яна, и только тебе она хотела передать этот сундук.
– С ума сойти можно.
Петькины заключения вдохновляли на новые поиски. Конечно же, Аманда затеяла всю эту историю не для того, чтобы подарить свои костюмы еще не родившейся на тот момент девочке. Здесь скрывалась какая-то тайна, и я просто обязана была ее раскрыть. Мы со Светкой так увлеклись разглядыванием цирковых нарядов, что до сих пор не докопались до дна сундука. Теперь меня охватил сумасшедший азарт. Можно было не сомневаться – именно там, в недрах сундука хранилось то, что я должна была получить в дар от Великолепной Аманды. Расшитые блестками тряпки упали на пол, и нашим взглядам открылись лежавшие на дне предметы: широкий, украшенный металлическими заклепками пояс, в котором хоть сейчас можно было идти на дискотеку, толстая потрепанная книга и небольшая шкатулка. Проворная Светка первой схватила шкатулку, но медлила, не решаясь открыть ее. Тайна была слишком близко, так близко, что даже не хотелось ее разгадывать.
В шкатулке лежал небольшой, размером примерно с куриное яйцо продолговатый предмет, тщательно завернутый в ярко-алый лоскут. Светка достала его, подержала на ладони. Что это? Драгоценный камень? Футляр, в котором лежало что-то ценное? Ключ?
– Не тяни, Акулиничева! – не выдержал Петька.
Светка развернула лоскут. В нем хранился обломок светлого шершавого камня, проще говоря, самый заурядный булыжник, который можно было встретить на каждом шагу. Петька даже присвистнул от разочарования:
– И что сие значит?
Зря он спрашивал это у нас – ни я, ни Светка не имели ни одной сносной версии, объясняющей предназначение этого камня. За исключением того, что Аманда была большой шутницей и решила разыграть кого-нибудь уже после своей смерти.
– Дай-ка… – Я протянула руку.
Шершавый, теплый на ощупь камень плотно лег в ладонь, и меня будто ударило током… Холмы, яркое солнце, нещадно припекавшее макушку, пыльная, раскаленная земля… Мы шли по каменистой тропе – я и кто-то еще… Мы были на территории врага, опасность подстерегала нас на каждом шагу, и мы могли рассчитывать только на свои силы и везение… Запах выжженной солнцем травы, шорох осыпающихся камешков под ногами…
– Яна! Яна! Ответь! Ты что-то видела? Почувствовала?
Глаза у Светки были серьезные и любопытные одновременно. Представив, что сейчас начнутся заумные рассуждения о магии, ясновидении и прочих чудесах, я предпочла не говорить о посетившем меня видении.
– Ничего. Просто свой сон вспомнила. Сегодня мне привиделось нечто вроде «Зены – королевы воинов». Смотрели такой сериал?
Не смотрели. В этом маленьком, провинциальном городке было всего два или три телеканала, и поэтому Светка с Петькой знать не знали ни о какой Зене.
– Ладно, с камнем никакой ясности нет, но у нас еще остались книга и пояс. – Петька был настроен очень серьезно, и первая неудача его не смутила. – Возможно, это нечто вроде ребуса. Если сможем его разгадать, тогда и поймем, что имела в виду Принцесса воздуха.
Пояс понравился всем – очень стильный. Светка тотчас попросила его поносить, и я вынуждена была согласиться. Потом очередь дошла до книги – Петька открыл ее на первой странице, перелистал:
– Дореволюционное издание, с «ятями», наверное, ценное. Правда, очень потрепанное. Перевод 1910 года. Брем Стокер, «Дракула». Давно собирался прочесть, вот только старая орфография меня напрягает.
– Дракула?
Еще одно совпадение? Я едва не поссорилась со Светкой, обсуждая эту тему, раздосадованная вышла на улицу, в результате стала наследницей Великолепной Аманды, и вот речь вновь зашла об этом вампире.
– Дракула – не вампир, – словно прочитала мои мысли Света.
– А у Брема Стокера другое мнение.
– Не заводитесь, барышни. Мы должны разгадать загадку, а не спорить по пустякам.
Но Петькины благие намерения остались неосуществленными. В комнату заглянула Вероника Викторовна и строгим голосом сообщила, что обед ждет нас на столе. Промедление было немыслимо. Простившись с Петькой, мы отправились обедать, оставив разгадку тайны до лучших времен. Петр ушел, унося с собой роман Брема Стокера, Светка нацепила на себя пояс, а мне остался только невзрачный осколок камня…
– Именно здесь я вышла из переулка и вдруг вижу – впереди стоят несколько подозрительных типов. Явные вампиры. Они засекли меня, окружили. Я сначала испугалась, а потом как двину одного этюдником и бежать…
Светка устроила мне небольшую «экскурсию по местам боевой славы». Она водила меня по улочкам сонного города, возбужденно рассказывая о приключениях, которые ей довелось здесь пережить. Если верить Светлане, вампиров, привидений и чудовищ в городе было едва ли не больше, чем обычных людей. Если бы я лично в самом начале этого года не познакомилась с Кристианом, то ни за что бы не поверила в существование вампиров. Теперь, конечно, мои взгляды переменились, но, по-моему, сестренка все же немного перегибала палку.
Я хотела высказать свои соображения, но тут услышала негромкий плач. В подворотне, опершись локтем о стену, стояла и горько плакала маленькая светловолосая девочка.
– Что случилось? – Света положила ей руку на плечо. – Кто тебя обидел?
– Лола убежала.
– А кто такая Лола?
– Левретка в красной жилетке. – Блондиночка, которой было лет восемь от роду, всхлипнула, вытерла нос рукавом. – Мама нам одинаковые пальто сшила, красные, с клетчатой отделкой. А еще у Лолы есть синий комбинезон под мою куртку и пушистая шубка.
– Ясно. А шляпку она не носит? – не удержалась я.
– Нет, – совершенно серьезно ответила девочка. – Ей уши мешают.
Потом она вновь заплакала.
– Левретка не пропадет, – начала утешать ее Светлана. – Ее обязательно подберут. Надо только дать объявление в газете и обещать хорошее вознаграждение. Ее приведут, вот увидишь.
– Бедная Лола, ей так страшно…
Мы со Светкой переглянулись. Она вздохнула:
– Ладно, попробуем что-нибудь сделать. Я обзвоню ребят, пусть смотрят во все глаза, а пока сбегаю домой, переодену обувь. На каблуках далеко не уйдешь. Оставь нам свой номер телефона, девочка. Кстати, как тебя зовут?
– Дана.
Светка упорхнула, а мы с блондиночкой двинулись на поиски ее «волкодава». Мы обходили один за другим соседние дворы, заглядывали под каждый куст, расспрашивали тусовавшуюся поблизости ребятню.
– Мы гуляли, как обычно, без поводка, возле самого подъезда, – рассказывала между делом Дана. – Вдруг Лола встрепенулась. Она очень нервная и всегда старается залезть на руки, если что-то не так, а я ее успокаиваю. Но сегодня нам обеим было страшно. За нами кто-то подглядывал. Честное слово! Правда, во дворе никого не было, а мне казалось, что он стоит близко-близко и смотрит злыми глазами. Как человек-невидимка. Потом за моей спиной мелькнула тень. Лола побежала. Я ее звала-звала, а она даже ухом не повела… Мне страшно, Яна. Этот невидимка и сейчас рядом.
По правде говоря, страшно было и мне. Уж очень рассказ Даны напоминал мне собственные страхи. Впрочем, в одном сомнений не было – несчастную собачонку следовало найти как можно быстрее. Испуганная левретка могла удрать очень далеко от дома, а потом, оказавшись в незнакомом месте, заблудиться. Стоило расширить зону поисков.
– Продолжай искать во дворах, а я пройдусь по городу. Вечером созвонимся.
Несчастная, опечаленная, Дана только кивнула головой. Кажется, она думала, что просто мне надоело гоняться за потерявшейся собачонкой. Мы расстались возле небольшого скверика и разошлись в разные стороны.
– Лола! Лола!
Солнце потихонечку ползло к горизонту, и его лучи приобрели приятный золотистый оттенок. При таком освещении нарядный городок и вовсе напоминал картинку из туристического журнала – так он был неправдоподобно хорош и привлекателен. Неожиданно я подумала, что это всего лишь декорация, за которой скрывается что-то зловещее и запредельно страшное.
– Лола!
Разве будет собака откликаться на чужой голос? Как вообще можно найти крохотную живую тварь среди этого каменного лабиринта? Зачем я вообще ввязалась в эту историю?
Мне было жутко. Куда бы я ни шла, сзади звучали тихие вкрадчивые шаги. Шум улицы порой заглушал их, но ненадолго. Мне начинало казаться, что это звук шагов моей собственной тени.
– Вы не видели маленькую серую собачку в красной жилетке?
Прохожие отрицательно качали головами, а я продолжала идти вперед.
– Лола! Иди ко мне! Ко мне!
За оградой расположенного на противоположной стороне улицы скверика мелькнуло что-то красное. Я ринулась вперед, чуть не попала под колеса неспешно проезжавшего мимо автобуса, перепрыгнула через ограждение и смело устремилась в самую гущу колючих стриженых кустов. Бросок не был напрасным – возле скамьи стояла жалкая серая «козявочка» в щеголеватой попонке. У собаки были умные глазки и тоненький, поджатый хвостик. Она с ужасом смотрела на мир и дрожала крупной дрожью.
– Лола! Лолочка, иди ко мне, ко мне…
Взгляд выразительных, полных страха глаз левретки встретился с моим, собака взвизгнула, а потом стремительно бросилась прочь. Похоже, мое появление вызвало у нее чувство ужаса. Но упускать собаку я не собиралась и со всех ног бросилась за беглянкой.
Даже не знаю, сколько времени заняла эта нелепая погоня. Мы неслись по улицам незнакомого города, азарт захватил меня, и преследование глупой «козявки» стало едва ли не главным делом всей моей жизни. Величественные, дореволюционной постройки дома сменили ряды невзрачных пятиэтажек, улицы стали грязнее, людей на них – меньше. Мы все дальше продвигались к окраине городка.
– Стой! Стой, глупое животное!
Впереди замаячили серебряные нитки железнодорожных путей. «Только этого не хватало!» – подумала я, продолжая погоню. Место явно не подходило для гонок, а шустрая «козявка» галопом неслась по шпалам. Нам здорово повезло, что поблизости не было поездов. Наконец левретка пересекла опасную зону, прошмыгнула между заброшенными бараками и оказалась на заваленном мусором пустыре. Местечко было то еще – ржавые гаражи и сараи, покореженные остовы автомобилей производили совершенно отвратительное, мерзкое впечатление.
Погоня продолжилась. Мы обе здорово устали, но продолжали двигаться вперед. Казалось, левретка готова скорее умереть от разрыва сердца, чем даться мне в руки. И все-таки она попалась – забежала в щель между двумя гаражами и оказалась в тупике. Я подошла ближе. Собака попятилась, оскалила крошечные зубки. Оставалось надеяться, что ей вовремя сделали прививку от бешенства.
– Лола, пойдем домой!
Она не собиралась сдаваться. Но у себя на даче я управлялась даже со здоровенным туркменским волкодавом, а потому грозный вид левретки меня не впечатлил. Изловчившись, я схватила ее за ошейник. Она поджала хвост и посмотрела на меня человеческим взглядом. Цепь для ключей вполне могла сыграть роль поводка, и я пристегнула карабин к петельке на ошейнике. Теперь можно было возвращаться домой. Проблема состояла лишь в том, что я совершенно не представляла, где мы находимся. Похоже, заблудилась не только Лола…
Лиловые сумерки… Такие бывают только весной – нежные, прозрачные, как акварельные краски. Довольно романтичное время, но сейчас мною владели совершенно иные чувства. Я стояла на заброшенном пустыре, среди ржавых ангаров и гаражей, рядом с дрожавшей, смертельно боявшейся меня левреткой. Место мне не нравилось – приличные люди в такие дыры не заглядывают ни в одиночку, ни компаниями. Надо было как можно скорее сматываться отсюда, пока не случилась какая-нибудь нежданная встреча. Я тянула упиравшуюся Лолу, стремясь как можно скорее вернуться к железной дороге. За ней начинались жилые кварталы, и оттуда без особых проблем можно было добраться до центра города.
Вдали раздались голоса – грубые, громкие, принадлежавшие нетрезвым людям. Очень нехорошие голоса… Они стремительно приближались. Я прижалась к стене покореженного ангара, стремясь слиться с отбрасываемой им густой черной тенью. Эх, если бы вместо этой жалкой левретки со мной был Батый, я бы не пряталась по углам. Но если не можешь бежать или сопротивляться, остается только прикинуться камешком и ждать, когда все кончится. Только бы не тявкнула Лола…
Маловразумительный разговор, состоявший процентов на девяносто пять из отборной брани, запах перегара и дешевого табака, шум нетвердых шагов – двое мужиков шли как раз туда, где прятались мы с Лолой. Я потихоньку, стараясь не дышать, отступала к дальнему концу ангара. Собачонка оказалась смышленой, почувствовав реальную угрозу, она больше не упиралась и тихонько семенила рядом. Мы забились в самый дальний уголок, образованный стеной ангара и покосившимся бетонным забором. Сердце билось так громко, что я боялась – бомжи услышат его стук.
