Соблазн может приукрасить другого-объекта, который пытается меня соблазнить, лишь обладая свойством дорогого объекта, которым «нужно завладеть»; он подвигнет меня, может быть, на большой риск, чтобы завоевать его; но это желание присвоения объекта в середине мира не должно быть смешано с любовью.

Наконец, этот проект объединения является источником конфликта, потому что в то время как я испытываю себя как объект для другого и проектирую ассимилировать его в этом испытании и через него, другой постигает меня в качестве объекта в середине мира и вовсе не проектирует меня ассимилировать.

Сидя под одним деревом можно думать, что оно середина мира, но раскидывая сущность духа своего по всему миру, уподобляемся огню всепроникающему.

Отчаявшись, я полетел дальше, дальше, пока полная луна не зависла над самой серединой мира.

В самом деле, он не может хотеть быть причиной, не погружая тотчас любимого в середину мира как орудие, которое можно трансцендировать.

Ведь математики доказывают нам, что земля находится в середине мира, что в небесных сферах она занимает точку, называемую центром, что природа четырёх всепорождающих стихий словно поделила и распределила между ними различные тяготения — суша и влага своим весом и тягостью одинаково наклонно сносятся в землю и море, оказываясь тем самым в средоточии мира, а две другие стихии, огонь и воздух, прямо взлетают в небесные пределы, — то ли это природа их сама стремится ввысь, то ли лёгкое от тяжёлого само собой отталкивается.

Они стояли в самой середине мира, и их заклинающая песня поднимала солнце из ночного моря, возобновляя жизнь на земле.

Потом одна из нас сдавалась, — и мы вновь погружались в середину мира, в самое сердце друг друга.