— Опять эту песню поют.

Травы поднялись, цветы распустились, ветер не дует, а песню поёт.

Договаривайтесь, какую песню петь будете, а я пока отдохну.

А потом она станет моей женой и будет ласкать и целовать меня, так что уже мне и песен петь вам не захочется, и воли моей я не пожалею!

И срамословят при отцах и при снохах, и устраивают игрища между сёлами, и пляшут на них, и бесовские песни поют, и девиц у воды умыкают, правда, не как тати, а по сговору.

В-в-в... — Он поморщился, словно раскусил лесного клопа, а потом забормотал совсем уж бестолково: — Шарлатанство... партийная дисциплина... не позволю про царя такие песни петь... распустились тут без меня...

Поэтому не удивительно, что их интонации намертво въедаются в его манеру пения, и, когда его потом будут спрашивать, отчего он свои песни поёт с этаким французским прононсом, наш русский шансонье будет лживо отвечать, что у него-де хронический насморк и гайморит.

Книга, пишет он, является его первой попыткой, и он придерживается пословицы, согласно которой первую песню поют краснея (правда, также и другой, о том, что плававший в реке отважится пуститься и в море).