Сработал инстинкт выживания, она с коротким криком вырвалась из рук художника, отпрыгнула с газона в густую траву, развернулась и с места в карьер дунула по направлению к лесу.

В нишах красовались бюсты римских императоров и прочих исторических персон, но всё это выглядело до того блёкло, смутно, расплывчато, словно рукой художника водили призраки, а описывать всё это надо было бы не словами, а отзвуками слов.

Левой рукой художник владел намного хуже, чем правой, — это было очень заметно.

Узкая, длинная, но, видимо, сильная кисть с тонкими пальцами — настоящая рука художника.

Длинный разрез глаз подчеркивался высокими скулами и золотистыми густыми бровями, словно нарисованными твёрдой рукой художника.

На картине стояла надпись, сделанная рукой художника: «Разрыв гранаты».

Руки художника перестали дрожать, он взглянул на неё — заглянул в самую глубину её глаз, — и страх отступил, и сердце забилось спокойно.

Трясущимися руками художник открыл дверцу одного из шкафчиков, достал две чашки, звякнул ими о стол, схватил банку кофе.