Черная тень сорвалась с крыши ангара, спикировала вниз, едва не коснувшись моей головы. Я сдержала крик только потому, что он прочно застрял у меня в горле. Огромная ворона бесцеремонно прошлась перед носом левретки, оглушительно каркнула. Мерзкая птица явно сообщала бомжам о нашем с Лолой присутствии. Я замахала на ворону руками, но это ее не испугало – она бочком отошла на пару шагов, вновь каркнула. Взгляд у птицы был злой и торжествующий.
Бомжи остановились. Из своего укрытия я отчетливо видела две неряшливо одетые сгорбленные фигуры. Они стояли, курили, перебрасывались короткими фразами, не обращая внимания на взбесившуюся, оглашавшую свалку своими воплями ворону, а я просто умирала от страха. Не знаю, сколько прошло времени, но вот, швырнув в ворону дымящимися окурками, бродяги пошли прочь. Вскоре они скрылись в глубине свалки, сгинув как дурной сон.
Стемнело. Далекие многоэтажки на противоположном конце свалки засияли веселыми огоньками окон. Там шла нормальная жизнь, а нам с Лолой предстояло непонятно сколько времени плутать между ржавых развалин, пробираясь к железной дороге. Конечно же, парочка бомжей была не единственными посетителями свалки, а значит, мне следовало держать ухо востро. Вот стала бы я такой крутой, сильной и бесстрашной, как Зена – королева воинов, ничего бы не испугалась. Мощными ударами рук и ног расшвыряла бы дюжину-другую бандитов, спасла бы кого-нибудь мимоходом и спокойненько вернулась домой. Хорошо быть ловкой, сильной и уверенной в себе. Хорошо быть Зеной…
– Ох!
Восклицание сорвалось с губ в тот самый момент, когда я полетела на землю, споткнувшись о торчавшую оттуда железку. Жалобно пискнула Лола. «А еще говорят – мечтать не вредно, – подумала я, растирая ушибленную коленку. – Тоже мне, Зена выискалась».
Железная дорога была близко. Неподалеку от того места, где я приземлилась, горел фонарь, и потому падение показалось особенно досадным и нелепым. Мне следовало смотреть под ноги, а не витать в облаках. Я хотела подняться, свет фонаря упал на мое лицо, и тут же, совершенно неожиданно передо мной возникла черная фигура. Это был великан трехметрового роста с неестественно вытянутыми туловищем и руками. Он стоял рядом – безмолвный, безликий и оттого особенно страшный.
– Кто вы? – Губы пересохли, шершавый язык едва ворочался во рту. – Почему вы меня преследуете?
Я не сомневалась, что вижу перед собой таинственного преследователя, следившего за каждым моим шагом. Того самого «невидимку», о котором говорила маленькая хозяйка Лолы. Черный человек шевельнулся, пропорции его тела исказились еще сильнее, и эта неправильность вызвала новый прилив ужаса. Волосы на макушке зашевелились…
– Кто вы?
Отчаянно зарычала несчастная левретка. Я лишь на миг перевела взгляд на собаку, а когда посмотрела на великана, то рассмеялась вслух глупым и истеричным смехом. Зловещий монстр оказался моей собственной тенью! Это как же надо было перетрусить, чтобы принять тень за чудовище! Эх, Яна, Яна – королева трусишек…
Железная дорога находилась совсем близко. Я поволокла вновь начавшую упираться Лолу, и вскоре мы вышли на железнодорожные пути. Потом мы стояли на автобусной остановке, и я расспрашивала у немногочисленных попутчиков, как лучше проехать к центру города. Мое не в меру разыгравшееся воображение рисовало ледяной взгляд Светкиной матери, ее тонкие, в недоумении поднятые брови. Пожалуй, это испытание было похлеще, чем встреча с собственной тенью…
Я сидела на кухне одна-одинешенька и пила остывший чай. Светка убежала смотреть телевизор, а мне о многом надо было подумать. Недавние события напоминали ребус, который никак не удавалось разгадать. Хорошо еще, что Лола вернулась к своим безутешным хозяевам.
Я вспомнила эту трогательную, произошедшую пару часов назад встречу. Дана плакала, а ее мама обняла меня и назвала «самым хорошим человеком на свете». Приятно, конечно, но благодушное настроение продержалось недолго. Довольная и счастливая, я вышла из подъезда, в котором жила Дана, и тут же столкнулась нос к носу со здоровенным стаффордом. Пес вздрогнул, поджал хвост, моментально уподобившись изрядно струхнувшей левретке. Глаза у владельца стаффорда тотчас стали квадратными. Дальше было не лучше – по дороге к дому я распугала своим присутствием пару овчарок, одного ротвейлера и целый рой собачьей мелочи, толпившейся вместе со своими хозяевами на школьном стадионе. Пудели, кокеры и прочие болонки с визгом рассыпались во все стороны, стоило мне только двинуться в их направлении. Такая вот необычная реакция…
Я подлила в чашку чай, взялась за очередную конфету. После сегодняшнего кросса можно позволить себе излишек калорий. Совершенно невероятным способом полученное наследство, странные сны и необъяснимые страхи, то, как реагировали на меня собаки, – все это было как-то связано, но как именно, мог ответить только Шерлок Холмс.
– Яна! – крикнула из спальни Света. – Иди скорее сюда! По телику интересный фильм показывают.
Иногда стоит расслабиться и не стараться быть умнее, чем ты есть на самом деле. Может быть, со временем все само прояснится и не надо будет прилагать титанические умственные усилия, пытаясь разобрать подброшенный жизнью ребус. Лучше просто смотреть телевизор. Я вошла в комнату, бросила взгляд на экран – там звенели мечи и рубили друг друга, как капусту, длинноволосые мужики. Было ясно – моя сестренка увлекалась историческими боевиками. Это не вдохновляло.
– Вот, Яна, полюбуйся, – не отрываясь от экрана, заговорила Светка. – Этот фильм называется «Князь Дракула», и в нем рассказывается правда об этом человеке. То есть то, что было на самом деле, а не глупые выдумки Брема Стокера.
– У нас начался месячник Дракулы? Последние дни я только и слышу это имя.
– Позже поговорим. Ты лучше смотри, это интересный фильм, честное слово! Сейчас я введу тебя в курс дела. Значит, так, вот этот, длинноволосый, – Дракула, – Светка ткнула пальцем в экран. – Пока ты сидела на кухне, он вместе с братом попал в турецкий плен. В это самое время его отца, румынского князя, убили свои же бояре. Они его заживо похоронили.
– Заживо похоронили? – Я села на диван рядом с сестрой. – Ну и фантазия у этих сценаристов…
– При чем здесь сценаристы? Это же исторический фильм. Все, что здесь показывают, – правда. Ну, или почти все.
– Ясненько.
– Так вот, младший брат Влада Раду принял ислам и перешел на сторону турок, а сам Влад еще долго оставался в плену. Над ним издевались, морили голодом, но он сумел выжить. И не только выжить – Дракула вырвался из плена, вернул себе власть в Румынии. Потом он очень жестоко отомстил боярам-заговорщикам, убившим его отца. Вообще методы правления у этого человека были крутые, но эффективные. Например, его подданные даже воровать перестали. Представь, стоит у колодца драгоценная золотая чаша, ею все пользуются, а украсть никто не смеет.
– Здорово.
– Вот, смотри, а это жена Влада. У них вначале была любовь, но эта девица оказалась какой-то слабонервной, у них возникли разногласия в воспитании сына, и в результате их отношения совершенно испортились. И тут прошел слух, что Дракулу убили в бою, а он как ни в чем не бывало вернулся в свой замок. Жене бы радоваться, а она… Да ты сама смотри, они как раз сейчас объясняются…
Хотя в голове было полно собственных проблем, фильм увлек и меня. Я смотрела на экран, искренне сопереживая герою этой истории. А дела у Дракулы шли из рук вон плохо. Увидев невредимого мужа, глупая женщина зачем-то бросилась со стены замка в реку. Но это было только началом неприятностей. Вскоре на Влада обрушились еще более серьезные проблемы. Огромное турецкое войско двинулось на Румынию. Султан ненавидел Дракулу, который был для него просто как кость в горле, и решил покончить с ним раз и навсегда. Слишком часто Влад побеждал его, слишком часто горстке храбрецов удавалось наносить урон многочисленному турецкому войску. Но в тот раз силы были неравны, на одного румынского воина приходилось десять турецких, и Дракуле пришлось бежать. Он отправился за помощью к своему другу – венгерскому королю. А в Венгрии его ждала подстава. По ложному доносу Влад загремел в темницу и провел там долгих четырнадцать лет.
Как всегда, в самый драматический, напряженный момент фильм прервала реклама. Вопреки обыкновению, Светка не отошла от телевизора, а с задумчивым видом созерцала рекламные ролики, в которых обещали все и сразу. Я сидела рядом с сестрой, пытаясь разобраться, что же происходило в моей собственной голове. Происходило же нечто странное. В школе историю Румынии не проходили, книг на эту тему я не читала, но создавалось ощущение, будто мне хорошо известно, о чем идет речь. Мало того, я готова была поспорить с создателями фильма, придраться к тем или иным поворотам сюжета. Например, мне упорно казалось, что в отсутствие Дракулы страной правил его брат Раду, хотя в фильме об этом не сказали ни слова…
Рекламный блок кончился. Мы со Светкой вновь «приклеились» к экрану.
Турецкие войска угрожали Венгрии. Остановить нашествие мог только один человек – Влад Дракула. Спустя четырнадцать лет, проведенных в заточении, он получил возможность возглавить войско и вернуть себе румынский трон. Но для этого он должен был выполнить одно условие…
– Никогда не думала, что Румыния – православная страна, – заметила Светка, накручивая на палец прядку волос. – Мне это в голову не приходило.
Согласно условию венгерского короля, Дракула должен был отказаться от своей веры и перейти в католическую. Перспектива провести остаток дней в обществе крыс Влада не вдохновила, и он принял это условие. Дракула разбил турецкие войска, вернул себе власть, но тут его ждал новый удар – его отлучили от православной церкви. Потом были новые подставы, интриги, Влада заманили в монастырь и предательски убили. Убили те, кому он доверял… Вот, собственно, и вся история. По экрану поползли титры, и Светка выключила телевизор.
Меня просто трясло от возмущения. Это было несправедливо, абсолютно несправедливо! Предатели, подлые негодяи, изменники и мерзавцы! Влад Дракула был жесток, но справедлив, он защищал свой народ от иноземных врагов, а окружавшие его люди были готовы предать кого угодно, лишь бы им за это хорошо заплатили. Здравый смысл подсказывал – нельзя принимать так близко к сердцу то, что показывают по телику, но душу переполняли гнев и желание крушить все подряд. Эх, встретился бы мне кто-нибудь из тех заговорщиков…
– Это несправедливо, – произнесла думавшая так же, как я, Светка и украдкой смахнула слезинку. – А потом из Дракулы сделали вампира. Оклеветали, опорочили. Теперь ты веришь, что он не вампир?
– Да, – твердо сказала я. – Верю.
Обсуждать со Светкой эту тему не хотелось. Слишком сильны были охватившие меня чувства, и я предпочитала разобраться с ними в одиночестве. Очень скоро мы легли спать.
Сон не приходил. Голову переполняли самые разнообразные мысли. То перед глазами появлялась испуганная мордочка левретки, то сцены из фильма, а потом и вовсе начиналась полная путаница – звучали обрывки фраз на незнакомом языке, возникали совершенно чуждые для меня проблемы, которые следовало решать, вновь и вновь появлялась зловещая тень… Такое состояние здорово смахивало на бред. Я даже лоб себе пощупала, но никаких признаков повышенной температуры не обнаружила. Оставалось одно – постараться расслабиться и ни о чем не думать. Или до бесконечности твердить таблицу умножения…
Стрелка на циферблате тихонечко подползала к цифре «три». В квартире что-то изменилось, стало не таким, как прежде. Я насторожилась. Внешне все выглядело как обычно, и все же перемены случились – в доме был посторонний. Его выдавали тоненькие жалобные звуки. Незваный гость тихонько всхлипывал, постанывал. Я приподнялась, посмотрела на Светку. Она спала, как младенец, и, кажется, даже улыбалась во сне. Нет, Светка была ни при чем. Тихий плач не давал покоя. Он навевал тоску, душа от него холодела и сжималась в комок. Мне тоже хотелось расплакаться. Неужели это плачет Вероника Викторовна? Предположение показалось совершенно абсурдным, однако нуждалось в проверке. Светкина мама производила впечатление настоящей железной леди, но кто знает, что она испытывала на самом деле?
Я надела халатик, крадучись вышла из спальни. У Светки была большая трехкомнатная квартира, недавно отремонтированная и хорошо обставленная. Блестящий паркет под ногами казался ледяным катком, силуэты предметов четко выделялись на фоне светлых стен. Плач стал более явственным и громким. Тоска еще сильнее сжала мое сердце. Вновь возникло странное ощущение – мир вокруг только картинка, занавес, за которым скрывается нечто ужасное, злое и беспощадное. Люди были такими маленькими, беспомощными, слабыми…
Я беззвучно приблизилась к спальне Вероники Викторовны. Заглянуть туда было поступком героическим и требовавшим определенного душевного настроя. Всякое желание действовать пропадало, стоило только представить, как эта суровая дама ледяным голосом вопрошает: «Что ты забыла в моей комнате, Яна?» И все же я приоткрыла дверь.
Светкина мама спала. Она лежала на широкой кровати, закинув руку за голову, и очень тихо, ровно дышала во сне. Ясно было, что плач доносился не отсюда. Может быть, из прихожей?
