Она молча возвращается к небольшому крыльцу, не заботясь о том, что происходит за её спиной, берёт в руки оставленную ею на пороге дома маленькую леечку с белым цветком и... застывает, внимательно рассматривая и совсем не видя белые лепестки, прислушиваясь к чему-то глубинному, которое вдруг непонятной тревогой, щемящей тоской, так ощутимо остро, прошлось по её душе, царапая самые глубины её существа, заставляя вдруг дрогнуть, сбивая привычный ритм всегда пульсирующей вокруг неё энергии, и стало так непривычно холодно, словно в жаркий дверь открылась дверь старого заброшенного погреба, и из глубин земель дохнул на неё
затхлый воздух ненужного уже никому ледника.
