Несколько долгих мгновений я смотрел на того, кто только что говорил мне, что нельзя бояться обстрела, потому что смерть любит трусов... И лишь стерев с лица липкую субстанцию, я увидел, что у моего боевого товарища, имени которого я не успел запомнить, нет головы, и земля вокруг заляпана красным и грязно-желтым... И такой же грязно-желтый у меня рукав гимнастёрки, которым я вытер лицо... Дальнейшее я помнил плохо — меня выворачивало и
корёжило, хотя желудок исторг из себя всё содержимое сразу, как только я осознал, чем было перемазано моё лицо...
