Детерминированность и применение этих типов играют существенную роль в картезианстве.

В частности человек в силу своего двойственного существа, — опять влияние картезианства, — подчинён так сказать двойной легислатуре, мира физического и мира духовного, resp., Богу и самому себе.

В этом своём поведении оно напоминало сведение декартовского рационализма к европеизированному культурному картезианству.

В целом, как я полагаю, существует двойственное наследие картезианства для признания важности веры в то, что превосходит индивида, и важность возможности поставить под вопрос притязания на властный контроль над самим собой в свете привилегированного рождения и материального благополучия.

Иногда картезианство определяют как антиобщественное, но его направленность к источнику блага, превосходящему индивидуальность, противодействуют подобному пониманию.

Здесь, как и в других местах, я пишу не с целью апологии истины картезианства, но с более скромной задачей продемонстрировать то, что привлекает в декартовских работах.

Начинается резкая критика картезианства, которое просветители обвиняют в приверженности к умозрительным конструкциям, недостаточному вниманию к опыту и эксперименту.

Картезианство обнаруживает совершенно поразительное, — мы могли бы даже сказать навязчивое, — всеприсутствие тела.