И вот чего в пику фадеевскому роману мы не могли допустить, так это сбросить себя в шахты, поскольку в отличие от молодогвардейцев не оказалось у нас предателя (никто не захотел быть), а значит, были мы неуловимы, но ради справедливости — не неуязвимы, и всякий раз по возвращении с опасного задания девчата перевязывали наши раненые головы и поили замечательной колодезной водой (раненые же всегда просят пить: «сестра, воды») и кормили чудесным хлебом из глины.

Однако тот показал себя опытным бойцом, сумел блокировать удар и, несмотря на раненую голову, взял штатского «на калган», то есть изо всей силы ударил его в физиономию собственной окровавленной головой.

Память неохотно завоёвывала свои позиции в раненой голове.

Действуя исключительно на рефлексах, он, сжав ладонями раненую голову, побрёл в ванную комнату.

Да ещё в раненую голову.

А «раненая голова» — это его родимое пятно.

Должно быть, это было очень больно — получить пусть и несильный, но неожиданный удар в раненую голову.

Видимо в пылу разговора он неловко повернулся, и раненая голова тут же дала о себе знать.