Стараясь двигаться бесшумно, я направилась в дальний конец квартиры. Так и есть – стоны и всхлипывания стали более отчетливыми. Внезапно меня осенило – тот, кто плакал, находился не в квартире, а за дверью, на лестнице. Пальцы легли на ручку замка. Возможно, о происходящем следовало сообщить Веронике Викторовне, но я хотела разобраться во всем сама.
На лестнице было холодно. Мертвенное сияние ламп дневного света придавало и без того не слишком уютному помещению зловещий потусторонний вид. В квартире была жизнь, а здесь, за ее пределами, все подчинялось иным законам и таило угрозу. Острая игла страха пронзила мое сердце. Плач становился все громче. Если бы это был просто плач! Жуткие стоны холодили кровь, погружая в омут тоски и отчаяния…
Каждый шаг давался мне с трудом. Холод выложенного плиткой пола проникал сквозь домашние шлепанцы, сковывал ноги. Я перегнулась через перила, посмотрела вниз, потом приблизилась к шахте лифта. Звуки доносились именно оттуда. Страх отпустил, на смену ему пришли жалость и сочувствие. Все было намного проще, чем могло показаться. Кто-то застрял в этом дурацком лифте, потерял надежду выбраться и теперь плакал, представляя, что ему придется торчать в тесной кабине до утра.
– Эй, здесь есть кто-нибудь?
Честно говоря, мне очень не хотелось подходить к дверям лифта. Один вид этих замызганных створок вызывал у меня приступ безотчетного, необъяснимого страха. Но попавший в беду человек нуждался в помощи, а потому я должна была выбросить из головы все эти глупые мысли.
– Я на восьмом этаже. Вы меня слышите?
Плач стал тише и еще жалобнее. Меня била крупная дрожь. Откуда-то пришла уверенность – там, за дверью, в черной глубине шахты притаилось зло, эта дорога вела прямо в ад. Сейчас створки откроются и оттуда выйдет черный великан, схватит меня за горло своими ледяными, скользкими руками, утащит в бездну…
– Возьми себя в руки, Яна!
Произнесенные вслух слова звучали убедительно. Я расправила плечи, почти вплотную подошла к дверям лифта. Решив убедиться, работает он или нет, нажала на кнопку вызова. Она вспыхнула красным светом, превратившись в глаз оборотня… Створки лифта начали медленно расползаться в стороны. Я подалась назад, но было поздно – кто-то толкнул меня в спину, с силой швырнув в пустую, освещенную тусклым светом кабину.
– Помогите! Выпустите меня!
Ни звука кругом, даже зловещие стоны смолкли. Лампа над головой мигала, гасла, загоралась вновь. Надо было выбираться отсюда. Я подошла к двери, попыталась раздвинуть створки, с досадой стукнула по ним кулаком. А вот этого делать не следовало – толчок нарушил хрупкое равновесие, и кабина с отвратительным скрипом поползла вниз. Лифт спустился на пару метров, не больше, и замер. Я стояла, окаменев, не смея даже вздохнуть. Мысль была простой и отчетливой – еще одно неверное движение, еще один сбой механизма, и для меня все кончится. Придет мой персональный конец света. Самым страшным было ощущение пустоты под ногами. Пол кабины будто стал прозрачным, неосязаемым, я почти видела выложенную кирпичом шахту, уходившие вниз черные, тускло поблескивавшие смазкой тросы. Бездна звала меня.
Не дышать, не думать, не шевелиться. Просто стоять и ждать, когда наступит утро и меня вызволят из западни. Но что будет, когда жильцы дома пойдут на работу? Они нажмут на кнопку, и тогда… Что, если это станет последней каплей, механизм сломается окончательно, и лифт сорвется вниз?!
Не знаю, сколько времени я простояла неподвижно. Напряжение было слишком велико, ноги начали подгибаться, и мне ничего не оставалось, как осторожно сползти по стеночке и сесть на пол кабины. Лифт зловеще заскрежетал, но не сдвинулся с места. Жизнь оказалась намного страшнее любого самого страшного сериала. Сколько раз мои любимицы Зена и Габриель оказывались в подобных ситуациях – срывались в глубокий колодец, зависали над пропастью, но всегда с честью выходили из трудной ситуации. Будь на моем месте Зена, она бы непременно что-нибудь придумала…
И вновь тишину нарушили тихие всхлипывания. Они звучали совсем близко, и внезапно стало понятно – эти звуки издаю я сама. Надо было взять себя в руки, успокоиться, однако мне ничего не удавалось сделать. Отвратительное нытье только усиливалось. Свет в кабине вспыхнул ярче, обрисовал скрюченную тень на полу. Какое-то время она была неподвижна так же, как и я сама, но затем случилось невероятное – тень качнулась, решительно не подчинившись моей воле. Я крепче обхватила колени руками, а тень расправила плечи, шевельнула неестественно длинными конечностями. Пальцы чудовища стали гибкими и превратились в щупальца. Тень поднялась во весь рост, нависла надо мной черным великаном.
Неожиданно я успокоилась. Конечно же, это был сон. Такое случалось и раньше – видишь какой-нибудь жуткий до одури кошмар, думаешь, что все гадости происходят на самом деле, а потом спокойненько просыпаешься в собственной кроватке.
– Я сплю! Я знаю, что сплю.
Говорят, когда человек осознает, что спит, он может контролировать свои сновидения. Следовательно, дело за малым – надо просто переменить тему. Попробуем подумать о чем-то приятном.
Гибкие пальцы тени скользили по лицу, от них веяло могильным холодом. Великан стонал громко и протяжно. Он хотел задушить меня, но не мог – его черные пальцы не имели плоти. Однако каждое их прикосновение повергало в трепет.
– Это сон! Это сон!
Нервы не выдержали. Я резко вскочила на ноги, начала давить подряд на все кнопки. Лучше сорваться вниз и грохнуться с высоты восьмого этажа, чем терпеть эту мучительную, бесконечную пытку.
– Ну же! Давай!
Лифт угрожающе скрежетал, свет гас и вспыхивал, тень окутывала меня неосязаемым черным саваном… Толчок, еще один… Кабина медленно поползла вниз. Я не знала, что ждет меня там, и боялась думать об этом. Надеяться иногда тоже бывает страшно. Что, если надежда не оправдается? Что, если она обернется кошмаром? Двери открылись. За ними была видна лестничная клетка, расколотая табличка с надписью «6-й этаж».
Уговаривать меня не пришлось. Я стремительно выскочила из кабины лифта, как ошпаренная бросилась вверх по лестнице. Только бы поскорее добраться до спасительной двери, нырнуть в квартиру. Черный великан не сможет переступить ее порог. Только бы успеть, пока не начался новый кошмар.
Сверкал хрусталем выпуклый дверной «глазок», отливала матовым золотом изящная ручка… Сейчас все кончится, сейчас все будет хорошо… Дверь не поддавалась. Похоже, за время моего заточения в лифте ее захлопнуло сквозняком. Я дергала ручку так и этак, но, конечно же, не могла справиться с замком. Реакция Светкиной матери была бы ужасна и предсказуема, но мне ничего не оставалось делать, как нажать на кнопку звонка.
Ничего. Ни шороха, ни звука звонка, ни голосов. Гробовая тишина. Дверь напоминала ворота, ведущие в средневековый замок, – огромная, монументальная, неприступная. Меня там не ждали. Я вновь подергала ручку, позвонила, постучала и вновь не получила никакого ответа. Силы таяли, как мороженое на солнце. Веки слипались. Почувствовав себя бездомной собачонкой, я опустилась на коврик у двери, прижалась плечом к ее обитой искусственной кожей поверхности. Оставалось ждать. Может быть, Светка первой выйдет из дома и тогда удастся избежать неприятных объяснений. В любом случае хорошо уже то, что я не замурована в лифте. Теперь надо ждать, ждать, ждать…
Ночь. Темная ночь конца августа. На улицах нет прохожих, только за углом прогромыхал по мостовой какой-то экипаж. Я искоса посмотрела на шагавшую рядом со мной девушку. На этот раз она была высокой, отлично сложенной блондинкой с васильковыми глазами. Теперь ее звали Ингрид. Мы встретились около месяца назад, и у нас еще оставались серьезные проблемы с языком. Многое нам удавалось понимать без слов, но этого было явно недостаточно. Приходилось терпеливо ждать, когда мы вспомним тот язык, на котором говорили всегда. Ингрид выглядела классно, а собой я была недовольна. Признаюсь, мне никогда не нравились рыжеволосые, да и этот очень характерный, «кошачий» разрез глаз мог вывести из себя кого угодно. К тому же я едва дотягивалась до плеча рослой Ингрид.
Мы свернули в узкую, зажатую домами улочку. У обитателей подобных мест была скверная привычка выплескивать помои прямо на головы прохожих, но сейчас эта неприятность нам не грозила – весь квартал погрузился в глубокий, непробудный сон. Ни одного горящего окошка, полный мрак, и даже собственную вытянутую руку можно было различить с трудом. А Ингрид уверенно шла вперед. Она давно выследила это гнездо и только ждала удобного случая, когда можно будет разделаться со злобными тварями. Час настал. Сегодня нас ждала нелегкая работа.
– Там трое мужчин. – Я еще не успела привыкнуть к ее акценту, голос Ингрид казался мне чужим и незнакомым. – Два молодых парня и крепкий старик, их отец. Дети пока в порядке. А женщины… С них все и началось.
– Художник в городе?
– Скорее всего. Он всегда крутится поблизости. Попадись он мне…
Моя спутница первой свернула в очень темный, больше напоминавший щель между домами переулок. Я следом. Ингрид открыла дверь, на грязные ступени упал луч бледного света:
– Я займусь мужчинами.
– Но…
– В этот раз я сильнее тебя, Мария.
Ингрид не любила долгих разговоров. У нее был отличный удар правой и лаконичная манера изъясняться. Меня она считала маленькой, беспомощной девочкой, нуждавшейся в опеке и защите. Войдя в помещение, Ингрид сняла длинный плащ, аккуратно повесила его на перила. На ее бедрах тускло поблескивал широкий, затейливо отделанный пояс, почти такой же, как у меня. Наш талисман на счастье. Старинная традиция – не помню даже, когда она возникла.
Плохо освещенная, грязная лестница… Воздух, пропитанный кухонным чадом, запах жареной рыбы… Скрип подгнивших ступенек под ногами… Семья, которую выследила Ингрид, жила на самом верху, в мансарде. Отыскав в полутьме нужную дверь, мы замерли, прислушиваясь. Из-за фанерной перегородки доносилось невнятное мычание. Я тихонечко постучала по дверному косяку:
– Это ваша соседка, не могли бы…
– Проваливай, – посоветовал мне хриплый, мало похожий на человеческий голос.
Похоже, все зашло очень далеко. Укрывшиеся в мансарде существа уже не желали следовать привычным нормам поведения. Скоро настанет пик безумия, а потом… Потом большинство будет считать, что странная болезнь прошла сама собой, их соседи вновь стали нормальными людьми, но на самом деле случится катастрофа. Они перестанут быть собой. А пока их еще можно спасти. Наверное, можно…
Тихонько выругавшись сквозь зубы, Ингрид одним ударом ноги вышибла дверь. Мы ворвались в помещение. Для того чтобы оценить ситуацию, у меня были считаные секунды. Взгляд скользнул по комнате, засекая все, что попадало в поле зрения. Очень низкое, но большое помещение оказалось заваленным горами старого тряпья. Мебели почти не было, только в углу стоял ободранный стол с горевшей на нем лампой. Вот ее-то не следовало опрокидывать ни при каких обстоятельствах… Из-за грязной занавески на меня смотрели испуганные дети. Живой осмысленный взгляд обоих ребятишек говорил о том, что с ними пока все в порядке.
Впечатления еще не успели полностью утрястись в моей голове, а я уже увертывалась от размахивавшего табуретом парня. Тело не слишком хорошо еще подчинялось своему новому владельцу, оттого его движения были не очень точны, но сила удара – сокрушительна. Оказавшаяся посреди комнаты, Ингрид сбила ударом кулака коренастого мужчину со спутанными грязными волосами. К нему на помощь спешила полная, средних лет женщина, которую я остановила, подставив подножку.
Парень с табуретом начал мне надоедать. Он был слишком назойлив и требовал к себе повышенного внимания. Я уклонилась в сторону, сделала ложный выпад, зайдя сзади, ударила его сомкнутыми кулаками по загривку. Обычно такое срабатывало, но не сейчас. То ли вес у меня был очень маленький, то ли парень чересчур крепкий, но он только выронил табурет и, развернувшись, пошел в атаку. Разозлившись, я обрушила на него такой град ударов, что он не мог ни блокировать их, ни увернуться. Парень опустился на колени, а потом без единого звука, как кукла, упал на пол. О нем пока можно было не беспокоиться.
Ингрид, как всегда, оказалась в самой гуще событий. Вот она коротким ударом локтя сбила повисшую на ее спине толстуху, перебросила через себя второго парня, пропустила удар грязноволосого мужика… Я ринулась ей на помощь, но тут же почувствовала, как кто-то схватил меня за руку. Короткий точный удар избавил бы меня от этой проблемы, но тут раздался детский голосок:
– Не трогайте моего папу, пожалуйста! – На моем локте повисла напуганная чумазая девчонка. – Не бейте его!
