Но мне нравятся его переводы персидских поэтов.

В навьюченных на осла мешках хранились книги и свитки арабских и персидских поэтов и запас еды на несколько дней.

Его даже считали первым персидским поэтом.

Один стал пашой за то, что умел свистеть по-птичьи, другой готовил как никто чёрную фасоль, третий читал султану персидских поэтов перед сном так нудно, что султан засыпал после первого бейта, никогда, собственно, и не слыша чтения.

Большинство великих персидских поэтов, расцвет творчества которых приходится на X — XV в. в., были по сути модернистами — они находили сюжеты для своих произведений в устных легендах и преданиях, в древнейших книгах «Авесты», насыщали их исламским толкованием и неизменно отражали в них личные переживания и настроения своего времени.

Обычно все арабские или персидские поэты почему-то сравнивают звёзды с глазами возлюбленной, но глаза прекрасных азиатских девушек, как правило, чёрные или карие... Если в них где и сверкнёт звезда, то разве что от солнечного блика да случайной слезы.

Персидский поэт и философ XI века, конечно, уважаемый в мире мудрец, и венецианцы и петербуржцы, думается, к его совету могли бы прислушаться, но сделали ровно наоборот: неимоверными усилиями возвели свои города на зыбкой почте, но на прочном фундаменте, имя которому — ВОЛЯ.

Ибо в кругу этих предметов, ограниченном вином и любовью, кабаком и виночерпием, присутствуют желание, вожделение, и персидские поэты, например, отличаются необычайной пышностью этих своих образов.