Болит, отвечает она, но тотчас же её лицо стало иным, недоверчивое выражение расплывается по нему, словно она столкнулась с чем-то
непостижным её разуму: больно было не ей, хотя и ей тоже, — боль эта передавалась от кого-то другого, и не «кого-то», а от ребёнка, заключённого в её чреве, но разве возможно чувствовать боль, испытываемую другим, как свою собственную, словно — ну, может быть, не так и не теми словами описываем мы это, — словно эхо, которое из-за неведомой акустической аномалии делается отчётливей и громче звука, породившего его.