– Все будет хорошо, мы им поможем. – Я попыталась разжать ее пальчики. – Тебе только кажется, что мы поступаем плохо…
– Мария, сзади!
Ингрид предупредила меня слишком поздно. Замешкавшись с девчонкой, я потеряла контроль над ситуацией и тут же почувствовала сильную боль в затылке. Из глаз посыпались искры…
Сознание вернулось, когда все уже было кончено. Взрослые лежали связанными на полу, тихо хныкали дети. Ингрид склонилась надо мной, в ее васильковых глазах был страх:
– Мария…
– Все в норме. – Я поднялась на локте, поморщилась. В этот раз мне досталось по полной программе. – Голова на месте. Ингрид, надо торопиться, надо помочь, пока не взошло солнце. Ночью легче…
– Я все помню, Мария. Лежи. Я обойдусь без твоей помощи…
– А я-то гадаю, почему дверь не открывается! Думала, к нам бомжи пожаловали.
Реальность была сурова и беспощадна. Одетая в спортивный костюм, Вероника Викторовна смотрела на меня так, будто я была очень редким и при этом очень ядовитым насекомым. В самом деле, со стороны все это выглядело довольно дико – свернувшаяся возле входной двери девчонка не могла вызывать ни доверия, ни симпатии.
– И как ты это объяснишь, Яна?
– Как есть, Вероника Викторовна. Ночью я услышала подозрительные звуки, вышла на лестницу, и вдруг дверь захлопнулась. Мне не хотелось вас будить, а потому я решила подождать здесь.
Светкина мама нахмурила тонкие брови. Подозреваю, ей очень хотелось избавиться от моего присутствия, но долгосрочные планы охлаждали ее пыл. Этим летом Света должна была поступать в Строгановское училище, а следовательно, ехать в Москву. Разрыв дипломатических отношений перед таким важным событием Веронику Викторовну явно не устраивал.
– Ты настоящий лунатик, Яна, – после долгой паузы произнесла она и отправилась на свою обычную утреннюю пробежку.
Светка еще спала. Я тихонечко прошла в ванную комнату, включила воду. Сверкающие струйки воды лились на мою голову, но не возвращали ясности мысли. Это был очень странный, удивительный сон. На какой-то миг я вновь почувствовала себя рыжеволосой Марией, вспомнила, как легко и стремительно двигалось мое тело. Заварушка получилась не хуже, чем в «Зене – королеве воинов», но мне было совершенно непонятно, почему мы с Ингрид ворвались в дом к этим людям, избили их, связали. Мы не хотели им зла, наоборот, спасали их от какой-то напасти, но методы у нас были весьма и весьма своеобразные.
«Что только не приснится, когда проводишь ночь на коврике под дверью, – подумала я, расчесывая влажные волосы. – Но такие сны намного лучше, чем кошмары про черного великана. Или все случившееся до появления Ингрид и Марии не было сном?» Тут только до меня дошло, что ночное путешествие к лифту не имело отношения к сновидениям, а, значит, – кошмар в тесной кабине был вполне реален. Если так, то впереди меня ждали крупные неприятности.
После завтрака нам предстоял поход в музей. Меня сие мероприятие не слишком обрадовало, но осмотр достопримечательностей старинного городка входил в разряд обязательных повинностей для иногородних гостей. Впрочем, когда Светка оказалась в Москве, я тоже поволокла ее на Красную площадь и Поклонную гору. На сегодня было запланировано посещение трех музеев, а вечером – дискотека. Последнее – вдохновляло, но стоило мне украдкой посмотреть на Веронику Викторовну, как настроение тут же ухудшалось. Она была очень недовольна моим поведением и, вполне вероятно, могла перечеркнуть все радужные надежды. Впрочем, до вечера оставалось еще много времени.
Покончив с завтраком, мы поспешили покинуть квартиру. Светка решила спускаться на лифте, а я – пешком. Для сестры нашлось вполне подходящее объяснение моих странностей. Мне якобы нужно сбросить лишние килограммы, на которые, по правде говоря, даже не было намека, потому и приходилось бегать по лестницам на своих двоих. Светку такое объяснение устроило, она даже захотела присоединиться к «пешему движению», но потом шагнула в лифт и, как ни в чем не бывало, поехала вниз. Меня же просто трясло при одном взгляде на его грязные, исписанные черным маркером створки.
Солнечный весенний денек рассеивал грустные мысли. Выйдя на улицу, уже не хотелось думать о странных снах и необъяснимых, пугающих явлениях. Надо признать, весна действительно была лучшим временем года. На горизонте маячили летние каникулы, пришла пора избавляться от шуб и шапок, превращавших даже самую худенькую и изящную девчонку в настоящего снежного человека, короче – все хорошее ожидало нас впереди.
Мы со Светкой бодро стучали каблучками по сухому, давно избавившемуся от снежного покрова асфальту, направляясь к первому пункту нашего экскурсионного маршрута. Им стал известный даже за пределами города Музей деревянной скульптуры. Светкина мать была искусствоведом, сама Светлана отлично рисовала, потому они думали, что посещение такого рода заведений жизненно необходимо для каждого человека.
Старинный, причудливо отделанный мозаикой и цветной лепниной особняк был полон невероятных существ. Оказавшись в залах музея, мы попали в общество жутких, достойных самого кошмарного сна чудовищ. Еще там было много фигур обнаженных женщин, чьи отполированные до блеска деревянные тела холодно блестели под яркими лампами. Но взгляды притягивали совсем другие персонажи. В фигурах монстров угадывались очертания огромных коряг, и, глядя на них, я невольно представляла мрачные картины прежней жизни чудовищ. Эти великаны скрывались где-то в чаще леса, прятались за стволы молодых березок и на первый взгляд казались обычными вековыми деревьями-исполинами. На самом деле чудовища терпеливо поджидали какого-нибудь легкомысленного грибника, забредшего в их владения. Тот ходил с корзинкой грибов под развесистыми кронами, даже не подозревая, что за ним наблюдают, а потом неожиданно руки-ветви смыкались на его шее…
Лесные чудовища были пойманы, привезены в город, над ними поработал резчик по дереву, их покрасили и отлакировали, но они по-прежнему таили в себе смертельную опасность. Холодные залы музея стали для них новым домом. Теперь чудовища охотились здесь. Они терпеливо поджидали свою жертву – рассеянного, отставшего от группы экскурсанта, хватали его своими узловатыми, уродливыми руками, заталкивали в огромную пасть-дупло. Мгновенно, бесшумно. От человека не оставалось и следа, разве что оброненная им сумочка или газета.
Я шла, как в полусне, ловя на себе пристальные взгляды косивших под деревянную скульптуру монстров. Они ждали, когда мы останемся один на один, без свидетелей… Атмосфера страха сгущалась, как тучи перед грозой. А вот вышагивавшая рядом Светка была невозмутима. Она наверняка бывала здесь не один раз, но рассматривала экспонаты с нескрываемым интересом, даже зарисовывала что-то в маленький блокнотик. Для нее деревянные чудовища были произведениями искусства.
Мы вошли в главный, самый большой зал музея. В самом его центре возвышался Повелитель леса – черный великан, воздевший к белоснежному потолку свои руки-ветви. В глубоких складках коры угадывалось искаженное злобой лицо, корни превратились в уродливые, опутанные толстыми жилами ноги… Я понимала, что это всего лишь огромный дуб, но не могла отделаться от мысли, что в его жилах течет человеческая кровь. Небольшие, глубоко посаженные глазки великана смотрели прямо на меня. Чудовище было неподвижно, а вот его тень… Могу поклясться, его тень шевельнулась!
«Смирись, Яна. Ты больше не властна над собой. Отныне – я твой господин», – отчетливо прозвучало в моей несчастной голове.
– Кто со мной говорит? – не подумав о том, как нелепо выгляжу, вслух спросила я. – Чего вы хотите?
Вздрогнула дремавшая в уголке зала смотрительница, повернули в мою сторону головы немногочисленные посетители. Светка взяла меня за руку:
– Яна, тебе плохо? Ты какая-то бледная.
– Все о’кей.
Я отошла в сторону, сделала вид, что рассматриваю другие скульптуры. Злобный взгляд упирался мне в спину, будто собираясь прожечь в ней дыру.
«Ты никто, Яна. Тебя больше нет. Ты оболочка, внутри которой царю я. Покорись мне, покорись…»
Черная тень чудовища медленно подползала ко мне. Я смотрела на нее широко раскрытыми глазами, не смея даже шевельнуться. Мне не сразу стало понятно, что монстр, растянувшийся на гладком, выложенном плиткой полу, – моя собственная тень. Деревянный Повелитель леса оказался ни при чем, тень просто воспользовалась этим жутким образом, чтобы стать еще сильнее и могущественнее. Вот она начала деформироваться, увеличиваться в размерах, чернеть, а я становилась все меньше и меньше, превращаясь в жалкого лилипутика…
– Яна!
Светкин голос звучал издалека, словно сквозь толщу воды. На лбу выступил холодный пот, в глазах начало неестественно быстро смеркаться…
– Яна!
Следующим ощущением был резкий запах нашатырного спирта, ударивший мне в ноздри. Я лежала на полу, а рядом суетились испуганная Светка и музейная смотрительница.
– Все в порядке. – Я оперлась на заботливо протянутую руку, встала. – Просто здесь душно. Давай выйдем на свежий воздух.
Мы покинули зал. На пороге я все же обернулась, еще раз посмотрела на грозного Повелителя леса. Это была самая обычная скульптура, хорошо, талантливо выполненная, но, по сути, представлявшая собой обычное бревно. Она не могла вселять ужас в людские души. Ужас жил во мне. Чудовищем, от присутствия которого холодела в жилах кровь и учащенно билось сердце, была моя собственная тень.
Весенний воздух и двойная порция мороженого вернули мне душевное равновесие. К тому же Светлана проявила верх гуманизма, сообщив, что на сегодня все походы в музеи отменяются. Мы немного прошлись по городу, перекусили в маленьком кафе, накормили крошками шнырявших под ногами воробьев. В глубине души я понимала – происходит что-то страшное, но не хотела думать об этом, старалась жить, как жила раньше. Моя прежняя, обычная жизнь превратилась в картинку на занавесе, но у меня не было никакого желания раздвигать его и заглядывать в таившийся за ним мрак.
Весь остаток дня был занят подготовкой к дискотеке. По правде говоря, я еще ни разу не была на таком мероприятии, если, конечно, не считать танцулек, которые иногда устраивали в нашей школе. Но дискотека, на которую собиралась провести меня Светка, не имела ничего общего с этими детскими посиделками. Она проходила в каком-то закрытом клубе, и попасть туда мог далеко не каждый. Вероника Викторовна очень заботилась о том, в каком обществе вращается ее дочь, и потому тщательно отбирала для нее знакомых и те места, в которых она проводила время. Клуб Веронику Викторовну устраивал, в нем, по ее словам, собирались «очень приличные люди». Светлана была там раза три или четыре и осталась вполне довольна.
Самым сложным было правильно выбрать прикид. Если надеть что-то очень вызывающее, Вероника Викторовна просто не выпустит нас из дома, а если одеться, как серенькая мышка, то и на дискотеку идти не имело смысла. Светка вертелась перед зеркалом, раздумывая, какую прическу ей лучше сделать:
– Слушай, Яна, может, найдем что-то подходящее в сундуке Аманды?
Идея была неплохой. Мы вытащили из-под стола тяжеленный сундук, начали перебирать разноцветные тряпки.
– Были бы они поновее, а так… – Светка вздохнула, – невооруженным глазом видно, что им сто лет в субботу стукнет. Если только пояс с заклепками.
Но широкий, украшенный металлическими безделушками пояс Аманды совершенно не подходил к расшитому голографическими блестками топу Светки, зато он очень клево смотрелся с моей кожаной мини-юбкой. Застегивая пряжку, я вновь вспомнила свой сон. Кажется, такой же пояс украшал крутые бедра Ингрид.
Я начала складывать в сундук костюмы Аманды, но неожиданно прервала это занятие, достала шкатулку с обломком камня. Желание вновь подержать его в руках было очень велико, просто непреодолимо. Камень удобно улегся в ладонь. Я почувствовала запах сухой травы, раскалившейся под солнцем земли. В душу вернулось спокойствие. Этот шершавый, теплый на ощупь осколок камня дарил спокойствие, оберегал и защищал меня. Небольшие углубления на его поверхности не были случайными царапинами, они складывались в рисунок – простой, но очень древний. Что он обозначал? Еще мгновение, и я отвечу на этот вопрос…
– Яна!
– Что? – От неожиданности я даже вздрогнула, быстро положила камень в шкатулку. – Что ты говоришь?
– Пытаюсь посоветоваться, какая помада лучше смотрится – с блеском или без? И вообще поторапливайся. Скоро придет Петька.
– С блеском, возьми с блеском. На дискотеке должно все блестеть.
Петька возник на пороге ровно в назначенный час. Рядом с ним стоял рыжеватый застенчивый паренек по имени Сережка Ивойлов. Он был на две головы ниже Петьки и, как вскоре выяснилось, мог говорить только о новинках кинопроката. Это стало ясно, когда наша компания вышла из дома. Петька со Светкой ушли немного вперед, а на мою голову обрушился целый поток информации о новой «Матрице» и «Властелине колец». Я кивала головой и честно старалась слушать все, что рассказывал Сережка. Однако минут через пять я все же не выдержала, прибавила шаг с твердым намерением влиться в коллектив:
– Как тебе «Дракула»? Прочел?
