Потому что голос — лермонтовский, и живой редкостно.

Однако стих вполне выдержан, только он очень необычный — и без того длинная амфибрахическая строка наращена ещё одной стопой: Их села и нивы за буйный набег... Прибавить стопу, три слога — получится: Их села и нивы за буйный и дикий набег... — как раз лермонтовский размер.

Но лермонтовский монолог — явление существенно новое по сравнению с монологом любомудров.

Вместе с тем лермонтовский протест шире и последовательнее.

Лермонтовское неприятие действительности, лермонтовский бунт свидетельствовал о приходе нового общественного сознания.

Нрав, можно сказать, гамлетовский — или (ещё ближе к нам) лермонтовский.

Однако это действительно новый поворот темы, не лермонтовский и не печоринский.

Не вернулся ли лермонтовский демон на землю в образе гения нового поэта, чтобы пройти до конца назначенный ему путь от падения, через исступление мукой раздвоения к прощению и возврату на свою небесную родину?