Предложения в которых упоминается "гибридная война"
Очень много аспектов в этой гибридной войне.
Она, эта тема, — тема «гибридная», как и всё прочее теперь: гибридная война, гибридный мир, гибридная история, гибридная память.
Такой далёкий уход от нашего раздираемого гибридными войнами земного устройства, что видны все истоки и причины наших бед.
Они велись с незапамятных времён, а теперь включены в арсенал гибридной войны.
Открыто заявлено, что к распространению терроризма, экстремизма, межрелигиозной и межэтнической вражды привела именно практика смены легитимных режимов с использованием методов «цветных революций» и «гибридных войн».
Таким образом, против нашей страны велась активная и масштабная кампания, которую можно, пользуясь современной терминологией, назвать гибридной войной.
Буквально за последние месяцы термин «гибридная война» стал трактоваться ещё шире.
Но поскольку современная гибридная война — это война прежде всего информационная, война за сознание людей, то многие этого факта не заметили.
Ключевые слова: история, фальсификация, война, информационная война, гибридная война.
Словосочетание «гибридная война» прочно закрепилось в международном лексиконе с 2014 года.
Диптулы осталось рассмотреть концепт гибридных войн.
Но и контрактную, ведущую гибридную войну, армией называть трудно.
Не нужно ничего нагнетать, не нужно придумывать мифических российских угроз, каких-то гибридных войн и так далее.
Даже придумали термин заумный — гибридная война.
На этой уверенности построена вся стратегия гибридной войны.
Научную классификацию форм и методов ведения гибридной войны ещё предстоит создать.
Арсенал форм, методов и средств гибридной войны постоянно меняется, ещё более изменчивыми являются их комбинации, которые могут варьироваться до бесконечности.
Центральное место занимает анализ информационно-финансовых технологий гибридной войны, которые находятся на стыке информационных и финансовых войн.
При этом они исходят из того, что именно противная сторона ведёт гибридную войну и, следовательно, необходимо вырабатывать стратегию и тактику противоборства.
Он пишет, что гибридные войны — гораздо больше, чем просто конфликты между государствами и другими вооружёнными группами.
Это объясняется тем, что теоретические основы гибридных войн ещё только разрабатываются, а военные аналитики, в основном, обобщают действия противной стороны.
Оба автора сходятся в том, что в гибридных войнах участвуют как государства, так и негосударственные группировки.
Хотелось бы подчеркнуть, что подобные предельно широкие определения коррупции внедряются в практику гибридной войны.
— Девушка на мгновение взяла его за руку и терпеливо объяснила: — Гибридная война — это понятие.
Она даже название заготовила ему: гибридные войны — метод военного коммунизма, смазанный жалкой толерантностью неумех, снова заявивший о себе в начале 21-го века насилием над эмоциональным и духовным строем романтической личности.
По сути, сегодня под «гибридными войнами» понимают любые насильственные конфликты, в которых соединились физическая и психологическая, военная и невоенная составляющие.
Главные надежды в настоящее время связываются с кибероружием и поведенческими войнами, а также — с совершенствованием форм конфликтов в направлении расширения практики гибридных войн.
Государство, которое ведёт гибридную войну, совершает сделку с негосударственными исполнителями — боевиками, группами местного населения, организациями, связь с которыми формально полностью отрицается.
То есть концепции «мягкой силы», «умной силы», «управляемого хаоса», «гибридных войн» и «цветных революций» никуда из нашей реальности не уйдут.
Всё это принципиально не ново, однако отличие «гибридной войны» заключается в первоочередной подготовке «взрыва» защищающейся страны изнутри, отсутствии необходимости захватывать территорию и качественно новой возможности обеспечить масштаб, глубину и скорость воздействия на противника именно через информационно-технологический компонент.
Характерно, что большинство тактических приёмов «гибридных войн», то есть поведение и действия государств по наращиванию остроты обстановки внутри и вокруг страны-объекта воздействия, по сути представляют собой взаимосвязанные информационные действия и информационно-психологическое воздействие.