– Дочитываю. По правде говоря, жуткая скукотища. – Петька замолчал, на его лице промелькнула загадочная усмешка. Похоже, ему было что сказать. – Когда закончу, мы об этом еще побеседуем. В книге есть кое-что заслуживающее особого внимания. Вы больше ничего не узнали о Великолепной Аманде?
– Нет, мы этим не занимались. – Светлана тряхнула завитыми кудрями. – Разве это так важно?
Петька явно хотел продолжить тему, но Светка направила разговор в интересующее ее русло и опять увлекла Петьку вперед. Сережка заговорил о «Людях в черном»…
Решив срезать угол, мы направились в небольшой скверик. Впереди, за деревьями, уже видна была крыша бывшего кинотеатра, в котором и располагался клуб, но дойти туда нам так и не удалось. Сначала я услышала шум приближающихся шагов, а потом на темной безлюдной дорожке возник мощный, атлетического сложения мужчина. Он остановился, широко расставил ноги, скрестил на груди руки, внимательно посмотрел в нашу сторону. Сопровождавшие нас мальчишки сразу сникли, но вида не подали, стараясь поддерживать моментально утративший смысл разговор. Светка близоруко сощурилась, вытянула вперед шею.
– Филипп Иванович? Это вы? – Она заулыбалась, повернувшись ко мне, шепнула на ухо: – Все в порядке. Это наш физрук. Хороший мужик, с ним…
Похоже, «хороший мужик» был не в настроении. Он сделал шаг вперед, на его губах заиграла неприятная злая усмешка:
– Гуляете?
– Да, Филипп Иванович, – откликнулся Петька. – Сейчас каникулы. Когда еще погуляешь?
– Толкачев, ты не сдал зачет, а ты, Акулиничева, пропустила без справки три занятия. Вам это так не пройдет!
У нас в школе тоже были крутые учителя, от одного упоминания о которых у большей части школьников начинали трястись поджилки, но этот Филипп Иванович был настоящим Терминатором. Странно, что Светка считала его хорошим человеком.
– Ивойлов, сколько раз ты можешь отжаться от пола?
– Я…
– Молчать! Ни разу, ботаник несчастный. Ты и на турнике подтянуться не можешь!
Дальнейшие события вообще не поддавались пониманию. Стриженный «ежиком» физрук схватил за ворот обоих мальчишек и с силой стукнул их лбами. Сережка и Петька тут же беззвучно сползли на дорожку и остались лежать неподвижно.
– Филипп Иванович, не надо! – взвизгнула Светка.
– Ах ты, прогульщица!
Здоровенные ручищи потянулись к хрупкой Светланиной шейке, но тут произошло непредвиденное – резко развернувшись, я заехала ногой в челюсть этого маньяка. Он охнул и переключил свое внимание на меня.
– Убью!
Как же! Пусть попробует. Я ловко увернулась, прошмыгнула под локтем рассвирепевшего физрука, ударом ноги под колено заставила его опуститься на землю. Филипп тут же вскочил, прорычав нечто нечленораздельное, и ринулся в бой. Но я не боялась, я знала, что сумею вырубить его без особых проблем. Сон про Ингрид и Марию продолжался, и я была той самой рыжеволосой Марией, легко справлявшейся с более опасными, чем этот нерасторопный мужик, противниками.
– Ах ты дрянь!
От злости он совсем потерял голову, и мне удалось нокаутировать его точным ударом в висок. Физрук как подкошенный повалился в росшие возле дорожки кусты.
– Ни фига себе! – пробормотал кто-то из успевших очухаться мальчишек.
Оценивать собственные достижения было некогда. Физрук мог очнуться в любую секунду, и это не располагало к длительному созерцанию поля битвы. Не сговариваясь, мы все вместе побежали к выходу из скверика. О дискотеке речи уже не было. Мальчишки то и дело хватались за расквашенные лбы, да и я испытывала боль во всем теле. Особенно досталось моим собственным, разбитым в кровь кулакам. Однако домой идти не хотелось – слишком мы были возбуждены и удивлены. Холодный вечерний воздух освежал, приводил в порядок мысли. Вся наша компания медленно шла по Кутузовской улице, обсуждая невероятные события в скверике.
– Ты что, карате занималась? – поинтересовался Сережка. Он смотрел на меня с нескрываемым восторгом. – Знаешь, ты мне напомнила Синтию Ротрок. В одном фильме…
– Да подожди ты с фильмами! – перебила его Светка. – И давно ты занимаешься, Яна? Наверное, с детства… У тебя уже есть черный пояс? Почему ты мне об этом не рассказала?
– Да я, собственно… Просто так получилось. Со мной это в первый раз.
– Скромность украшает девушку, особенно такую крутую, – усмехнулся Сережка. – Филипп в три раза тяжелее тебя. Здорово ты ему врезала.
Мы свернули к Светкиному дому. Оккупировали скамеечку неподалеку.
– А кто мне объяснит, что случилось с самим Филиппом? – Петька приложил ладонь к разбитому лбу, поморщился. – Он на такие фокусы органически не способен. Помните, когда в прошлом году на меня завуч «наехала», как он меня защищал? Поверить не могу, чтобы Филипп на кого-то руку поднял.
– Может, на него так весна подействовала? – предположила Светка.
Они оживленно обсуждали странное превращение физрука, а я молчала, думая о своем. Ребята решили, что я долго тренировалась, ходила в спортивную секцию, но на самом деле мне ни разу в жизни не приходилось драться, даже в детском саду. Я была сугубо мирным и невоинственным человеком. То, что случилось сегодня вечером на темной аллее, произошло со мной первый раз в жизни, если, конечно, не считать странный сон про Ингрид и Марию.
С утра зарядил нудный дождик, и это избавило меня от необходимости бродить по городу с целью изучения его достопримечательностей. Светкина мама ушла на работу, и теперь можно было немного расслабиться. Честно говоря, меня здорово напрягало присутствие этой строгой и немногословной женщины. После вчерашней фантастической драки все мое тело нещадно ныло, а потому я собиралась провести все утро в постели, просматривая журналы.
В голову лезли неприятные мысли. Иногда начинало казаться, что я просто сошла с ума. А как еще объяснить появление вкрадчивого, настойчивого голоса, который звучал в моей голове, приказывая подчиниться? Люди нормальные «голоса» не слышат. К тому же меня панически боялись собаки, что было совсем уж дико и необъяснимо.
В прихожей звякнул звонок. Я быстренько накрыла пледом разобранную постель, а стоявшая у мольберта Светка отложила кисть и пошла открывать. Петька появился со здоровенным куском пластыря на лбу и романом Брема Стокера в руке.
– Ну и как, дочитал скукотищу? – поинтересовалась я.
– Всю ночь сидел над книжкой. Самое интересное здесь не то, что напечатано, а то, что написано от руки.
– В смысле?
– Сейчас объясню, – Петька положил роман на стол, достал из внутреннего кармана куртки блокнотик. – Света, принеси, пожалуйста, лампу.
Светка пристроила настольную лампу на краешке стола, и мы все склонились над книгой. Петька открыл обложку, указал на титульный лист. Только теперь я заметила пересекавшие текст карандашные строчки. В спешке рассматривая доставшееся от Аманды наследство, никто из нас не заметил этой надписи, но Петька был настоящим Шерлоком Холмсом, а потому обратил внимание на эту «улику». Светлана попыталась прочесть надпись, но наш сыщик опередил ее:
– Здесь написано следующее: «Милая Кэйт, не знаю, можно ли назвать эту книгу подарком, но думаю, тебе будет любопытно ее прочесть. Прошу об одном – не злись и не принимай все эти досужие вымыслы близко к сердцу. Я, правда, и сама не удержалась, сделала некоторые пометки. Надеюсь, переговорим с тобой обо всем, когда встретимся. С любовью, твоя Аманда. P.S. Еще раз прошу – не злись, просто у господина Стокера необузданная фантазия».
– И что из сего следует? – уточнила Светка.
– Моя версия такова: Великолепная Аманда купила роман Стокера, прочла его и отправила подруге. Эта тема, похоже, очень волновала обеих девушек, они явно не были случайными читательницами. Аманда и Кэйт исчеркали поля карандашными пометками, которые позже стерли. Но не до конца! Смотрите сами.
Петька направил на страницы книги свет лампы, начал перелистывать их. На многих из них были видны полустертые закорючки.
– Обратите внимание, барышни, на то, как написаны эти значки. Нижние почти полностью стерты, а вот те, что стоят над ними, с силой, я бы даже сказал с яростью, вдавлены в бумагу. В нескольких местах грифель ломался, а одна из страниц даже оказалась порвана.
– То есть тот, кто писал их, очень злился?
– В самую точку, Яна. Потому их даже стереть как следует не удалось. Иными словами, роман здорово достал Кэйт. Аманда отнеслась к нему гораздо спокойнее.
– Так о чем они писали?!
– А вот тут, Светлана, возникли непредвиденные проблемы. Текст оказался зашифрован. Тогда я тщательно срисовал значки и попытался понять, в чем тут дело. – Петька открыл блокнотик, демонстрируя нам непонятные закорючки. – Все разобрать не удалось, но, думаю, большинство знаков нарисованы правильно.
Я взяла блокнот. Закорючки показались мне знакомыми. Кажется, мне доводилось видеть нечто подобное в учебнике истории. «Палочки и галочки» здорово смахивали на древние письмена.
– Ты их расшифровал?
– В том-то и дело, что нет! Сначала я думал, что это обычный девчоночий шифр, в котором каждая буква заменяется каким-то символом, но все оказалось намного сложнее. Короче, я и так и сяк старался, но ничего понять не смог.
– Денис Подбельский…
– Именно, Светлана, тогда я подумал о Денисе. Он здорово сечет в шифрах, любой раскалывает как орешек. Так вот, Денис гонял компьютер два дня и две ночи, но ничего не смог сделать. Он говорит, что шифр больше всего похож на древний язык, в котором могут разобраться только профессиональные лингвисты.
– Это серьезно. – Светка внимательно посмотрела на закорючки. – Если уж Денис не справился… А может быть, это просто бессмысленный набор знаков?
– Вряд ли. Здесь определенно есть система.
Я перелистала книгу. Странное впечатление – в какой-то момент мне показалось, что я уже держала в руках этот роман, внимательно вчитывалась в каждую строку. Меня волновало и возмущало то, что написал Стокер. Тогда я взяла карандаш и…
– Слушай, Петька, ты мне не оставишь эти записи?
– Конечно. А ты, Яна, и в шифрах разбираешься? И дерешься здорово. Ты, случайно, не агент спецслужб?
– Так я тебе и скажу!
Мы рассмеялись. Груз чужих воспоминаний растаял, и я вновь почувствовала себя сама собой. Надолго ли?
Коротать время в одиночестве нам со Светкой сегодня явно не грозило. Несмотря на скверную погоду, гости шли один за другим. Стоило только Петьке покинуть квартиру, как в дверь снова позвонили. Светка с досадой швырнула кисти, оставила недорисованный набросок и пошла открывать.
– Вероника Викторовна дома? – тихонько спросил девичий голосок.
– Нет, конечно. Я же тебе объясняла, по каким дням она работает. – Светка говорила с важными солидными интонациями, немного растягивая слова, и очень напоминала свою мать. – Подожди в гостиной. Я сейчас.
– Кто это? – поинтересовалась я, когда сестренка стремительно вошла в комнату.
– Юлька Никитина. Она, как и многие девчонки из класса, приходит ко мне за консультацией.
– Ты им уроки помогаешь готовить?
– Нет… – Светка почти до половины заползла под кровать, извлекла оттуда картонную коробку. – Гадание, приворот и все такое. Причем совершенно бесплатно. Я ведь настоящая ведьма, а не шарлатанка. Ведьмы денег за свою работу не берут. Только маме об этом, пожалуйста, не рассказывай. Ей и так мое увлечение не нравится, а если она узнает, что я привожу в дом девчонок…
– Буду нема, как склеп на старом кладбище.
– Спасибо.
Светка извлекла из коробки деревянный ящичек, взяла самый большой хрустальный шар из своей коллекции и выскользнула из комнаты. Странная все-таки у меня сестренка, что ни говори! Когда мы впервые встретились, она немедленно сообщила, что является ведьмой, разумеется, «в хорошем смысле этого слова». Она принципиально не занималась черной магией, не наводила порчу и сглаз, но все равно это звучало довольно дико. Был момент, когда я действительно поверила в ее силу, но теперь, спустя несколько месяцев, события, разыгравшиеся на нашей подмосковной даче, казались дурным сном.
А Светлана не останавливалась на достигнутом. Она очень серьезно относилась к своему увлечению, о чем свидетельствовала собранная ею библиотека. Помимо школьных учебников и нескольких томов русской классики, на полках стояло множество книг с весьма специфическими названиями: «История магии и оккультизма», «Все о магии и колдовстве», «Оборотни и вампиры», «Ведьмы», «Инквизиция»… Кроме теории, Светку интересовала и практика, а потому доморощенная ведьма оттачивала свое мастерство на одноклассницах. Похоже, у нее не было отбоя от клиентов. Интересно, о чем она сейчас говорила с этой Юлькой Никитиной?
