Сила эта заключалась въ обаяніи нравственной красоты,
олицетворённой въ Добролюбов? съ такой полнотой, до которой посл? него никто не возвысился, a до него могъ равняться съ нимъ въ этомъ отношеніи только Б?линскій, «неистовый Виссаріонъ», тоже не знавшій никакихъ сд?локъ съ сов?стью, прямодушный и чистый, служившій только тому, что признавалъ истиною.