И всё же, стараясь представить себе её жизнь, я подумал о том, что её безнравственность смущала бы меня, пожалуй, сильнее, приобрети она для меня большую точность и определённость, — сильнее смущала бы меня
незримость тайны какого-нибудь романа, какого-нибудь скандала, из-за которого ей пришлось покинуть отца и мать — мирных обывателей, который ославил её на весь свет, благодаря которому теперь цвела, возвысилась до степени дамы полусвета и приобрела известность женщина, чьё выражение лица и интонации придавали ей сходство со многими моими знакомыми и невольно заставляли смотреть на неё как на девушку из хорошей семьи, хотя никакой семьи у неё уже не было.