Любопытство – непреодолимая сила. Подумав, что в этом нет ничего дурного, я крадучись двинулась в гостиную, собираясь подслушать их беседу. Шторы были задернуты, на маленьком столике горели свечи. Светка и полная, злоупотреблявшая косметикой шатенка сосредоточенно всматривались в хрустальный шар. В воздухе плавали струйки ароматного дыма. Разговор был негромкий и задушевный. Речь шла о каком-то парне, который предпочел Юльке ее лучшую подругу.
– Знаешь, Света, я не потому пришла, что приворот не сработал. – Юля оторвала взгляд от хрусталя, посмотрела в глаза «ведьме». – Мне надо с тобой посоветоваться… Поделиться. Последнее время со мной происходит нечто странное. Короче говоря, я боюсь. Боюсь, сама не знаю чего.
– Виденья были? Призраки посещали?
– Нет… Не то. Появляется ощущение, будто рядом со мной кто-то есть. Невидимый, но сильный и злой. А иногда случаются совершенно жуткие глюки. Например, перед тобой самая обычная лужа, раз – делаешь шаг и проваливаешься в нее с головой. То есть, конечно, не проваливаешься, но иллюзия полная. Потом весь день кажешься себе чокнутой.
– Так… – Светка почесала кончик носа. – Случай нетипичный и интересный. Возможно, кто-то наводит на тебя порчу. Та же Рита…
– Нет! Она – моя лучшая подруга, даже несмотря на то что мы влюблены в одного парня.
– Иногда под маской друзей скрываются самые опасные враги. Но делать выводы еще рано. Поставим магическую защиту и подождем. Пока мы не разобрались, откуда исходит угроза, активных действий лучше не предпринимать.
Я поняла, что должна вмешаться в разговор. Все, что происходило с нами, было очень и очень серьезно:
– Извините, что помешала, но боюсь, у нас с Юлей одни и те же проблемы.
Светка поморщилась, крайне недовольная неожиданным вторжением, но потом улыбнулась, представила нас друг другу.
– Я что-то не врубилась. Тебе тоже хочется приворожить Мишку Чупракова?
– Нет. Кроме шуток, мы с Юлей обе столкнулись с таинственным явлением. За нами кто-то следит. А последние дни я стала бояться собственной тени, она кажется мне злобным чудовищем.
– Черный урод с длинными ручищами? – встрепенулась Никитина. – Он и меня преследует.
– Похоже на эпидемию. Юль, ты не в курсе, что странного происходило в школе, пока я болела? Тогда, в последнюю неделю перед каникулами.
– Вроде бы ничего… Хотя… У Филиппа крыша съехала. Он всем единицы в журнал понаставил, а Лешу Трофимова обещал задушить голыми руками. И задушил бы, но Леша бегает быстро. Филипп Иванович обещал «замочить» его в четвертой четверти. И всех остальных тоже. Но это к нашим проблемам отношения, наверное, не имеет.
– Кто знает. Мы Филиппа вчера вечером повстречали. У Ивойлова и Толкачева до сих пор искры из глаз сыплются. Если бы не Яна…
Я замахала рукой, предупреждая Светку, чтобы она не распространялась о моих победах. Она замолчала.
– И что же? – Юля быстро-быстро вертела головой, переводя взгляд с меня на Светку и обратно, всем своим видом напоминая испуганную птичку. – Что мне делать?
– Я должна подумать, – Светка покосилась на часы. – Тебе пора. Скоро мама возвращается. Я сделаю для тебя оберег, а пока не теряй душевного равновесия – это главное. Когда человек спокоен и уверен в себе, его никакая порча не возьмет.
Опасаясь встречи с Вероникой Викторовной, Юлька торопливо покинула квартиру. Светка аккуратно складывала в ящичек свои колдовские приспособления.
– Открой, пожалуйста, форточку. Дым должен выветриться.
Я подошла к окну. Было видно, как Юлька выбежала из подъезда, проследовала между рядами гаражей. Тучи рассеялись. Солнце светило, не жалея сил. Черная тень скользила по серебристо-серому металлу. Мысль, возникшая в моей голове, была простой и отчетливой: «Собаки боятся не меня, а мою тень. Точнее, то чудовище, которое к ней прицепилось…»
Садако была на девять лет моложе меня – совсем еще девочка, почти ребенок. Она напоминала мне одну из тех красавиц, что я видела на старинных японских миниатюрах – такая же хрупкая, нежная, совершенная. Трудно было представить, что в этой маленькой груди бьется сердце воина. Когда мы впервые увидели друг друга, то подумали, что произошла ошибка – слишком велика оказалась разница в возрасте, да и встретились мы в Киото, а не на древней земле даков. Но такова была судьба, так сложились наши жизни на этот раз. Впрочем, та, что теперь звалась Садако, осталась верна себе, по-прежнему считая меня своей маленькой непутевой сестренкой. Меня-то! Мне недавно исполнилось двадцать два, и ровно половину своей жизни я посвятила искусству иайдо. То, как я владела мечом, вызывало у многих восхищение и зависть. Мне надо было родиться мужчиной, стать самураем. Но не мы выбираем свою судьбу.
Садако сидела рядом, прямо на траве – маленькая, неподвижная, застывшая. Ее лицо превратилось в маску умиротворения и спокойствия, но на самом деле она готовилась к бою. Она была молода, неопытна, однако хотела сделать все сама, сказав, что когда-то должна переступить порог и нельзя откладывать это до бесконечности. Пусть так… Мне же оставалось только ждать и думать. Падали на лицо лепестки сакуры, мерцали в вышине звезды.
Ночью тени не так сильны. Как ни дико звучит такое утверждение, эти чудовища – порождения не мрака, но света. Свет переходит во тьму, а тьма – в свет. Равновесие мироздания. Когда одна из сторон пытается его нарушить, вторая создает противовес. Тьма и свет, тени и охотницы…
Несколько часов назад Садако едва не погибла, а я ничего не смогла сделать, чтобы защитить ее. Просто не успела. Мы обе должны подумать о безопасности. Главная битва еще впереди, и мы просто обязаны обе дожить до нее – в одиночку такое сражение не выиграть. Нас ждет долгий путь. Нам надо двигаться на запад. Идти, ехать, плыть много дней и ночей, пока не достигнем своей цели. Сармизегетуза – место, куда мы обречены возвращаться всегда. Начало и конец пути.
Цветущая сакура. Увижу ли я ее вновь или мне суждено навсегда покинуть Землю, в этой жизни ставшую моей родиной? Покой и созерцание, гармония, которой можно наслаждаться до конца дней. Огромные звезды над головами, пена цветущих деревьев, озаренная светом луны Садако… Взгляд скользнул влево. Возле камня лежал связанный по рукам и ногам мужчина. Когда он очнется, Сестра исполнит то, что ей предназначено. Покой не для нас. Мы должны бороться, должны остановить нашествие потерянных душ…
– Яна! Яна!
Светкин голос бесцеремонно разрушал сон. Цветущая сакура превратилась в туман.
– Яна, ты не спишь?
– Сплю. – Я приоткрыла глаза. – Что тебе, Светка?
– Может быть, все дело в поясе? Мне это только теперь в голову пришло. Прости, если разбудила, но я просто не могу не поделиться этой идеей.
– Каком поясе? – сон затягивал, как воронка, я вновь видела бледно-лиловое кимоно Садако.
– Из наследства Великолепной Аманды. Что, если он волшебный? Когда ты защищала нас от Филиппа, пояс был на тебе. Думаю, это он дал тебе силы, помог победить.
– Свет, завтра. Умираю, как хочу спать. Завтра все обсудим, спи…
Веки слипались. Необычное, яркое видение вернулось. Я опять ощутила аромат цветущей японской вишни, тихое дуновение ветерка, скользнувшее по щекам.
Садако открыла глаза. Она была готова к бою. Мое сердце сжалось от дурного предчувствия.
– Послушай, Садако, позволь мне сделать это.
– Нет, Рэйко. Сегодня мой день. Лучше позаботься о Художнике. Я чувствую, он близко. Неужели мы обречены сталкиваться с ним до конца времен?
– Похоже на то. Он такой же, как мы.
– Не говори так! Художник служит злу.
Связанный мужчина застонал, шевельнулся. Вместе с сознанием к нему вернулась и ненависть. Он считал нас своими врагами, хотел уничтожить. Он уже не сознавал, что с ним произошло, не чувствовал присутствия тени, утратил волю, слепо подчиняясь черному, лишенному плоти чудовищу.
– Ненавижу!
– Все будет хорошо, обещаю. – Садако поднялась с земли, подошла к пленнику. – Мы вам поможем.
До сих пор не могу понять, как все получается. Знаю только, что это очень неприятное ощущение, здорово смахивающее на смерть. Когда твоя душа выходит из тела и созерцает его с близкого расстояния, нервы могут и не выдержать. Никогда точно не знаешь, вернешься в свою телесную оболочку или нет. Бедная Садако, ей впервые в этой жизни предстояло выйти из тела, и это тревожило меня даже больше, чем предстоящий бой с тенью. Сестра легко справится с врагом, но сумеет ли она совладать со своим страхом?
Садако неподвижно сидела рядом с мужчиной. Время тянулось невыносимо медленно. И вот, наконец, прозрачная, будто сотканная из лунного сияния фигура покинула тело девушки. Грациозные, легкие движения… поистине, это было изумительное, заслуживающее кисти художника зрелище… Сияющая фигура склонилась над пленником, лишенные плоти пальцы легли на его виски. Тень боялась. Она хотела спрятаться за человеческой душой, но не могла противостоять воле Садако. Изо рта пленника поползла черная струйка дыма. Дым собирался в облачко, оно росло, постепенно превращаясь в уродливую, отдаленно напоминавшую человека тень.
«Начинается», – подумала я и тут же очень некстати проснулась.
Я злилась на Светку. Из-за того, что она впотьмах опрокинула стул, мне так и не удалось досмотреть сон про двух сражавшихся с тенями японок. То, что сон был очень важным, сомневаться не приходилось. Девушки, одной из которых была я, умели избавляться от вселявшихся в людские души черных призраков, и это давало мне надежду. Если они справлялись, возможно, и мне удастся победить «прилипшее» ко мне чудовище. Правда, для этого надо было уметь покидать собственную телесную оболочку, а такая перспектива меня не вдохновляла. Оставалось надеяться, что есть и другой, более доступный способ борьбы с тенями.
Светке я про свой сон рассказать не успела – мы повздорили, еще не успев позавтракать. Возбужденная Светлана начала раскручивать версию о волшебных свойствах пояса, а я, как ей показалось, слушала без должного внимания. Так оно и было – все мои мысли находились в Японии, в голове возникали непонятные фразы, смысл которых во сне был совершенно понятен, а наяву они превращались в сплошную абракадабру. Короче, слово за слово, мы наговорили друг другу много обидного и разошлись по углам, крайне недовольные таким неудачным началом дня.
Погода испортилась. Было пасмурно, накрапывал мелкий дождичек. Уткнув нос в воротник теплого свитера, я торопливо шла по улице. Странные события начались после того, как я стала наследницей Аманды, и здравый смысл подсказывал – именно здесь надо искать разгадку. Мне хотелось еще раз осмотреть квартиру этой женщины, переговорить с соседями.
По дороге я решила навестить Лолу и ее хозяйку. Интересно, как шли у них дела теперь? Кого боялась маленькая левретка? Не повстречала ли ее хозяйка черную тень, одну из тех, что преследовали меня и Юльку Никитину? Крюк был небольшим, и вскоре я оказалась во дворе дома, где жила Дана.
Двор был почти пуст. В такую погоду не очень-то хотелось выходить из дома, только пара собаководов героически выгуливали под дождем своих питомцев. Войти в подъезд я так и не успела – дверь открылась, из нее вышла Дана собственной персоной. Вид у девчонки был совершенно несчастный. В руке она держала вышедшую из моды лет пятьсот назад авоську.
– Привет.
Она испуганно вздрогнула, а потом, сообразив, что видит меня, а не огнедышащего дракона с дюжиной голов, улыбнулась:
– Здравствуй, Яна.
– Как поживает Лола?
– Ее пришлось отвезти к бабушке.
– Что так?
Дана задумалась, решая, стоит ли посвящать меня в свои проблемы. Потом взяла за руку, отвела в сторонку:
– У нас с папой неприятности. Его как подменили. Он на Лолу злится. Когда ее привели домой, она была очень испуганна, не хотела идти в квартиру. Мы с мамой думали, что это последствия стресса, даже таблетку успокоительную ей дали. Не помогло. Тут папа вернулся. Подошел к Лоле, а она как шарахнется в сторону, как зарычит. Он хотел ее ударить. Я бросилась на помощь и получила вместо Лолы. А Лолу он обещал убить. Пришлось ее увезти к бабушке.
– Скверно, когда кто-то в семье не любит животных.
– В том-то и дело, что нет! Знаешь, как папа любил Лолу! Он ее подарил на мамин день рождения и очень о ней заботился. Когда Лола заболела чумкой, папа ей сам уколы делал, и она выздоровела. И собака его очень любила. А теперь их обоих будто подменили. Мне и самой жутко до ужаса, когда папа заходит в комнату.
– Дана! Тебя за хлебом или за смертью послали?
Грубый мужской голос прервал невеселый рассказ. Мы обернулись. От подъезда шел высокий стриженный «ежиком» мужчина в спортивном костюме. Внутри у меня все похолодело – это был Филипп Иванович. Возможно, физрук не узнал бы меня, ведь наша прошлая встреча случилась в сумерках, но я не хотела проверять, насколько хороша его зрительная память.
