Там тоже недвусмысленно и вполне убедительно утверждалось, что реформаторство и движение к либерализации и демократизации практически исключают друг друга.

Это было уже, в основе своей, не более как буржуазное реформаторство; народничество расплывалось в либерализме; создавалось либерально-народническое направление, которое не хотело видеть или не могло видеть, что проектируемые мероприятия (все эти кредиты, кооперации, мелиорации, расширения землевладения) не выходят из рамок существующего буржуазного общества.

Идеалу благородного мужа чуждо слепое и подчас жестокое реформаторство.

В тех многоукладных странах, где капитализм ещё слабо развит, где он одновременно представлен стадиями зарождения, вызревания и становления, реформаторство внутренне неоднослойно.

Религиозное реформаторство было исторически неизбежно как инструмент «заземления» религии, приближения её к пастве, переориентации богословия, религиозного сознания на мирские нужды людей путём смещения акцентов с вопросов религиозной веры на освещённые верой морально-этических принципов.

То, в каком направлении и какими темпами осуществлялось реформаторство в целом, зависело в конечном счёте от конкретно-исторической ситуации.

Именно эти нововведения несли в себе импульс к дальнейшему обновлению религии в духе требований буржуазного развития и тем самым поднимали реформаторство на качественно новую ступень модернизации.

В своём классическом варианте реформаторство начиналось с такой ревизии религиозно-мировоззренческих основ и культа, которая бросала прямой вызов традиционнофеодальным принципам и построенной на них системе регуляции духовного микроклимата и всей жизни единоверцев.