Конструкция кантовского «разума», заявляющего о себе как о «законе свободы», выявляет в себе жёсткие механизмы репрессивности и вырождается в царство тотального долженствования человека.

Обе указанные отрасли права охраняют примерно одинаковый круг наиболее важных общественных отношений от достаточно опасных посягательств на них, решая одинаковые задачи и применяя при этом сходные (карательные) методы, отличающиеся друг от друга лишь по степени репрессивности.

Принцип экономии мер уголовной репрессии проявляется в двух моментах: 1) если при привлечении виновного к ответственности и осуждении его выясняется, что в данном случае можно обойтись без применения уголовного наказания и закон позволяет это сделать, — наказание не должно применяться; 2) при назначении наказания суд должен исходить из того, что в качестве наказания должна быть избрана предусмотренная для данного случая законом мера, обладающая наименьшей репрессивностью.

Репрессивность этих структур особенно тяжело сказывается на жизни людей в станах, где господствуют тоталитарные режимы, административно-командная экономика, где складывается авторитарный стиль отношений между носителями власти и рядовыми членами общества.

Миф об особой репрессивности сталинского режима не выдерживает критики: насилие есть одна из естественных, неотъемлемых функций государственного аппарата, реализуемая повсеместно, независимо от общественно-экономического строя.

При этом не надо забывать, что идеи справедливости, равенства и гуманизма обусловливают и общий уровень требовательности и репрессивности уголовного законодательства.

Наша жизнь устроена просто: безмозглость продуцирует репрессивность, и это взаимно.

Репрессивность мужского идеала — отнюдь не только российское явление.