– Ладненько, Дана, у меня дела, – пробормотала я, поспешно отступая за трансформаторную будку. – До скорого…
Дождь прекратился, но на смену ему пришел холодный ветер, еще больше испортивший погоду. Я продрогла до костей и с радостью нырнула в подъезд дома, в котором раньше жила Великолепная Аманда.
Белые отпечатки подошв на ступенях вели прямиком на третий этаж. В квартире Аманды шел ремонт, входная дверь была приоткрыта, оттуда доносились голоса рабочих. Я осторожненько протиснулась в щель. Не знаю, что мной руководило, но желание вновь посетить эту огромную старинную квартиру было просто непреодолимым. Откуда-то возникла уверенность – если я пройду на кухню, то увижу там розовый кафель возле мойки, одна из плиток которого была покрыта паутиной трещин.
– А ты что здесь делаешь?!
Не очень-то приятно, когда тебя неожиданно хватают за шиворот. Первым моим желанием было что есть сил заехать нападавшему локтем, развернуться и… Разум оказался сильнее. Я поняла, что веду себя как законченная маньячка. Похоже, все эти сны с крутым мордобитием влияли на меня весьма дурно…
– Зачем ты сюда пришла? – Петр Антонович повернул меня к себе, его очки сверкали маленькими молниями.
– Я просто хотела…
– Мне очень не нравилась история с завещанием, но я исполнил его в точности. Ты свое получила. Пользуйся на здоровье. А сюда не лезь. Или ты претендуешь на что-то еще? Думаешь, прихоть выживших из ума стариков позволяет тебе претендовать на мою жилплощадь?
– Я ни на что не претендую.
– И правильно делаешь. Любой юрист докажет, что ты не имеешь никаких прав на эту квартиру. В завещании четко сказано: «Все движимое и недвижимое имущество завещаю своему двоюродному племяннику Петру Антоновичу Горину».
– Петр Антонович, я просто хотела побольше узнать об этих людях. Ничего другого у меня и в мыслях не было.
– Мне ничего о них не известно, – немного смягчившись, проговорил он. – Обычные, немного чокнутые старики. Я с ними не общался. А теперь иди и больше не смей совать нос в эту квартиру. Здесь нет ничего твоего. Согласна?
– Согласна. – Я поправила ворот куртки. – Всего вам наилучшего.
Соседи мало что знали о Елизавете Сотниковой и ее муже. Старики жили тихо, ни с кем не общались, любили цветы и подкармливали бездомных кошек. Большего мне узнать не удалось. Когда я уже вышла из дома, перед глазами возникла картина: старый дубовый паркет в спальне, на одной из дощечек которого остался черный след от тлеющего уголька. В тот раз едва не произошел пожар, но я сумела вовремя заметить вывалившийся из печи уголек, испугавшись, вылила на пол содержимое большой китайской вазы…
«Я? Почему я? Ведь это произошло с Амандой. Откуда у меня такие нелепые фантазии?» И все же мне очень хотелось вернуться в дом, посмотреть, есть ли на паркете то самое черное пятнышко. Но путь в квартиру Аманды был закрыт навсегда. Оставалось смириться и идти домой, тем более что Вероника Викторовна не выносила, когда опаздывали к обеду.
Вероятно, я задремала. Кажется, меня посещали размазанные, нечеткие сны, слышались чьи-то негромкие голоса, смех. А первое, что бросилось в глаза после пробуждения – рябивший черными и белыми крапинками экран телевизора. Значит, давно наступила ночь. Как ни странно, Светки не было в комнате, ее кровать стояла аккуратно застеленной. Рука скользнула по дивану в поисках пульта. Он затерялся, зарылся в складки пледа, будто не хотел, чтобы я выключала телевизор. Обычное дело, но сейчас меня всерьез озаботила мысль о взаимоотношениях между пультом управления и самим телевизором. Маленький пульт командовал большим «ящиком», заставлял его включаться, выключаться, прыгать с канала на канал. Возможно, это раздражало телевизор…
От таких мыслей следовало избавиться как можно скорее. Я замечала: стоило мне подумать о чем-то подобном, как вокруг начинала твориться самая настоящая чертовщина. Странные мысли предшествовали странным и страшным происшествиям. А сейчас мне надо было просто найти пульт и выключить телевизор.
Экран притягивал взгляд. В мелькании точек прослеживалась некая закономерность, и я пыталась понять, в чем она состоит. Головоломка, от которой зависело очень многое, может быть, даже сама жизнь. Черные и белые точки прыгали по экрану, постепенно складываясь в некое изображение. Что именно выплывало из черно-белого хаоса, пока понять было невозможно, но страх уже начал просачиваться в мою душу. Он зародился где-то в кончиках пальцев, начал подниматься все выше, подкрадываясь к самому сердцу. Бежать, скрыться, больше никогда не подходить к смертоносному «ящику»… Эти панические, лишенные логики мысли стучали в висках, а тело лишилось способности двигаться, застыло, как каменное изваяние. Глаза впились в экран. Я понимала, что должна отвести взгляд – ведь только так можно было порвать невидимую цепь, соединившую мою душу с миром гнездившихся в телевизоре кошмаров, но ничего не могла сделать. Гибельное любопытство оказалось сильнее всего. Там, в круговерти белых и черных точек скрывалось нечто жуткое и в то же время притягательное, смертельное, но желанное.
Я, как лунатик, поднялась с дивана, подошла к телевизору. Коснувшиеся холодного экрана пальцы ощутили легкое покалывание. Волосы шевельнулись, медленно поднялись, окружив мою голову жутковатым нимбом. Ужас и любопытство становились все нестерпимее.
– Нет! – крикнула я и все же сумела закрыть глаза.
Меня отшвырнуло от экрана, впечатало в мягкие подушки дивана. Кажется, кошмар кончился. И тут по моему лицу скользнули холодные, лишенные плоти пальцы тени. Нервы не выдержали, и я завизжала так, что задребезжали оконные стекла.
– Яна, Яна, очнись!
Испуганное лицо Светки, черные дыры огромных зрачков… Сестренка энергично трясла меня за плечи, пытаясь привести в чувство. Моя рука судорожно сжимала пульт дистанционного управления. Экран был пуст и напоминал знаменитый «Черный квадрат» Малевича.
– Ты спала?
– Вроде бы… – Холодные тиски ужаса понемногу отпускали. – Наверное, задремала. А что было?
– Мы спокойненько смотрели телик, и вдруг, на самом интересном месте, ты его выключила. Я хотела высказать свое глубочайшее возмущение, но когда посмотрела на тебя – испугалась. Твои глаза были закрыты, а лицо стало бледным, как у вампира. Ты с такой силой жала на кнопку, словно собиралась сломать пульт. Я попробовала тебя разбудить, но это удалось не сразу.
– Знаешь, мы слишком много смотрим телевизор. От этого вполне можно чокнуться.
– Нет, Яна, дело не в этом, уж поверь мне, опытной ведьме. Тебя явно сглазили. Посуди сама: тебя преследует черная тень, снятся кошмары, ты стала нервной и раздражительной. По-моему, этого вполне достаточно, чтобы поставить верный диагноз. Самый настоящий сглаз. Без квалифицированной помощи здесь не обойтись.
– Я справлюсь сама, спасибо.
– Нет, не справишься, – сказала Светка с интонациями Вероники Викторовны. – Я с тобой разберусь. Все будет о’кей.
Потом она долго рассуждала о состоянии моей ауры, которую якобы видела собственными глазами, загружала непонятными заумными словечками.
– Завтра же начнем приводить твою ауру в порядок, а пока… – недоговорив, она нырнула под кровать, извлекла оттуда коробку со своими магическими инструментами. Долго там копалась. – Вот, возьми.
– Что это? – Я взяла белый мешочек, туго перевязанный толстой красной ниткой.
– Большинство растений отлично защищают человека от происков злых сил, ставят барьер на пути всевозможных отрицательных воздействий. В мешочке сбор из девяти трав. Я лично их собирала и сушила. Все обряды в точности исполнила, так что можешь не сомневаться – гарантия стопроцентная. В нашем городе чего только не случается, поэтому нелишне заготовить побольше разных оберегов. На всякий случай.
– Спасибо.
– Надень его на шею и носи не снимая. Что-что, а спокойный сон я тебе гарантирую. Завтра же мы серьезно поработаем.
– Мне надо почистить зубы. – Я надела на шею мешочек, вышла из комнаты.
По правде сказать, Светкины заботы меня ничуть не успокоили. На душе было тревожно и тоскливо.
Скверное это занятие – лежать на кровати, уставившись в темный, скрытый густыми сумерками потолок, ожидая непонятно чего. Я боялась спать и боялась не спать, просто лежала, стараясь ни о чем не думать. Рука прижимала к груди маленький полотняный мешочек. Находившиеся в нем травы тихонько шуршали под пальцами, в ноздри проникал терпкий незнакомый запах. Интересно, что именно Светка намешала в свое колдовское зелье? Хотелось верить, что оно действительно может помочь.
Тень… Я засекла краем глаза, как за окном стремительно промелькнуло что-то черное. Сердце застучало гулко и быстро. Болтавшийся на шее амулет стал теплым, запах трав усилился.
Черная птица, грозная вестница бед и несчастий, медленно подлетела к окну, ударилась грудью в стекло. Звука не было. Бесшумный, но мощный удар заставил дрогнуть оконную раму. Еще одна атака, еще… Присмотревшись, я заметила, что сквозь тело птицы просвечивают золотистые квадратики окон соседнего дома. Это была только тень, уродливая тень крылатого чудовища.
Все было, как в кошмарном сне, жутко, но в то же время нереально. Хотелось проснуться, открыть глаза, увидеть утреннее солнце и заспанную мордашку Светки. Того, что происходило, просто не могло быть. Не мог-ло.
«Вот она, моя судьба. Черная птица, зловещая гостья из потустороннего мира, пришла за мной, чтобы увести в вечный мрак…» – Эта мысль возникла в моей голове внезапно и, честно говоря, очень не понравилась. Нельзя было так быстро раскисать и смиряться. В моих снах молоденькие девушки сражались с тенями, побеждая их. Неужели я была хуже? Жар от лежавшего на груди амулета стал почти нестерпимым.
Птица раз за разом ударялась о стекло, но вскоре стало понятно, что ей не удастся преодолеть эту прозрачную преграду. Вот призрачная тварь развернулась, сделала круг и неожиданно, вместо того чтобы повторить атаку, скользнула в сторону. Жуткое видение исчезло. Крыши соседних домов, освещенное оранжевым светом фонарей ущелье улицы, черные дебри двора – обычный городской пейзаж, в котором не было места кошмарным призракам. Страх потихоньку начал отступать, похоже, Светкин амулет сработал. Теперь надо закрыть глаза и попытаться заснуть.
Но как только в моем сердце возникла надежда, мимо окна стремительно, будто черная молния, пронеслась тень. Теперь она не билась о стекло, а прижалась к прозрачной преграде, растопырив свои безобразные крылья. Она прилипла к стеклу, как брошенный ветром мокрый кленовый лист. С каждым мгновением жуткая тварь становилась все более и более прозрачной. Наблюдая за ней, я с холодным тупым отчаянием поняла, что птица просачивается сквозь стекло и теперь, с минуты на минуту, должна оказаться в комнате.
«Надо бежать, спасаться». Вот только где можно укрыться от страшной тени, как спастись от нее? Первой моей мыслью было выскочить из квартиры, но воспоминания о лифте-ловушке, выложенной кирпичом бесконечно глубокой шахте, ведущей прямиком в ад, заставили остановиться. В этом и состоял коварный план черного чудовища – он выгонит меня из дома с помощью тени и будет поджидать на лестничной площадке. Нет, на лестницу я не сунусь ни за что на свете.
Холодные, как у мертвеца, руки дрожали, по спине ползли мурашки. Паника готова была захватить меня в любой момент, лишить воли и разума. А тень птицы уже расплывалась на внутренней поверхности стекла…
Бежать! Я выскользнула из-под одеяла. Ноги стали непослушными, слабыми, словно набитыми ватой. Бежать… Не слишком хорошо соображая, что делаю, я выбежала из комнаты, рванула по коридору к ванной комнате, из последних сил щелкнула выключателем и заскочила в залитую ярким светом комнатушку. Кажется, все в порядке. Наверняка тень побоится яркого света, отступит, будет поджидать меня в каком-нибудь темном углу. Но я-то отсюда не выйду, не дождетесь! Буду сидеть и ждать утра, а как только взойдет солнце, кошмар кончится, обязательно кончится.
Я села на сверкающий белизной край ванны. Меня трясло. Взгляд скользил по сияющему кафелю, ослепительно-белой двери. Там, за ней – черная птица, но она никогда не сможет проникнуть сюда. Конечно же, не сможет. Ладонь инстинктивно сжала болтавшийся на шее амулет. Это была моя единственная защита, но пока она не слишком хорошо работала.
«Яна, покорись мне…» – прозвучал в мозгу уже ставший знакомым голос.
Я даже не успела испугаться, а на белоснежной створке двери уже возникло маленькое серое пятнышко. Оно увеличивалось в размерах и темнело. Тень птицы не могли остановить ни свет, ни Светкины колдовские зелья. Что ж, свою судьбу надо встречать достойно. Я попыталась успокоиться, а потом мысленно обратилась к тому, кто говорил со мной:
«Я поговорю с тобой, но при одном условии: ты представишься и объяснишь, что тебе нужно».