Именно поэтому наши западные геополитические противники активно используют технологии информационного противостояния как ключевого направления гибридной войны против нашей страны для создания атмосферы хаоса и неопределённости, своеобразного зомбирования национальной элиты и народа в целом для подчинения его воле агрессора.
Надо отметить, что задолго до появления термина «гибридная война», ещё до современного этапа переформатирования характера и содержания войн и конфликтов, информационный фактор доказал свою состоятельность как один из решающих средств обеспечения превосходства над противником.
По сути, всё возрастающее большинство, в первую очередь, практиков военного дела понимают под «гибридными войнами» любые насильственные конфликты, в которых соединились физическая и психологическая, военная и невоенная составляющие.
Сегодня элиты всех стран новые «сетевые гибридные войны» в том числе «за мир во всём мире» учатся «вести везде против всех без начала и конца» во всех температурных режимах и диапазонах от «холодных» до «горячих» и, главное, в конкурентном преследовании своих неизменных локальных суверенных интересов.
Тем более что новые «сетевые гибридные войны» элиты ведут «везде против всех без начала и конца» одновременно во всех температурных режимах и диапазонах от «холодных» до «горячих» и, главное, в преследовании своих неизменных локальных краткосрочных интересов.
В сочетании с обозначенными уже не раз военными и политическими вызовами (гибридная война, иностранные спецслужбы и провокаторы) это может создать риски подогрева сепаратистских настроений в некоторых регионах, что бросит вызов политической и социальной стабильности государства, станет проверкой его способности проводить национальную реинтеграцию в экстремальных условиях.
Отсюда такую популярность даже и в массах населения приобрела идея гибридной войны, отрицающая ради достижения ограниченной, сиюминутной и весьма умозрительной цели вырабатывавшиеся тысячелетиями кодексы чести воина — единственного, что в какой-то степени возвышало дух человека, занимающегося таким суровым ремеслом как военное, и ограничивало проявление жестокости и насилия.
Примечательно, что патриотическое воспитание отодвинуто здесь всё же на второе место, и это правильно; при всей нашей современной озабоченности тем, чтобы вырастить из военнослужащего гражданина-патриота не должно забывать, что прежде он должен быть воином и, уж конечно, не головорезом-наемником, готовым продавать свои услуги частным военным компаниям, как бы заманчиво не рисовались некоторым «стратегам» перспективы гибридной войны.
Используя терминологию, которая властно входит в геополитический обиход с начала «рокового» 2017-го (почему я использую определение «роковой» — объясню позже), я сказал бы, что «гибридная война» началась именно 11-го сентября 2001 года.
Таково в общих чертах моё видение гибридной войны, которое трудно назвать совершенно новым, но оно определённо отличается от взглядов представителей господствующей западной идеологии.
Мною было введено в научный оборот понятие информационных и финансовых технологий для описания нового метода гибридной войны, при котором используется компрометирующая финансовая информация, чтобы подорвать доверие к правительству страны-мишени.
Хотя аналитики обеих стран внимательно следят за теоретическими и практическими разработками друг друга, в настоящее время они вкладывают в понятие гибридной войны разное содержание.
Это применение различных форм конфликтов, которые лучше обозначить как гибридные угрозы или конфликты, при этом гибридные войны могут вестись как государствами, так и различными негосударственными субъектами.
Отметим лишь, что последующий анализ будет осуществляться в рамках российской школы военной мысли в ходе дальнейшей разработки понятийного аппарата и анализа способов и методов ведения гибридных войн.
При этом мы не будем рассматривать более широкие феномены финансовых, валютных и нефтяных войн, а также политику санкций, которые также часто используются в гибридных войнах, равно как и информационные компании, не связанные с финансовой проблематикой.
На основе проведённого анализа делается вывод о том, что они постепенно превратились в многоцелевые гибридные инструменты, которые автор называет информационно-финансовыми технологиями гибридной войны.
Активно используемые в мировой политической практике технологии «цветных» революций и «гибридных войн», стратегии «управляемого хаоса» и «внешнего управления» ещё раз подтверждают значимость этой проблемы.
Но борьба с демонстрантами и прочей, как её здесь называют, «гибридной войной русских» целиком лежит на местных.