— Не правда ли, странно, что за один из этих голубых камешков, таких чистых, словно это осколки небесного свода, за один такой камешек, вовремя подаренный, некий человек добился изгнания своего врага, отца семейства, которого обвинили в подстрекательстве к бунту... А другой камешек, не крупней первого, но красный, как кровь сердца, как жажда мести, и сверкающий, как слёзы сирот, вернул изгнаннику свободу, вернул отца детям, мужа жене, и целая семья избегла горестной участи.

Кровь сердца хлынула навстречу музыке вторжения.

Подумаешь, вдребезги разбились мои мечты, подумаешь, осколки этих мечтаний разодрали в кровь сердце, и оно теперь пульсирует постоянной болью в груди.

Не может быть и речи о том, чтобы пойти в какое-нибудь добродетельное, скучное общество; мне нужен кто-нибудь, с кем бы я мог говорить, сумасбродствовать, открыть моё истекающее кровью сердце, хотя бы перед... Эх!

По пути она проходила мимо открытых и закрытых дверей, за которыми медленно угасали последние надежды и отсчитывали свои последние удары истекающие кровью сердца.

Рана истекает кровью сердца, через трещины утекает благополучие.

Возник наихудший вид классицизма — сухой, схоластичный, заставлявший обливаться кровью сердца истинных классиков.

А, может, это ангел спустился с небес, чтобы спасти меня и утешить одинокое истекающее кровью сердце?