Именно с ней, а не с голосом-манерой-поступкой, поэт бывает связан, как
кандальник, общей цепью — и для того, чтобы отстраниться, увидеть её издали и сверху, ему необходимы эти цепочки расщеплений и замещений, выходов из себя и из мира, знакомые-незнакомые голоса, говорящие с ним со стороны, с равнодушным участием постороннего.