«Храбрая, сильная девочка. Другие сдаются значительно быстрее. Я знаю, почему ты так сильна, а вот тебе это неведомо. Если ты покоришься мне, это будет величайшей победой. Первой за всю историю».
«Не говори загадками!»
Черное пятно расползалось по белоснежной поверхности двери. Я бодрилась, но чувствовала, что мои нервы вот-вот не выдержат – слишком силен был страх перед зловещей черной птицей.
Выжженная степь, горячее солнце – эти воспоминания давали покой и силу. Я была не одна. Мы шли по каменистой земле вместе с Сестрой, и я видела ее первое, самое первое лицо… Но вот видение померкло, и я вновь увидела распластанную на двери тень птицы. Тень была сильнее, она побеждала.
«Я сотру грань между сном и явью, я сведу тебя с ума. Ты не будешь знать, что происходит во сне, а что на самом деле».
«Кто ты?!»
Амулет в моей ладони вспыхнул, к потолку поползли струйки дыма, но боли не было.
«Я твой кошмар».
«Чего ты хочешь?»
«Покорности».
Запах горящих колдовских трав успокаивал. В конце концов переговоры еще не означают уступки. Я только выясню условия, а выбор останется за мной. Есть сила, которой невозможно противостоять, но можно попытаться выторговать для себя приемлемые условия капитуляции. Ароматный дым смирял гордыню, заставлял трезво смотреть на мир. Разве маленькая слабая девчонка может справиться с могущественной тенью? Тогда зачем пытаться?
«Что будет, когда я покорюсь?»
«Я войду в твою душу и останусь там».
«Разве это не безумие? Ты в любом случае сведешь меня с ума».
«А у тебя есть выбор?»
Птица отделилась, беззвучно взмахивая крыльями, пересекла тесное пространство ванной комнаты, зависла над головой. Ее присутствие было невыносимо, она просто убивала меня.
«Ладно. Я подумаю. Решу, пускать или нет в свою голову квартирантов. Мне нужна отсрочка. А пока убери эту мерзкую тварь, если, конечно, можешь».
«Жди меня завтра в полдень».
Тень растаяла как дым. Звучавший в голове голос умолк. Я разжала ладонь – амулет сгорел дотла, и на кафельный пол высыпалась горстка серого пепла. Хотя колдовская штучка превратилась в пепел прямо в моей руке, кожа на ней даже не покраснела. Я вышла из ванной комнаты, вернулась в спальню. О будущем думать не хотелось. Завтрашний полдень наступит не скоро, а пока умолк злой голос, исчезла зловещая птица. Меня оставили в покое, и это уже можно было назвать маленькой победой… Вот только радости в душе не было – она сгорела, как колдовская трава, превратилась в горстку серого пепла.
Срок приближался. Кусок не лез в горло, стоявшая на столе еда потеряла вкус. После завтрака Светка ушла по своим делам, а я вернулась в спальню. Стрелки ползли по циферблату, неумолимо двигаясь к роковому часу. Я жалела, что попросила у тени отсрочку. Лучше бы все кончилось этой ночью. Ожидание было просто невыносимо. Еще полтора часа… Полтора часа тоски и отчаяния.
Руки лениво перебирали лежавшие на тумбочке журналы. Одно неловкое движение, и на пол скользнул оставленный Петькой блокнотик. В него он перерисовал непонятные значки, обнаруженные на полях «Дракулы». Я наклонилась, подобрала блокнот. Взгляд скользнул по зашифрованному тексту:
«Говорят, Стокер умер в прошлом году. Какая жалость! Я бы душу из него вытрясла, Аманда! А для начала спросила бы, как он посмел оклеветать такого человека. Почему В. даже сейчас так ненавидят? За что?»
Так… Я закрыла глаза, потом открыла, еще раз посмотрела на исписанные таинственными знаками листочки. Сомнений не было, я только что прочла зашифрованный текст, причем сделала это так легко, будто он был написан на моем родном языке. Невероятно, но факт.
«Помнишь тот разговор? Ты упрекнула В. в том, что он слишком жесток. Он сказал, что поступает так во имя справедливости и мира. А Стокер превратил его в исчадие ада. Теперь имя этого великого человека навсегда связано с мерзкими выдумками об упырях. Но это же неправда, Аманда! Мы же обе знаем, что это не так!»
«Помнишь тот разговор?» – Я отложила листки в сторону. Так оно и было. Я, Акулиничева Яна, тринадцати лет от роду, появившаяся на свет в начале последнего десятилетия двадцатого века, очень хорошо помнила ту встречу. Зима 1461 года была долгой и суровой. Мы с Еленой здорово перемерзли в дороге, особенно страдала от холода я. На моей родине никогда не бывало снега, и один взгляд на эти белые поля повергал меня в уныние.
В замке тоже было холодно. Свет факелов освещал длинные мрачные коридоры, слуга торопливо шел вперед, указывая нам дорогу. Я знала, что значит для Елены предстоящая встреча, хотя она очень мало говорила на эту тему. Мы сделали огромный крюк – десять с лишним дней пути, чтобы «совершенно случайно» оказаться в этих краях.
Елена сняла подбитый мехом плащ, стряхнула с волос растаявший снег. В этой жизни мы действительно выглядели как сестры – обе высокие, стройные, черноволосые, только я родилась под горячим солнцем Сицилии, а Елена пришла откуда-то с севера. Она никогда не рассказывала о своем прошлом. Ни о том, в каких краях прошло ее детство, ни о том, какой путь ей пришлось пройти, прежде чем встретиться со мной. Я знала ее как бесстрашного воина, не терявшего головы в минуты смертельной опасности, знала ее отчаянную храбрость и стремление побеждать любой ценой. Иногда мне было страшно рядом с ней. Сестра всегда была решительней и жестче меня, а в этой жизни ее характер проявился наиболее отчетливо. Но только не сегодня… Мы еще не подъехали к замку, а Елена начала нервничать, то и дело пришпоривала измотанного коня и вообще не находила себе места. Она старалась сохранять самообладание, но выглядела и вела себя так, как самая обычная влюбленная до безумия девушка.
Тот, кого мы ждали, вошел стремительно и бесшумно. Я еще не успела осознать это, а он уже стоял рядом, внимательно рассматривая нас. Этот пристальный, проницательный взгляд проникал в самые закоулки души. Я опустила глаза. Говорят, так поступали все – никто не мог долго выдерживать взгляд Влада Дракулы.
– Елена, Адриана, рад вас видеть. – Он говорил негромко и медленно, зная, что каждое его слово будет выслушано с должным вниманием. – Что привело вас сюда?
Мы не видели Влада лет шесть, и за это время он здорово изменился. В нашу первую встречу он еще не был князем Валахии – совсем еще молодой парень, выглядевший ненамного старше нас с Еленой. Запомнилось выражение его глаз – в них были боль и настороженность. Казалось, он все время ждал удара в спину. Познакомились мы благодаря Елене. Она просто не могла не вмешаться в заварушку и отказать себе в удовольствии лишний раз помахать мечом. Впрочем, Влад прекрасно справился бы и без ее помощи, но повод для знакомства уже нашелся. Влад ехал в Венгрию, нам было по пути, и мы вместе отправились в дорогу. Наш спутник поверил нам не сразу, я часто ловила на себе его долгий изучающий взгляд. Он, будто на весах, взвешивал все «за» и «против», решая, можем мы или нет стать его друзьями.
Путь оказался неблизким. Наблюдая за Сестрой, я чувствовала, как она потихонечку теряет голову. В этого парня и вправду можно было запросто влюбиться. Острый, живой ум и чувство юмора делали его отличным собеседником. Елену приводили в восторг его шутки. Они быстро нашли общий язык, придумывали какие-то авантюры, от которых у меня волосы становились дыбом, слишком они казались рискованными и опасными. А еще Влад был довольно красив, особенно сильное впечатление производили его огромные, очень выразительные глаза. Его портили только худоба и нездоровый болезненный вид. Впрочем, ничего удивительного в этом не было. Хотя Владу исполнилось всего двадцать пять, он успел не один год провести в турецком плену и хорошо знал, почем фунт лиха.
У венгерской границы мы расстались, не зная, суждено ли нам встретиться вновь.
Теперь Влад стал другим. Прошло не так уж много времени, но он изменился, выглядел старше своих лет, а его худое лицо стало похоже на непроницаемую маску. Лишь в глазах еще вспыхивали лукавые искры, но кривившая его губы усмешка не сулила ничего доброго. Надменный жесткий взгляд, горделивая осанка… Этот человек упивался властью. Народ его любил, считал справедливым правителем. В то же время Дракулу смертельно боялись. Страшно даже сказать, какие о нем ходили слухи…
Дракула о чем-то говорил с Еленой. Я не вникала в их разговор, но заметила, что им обоим он доставляет удовольствие. Влад вновь стал похож на себя прежнего, в его глазах опять вспыхнул тот огонь, что свел с ума мою Сестру.
– О тебе такие вещи рассказывают, что кровь в жилах холодеет, – неожиданно для самой себя прервала я милую беседу. – Мы просто поверить не могли…
Лицо превратилось в маску, взгляд стал холодным и недобрым. Похоже, я сболтнула лишнее.
– Слухи. У меня много врагов.
– Но мы видели казненных.
– Все, что я сделал, я должен был сделать. Всегда есть выбор – предать или умереть. То и другое – просто, но я выбрал борьбу. Борьбу за право быть свободными людьми. Мы не платим дань Османской империи, отражаем турецкие набеги.
– А те, казненные?
– Предатели.
Фанатичный блеск в глазах, уверенность в справедливости каждого своего поступка… Мне стало страшно. Такие одержимые фанатики во имя благой цели были способны на любые злодеяния.
– Я вышвырнул со своей земли иноземцев. – Влад подошел к окну, долго смотрел на кружившийся в полутьме рой снежинок. Его лицо еще сильнее осунулось, постарело. – Валахия свободна. Надолго ли? Силы не равны. Но мы держимся. Я не сдамся, Елена. Нельзя сдаваться, как бы трудно ни было. На слабость нет права. Бороться до конца и вопреки всему… победить.
– Только так! – Елена подошла, взяла его за руку. – Ты справишься, я верю в это…
Усилием воли я вырвала себя из невероятных воспоминаний. В голове возникли кое-какие идеи, но сейчас было не до них – срок встречи с тенью неумолимо приближался. Вокруг все оставалось по-прежнему – лежали на полу выскользнувшие из рук журналы, тихонько тикали часы, заглядывало в окно солнце, но я сама изменилась, почувствовала себя другим человеком. Мне удалось разорвать паутину страха и сомнений, поверить в собственные силы.
– Нельзя сдаваться, как бы трудно ни было. На слабость нет права. Бороться до конца и вопреки всему… победить.
Я представила лицо Дракулы – суровое, волевое, его огненный, обжигающий взгляд. Окажись Влад на моем месте, он бы не стал раскисать по пустякам. Что из того, что за мной гонялись призраки, в голове раздавались чужие голоса, а страх не позволял пользоваться обычным лифтом? Все это еще нельзя было назвать поводом для отчаяния. В жизни всякое случается, и многим было намного хуже, чем мне теперь. Другие побеждали, а я?
– Нет права на слабость, – повторила я, встала с дивана, расправила плечи. – Ты еще пожалеешь, что привязалась ко мне, глупая, мерзкая тень. Очень пожалеешь!
Неожиданно стемнело. За окном вовсю светило солнце, а комнату наполнили густые сумерки. Я крепче сжала в ладони доставшийся в наследство от Аманды осколок камня. Когда пальцы ощущали его шероховатую, казавшуюся теплой поверхность, становилось легче, крепла уверенность в собственных силах. Не знаю, что на самом деле представлял собой этот камешек, но для меня он стал настоящим талисманом.
Солнце вновь вернулось в комнату. Послышался тихий-тихий скрип, лба коснулось легкое дуновение ветерка… Я не сомневалась – тень начнет запугивать меня, взвинчивать нервы. Расчет был прост: когда душа находится в смятении, ее легче подчинить чужой воле. Тень всегда так поступала – запугивала, доводила до отчаяния, а потом превращала человека в своего раба. Но со мной такие фокусы не пройдут. Я сумела справиться со своими страхами этой зимой, когда меня преследовал зловещий белый всадник, сумею постоять за себя и теперь.
«Справишься? Посмотрим…»
Отвратительный голос проникал в мозг, как липкая, разъедавшая все на своем пути кислота. Я крепче сжала в ладони осколок камня. Главное – не паниковать, не верить своим глазам и не поддаваться на провокации. Тень станет запугивать меня казавшимися абсолютно реальными галлюцинациями, а я должна критически относиться ко всему, что вижу и чувствую. Черный призрак не имел плоти, а потому не мог причинить физический вред. Он мог завладеть душой, но я была готова к этому сражению и верила в свою победу.
Медленно, словно нехотя завертелись лопасти стоявшего на столе вентилятора. Вспыхнул и погас свет. В кухне по-звериному взвыл холодильник… Что это – иллюзия, наваждение или тень могла вызывать сбои в электросети? Вентилятор крутился все быстрее, казалось, он вот-вот взлетит, но вместо этого накренился набок, медленно сползая к краю стола.
Кроме жужжания мотора, был слышен и другой звук. Я напрягла слух – кажется, в ванной сорвало краны. Только этого не хватало! Что скажет Вероника Викторовна, когда придет домой и увидит залившие сияющий паркет лужи?!
Конец ознакомительного фрагмента.