Я вспомнил покойницу, как растерялась она, маленькая старушка в нарядной своей
понёве, на вокзале того города, где я верховодил в тридцатые, как отказывалась сесть в мой «форд» — «Я в эту тяжелку не сяду», как вечером в нашей большой квартире изрекла она мне конфиденциально: «Высоко ты забрался, Павлушка, а выше-то больней падать».