Предложения в которых упоминается "мессианизм"
Сложна проблема русского мессианизма, и в понимании её можно сбиться на пути самой страшной лжи.
Именно у поляков идея национального мессианизма достигла высочайшего подъёма и напряжения.
И самой большой ложью является революционный мессианизм.
Это не еврейский мессианизм.
Великий духовный подъём, выразившийся в польском мессианизме, произошёл уже после гибели польского государства.
Но в русском сознании произошло смешение христианского мессианизма с мессианизмом еврейским и с преступившим свои пределы национализмом.
Булгаков прослеживает центральную роль идеологии еврейского мессианизма в марксизме.
А ныне мы присутствуем при конце германского мессианизма, при полном исчерпании его духовных сил.
Поляки внесли в мир идею жертвенного мессианизма.
Это всё та же двойственность, которая была и в древнееврейском мессианизме.
Определяющим признаком славянофильской историософии, то есть религиозно-теистического варианта философии истории, является тезис о русском мессианизме как об особой исторической роли народа, порождаемой двумя факторами — Православием и общинностью.
Философскую доктрину славянофилов венчал мессианизм, вера в высокое предназначение, «богоизбранность» русского народа.
Революционный мессианизм не без успеха пытался продолжить то дело, которое ранее мечтали осуществить с помощью панславистских лозунгов.
Бердяев говорил, что любой мессианизм есть лишь подражание еврейскому.
Несомненно, и это невозможно оспорить, что горбачевский мессианизм был пронизан прежде всего моральными, гуманистическими соображениями, его желанием освободить жизнь людей в социалистических странах от, как ему казалось, противоестественных стеснений, дать им те блага жизни, которых они были лишены во времена строительства социализма.
Порой эта «русская религиозная идея» усваивалась русскими католиками из арсенала соловьевской мысли не без весьма ощутимых мессианских обертонов, но этот мессианизм ни в коей мере не был самодостаточным, он не служил манифестом религиозного национализма и апологией священной исключительности русского народа.
Большевизм показал, что такое революционный мессианизм, и в этом заслуга его.
Что касается интерпретации славянофильства как идеологии, то необходимо отметить следующие особенности: православность, соборность, мессианизм.
Но мессианизм был одним из способов аргументации, убеждения и оправдания исповедуемой идеологии, которым пользовались не только славянофилы.
Что касается мессианизма славянофилов, то его не следует отрицать, но следует уточнить ретроспективный характер оного, ибо он строился не столько на предчувствиях будущего, сколько на романтизированных интерпретациях по поводу прошлого.
X., захватила раннее христианство и дольше всего держалась в средневековом иудействе, питаясь жгучей атмосферой его мессианизма.
Но исследуя предмет на местах, среди самых различных национальностей, разделённых между собою безбрежными пустынями и многими тысячами миль, вы видите, что эти учения несравненно древнее мессианизма и они связаны не столько с представлением о личности, но именно с идеями о новой эре, вооружённой мощными силами космических энергий.
У славянофилов можно найти и учение об органическом развитии, и уважение к иррациональности истории, и национальный мессианизм.
Религиозный мессианизм не может зависеть от исторической науки, и историческая наука не должна искажаться в угоду религиозному мессианизму.
Мировая война жизненно подводит нас к проблеме русского мессианизма.
И в христианском мире возможен пророческий мессианизм, сознание исключительного религиозного призвания какого-нибудь народа, возможна вера, что через этот народ будет сказано миру слово нового откровения.
Но христианский мессианизм должен быть очищен от всего не христианского, от национальной гордости и самомнения, от сбивания на путь старого еврейского мессианизма, с одной стороны, и нового исключительного национализма — с другой.
Истинный русский мессианизм предполагает освобождение религиозной жизни, жизни духа от исключительной закрепощенности у начал национальных и государственных, от всякой прикованности к материальному быту.
Мессианизм почти так же характерен для русского народа, как и для народа еврейского.
Русские марксисты будут западниками в другом смысле, а в марксизме коммунистов раскроются некоторые черты русского мессианизма.
Они стряхнули недавний пессимизм, возродив идеи великодержавности, военной силы, мессианизма, веры в западные ценности.
Заметно, что русская идея выражала себя в принципах провиденциализма, мессианизма, универсализма и эсхатологизма.
Романтика самоутверждения и мессианизма ушла, а функциональным он быть не умеет.
Это подкрепляет предположение о существовании некоего исторического «архетипа» человека, «архетипа», уходящего корнями в социальную антропологию и психологию российского крепостничества, монархизма, мессианизма и пр.
Не говоря уже о том, что в принципе невозможно было «преобразование ортодоксального православия в духе либерального идеала терпимости свободы мысли, интеллектуального прогресса» 228, никогда не было (да и не могло быть) прояснено соотношение между ним и националистическим мессианизмом.
Вместо того чтобы поставлять на международный рынок товары другого колониализма (финансовые, философские, индустриальные, эстетически-медиальные), Россия увязла в старом имперском сознании, в некомпенсированном прошлом, в воспоминаниях о своём православно-большевистском мессианизме.
Идея художественного мессианизма владела им повелительно, превратила его жизнь в подвижническое житие.
На этой стадии своего развития национальное самомнение доходило уже до степени своеобразного мессианизма.
Так, узконационалистический принцип мессианизма в конечном своём развитии поглотил все соединившиеся с ним элементы, по отношению к которым он первоначально играл лишь служебную роль, и, приобретя первенствующее значение, вместе с тем, неизбежно исключал всякое сознательное и живое стремление вперёд.
Наш национализм слишком часто претендовал быть мессианизмом древнееврейского типа, яростного, исключительного и притязательного.
Но самый чистый, самый положительный национализм не есть ещё мессианизм.
Мессианизм, переходящий в отрицание всякого национализма, хочет, чтобы русский народ жертвенно отдал себя на служение делу избавления всех народов, чтобы русский человек явил собой образ всечеловека.
Мы должны сознать, что русский мессианизм не может быть претензией и самоутверждением, он может быть лишь жертвенным горением духа, лишь великим духовным порывом к новой жизни для всего мира.
Мессианизм не означает, что мы лучше других и на большее можем притязать, а означает, что мы больше должны сделать и от большего способны отречься.
Мессианизм не может быть программой, программа должна быть творчески-национальной.
Мессианизм же есть эзотерическая глубина чистого, здорового и положительного национализма, есть безумный духовно-творческий порыв.
И русский мессианизм всегда должен был казаться полякам нежертвенным, корыстным, притязающим на захват земли.
Таков польский мессианизм, прежде всего жертвенный, не связанный с государственной силой, с успехом и господством в мире... Отсюда рождается в польской душе пафос страдания и жертвы.
И справедливость требует признать, что польский мессианизм более чистый и жертвенный, чем мессианизм русский.
Польский мессианизм — цвет польской духовной культуры — преодолевает польские недостатки и пороки, сжигает их на жертвенном огне.